Владимир Колычев
Убийство в красках
В последние часы камеру никто не глушил, но убийца мог вернуться в дом через главный вход. На всякий случай Герберт приготовил травмат, когда звонил в дверь. И сдержал облегченный вздох, когда Ставицкая открыла дверь, дыхнув на него перегаром. И так вдруг сразу захотелось выпить!
– Пришел? – Движения у нее заторможенные, поэтому зевнула она еще до того, как поднесла ко рту ладошку.
Зевнула во весь рот, выставив напоказ ровные, фарфоровой белизны зубы и розовый язык.
– Команды отбой не было.
– Сейчас позвоню, – сказала она.
Герберт промолчал. Пусть звонит, ему все равно. На улице спокойно, полиция по двору в поисках ночного труповоза не рыщет, если вдруг Водорезов предъявит, Герберт скажет, что никогда в этом доме не был. И не из таких ситуаций выкручивался.
Лариса пока никому не звонила, более того, кивком позвала за собой и повернулась к нему спиной. Он зашел, запер дверь. И на всякий случай обошел квартиру, а она у нее большая, три спальни, одна только гостиная квадратов сорок, обстановка на уровне замминистра. Ничего странного не обнаружил, примятые подушки и покрывало в гостевой спальне не в счет. Лариса могла прилечь. Или Водорезов валялся до того, как отправился принимать свой последний душ.
– Завтракать будешь? – спросила Ставицкая, доставая из холодильника десяток яиц.
Глаза сонные, волосы растрепанные, платье помятое, но все равно чертовски хороша. Очень может быть, что Водорезов не отступался от нее. Она не хотела с ним, а он настаивал, но не по этой же причине его убили. Хотя кто его знает?
– Может, сначала позвонишь?
– А зачем мне тебя кормить после команды отбой?
– Не надо кормить.
Лариса достала из шкафа сковороду, долго смотрела на нее, наконец поставила на плиту. Вынула из картонки яйцо, покрутила его в пальцах.
– Может, сырыми съедим? – хныкающим голосом спросила она.
– Когда ты вернулась вчера домой? – спросил Герберт.
– А я обязана отчитываться? – Ставицкая возмущенно повела бровью, легонько постучав по яйцу рукояткой столового ножа.
Герберт выразительно промолчал. Не хочет говорить, не надо, баба с возу – быстрей домой.
– В начале восьмого вернулась, совещание в министерстве было.
– Одна вернулась?
– Нет, блин, министра прихватила!..
– Водорезов уже был здесь?
– Затаился, залег в спальне… Вдруг я министра приведу!
Герберт не стал выяснять, могла ли Лариса привести министра или нет. Может, и могла. Если она его секретарь.
– Но ты приехала одна.
– Опять приехала!.. Я, между прочим, заместитель директора департамента! – Ставицкая гордо вскинула голову.
Какого именно департамента и от какого министерства, Герберт спрашивать не стал. Важен сам уровень, который занимала Лариса. Раньше министры держали своих служебно-полевых любовниц в ранге секретарей, а сейчас они у них в заместителях ходят. И лежат когда сверху, когда снизу. Мало того, их еще ставят на финансовые потоки, если доверяют. Может, и Ставицкая из таких штучек, попала в струю, въехала в рай на чьем-то горбу, бюджеты под чутким руководством любовника пилит, все, что просыпалось, за границу выводит – через Хомутова. Потому и числится в графе партнеров особой категории ценности. Разве Герберта такими раскладами удивишь? Тем более после того, как Ставицкая у него на глазах напрямую связалась с Хомутовым.
– Это меня и напрягает.
– Чего это тебя напрягает? – фыркнула она.
– А если кто-то на твое место метит? Киллера снарядил… Или сам пошел?
Герберта смущал один факт. Киллер мог знать, что Ставицкая дома, пробрался к ней, думал, она в душе, а к нему вышел Водорезов. Столкнулся с ним нос к носу, деваться некуда, пришлось убить. Чем не вариант? Но почему тогда убийца взял кухонный нож? Хотел зарезать Ставицкую, но столкнулся с Водорезовым и решил убить сразу двух зайцев? И свидетеля убрать, и Ставицкую подставить? Но почему на Ставицкую он шел с кухонным ножом?
– Кто сам пошел? Куда?
– Сейчас!
Герберт вышел из кухни, достал из шкафа свой чемоданчик, вынул оттуда детектор прослушивающих устройств. Обошел всю квартиру, реакция отрицательная.
– Думаешь, меня могли прослушивать? – догадалась Лариса.
– Могли.
– Это что? Заговор?
– Заговор?.. Заговор может быть, – кивнул он.
«Жучков» нет, но разве киллер не мог их снять, когда уходил? Очень может быть. Да и сама логика событий указывала на серьезность ситуации. Преступник не вызвал полицию, хотя, возможно, и собирался, но разве он не мог сделать это сейчас? А еще он мог вернуться на место преступления, и не один, а с группой поддержки. Сваливать им отсюда надо, и чем скорее, тем лучше. Но сначала неплохо бы позаботиться о своих «жучках», вдруг преступник действительно вернется?
Глава 3
Далеко не всегда лысина придает мужчине брутальность, но в некоторых случаях это наблюдение верно на все сто. А в случае с Хомутовым на все сто пятьдесят. Брутальность у него в каждой черточке лица, в каждом движении, тестостерон сочится из него, как лесные пчелиные соты – диким медом. Тестостерон с душком прохиндейства. Ушлый мужик. Насколько крутой, настолько же и ушлый. Роста чуть выше среднего, плотный, подтянутый, сгусток пробивной энергии из крепких костей и прокачанных мышц. А главное – башковитый. Сколько Герберт знал Хомутова, столько он и стремился быть похожим на него. Пока не получалось, хотя бы потому, что они примерно одного возраста, боссу тридцать восемь, а ему тридцать пять. Но если Кирилл Севастьянович – паровоз на золотых рельсах, то Герберт – всего лишь одно из его колес, ну, в лучшем случае поршень.
– Хорошо девочку спрятал? – спокойно, как о чем-то будничном, спросил Хомутов, отправляя в рот кусок слабо прожаренного мяса.
Он ловко орудовал ножом и вилкой, ел непринужденно, легко и даже, если так можно сказать, красиво. Но при этом спину ровно, а голову высоко не держал, хотя и не горбился. Ровная спина – это хорошо, когда на груди салфетка, а Хомутов слюнявчиков не признавал. И слюнтяев тоже.
– Даже вы не найдете.
Герберт и сейчас старался ему подражать, и мясо хорошо держалось на вилке, не сваливалось. С этим все хорошо, а вот со статусом как минимум не очень. Та же Ставицкая в свои тридцать четыре заместитель департамента, причем федерального уровня, а Герберт все на подхвате. «Шестерка» высшего звена.
– Думаешь, Ларису хотят убить?
Людей в ресторане мало, музыка не звучит, можно говорить тихо, Герберт все равно услышит, но Хомутов и не думал понижать голос. Мало ли кто и кого хочет убить, может, он обсуждает с приятелем вчерашний фильм? Это если официант вдруг услышит. А так прослушка исключена, и Герберт проверял, и телохранители Хомутова отработали. Да и кто мог установить «жучки», когда ресторан для обеденной встречи выбрали навскидку? А с улицы луч лазерного микрофона на стекло не направишь, неоткуда, Садовое кольцо шумит, парковка под окнами запрещена, а менты здесь не просто вредничают, а натурально зверствуют.
– Ларису хотят подставить. Убийца знал, что Ларисы в доме нет, знал, что в доме находится ее парень. И нож. Нож он взял на кухне, и рукоять чем-то обмотал, чтобы на ней остались пальчики хозяйки… Или просто в перчатках был, крепко за рукоять держал, кровь под перчатку не натекла… В общем, убил парня, бросил нож и ушел, исчез как призрак. Но что-то пошло не так. Надо было сразу вызвать полицию, но этого не произошло. Лариса успела позвонить вам, я успел прибраться…
– Может, убийца не собирался звонить в полицию?
– Значит, он должен был позвонить отцу Водорезова.
– Кому?
– Отцу. Водорезова.
– Водорезову Платону Павловичу? – Хомутов одновременно положил и нож, и вилку.
– Вы его знаете?
– Ну ты и попал, парень!
– Мне нравится ваша реакция. – Герберт изо всех сил старался удержать хорошую мину.
– Тебе нравится моя реакция? – Сначала Кирилл Севастьянович взял нож, затем вилку.
– Вы знаете, что Водорезов крут на расправу. И убийца это знал. Возможно, он изначально планировал подставить Ларису под удар этого господина.
– Господин Водорезов, – кивнул Хомутов. – Председатель фонда федерального и регионального развития, тебе это что-нибудь говорит?
– Нет.
– Братство вольных каменщиков тоже когда-то никому ничего не говорило, а поди ж ты!..
– Все так серьезно?
– И банк у него серьезный… Найти нужно, кто сынка убил. Сегодня.
– Все серьезно, – кивнул Герберт.
– Любой ресурс! Сам не можешь, звони мне. Срок у тебя до полуночи… Это… с телом что?
– Урна с прахом.
– Хорошо, хоть что-то… Кто, думаешь, мутит? – в нервном раздумье, но внешне спокойно спросил Хомутов.
– Сам бы хотел знать, – Герберт выразительно смотрел на босса.
Лариса Ставицкая – новый для него человек, о источнике ее материального благополучия можно только догадываться, но Хомутов-то в курсе, кто на ком стоит.
– Знаешь, как Лариса попала в струю? – спросил Хомутов. – Начальник ее за собой вытянул, сам на зама в министерство пошел, и ее за собой. А до этого начальника ее еще кто-то тянул, не будем говорить, кто… Знаешь, как Екатерину Первую, закрутил с ней Шереметев, Меншиков ее отбил, потом уже приз ушел Петру Первому… Короче, походила дама по рукам. Так же и Лариса. Екатерина вот Первой стала, а Лариса пока зам департамента развития не важно чего. Важно, что сама она развивается очень даже неплохо. Даже более чем. Но все это лирика. Нам нужна суть.
– Начальник ее не мог?
Хомутов избегал называть фамилии, но Герберт и без того все понимал. Ставицкая замещала директора департамента развития Западной Сибири, а ее главный начальник Феофанов замещал министра по развитию всей Сибири. Нужная это структура или нет, но деньги под это дело выделялись немалые, часть, как водится, оседала в карманах главных по развитию.
– Подставляя подчиненную, начальник подставляет прежде всего себя, ему это нужно?
– Не знаю.
– Правильно, сомнения – наше все.
За окном остановился микроавтобус с затемненными окнами, Герберт заметил это автоматически, интуитивно напрягся. Вдруг спецназ по их душу подтянулся, или киллеры, работающие под него? Все возможно. А еще из такого микроавтобуса можно организовать прослушку, Герберт, например, имел такую возможность. И с «жучков» запись мог проводить, аппаратура позволяла, и направленный микрофон имелся…
Из микроавтобуса вышел растрепанный, занятый личными проблемами водитель, осмотрел колеса, не спущены ли, пожал плечами, вернулся на место и тут же уехал. Тревога ложная, но определенные мысли возникли. Герберт думал о прослушке – по окнам через направленный микрофон, дело это непростое, слишком много различных факторов, снижающих качество звука. Но если встать под окнами под правильным углом, грамотно настроить аппаратуру, результат будет. Особенно если нанесли специальные маркеры на окна, технически это возможно.
Мысли Герберта переключились. Он не обнаружил прослушку в квартире Ставицкой, возможно «жучки» забрал киллер. Но, может, преступник отрабатывал объект с помощью параболического микрофона?
Герберт бы подстраховался, установив шесть «жучков» на все стороны света. Но, возможно, преступникам тупо не хватило техники. Да и с логикой действий, похоже, возникли проблемы. А может, кто-то внес в их действия сумятицу.
– Эй, ты куда пропал? – спросил Хомутов, насмешливо глядя на Герберта. – Уже в работе?
– Да вот думаю, может, заказчик передумал подставлять Ларису. Илью убить успели, а полицию вызвать – нет.
– Но Илью убили, и ты его утилизировал… – с досадой проговорил Хомутов.
Герберт настороженно глянул на босса, второй раз он уже всю вину на него перекладывает. Крайним его делают. И сделают, если он не найдет убийцу Водорезова и не докажет свою и Хомутова невиновность.
– Я найду того, кто это сделал.
– Я тебе сказал: любой ресурс, любая помощь… Если подозреваешь замминистра, возьми его в разработку, я не против, – кивнул Хомутов. – Но только быстро.
Герберт вышел из ресторана, глянул по сторонам, вроде ничего подозрительного, сел в свой минивэн, вырубил всю аппаратуру, включил детектор, мало ли, вдруг «жучок» подбросили, или маячок подвесили. Ничего. И запись с видеорегистраторов просмотрел, может, к машине кто-то подходил, пока он отсутствовал?
Регистраторов у него пять, основной смотрит вперед, два встроены в боковые зеркала заднего вида, четвертый вмонтирован в крышку багажника, пятый обеспечивает круговой обзор автомобиля – очень удобно. К машине никто не подходил, Герберт отмотал запись назад, стал просматривать за вчерашний день.
Улица Большая Грузинская, элитный дом, парковка с торца здания – с видом на окна Ставицкой. На стоянке всего две машины: белый микроавтобус и черный паркетный «Инфинити». Удобное место, и с «жучков» слушать можно, и с параболического микрофона, точно направив его на окна гостиной и спален. Номера читались хорошо, Герберт влез в базу ГИБДД по давно проторенной дорожке, ввел номер – микроавтобус «Фольксваген Мультивен» принадлежал гражданину Микешину, место жительства – город Москва, ехать недалеко, часа через два Герберт будет на месте. Липовые «корочки» у него есть, представится сотрудником полиции, опросит Микешина, осмотрит машину, там уже будет видно, тупик это или нет.
Он почему-то был уверен, что если за домом следили, то из микроавтобуса, но все же ввел в базу и номера «Инфинити». И оказалось, что автомобиль марки «ВАЗ-2105», принадлежит гражданину Яковлеву Афанасию Марковичу тридцать восьмого года рождения. Номер на «Инфинити», может, и настоящий, но принадлежал совсем другой машине. Или «пятерка» принадлежала этому номеру. У Герберта примерно та же ситуация – и основной номер есть, и липовый, рамка-перевертыш у него автоматическая, это видно, если присмотреться. А на «Инфинити» такого механизма он не заметил. Но рамка могла сниматься, переворачиваться и устанавливаться вручную, есть в этом определенные преимущества.
Итак, «Инфинити» принадлежала непонятно кому. Камер ГИБДД на Большой Грузинской хватает, Герберт смог подключиться к ближайшей, но «Инфинити» не обнаружил. И микроавтобус исчез. А машин много, почти весь парковочный ряд заполнен.
Подключиться к гаишным видеокамерам непросто, с видеозаписью еще сложней, но Герберт располагал и такой возможностью. Он снова вернулся к записи за вчерашний день, проследил за «Инфинити», но из машины так никто и не вышел. Увидел он и свой минивэн, машина проехала, сразу же свернула к дому, обогнула его по малому кругу, припарковалась к запасному входу. Минут через десять после этого «Инфинити» снялась с места и выпала из поля зрения. Прямо на фальшивых номерах и ушла. А ведь Герберт в это время еще только подходил к дверям в квартиру Ставицкой. Люди, наблюдавшие за ней, не знали, кто занялся трупом, появление Герберта им ничего не говорило. Видно, им позвонил человек, отменивший заказ на Ларису, и они смотали удочки. И звонили им на телефон, который находился в зоне обслуживания ближайшей сотовой станции. И они могли звонить – киллеру, который, по всей видимости, находился в другой машине, но расположенной поблизости.
Техническим возможностям Герберта мог бы позавидовать любой оперативник. Так, он мог сам, без посторонней помощи, определить ближайшие соты всех известных операторов и сделать выборку по телефонам, которые работали в этой зоне в районе одиннадцати ночи. Телефонов оказалось много, но между собой ни один из найденных абонентов не перезванивался, это загоняло решение задачи в тупик. Но выход есть, придется подключать дружественные ресурсы, надо будет проверить все телефоны, собрать информацию на всех владельцев. И еще не факт, что будет толк. Наблюдатель и киллер могли общаться между собой через мессенджер, в этом случае даже ФСБ со своими возможностями вряд ли поможет. А если сообщники переговаривались по рации, тем более дело швах.
Но Герберт не унывал, он еще раз просмотрел запись с видеокамеры в надежде нащупать зацепку. И ведь нашел ранее упущенную деталь, хотя и не шлепнул себя по лбу: слишком уж слабенькая зацепка. Регистрационные знаки на машине липовые, а проверяющие по ночам, как правило, не ходят, ВИП-номера не высматривают, и на это есть свои причины: с двадцати ноль-ноль для жителей близлежащих домов парковка бесплатная, как и для тех, кто оплатил себе ночной абонемент за жалкую трешку в год. Но если водитель «Инфинити» таким абонементом не располагал, он мог заплатить за стоянку автоматически, забыв о том, что номера не соответствуют транспортному средству. С оплаченным билетом наблюдать за объектом спокойней… В общем, Герберту требовался выход на администратора парковочного пространства по месту нахождения стоянки, а этим он, увы, не располагал, пришлось искать адрес в интернете, ехать, выходить на человека, который смог предоставить информацию.
В мозг к человеку Герберт мог влезть и без мыла, но лучше все-таки подмазать, так гораздо проще входить в доверие. Тут, главное, не переплатить, чтобы не жалеть потом об упущенной выгоде. Деньги-то платятся из своего кармана, их потом, конечно, компенсируют, но в разумных пределах. Отстегнешь десятку, а бухгалтер решит, что и пятерки бы хватило. Система-то у них, в общем-то, банковская, потому и бухгалтерия ушлая. Сейчас на повестке дело чрезвычайной важности, Герберту оплатят все расходы без вопросов, и все-таки он обошелся пятеркой, хотя администратор рассчитывал на десятку. Обаятельная улыбка в сочетании с тихой угрозой во взгляде – вещь не убойная, но действенная, тут главное – уметь себя подать. Герберт сумел, поэтому и получил информацию, за которую не жаль было бы отвалить и сотню тысяч. Дело в том, что водитель «Инфинити» оплатил парковку по приложению. И оплата прошла по реальному регистрационному номеру. Через приложение в телефоне, номер которого Герберт получил вместе с копией квитанции.
Шуршин Виталий Игнатович восемьдесят девятого года рождения проживал на проспекте Мира в районе метро «Алексеевская». Герберт имел на вооружении программу, позволяющую устанавливать геолокацию телефона и по номеру, и по уникальному идентификатору. Приложение, пароли – все работало. Он смог определить, где находится телефон, с которого оплачивалась стоянка. На проспекте Мира и находился, в доме, где Шуршин и проживал.
Администратор платной парковки отнял полтора часа, дорога к Шуршину – два. Герберт по кругу объехал современный многоэтажный дом – по два входа на каждый подъезд, видеокамеры. И на въезде во двор видеокамера кругового обзора.
Герберт не торопился, не выходя из машины разобрался с планировкой дома, вычислил окна сто сорок девятой квартиры, удобно припарковался – на стоянке через газон от дома. Не далеко, не близко, не высоко, не низко – по отношению к окнам, на которые он навел микрофон с рефлектором. Люк в крыше достаточно широкий, чтобы микрофон работал, не высовываясь из машины. И мощности хватало, чтобы услышать женский голос. Вернее, обрывок фразы. Женщина приблизилась к окну и почти сразу сдала назад.
– …Никто не приходил…
Голос взволнованный, легко угадывались тревожные интонации. Судя по всему, разговор шел по телефону. Возможно, Шуршин залег на дно, но робкая душонка не переносила тишины в эфире, может, попросил мать, жену или еще кого-нибудь следить за обстановкой, вдруг кто-нибудь заявится, будет искать беглеца. Вот и отчитывается женщина перед сыном. Или сам Шуршин позвонил, или она связалась с ним.
Возможно, Герберт не так все понял, или даже ошибся окнами квартиры, но тем не менее он открыл приложение в ноутбуке, обращаясь к старому доброму биллингу. И установил номера телефонов, которые выходили в эфир из этого дома в восемнадцать шестнадцать, один из них принадлежал Шуршину, но почему с него говорила женщина? Возможно, Шуршин оставил свой телефон дома, используя его для связи. А звонил он с телефона, номер которого Герберт установить не смог. Звонок был, а номер не отобразился. Он располагал специальной программой, всеми необходимыми паролями к доступам, мог провести локацию телефона, не подключенного к системе геопозиционирования, по номеру мог, по уникальному коду, но ни того не получил, ни другого. Но есть специалисты, которые могли бы решить проблему, выходы у него имелись. Но телефон снова заработал, и направленный микрофон дал о себе знать.
– …Мужчина приходил, спрашивал тебя… – судя по всему, женщина подходила к окну. – Невысокий такой, плотный… В машину садится, я его вижу.
Невысокого плотного мужчину видел и Герберт, человек садился в «Шкоду», припаркованную через газон от него. Мужчина открывал дверь, стоял боком к нему, но капюшон, надвинутый на голову, скрывал его лицо, Герберт смог увидеть только кончик его носа. Крупный кончик носа с мясистыми ноздрями.
Видно, мужчина приходил к Шуршину, искал его, какой ответ получил, Герберт не знал, но к «Шкоде» приклеился. В городской черте ехал без особой опаски, время вечернее, на дорогах пробки, в такой тянучке просто невозможно потерять объект. Но рано или поздно пробка рассосется, а «Шкода» свернула на заправку, Герберт решил воспользоваться моментом.
Он не исключал профессионализма оппонента, вышел из машины лишь тогда, когда мужчина подошел к стойке оплаты. Раньше нельзя, стеклянные двери и окна заправки – зеркало для опытного глаза. А на самой заправке, возможно, имеется монитор, на котором его машина как на ладони. В общем, Герберт прошел мимо «Шкоды», не привлекая к себе внимания, никто, даже заправщик, не заметил, как он прилепил трекер. Просто коснулся крыла, оставив на нем лепешку клейкой субстанции, в которой находился маячок.
Он сделал круг, к своей машине вернулся в тот момент, когда мужчина садился в «Шкоду». И снова капюшон помешал разглядеть его лицо, но мелькнули знакомые черты. Где-то видел он этого человека. И походка знакомая.
Трекер держался уверенно, отметка от цели с экрана не исчезала, Герберт имел возможность ехать, не приближаясь к объекту. А на железнодорожном переезде в долгом ожидании он получил еще и возможность влезть в камеру заправки. И смог-таки получить довольно качественно изображение киллера. А это и был киллер, которого Герберт знал под именем Тоша. Трижды зачищал за ним, один раз только видел его в лицо, но даже словом с ним не перекинулся.
С одной стороны, Тоша как бы круче Герберта, потому как находится на острие события, но с другой – прямого выхода на Хомутова он не имел, связь через Данилу Данилова, начальника службы безопасности банка «Мистраль». В любом случае Тоша – человек Хомутова, и Герберт не знал, что думать. Пока он просто ехал за киллером и никому не звонил.
Пробка рассосалась, Тоша набрал ход, но уйти от преследования не смог и привел Герберта в дачный поселок в районе Пушкино. Ехали долго, стемнело еще в девять.
В поселке Герберт сократил дистанцию, успел заметить, что к дому на окраине Тоша подъезжал на машине с выключенными фарами. Подъехал, вышел, глянул на его машину, в этот момент представилась возможность свернуть в проулок, что Герберт и сделал. Остановился, быстро вышел из автомобиля, дальше пешком.
Подошел к «Шкоде», приготовив травмат, услышал, как закрывается дверь в дом. Калитка закрыта, но не заперта, во двор он проник свободно. Ощущение, как будто ловушка захлопнулось, но мандража Герберт не чувствовал.
Дом деревянный, но крыльцо бетонное, нечему скрипеть под ногами. И дверь открылась тихо. Переступая порог, Герберт резко и бесшумно нагнулся, но бить его никто не собирался, стрелять тоже. А в освещенной комнате слышались голоса. В комнате, откуда тянуло запахом сгоревшего пороха.
– Леня, ты чего? Не надо! – скулил кто-то.
Полы в доме деревянные, это Герберта и подвело. Под ногами скрипнуло, Тоша обернулся, но Герберт в это время уже находился в дверях комнаты. Травмат в руке, палец на спусковом крючке, два выстрела слились в один, обе пули ударили Тошу в грудь.
Киллер дернулся, думая, что сейчас умрет, но заминка длилась всего секунду. Тоша понял, что пистолет травматический, боль дикая, но правая рука не отнялась, а в ней ствол с глушителем. Впрочем, Герберт выстрелить ему не позволил. «Йоко» в голову отправил его в нокаут, а «двойка» руками добила окончательно.
