История моего современника – Владимир Короленко

Владимир Галактионович Короленко – настоящий герой своего времени, человек совести и чести, отражение эпохи и среды, в которой ему довелось жить. Часто, изучая историю того или иного отрезка времени, мы сталкиваемся с тем, что от нас ускользает положение «маленького человека» – где он за всеми этими реформами, революциями и войнами? Я бы сказала, что «воспоминания» Короленко – и есть калейдоскоп судеб крестьян, революционеров, ссыльных; политика и исторические события здесь – всего лишь фон.Как и положено всякого рода воспоминаниям, начинаются они с детских впечатлений: здесь больше всего запомнился испуг от чиновников, гнетущее впечатление от присутствия на похоронах соседского мальчика, страшные истории кухарки (ох и есть же рассказчицы, и где они берут свой талант?).Интересно было прочитать, как детский ум впитывал настроения взрослых по поводу отмены крепостного права, впечатления от обучения в пансионе, литературе того времени (автор сделал акцент на негативном образе поляков в ней),о реформе образования Толстого, которая коснулась нашего героя, о том, что говорили взрослые за игрой в карты о политике, о царе, о выстреле Каракозова, о Нечаеве и нечаевцах.Интересен и «петербургский» период – работа в редакции корректором, скудные условия проживания. Но здесь В.Г. становится уже непосредственным свидетелем революционных событий, беспредела царских репрессий:

Но, как всегда, царское правительство перепугалось насмерть. Тревога пошла по всей России: хватали направо и налево заподозренных в «сочувствии» и неблагонадежности, свозили их в Петербург и держали в доме предварительного заключения или в Петропавловской крепости по три и по четыре года. Во время суда обвинитель Желеховский сказал с идиотской откровенностью, что громадное большинство подсудимых посажены на скамью подсудимых только «для фона», на котором должны выступать фигуры главных злоумышленников. И действительно, по приговору суда некоторые из этих молодых людей и девушек были приговорены на один-два месяца заключения, после того как они «для фона» просидели по четыре года.

И суды, и неожиданный образ революционера, поменявшийся за какие-то 10 лет до неузнаваемости:

В большом процессе наивные идеалисты и мечтатели ругались, потрясали решетками, наводили ужас на судей. Это было в семьдесят восьмом году. А через два-три года перед теми же сенаторами, безупречно одетые в черные пары и в крахмальных воротничках, Александр Квятковский и потом Желябов давали в корректнейшей форме показания:

«Я уже имел честь объяснить суду, что бомба, назначенная для покушения на императора, была приготовлена там-то и состояла из следующих частей…»

Конечно, В.Г. рассказывает и о причине своего ареста, но об этом вы прочитаете сами.Ещё показалась очень интересной одно размышление автора:

Говорят, у турок существует какое-то коллективное народное предчувствие, что они когда-нибудь непременно будут изгнаны из Европы. Такое же массовое предчувствие не чуждо было и нашему прежнему строю.

Вторая часть посвящена ссыльному периоду. Здесь очень много эпизодов из жизни люда, далёкого от цивилизации, рассказов ссыльных. Запомнилось особенно впечатляющий эпизод, рассказанный одним из товарищей Короленко о том, как они подавали прошение царю по поводу земельного спора с барином. Это показательный случай о том, как всякое несогласие крестьян было выставлено как бунт. И не смотря на то, что Богдан (так звали рассказчика) уже казалось приблизился к царю, и ему даже удалось получить расписку от великого князя, он всё равно попал в лапы к чиновникам и оказался в итоге в тюрьме. «Лучший народ по тюрьмам сидит» – как выразился он сам. Вот так, отменивший крепостное право царь, по сути по-прежнему был на стороне помещиков и ничего для простого мужика не поменялось.Мастерски Автор описывает людей из российской глубинки, их речь и жизненный уклад, иногда это целые маленькие рассказы из жизни одного человека или одной семьи. Не смотря на то, что по большей части это трагичные судьбы, внутренний оптимизм, любовь к людям, а также тон автора не дают читателю унывать и желания закрыть книгу не возникает.Ещё показался интересным, относительно происходящего сегодня, рассказ автора о «Галицком украинофильском движении» – дух революции был настолько силён, что на него никто не обратил внимания и оно затухло.

Есть здесь и о конституции Лорис-Меликова. Если верить автору, то в его окружении особых надежд на неё не возлагалось. Есть здесь и о 1 марта и рассуждения о терроре.

Из этого тома также запомнился эпизод о заключённом революционере Мышкине, которого казнили за то, что он кинул тарелку в надсмотрщика.Эту книгу советую прочитать всем, даже если вы не увлекаетесь историей. Здесь очень много событий на любой вкус, написанных так, будто это цикл небольших рассказов. Это настоящий срез эпохи, взгляд на жизнь человека во времена революционных настроений, как доносились события из Петербурга до глубинки и что думали о них люди. Оказывается, не так равнодушен был деревенский мужик к происходящему, как это могло казаться. Не только в столице разворачивались события.

Еще одна книга из рекомендаций Галины Юзефович, в этот раз – прямое попадание. Из школы я смутно помнила только «Детей подземелья» и «Слепого музыканта», и то, больше внешний вид книжки, чем содержание. И вообще была уверена, что это советский писатель) (я уже упоминала, что с новой и новейшей историей я не дружу совсем в виду полного отсутствия этих периодов истории в школе в период развала союза?)

Короче, взялась как-то попробовать – и втянулась так, что пока все четыре тома не прочитала, не остановилась. И то, с воплем – почему все, хочу еще, дальше! Видимо, Короленко-публицист мне нравится явно больше, чем Короленко- автор художественной литературы (и да простит меня автор). Здесь же у нас воспоминания – детские (он застал отмену крепостного права и польское восстание) и школьные, студенческие, ссыльные – я и не знала, что он семь лет провел по ссылкам. Размышления о народничестве и наивности интеллигенции, верившей в некую метафизическую «народную мудрость», о странностях самодержавия в лице Александра II, которого швыряло от освободителя до ярого реакционера, о жандармском произволе и административных порядках без суда и следствия (спойлер: с тех пор ничего не изменилось). Зарисовки о сибирском быте, о том самом народе, об отдельных друзьях и недругах и вообще ссылочном и жандармском контингенте.

Ужасно жалко, что дальше Александра III повествование не заходит, заканчивается на 1885 примерно году. Такая подача исторического материала мне гораздо симпатичнее, чем в учебниках.

Отдельно интересно замечать, как изменился с тех пор русский язык. Все вот эти мелочи вроде «танцОвали», или там склонение фамилий на "о" (Шевченка, Шевченки, Шевченкой).

В общем, прочитала с огромным и неожиданным для себя удовольствием. Попробовала пару рассказов – все же нет, впечатление не то. А вот эти воспоминания – прекрасно зашли. Попробую поискать еще продолжение его биографии, написанное дочерью, но, боюсь, это уже будет совсем другая история.

Большой и монументальный труд Владимира Короленко, в котором он на фоне времени пишет не столько о себе, сколько о времени как таковом. Его герой – это собирательный образ, включающий в себя качества обычного человека, который мыслит, развивается и изменяется с течением времени. Произведение состоит из четырех книг, каждая из которых посвящена определенному периоду жизни героя в неотъемной связи с историей некогда огромной страны.

В первой книге идет повествование о раннем детстве героя и его обучении в пансионе, а затем в ровенской гимназии. Раннее детство уносит нас в ту эпоху, когда католики, православные и иудеи мирно существовали. Когда люди на кухне по вечерам рассказывали сказки о приведениях, были переполнены красивыми суевериями и жили древними языческими легендами. И все казалось таким мирным, прекрасным, цельным и нерушимым… Но в воздухе повисло тревожное ожидание. Семья героя переезжает в Ровно. Гимназические годы героя полны светлых воспоминаний. Он не без теплоты рассказывает об учителях – «маниаках», об интересных войнах с начальством, о «новых» учителях, с которыми можно запросто попить чай, поговорить о новых книгах. Эпоха украинского романтизма заканчивается. «Дух времени» идет вперед. Герой заканчивает лицей и впереди его ждет учеба в институте.

Во второй книге идет повествование о начале «народного движения» в России. Студенческие годы автора совпадают с началом эпохи «нигилизма», когда ставятся под сомнение общепринятые ценности, идеалы, нормы нравственности и культуры. Именно на студенческую молодежь возлагалось просвещение и революционная агитация народных масс. Тайные собрания, митинги и прочая агитация, естественно, заканчиваются арестом и ссылкой. Короленко, рассказывая о своих ссылках, ведет речь о людях, об их привычках, вере, образе жизни. Он рассматривает их сквозь призму литературы, сравнивая с тем или иным героем. Простой народ – вот главный герой второй книги и ему принадлежит будущее России. «Дух времени» идет неуклонно вперед и Россия должна была пережить свою революцию.

В третьей книге особое место занимает жизнь автора «под надзором» в лесной глуши, в Починках. Здесь он оказался на самом дне народной жизни, еще не тронутой цивилизацией. Здесь люди живут дико, но свободно. Имеются все необходимые признаки набожности, но люди свято верят в колдунов, лешаков и лихоманок. Примечательно то, что среди неграмотных и суровых мужиков, находятся искорки-самородки, такие как Микеш, Гавря, Яков, девочка-подросток, рассказывающая сказки. Да, полна русская земля народными самородками. Но такие самородки рождаются не только в глубинке, есть они и в Вышневолоцкой политической тюрьме, куда автор был переправлен после Починок. С особым уважением Короленко рассказывает о смотрителе тюрьмы Ипполите Лаптеве – «добром человеке на скверном месте», но и, конечно, о людях, которые попали в тюрьму только за то, что хотели лучших порядков. Но «дух времени» неуклонно идет вперед, народники решительно сворачивают на путь террористической деятельности: убит Александр II, губернатор Кропоткин. Естественно, что в такой ситуации самодержавию нужны люди, готовые на всякие низости и на «скверные места» приходят плохие, жестокие люди. Россия будет переживать еще долгий путь реакции как со стороны народников, так и со стороны самодержавия.

Четвертая, самая маленькая по объему книга, посвящена пребыванию автора в Якутии. Три самых трудных года, но таких светлых. Якутия – чудный край, край полный легенд и шаманов. Край, где зимой трескучие морозы, а летом якуты занимаются земледелием. Край, где в народной культуре живет детская непосредственность, а песни у камелька так искренни и завораживающе длинны, как сам Якутский край. Но «дух времени» неуклонно идет вперед и ссылка, наконец, заканчивается. А что впереди? А впереди долгая и интересная творческая деятельность…

Конечно, читать четыре книги, было очень трудно и порою нудно, но книгу стоит прочитать. Каждый в ней найдет что-то интересное и может быть научится относиться с веселой философией даже к, казалось бы, безвыходным ситуациям.