Владимир Малыгин
Другая Русь: Приказано выжить!. Господарство Псковское. Если боги за нас!
Провожаемый Громом, доплёлся до баньки. Зато напарился от души. Повалялся на горячем полке, чувствуя, как из меня вместе с потом вытекает по капле вся, накопленная за последние дни, боль. Когда выходили из бани, распаренные, умиротворённые не одним литром кваса, Горивой приостановился перед порогом и развернулся ко мне:
– Ответь мне, если сможешь. Вот тело у тебя чистое, железом не битое – значит, не воин ты. А ухватки – воинские, соображаешь ты, как опытный дружинник не всегда сообразит. Знаешь и умеешь много, чёрной работы не гнушаешься. Вроде и боярин, да бояре руками так, как ты – не работают. Стреляешь неплохо, но только из своего арбалета, а из лука – не можешь. Мечом владеешь слабо, хотя ножи бросаешь метко. Опять же, на коне далеко не мастер. И как только сам туда и обратно проехал – удивляюсь. Никак не могу понять, откуда ты на нашу голову свалился, ну не видел я раньше таких, как ты.
Почесал я затылок – что тут ответить? Правде ведь никто не поверит, а отвечать-то надо.
– Горивой, я и сам удивляюсь многим вещам, что со мной происходят. Поехал сюда первый раз из Плескова на коне – думал, буду дня два-три добираться, а получилось, что добрался за один. Домой, обратно, ещё быстрее доскакал. И ничего не болело, правда, и ехал гораздо тише, чем мы сегодня, да и останавливался часто. Воинскую науку я изучал совсем другую, и оружие я учил не такое, как у вас. Расскажу как-нибудь… – остановил дёрнувшегося было задать вопрос безопасника.
– Есть что-то общее из оружия – ножи, например. Вот потому и получается у меня то хорошо, что умею. А мечом владеть меня Мстиша начал натаскивать. Знаний у меня много? Так я всю жизнь учился. Умею ещё больше, и задумок у меня очень много. Лишь бы всё получилось, а то холопов не хватает задуманное сделать. Если есть у тебя мысли, что я сюда лазутчиком послан, то это не верно. Просто так получилось, что забросила меня судьба именно в эти земли. Вот и выходит, что надо мне теперь здесь жизнь налаживать. Один я тут остался, никого за спиной на этой земле у меня нет. Хотя неправду сказал. Есть кузнец – друг мой и товарищ Головня. Так что уже не один я. Ребята мои есть, что поверили мне и пошли за мной в надежде научиться новому делу. Опять втройне не один получаюсь. Собака вот надёжная есть. Что ещё сказать? Спрашивай.
– Задал ты мне работы для моей головы, думал сначала – не наш ты, подсыл засланный. Потом понял, что ошибаюсь я, но всё равно многое с тобой не вяжется. Вот стало немного понятнее, а вопросов ещё больше появилось. Одно вижу и чувствую, что зло ты не умышляешь князю нашему. Опять же польза от тебя пока несомненная есть. Буду смотреть за тобой, понял? А пока – нравятся мне дела твои.
– Горивой, врагов у князя нашего очень много, и не все они за границами земли его. Знай только, что я на его стороне и менять эту сторону не буду, – подумал и решился сказать. Начинать же когда-то надо.
Вскинулся безопасник, дёрнулся вопрос задать. Но тут уж я опередил:
– Рано пока ещё говорить об этом. Сам пока точно ничего не знаю, на свежий взгляд померещилось что-то, но явной опасности никакой нет.
– А на дыбу – и всё рассказать, не желаешь? – Нахмурился Горивой.
– Да что ты чуть что – так сразу на дыбу? Ну, давай на дыбу, коли не терпится, но сразу тебе скажу – толку от этого будет мало. Это только мои догадки. А догадки к делу не пришьёшь, меня же можешь из своих друзей сразу вычёркивать.
– В какую сторону смотреть, можешь сказать? – Задумался безопасник.
– В сторону Новогорода. Оттуда беда идёт.
– Ты что? Головой ударился или перепарился? Там же брат князя Рюрик сидит, – вскинулся Горивой.
– Ты ещё громче шуми, не всем слышно, – остановил я праведное негодование.
Оглянулся быстро Горивой, мелким шажком подскочил ближе и, придвинув своё лицо к моему, зашипел:
– На брата князя нашего рот свой открыть поганый решился? Смуту посеять хочешь, крови общей жаждешь? Я ж тебя сам здесь и удавлю, как кутёнка.
Выскочил из-под лавки Гром, опрокинув её с грохотом, зарычал горлом, встопорщив шерсть дыбом и задрав хвост. Положил руку ему на голову, погладил, успокаивая:
– Тише, спокойно, – и продолжил, уже Горивою: – Ты спросил – я ответил. Мог бы и промолчать, работу свою доделать, да и уехать спокойно. Ничего бы тебе и не говорил. Да вот решил сомнениями своими поделиться, а ты, вместо того чтобы голову включить да мозгами начать шевелить, решил кулаками помахать. Молодец какой.
Постоял Горивой, глядя на меня бешеными глазами, покатал желваки на скулах. Глянул на собаку. Посмотрел на остановившихся перед входом дружинников. Отвернулся, шагнул вперёд и переступил порог. Раздражённо оглянулся:
– Что стоишь? Пошли уж. – И захлопнул за мной дверь. Сохраняя напряжённое молчание, привёл меня в свой «кабинет»:
– Заходи, чего ждёшь!
– Что ж не зайти, когда вежливо приглашают. – Усмехнулся я. Страшновато, конечно, поджилки подрагивают, но и отступать нельзя. Может, именно в этом и есть смысл моего попадания.
Закрыв дверь, безопасник грузно опустился напротив меня на лавку и, глядя в глаза, выдохнул:
– Рассказывай…
Вот кто меня за язык тянул, что я ему могу рассказать – догадки свои? Точных данных нет, историю уже столько раз переписали, потом стёрли добела и заново раз сто написали. А говорить как-то надо, сказал А – говори Б. Ладно, будем вершить свою историю…
– Рассказывал тебе Изяслав, как сон мне приснился, будто я уже был в Изборском городище и всё тут видел? Про ключи говорил ли?
– Был такой разговор. – Настороженно кивнул Горивой.
– Когда я сюда выехал, в ночь сон мне снился, что напали на нас и побить хотели. Вот потому-то мы и готовы были к нападению и отбились без потерь. Да и много раз такое со мной было. В Опочке перед боем также сон видел, поэтому и засаду грамотно сделали. Как во сне увидел, так и вышло. Сны мне сниться стали после того, как напали на меня и сильно голову повредили, шрамы видишь на голове? Так-то вот…
– Погоди-ка, ты хочешь сказать, что тебе во сне всё видно, что завтра будет?
– Да не хочу, а уже сказал. – Поморщился я. – Правда, это не всегда бывает, только изредка. Случается, что ошибаюсь, и ничего не происходит. Но, в таком случае, всё равно лучше лишний раз броньку надеть да меч приготовить, чем потом по глупости да лени ворон в поле кормить.
Покрутил Горивой головой, потёр жилистую шею, крякнул задумчиво:
– Дальше говори…
– Ещё в Опочке сон мне приснился, как будто в Великом Новогороде есть такой посадник – Гостомысл. Остался он без сыновей, только с дочками. И приснилось ему, что если призовут на княжение сыновей дочки Умилы, то потомки его будут всей землей править.
– И что здесь плохого? – не выдержал и перебил безопасник.
– А плохое здесь то, что через год решат они прибрать все земли под свою руку, а Синеус и Трувор им в этом помехой станут. Смекаешь? Потом примут веру христианскую. И откажутся от наших светлых богов. Гореть в огне будут столбы Перуновы да Велесовы, капища – все разорят. Под Византию станут.
Отшатнулся от меня Горивой, посмотрел, как на сумасшедшего.
– Ты… Да ты… Да… Кхм. – Закашлялся с надрывом.
– Вот потому и говорить не хотел, что сон это. А ты сразу – на дыбу, в поруб.
Резко проглотив кашель, выпрямился глава местной безопасности, посмотрел на меня с каким-то недоумением.
– Как сон, ты что творишь-то?
– А так. Сон и сон – понимай, как хочешь. – Ответил ему прямым взглядом.
Поиграли в гляделки, потыкали друг в друга глазами. Отвёл взгляд Горивой:
– Через год, говоришь?
Ай да молодец, самое главное уцепил!
– Весной Рюрика на стол Новгородский посадили? Весной. Вот и прибавь два года. А будет или нет – одним богам ведомо. Такой вот сон.
– Ты сам-то понимаешь, что ты мне рассказал?
– Ещё раз тебе повторю. Ты спросил – я ответил.
– А ты понимаешь ли, что теперь тебе никуда от меня не деться? Ты понимаешь, что я за тобой теперь присматривать буду? Понимаешь ли ты, что… эх. – Махнул рукой расстроенный боярин.
Ну ещё бы, любой на его месте удивился б сильно. Да и расстроился, пожалуй. Вся жизнь, в случае чего, полетит под откос.
– Никому ни слова. – Поднялся Горивой. – Пошли, князь уже ждёт.
А молодец всё-таки он, не стал пугать. Мол, зарежу, если что, в поруб кину, и ещё кучу милых прелестей, существующих в Древней Руси. Посмотрим, что дальше будет.
За столом у князя хорошо наелся, благо вкусностей разных было хоть отбавляй. Посадили меня с самого края, так что никто меня не дёргал разговорами, и я просто отводил душу, набивая живот деликатесами. Интересная у меня взаимосвязь получилась – души и живота. Вспоминал прошедший разговор – не рано ли я его затеял? Нет, не рано, в самый раз. Момент больно подходящий был. На хмельные напитки постарался не налегать, попивал так понравившийся мне сбитень. Что интересно, сколько сбитня не перепробовал в своём мире, а такого вкусного не пил. Ещё с удовольствием поглядывал по сторонам – интересно было наблюдать за тем, кто как себя ведёт и как на это реагирует князь. Только старался наблюдать незаметно, а то мало ли тут таких же глазастых…
Посидев ещё немного, поймал взгляд Трувора и знаками попросил разрешения удалиться. Получив разрешающий кивок, тихонько испарился из-за стола. Спать пора.
На следующий день натягивали верёвки по отвесу – снимали и перетягивали, чтобы получилось в итоге то, что нам хочется. Разметив, таким образом, все углы, выложил символический первый ряд – начало положено. Оставив ребят продолжать работу, вышел на улицу и решил сходить в харчевню, проверить кое-какие свои предположения. Но в воротах был остановлен и отправлен обратно. Приплыли. Возвращаясь назад, передумал тысячу планов побега, вывалил на свою дурную голову целую гору помоев – вот кто меня за язык дёргал?
А с другой стороны – зачем-то я сюда попал? Не только же для того, чтобы печки класть? Должна же быть какая-то высшая цель. Может, она и заключается именно в спасении Трувора?
Так, ругая и утешая самого себя, вернулся назад. Делай, что должно, а там – куда кривая вывезет, переиначил я известную поговорку.
После обеда продолжили кладку, выложили шесть рядков и решили на этом сегодня остановиться. Надо подготовиться к завтрашнему дню и тихонько переговорить с ребятами.
Во дворе, вытаскивая печное железо из фургона, быстро сказал своим подмастерьям:
– Если со мной что случится – возвращайтесь назад, старшим остаётся Головня. Во всём слушать его. Собаку берегите.
И отрицательно качнул головой, увидев вопросы в глазах парней. Остаток вечера, до отбоя, просидели в избе, разговаривая на отвлечённые темы. Ребята молодцы, сразу поняли обстановку и старались лишнего не говорить. Рядом всё время крутились дружинники, специально или нет, так и не понял. Горивоя тоже не видел целый день. Интересно…
Долго не мог заснуть. Вопрос, что делать, если завтра меня решат изолировать или придумают что-то более кардинальное, долбил мою больную голову, несмотря на все попытки как-то успокоить себя любимого. В конце концов, удалось уговорить себя не дёргаться – шансов в чужом доме, среди профессиональных бойцов, у меня ноль. Даже удрать и то не смогу – наверняка пасут.
И как только уговорил, так сразу и провалился в глубокий сон. Что снилось – не помню, осталось только ощущение чего-то светлого и доброго. Зато проснулся бодрым и полным сил.
Позавтракал – уже легче, пошли поднимать кладку. Холопов нет, но и запас глины пока есть. До обеда ударно трудились, ребята косились, но молчали. Все разговоры вели только о работе, по молчаливой договорённости. А вот после обеда появился Горивой и предложил подняться к Трувору. Проснулись…
Пока поднимался к князю, присмотрелся к боярину – вид у него не ахти, прижало, видать, сильно. Осунувшееся лицо, круги под глазами, да и весь какой-то пришибленный. Эка вы распереживались. Хотя всё верно, если князя уберут, то и Горивой пойдёт за ним, за компанию, однозначно.
Прошёл в двери, поклонился, жду вопросов. Князюшка тоже, похоже, переживал весь день и всю ночь. Вид у него – краше в гроб кладут. А как иначе, если вдруг узнаёшь, что тебя и впрямь скоро туда уложат, поневоле будешь волноваться, переживать и про сон забудешь…
Наверное, минуту смотрел на меня молча Трувор. Выдержал я его взгляд, совесть-то у меня чиста, в таком деле лучше перебдеть.
– Повтори мне то, о чём Горивою говорил, – тихим и жёстким голосом приказал князь. Внимательно посмотрел на Трувора, потом перевёл взгляд на боярина и затем задержал его на двери. Горивой понял и, выглянув за дверь, отправил дружинников на лестницу.
– Может, лучше Грома перед дверью посадить? Надёжнее будет, – посоветовал я.
– Зови. – Переглянулись между собой.
Вышел на улицу, высвистел свою собаку и, дождавшись, когда мой верный друг радостно примчится на зов, повёл его за собой. Оставив зверюгу на страже, закрыл дверь и прошёл к столу.
– Сон я видел. – Без предисловий начал рассказывать. – Призвали на Русь Рюрика, навести порядок в землях русских. Приехал Рюрик, а с собой взял на помощь братьев своих и посадил одного в Белоозере, а другого – в Изборске. Через два года, может чуть больше, а может и меньше, сгинули от неизвестной болезни братья его, а Рюрик же земли братьев под свою руку взял и основал династию Рюриковичей. От его брака с Ефандой, дочкой конунга, родился сын Игорь. Вырос Игорь и взял в жены Ольгу, псковичку. Родился у них сын Святослав, воином стал великим, но все помыслы его были направлены только на дела воинские, а государственные – забросил. После него остались три сына, после братской резни остался только один, вот он и крестил всю Русь. Сожгли капища, с корнем выдрали веру русскую, стали Христу кланяться, пустили на землю нашу монахов византийских. Были русские люди свободными, а стали рабами божьими. Вот такой сон мне приснился…
– После нас что осталось? – Положил тяжёлые кулаки на стол Трувор.
– Только городище Труворово да крест каменный, и то под вопросом. А многие даже и не знают, что были такие князья. Ни могил, ни наследников, ни памяти – ничего не осталось.
Тяжело переступил за моей спиной с ноги на ногу Горивой.
– Если уж князей забыли, то про вас вообще не помнят, – повернул голову и ответил на его невысказанный вопрос.
– Сон у тебя… какой-то обстоятельный, последовательный. С именами даже. А ну как придумал? – Вскинул голову Трувор.
Пожал я плечами – что тут скажешь.
Долго сидел князь – думал, молчал. Наконец вздохнул тяжко, повернулся к Горивою:
– Надо к Синеусу ехать. Распорядись на завтра – пойдём на лошадях до Новогорода, там лодию возьмём. О разговоре никому ни слова.
И уже мне:
– Ты со мной поедешь. Расскажешь брату.
Склонил голову, кивнул, а что ещё мне остаётся. Впрочем, зачем себя обманывать – я так и думал, что придётся ехать.
Горивой вышел, а меня князь придержал жестом.
– Понимаешь, во что влез?
– Понимаю, потому и влез.
– Ишь ты. – Вздохнул Трувор. Ещё раз вздохнул глубоко и выдохнул: – Твои мастера пусть продолжают без тебя. Передай – спрошу строго, ежели что.
Кивнул, поклонился, забрал собаку и потопал вниз. Поймал три вопросительных взгляда, кивнул успокаивающе, выпустил Громчика гулять и вернулся к своим ребятам.
– Завтра уеду с князем. Надолго. Остаётесь одни – всё делаете так, как обговаривали. Если надо будет что-то изменить, то только в лучшую сторону. Думаю, об ответственности вам повторять не нужно? – Дождавшись утвердительного ответа от каждого, продолжил: – По окончании работ просушите, протопите, и, если всё будет хорошо, можете возвращаться домой. Камин наверху тоже протопите, и проверьте, как плотники крышу заделают вокруг трубы. А то потечёт вода вовнутрь, останемся виноватыми. Ну да вы и так всё знаете. Вопросы есть? Вопросов нет, – отрезал я готовые сорваться с языков у ребят лишние сейчас расспросы.
– Трофеи отвезёте домой, пусть Головня сам решит, что и куда определить. – Подумал и решил добавить: – Князь собрался братьев проведать, да заодно и работой нашей, в Опочке проделанной, похвастать – вот потому и меня с собой берёт. Заодно поговорим с корабелами в Новогороде и Ладоге, может, парусного полотна прикупим.
Придавил взглядом, вроде поняли и прониклись. Кивнул головой и пошёл собирать свои вещи.
Завтра начнутся мои страдания – верхом до Новогорода. Это же я себе всё сотру до самого копчика. Можно бы и в фургоне неплохо прокатиться, да на обратном пути запросто снег ляжет. А фургон не бросишь. На полозья его сразу не поставишь, мудрить надо. Что-то меня опять куда-то занесло не туда. Не один ведь еду. Уложил седельные сумки, добрёл до ворот и на этот раз спокойно в них прошёл. Закупил в харчевне побольше копчёного да вяленого мяса, рыбки. Взял пару больших лепёшек.
Вроде готов, да и всё равно поедем через Плесков. Может, удастся домой заскочить, тогда ещё пирогов наберу. Проверил ножи, арбалет и бронь. Положил всё своё запасное бельё. Теперь-то готов? Если чего не хватит, у Любавы возьму. Котелок забыл и ложку с миской. Кружку ещё. Теперь точно – всё!
Глава 9
Знакомство с Синеусом. Волхвы и боги. Готовимся к нападению
Рано утром разбудили меня завтракать. Обстоятельно перекусив, вышли во двор и сразу же окунулись в суету сборов. Подвели коней. Место мне Горивой определил рядом с собой, почти во главе колонны. Посмотрел, посчитал – двенадцать дружинников вместе со знаменосцем, да князь с Горивоем, ну и я, с собакой. Интересно будет посмотреть, как тут князья путешествуют. Тронулись.
Пару раз останавливались на привал. Спешивались и давали отдохнуть лошадям, заодно и сами разминались. До Плескова долетели очень быстро. Увидев княжий прапор, таможня куда-то испарилась, и через Великую нас перевезли с фантастической скоростью. Наверное, чтобы поскорее избавиться. Рысью проскочили до детинца, чуть не снесли медленно и с пронзительным скрипом открывающиеся ворота и спешились у двора посадника. Дождавшись, когда на крыльцо выскочит перепуганный боярин с женой, князь отпил из поднесённого ковша, приказал разместить своих людей и повернулся ко мне:
– Пригласишь в гости?
– Пустое спрашиваешь, княже. Ты хозяин здесь. Поехали, покажу дорогу. – Поклонился я, заметив при этом, как перекорёжило посадника. Мне ещё и тут проблем не хватало.
Кивнув приглашающе Горивою, Трувор вскочил на коня и поехал рядом со мной. Следом безопасник с дружинником.
Встретили нас так же, как и в прошлый раз, когда я из Изборска вернулся. Сначала Гром всех оповестил своим лаем, потом Головня выскочил на крыльцо, за ним степенно вышел Изяслав. Как бы давая им время подготовиться к встрече, Трувор поехал шагом, с интересом осматривая наши новостройки.
– Говоришь, за месяц с небольшим всё поставили? – Повернулся ко мне.
– Торопились быстрее сделать. Жаль, холопов нет, так бы больше сделали.
– Это у тебя что? Баня? А верфь где ставить хочешь? – Заинтересовался.
Отвечать ничего не стал, так как уже подъехали к крыльцу, где нас с поклонами встречали Любава и Головня. Сзади стоял Изяслав со своими бойцами. А караула-то не было на подходе, расслабился десятник.
Хорошо, хоть меня мои не опозорили, поднесли полный ковш чего-то князю, и тот выпил до дна. Со всеми поздоровался, отмахнулся от что-то докладывающего Изяслава, повернулся ко мне:
– Показывай свои хоромы. Да баньку распорядись натопить.
Оставив бойцам Изяслава рассёдлывать и обихаживать наших коней, Трувор отправил назад своего дружинника с наказом – завтра утром всем быть тут.
А я выступил в роли хлебосольного хозяина. Пока Любава суетилась на кухне, устроил экскурсию по дому. Головня побежал заниматься баней и таскать воду, взяв в помощь одного из Изяславовых бойцов.
Всё-таки наша хозяйка умница! За такое короткое время успела накрыть хороший стол. У князя, конечно, он был богаче, но и у Любавы не хуже, блюд только меньше и посуда попроще. Поблагодарив за ужин, проводил Трувора в баню. Если и меня пригласят с князем париться, значит, дела мои всё-таки неплохи. Конечно, если исключить тот вариант, что с меня просто глаз не спускают и держат при себе, чтобы не сбежал.
А хорошо баню протопили. Головня сказал, что она и так была почти готова, вчера только топили, совсем не успела остыть. Любава нам с собой собрала большую корзину с разными заедками и огромный кувшин с квасом.
Что в доме, что тут удивление не сходило с лиц моих гостей. Да и такого они нигде не могли видеть. Особенно их поразили отдельные парная и моечная. Вволю и от души напарившись и отдыхая в комнате отдыха, Трувор прихлёбывал из большой глиняной кружки бьющий в нос шипучий напиток, периодически поглядывая в сторону помалкивающего Горивоя.
– А хорошо живут в той земле, откуда ты к нам прибыл. Много полезных и хороших умений принёс с собой и многому обучил людей своих. И ещё большему научить сможешь, – задумчиво проговорил князь. – Как бы ни сложилась жизнь моя, а тебе я помогу. Потому как вижу, что ты для земли нашей стараешься и для людей её. Не жаден ты и о себе в последнюю очередь печёшься.
Сижу тихо, как мышка, жду, что ещё скажет.
– В Новогороде заедем к Рюрику, будешь с нами, но смотри – не сболтни лишнего. А то не сносить нам голов раньше положенного срока. Пересядем на лодью и пойдём в Старую Ладогу. Чем бы там разговор не закончился, будешь молчать, пока не разрешу говорить. Оттуда к капищу поедем втроём, если с братом не договорюсь. Хочу с волхвами говорить. Всё ли понял?
– Понял, княже, не подведу. – Склонил голову.
– И держись всегда Горивоя, он теперь будет твоим защитником. Слушай его, как меня. Пока в обратный путь не повернём, так будет. Посмотрим, как тебя светлые боги любят.
– Понял. – Кивнул.
– А раз всё понял, пора спать укладываться. Дорога предстоит трудная, сил набраться надо.
Уложил князя в своей комнате, а Горивоя в гостевой. Ещё успел переговорить с Головнёй и Любавой, выслушав рассказ о прожитых днях и поделившись своими новостями. Отпустив их, вызвал Изяслава, попенял отсутствием караула на подъезде к хутору.
Крякнул десятник – промашка, расслабились от спокойной жизни. Предупредил, если поеду назад и не встречу дозора на подходе, а Головня с Любавой опять опередят дружинников и выйдут на крыльцо первыми, сильно осерчаю. Скоро лес начнут возить, всякое может произойти, поэтому расслабляться не дело.
Всё-таки Изяслав молодец, никаких обид и амбиций, критику понял правильно и на ус намотал.
Расстались по-доброму. А я наконец-то отправился спать.
А утром меня разбудило тихое копошение Любавы на кухне. Умывшись, пошёл завтракать, заодно и поговорить надо с нашей хозяйкой, почему у неё до сих пор никого в помощницах нет. Не успели перекинуться парой фраз, как наша столовая заполнилась народом. Правда, в отличие от меня, народом воспитанным. Потому что, когда мы с Любавой болтали, тихо вошёл Трувор, а мы на него и не среагировали, и он тихо сидел, слушая наш разговор. А вот когда появился остальной народ, тогда я и обратил внимание, что все толпятся в дверях и проходить, а тем более рассаживаться по лавкам, не спешат. Только тогда я заметил довольно посмеивающегося Трувора и вскочил, заодно поднимая на ноги и Любаву.
– Да сидите уж, болтуны. – Весело рассмеялся князь. – Это же надо так заболтаться, что вокруг ничего и никого не видят.
– Прости, княже, проблем много, решать не успеваю, пользуюсь любой возможностью, – повинился раскаянно.
– Вот и молодец, так и надо, – одобрил моё поведение Трувор. – А вы что в проходе топчитесь? Особое приглашение нужно? За стол проходите, собираться пора, дружина уже вот-вот будет.
Получается, Любава всю ночь не спала, потому что ничем другим объяснить такое количество горячих пирогов я не могу. Да ещё и в дорогу нам отложила.
Пришла дружина, и на моём хуторе стало шумно и тесно от фыркающих лошадей, гомонящих и приветствующих друг друга дружинников, быстрых сборов. Тепло попрощался со своими и вскоре уже трясся в седле рядом с Горивоем. Рядом чёрной тенью стелился Гром, смешно прижав лопухи ушей к затылку. Здравствуй, дорога!
Уже в конце пути, подъезжая к Новогороду, спросил Горивоя, почему водным путём не пошли. Оказалось, тогда времени ушло бы раза в три больше и пришлось бы волоком из Черёхи в Шелонь лодию перетаскивать. Или идти другими реками, что ещё дольше. Так ходят купцы, у которых груза много, а нам спешить приходится.
Вот, наконец, и Новогород. Правда, место вроде другое – в моём времени город был значительно ниже по течению Волхова. А так всё то же самое, как и в Изборске, – посады, детинец, деревянные стены.
Трувор подвёл коня к терему, спрыгнул наземь и обнялся с вышедшим навстречу братом.
Передав своих коней набежавшим холопам, мы с Горивоем пошли за князем. По мне, так я лучше бы по городищу и торгу прогулялся, на верфи заглянул, о чём и сказал своему спутнику.
– Успеем ещё. Зайдём, поздороваемся. Если будем не нужны, тогда и пойдём, куда там тебе надо.
К счастью, никому мы не понадобились, князья ушли к себе, и вскоре я уже рассматривал товары на торжище, поражаясь их разнообразию и узнавая стоимость. Цены приятно удивили, всё было дешевле, чем в Плескове. Прогулялся к лодейной мастерской, где разговорился с хозяином под предлогом покупки лодии для себя. Хотя разговорился – это громко сказано. Мастер на контакт никак не шёл, если бы не подключившийся вовремя Горивой, который с изящной ловкостью влез в доверие к новгородцу и был настолько убедителен, что хозяин, сам того не желая, рассказал нам почти всё о своих корабликах. Конечно, мастер расписывал одни лишь достоинства, но мне и этого хватило. Распрощавшись и поблагодарив хозяина, дав напоследок обещание обязательно подумать над заказом, вышли на воздух.
– Ну что, всё узнал? – вывел меня из задумчивости Горивой.
– Понимаешь, у нас лучше получится. Вот сразу и задумался, как и что можно сделать, и что нужно будет для этого. – Смущённо улыбнулся ему. – Давай полотно на паруса посмотрим. Приценившись и осмотрев выбеленные ткани, глянув, как их сшивают, пошли назад.
– Как думаешь, когда дальше двинемся? – спросил своего, уже можно сказать, товарища. Хотя бы по этому путешествию.
– Через день. Завтра перегрузимся и с рассветом пойдём дальше. Грести-то умеешь?
– На простой лодке умею, а на таких и не пробовал никогда.
– Вот и научишься…
Сойдя по сходням на мостки Старой Ладоги, я уже и не знал, что тяжелее – провести неделю в седле или ворочать веслом на лодии. И то, и другое вымотало меня до потери сознания. Но, если к седлу я почти приноровился, то тяжёлое весло с непривычки показало свой буйный норов. Хорошо, что народ с пониманием отнёсся к моему неумению – все дружно советовали и показывали, как надо правильно грести. Ну, хоть какое-то развлечение я им доставил своей непутёвой греблей. Хотя, справедливости ради, никто не высказывал неудовольствия, а уж брани я вообще не слышал, даже когда весло вырывалось из рук как живое и норовило спихнуть меня со скамьи или заехать по спине сидящему впереди дружиннику.
В крепости же всё повторилось точь-в-точь, как в Новогороде. Точно так же мы погуляли по городищу, прошлись по торгу, на котором сегодня, по словам купцов, было совсем мало народу.
А вот вечером за мной пришли…
Помирать – так с музыкой! Отмахнувшись от поторапливающего меня Горивоя – мол, негоже заставлять князей ждать, переоделся в чистую одежду, оставил все свои железки, за исключением поясного ножа, и с гордо поднятой головой (шутка) отправился за безопасником. Сбоку пристроился Гром.
Отослав стражу и оставив у дверей моего спутника в компании собаки, поплотнее прикрыв двери, Трувор приказал мне расказывать всё с самого начала. Ну, раз пошли такие пляски, то, испросив разрешения, проверил, нет ли кого за окном, заработав удивлённо-уважительные взгляды. Подобраться к окну довольно проблематично, если только на верёвке сверху спуститься, но это мы сразу услышим. На всякий случай запустил в комнату Грома, так надёжнее. У него и слух и нюх не чета нашим. Синеус хотел было возмутиться, но Трувор его остановил, внимательно наблюдая за моими приготовлениями.
Начал рассказывать свой «сон», внимательно отслеживая реакцию обоих на моё повествование. И если хмурый Трувор всё это время просидел спокойно, то Синеус, наоборот – то краснел, то хватался за меч. В общем, нормальная реакция выдержанного человека – голову сразу не срубил, и хорошо.
Закончив рассказ, я замолчал. Молчали и князья. Наконец, первым прокашлялся Трувор. Всё-таки слышал мой рассказ уже не в первый раз и успел его, хоть немного, переварить.
– Был в Новогороде, разговаривал с Рюриком. Вроде всё, как всегда, но вот бояре его посматривают нехорошо, когда думают, что я их не вижу. Завтра хочу с волхвами поговорить. Ты, брат, со мной пойдёшь? Или…
А усы у Синеуса и впрямь знатные, вон как на палец их накручивает:
– Вместе поедем. Всё сам хочу услышать. Возьмём твоих дружинников, и хватит. Пораньше только выедем, чтобы меньше людей нас видело. Хотя слух всё равно пойдёт.
– Можно сказать, что поедем у богов расположения и разрешения на новое дело просить, мол, будем в Плескове лодии морские делать да через варяжское море ходить, торговлю налаживать. Дома будем каменные ставить, вот и хотим спросить, угодно ли всё это богам? – влез я с подсказкой.
– Можно слух распустить, скажу Горивою. – Кивнул, соглашаясь, Трувор.
– Но смотри, если волхвы скажут, что соврал, там же на кол и сядешь, – буркнул Синеус.
Вот это здорово, это по-нашему. А вдруг мне там не поверят или не поймут?
Затемно выехали из ворот крепости, до полудня пробирались через завалы бурелома, ручьи и овраги. Наконец, спешились, и дальше пошли вчетвером след в след по еле заметной тропке. Если бы не походил в своё время по тайге, нипочём бы её не заметил. А так обратил внимание на небольшие просветы в кустах, вытертую местами траву, чуть другого цвета кору корней на тропе. Да и собака указывала верный путь.
В книгах много чего написано про капища – столбы, камни. Вот и тут я увидел сначала высокий частокол из толстенных брёвен, за которым просматривалась крыша большого дома. А, пройдя через ворота, приоткрывшиеся при нашем приближении так, что можно было еле-еле протиснуться только боком, рассмотрел выложенный из камней круг на земле и толстые столбы с потемневшими ликами и рунами. Больше ничего не успел увидеть, потому что был затащен Горивоем в большой храм. Стены из посеребрившегося от времени дуба, огромный валун по центру, откуда-то доносится звонкое журчание воды. После солнечного света глаза почти ничего не видят, сильно щурюсь и привыкаю к сумраку. Князья о чём-то разговаривают с высоким, огромным человеком, стоящим у ведущего в темноту помещения проёма. Тот отрицательно качает головой и скрывается в этой темноте, оставляя нас в тягучей тишине. Если бы не журчание воды, то эта тишина нас бы придавила своей тяжестью, а так, цепляешься за звук и выныриваешь из тёмного омута.
