Владимир Мясоедов
Игра за выживание
© Мясоедов Владимир
© ИДДК
Глава 1
Человеческая жизнь полна проблем. И от этого, в общем-то, никуда не деться. К сожалению, маленькие и лишь слегка раздражающие неприятности часто имеют тенденцию перерастать в большие катастрофы, если не уделять им достаточно внимания. А иногда все бывает еще хуже и то, что еще секунду назад казалось едва ли не концом света, внезапно скукоживается до почти неразличимого глазу досадного неудобства по сравнению с подлянкой, которую подкинула судьба. Когда на моих коленях вертелась хихикающая и великолепно целующаяся девушка, чей лифчик никак не хотел расстегиваться, то избавление её от явно лишней в данный момент времени детали гардероба виделось большой проблемой, и её оказалось неимоверно сложно решить из-за наличия отвлекающих факторов… Да что там большой – грандиозной! Грозящей разрыванием в клочья злополучного нижнего белья, что имело шансы негативно сказаться на нашем дальнейшем общении или вылиться в длительные поиски по магазинам точного такой же тряпки. Однако данная проблема мигом потеряла свою актуальность, когда входная дверь распахнулась рывком, с грохотом ударившись об стену, а на пороге застыл двухметрового роста бугай с настолько накачанными бицепсами, словно их ему велосипедным насосом надували. Серьезно, они были чуть ли не толще, чем мое бедро! Правда, живот им тоже соответствовал и примерно на полметра вперед выделялся, но тем не менее впечатления смешного толстячка эта груда мяса не производила. Даже несмотря на замызганный белый фартук и поварской колпак. То ли все дело в выражении лица, то ли в блестящем тесаке для рубки мяса, который сжимал в правой руке этот кухонный работник, вышедший на тропу войны.
– Прибью! – Завидев нас, эта туша затряслась и покраснела, вполне правильно догадавшись о том, чем мы тут собирались заняться, а после шагнула вперед.
Появившийся после открытия двери легкий сквознячок донес до моего носа стойкий запах перегара.
– Иии! – Девушка, сидевшая на моих коленях еще секунду назад, буквально телепортировалась куда-то в дальний угол комнаты, теряя на ходу расстегнувшийся все-таки лифчик и начиная пронзительно визжать.
Ну, хоть встать не мешает, уже хорошо.
– Попрошу без глупостей, ножичек у вас острый, порежетесь еще, – обратился я к неожиданно ворвавшемуся в гостиничный номер мужчине, после того как утвердился на ногах.
Увы, эта фраза сработала, как красная тряпка на быка. Чего-то ревя и делая богатырский замах своим тесаком, он рванул вперед…И был встречен мною на половине пути. Плечо врезалось ему в грудь и сила удара заставила толстяка сделать шаг назад. Одной рукой я перехватил конечность с еще даже не начавшим опускаться тесаком, а второй врезал злобному повару в глаз. А когда он машинально попробовал отшатнуться и задрал подбородок, спасая свои органы зрения от внезапно объявившейся угрозы, то ударил вторично, пусть и с куда меньшей силой. По гортани. Только очень хорошо тренированные или обладающие железной волей люди могут драться, когда у них не получается дышать. Этот был не из таких, а потому выронил свой нож и попытался убежать… Дальше бой превратился в избиение, прекратившееся лишь когда потерявшая после первого же удара свой поварской колпак пьяная туша лишилась сознания после мощного апперкота и грузно рухнула на пол.
– Брат? Муж? – Уточнил я у своей несостоявшейся любовницы, потирая кулак с разбитыми костяшками.
Челюсть этого урода оказалась на удивление прочной. И хотя юнцом его было не назвать, он являлся слишком молодым, чтобы тянуть на её отца, поскольку в нечесаных сальных волосах не просматривалось ни одной белой пряди.
– Козел! – Фыркнула девушка, которую вроде бы звали Олей.
Или все-таки Оксаной? Ну точно на «О» ведь имя начиналось… А еще использованный ею эпитет ничего не прояснял, поскольку применялся представительницами прекрасного пола, наверное, к каждому из когда-либо живших на Земле мужчин. Всем дамам на свете ведь не угодить, даже если и очень хочется. Видимо, мое замешательство довольно явно оказалось написано на лице, поскольку девушка соизволила дать чуть более развернутые объяснения.
– Племянник хозяйки гостиницы. Лет пять назад профессионально занимался штангой, но переборщил со стероидами и вылетел из спорта с волчьим билетом и импотенцией. Вот только когда он напивается с горя, то про неё забывает, начинает считать всех работающих тут женщин моложе пятидесяти членами своего гарема и ревновать их даже к фонарным столбам. У-у-у, скотина поддатая, ведь правда зарезал бы! Все, хватит с меня, увольняюсь! Вызывай полицию!
– А может не надо, без неё как-нибудь вопрос утрясем? – Я с сомнением покосился на избитое тело, которое хоть и подавало признаки жизни, но все же серьезно пострадало в ходе нашей драки.
Мускулы бывшего штангиста изрядно покрылись жирком, но все еще не рассосались, видимо, он пытался поддерживать себя в форме. Да и затуманенные алкоголем мозги слабовато чувствовали боль. В общем, мне пришлось сделать из повара ту еще котлету, чтобы с гарантией его утихомирить и не дать снова кинуться в драку, найдя замену выроненному ножу.
– Понимаешь, у меня есть разряд по боксу. И я ударил первым, не дожидаясь, пока он своим тесаком мне чего-нибудь отхватит. А с нашими законами, по которым самозащита в девяти случаях из десяти становится преступлением, а оправдательные приговоры по мнению судий являются нонсенсом…
– Прибью! – Во входную дверь ворвалась растрепанная рыжеволосая фурия, размахивающая немалых размеров дорожной сумкой на длинном ремне, словно шипастым шаром моргенштерна на цепи.
Тем более, по массе они друг другу соответствовали. Оглядев как следует открывшуюся её взгляду композицию: пятнающее пол кровью из разбитой морды тело, меня и девушку топлесс, она покраснела как помидор и едва только паром из ушей фонтанировать не начала.
– Я его, скотину, по всей гостинице ищу, а он тут устроил и драку, и разврат?!
– И ты – тоже козел! – Непреклонно заявила девушка и гордо удалилась, не озаботившись тем, чтобы поднять валяющийся на полу лифчик.
Тем более, не сильно он ей и требовался, груди и без поддерживающих их тряпок стояли торчком.
– Эй, это всего лишь моя старшая сестра! – Прокричал я вслед обладательнице уверенного третьего размера, чью мягкость и упругость мне все же хватило времени оценить как следует. По десятибалльной шкале эта грудь тянула как минимум на восемь с половиной. Возможно даже больше, но для более точной оценки следовало провести углубленный тактильный анализ без вносящей искажения тканевой преграды. – Оставь хоть телефончик!
– Собирайся и уезжаем отсюда, кобелина! – В лицо мне полетела брошенная сестрой дорожная сумка, поймать которую получилось в последний момент. – У нас такое горе, а ты тут за официантками из придорожной гостиницы ухлестываешь!
– Чисто технически, это центр города, пусть даже в данном населенном пункте народу проживает и меньше, чем в каком-нибудь из московских спальных районов, – со вздохом заметил я, начиная тем не менее собирать разбросанные по номеру вещи. – И горя с трауром у нас еще нет, мы к ним только готовимся. Да и потом, дедушка бы все прекрасно понял, если бы увидел эту Олесю…Или все-таки Оксану? А, теперь уже неважно. И вообще, Старая, не тебе кидать камни в мой огород. Я хотя бы двух детей от разных браков не имею.
– Молчать! – Окончательно взъярилась моя старшая сестра, которая всегда бесилась, если ей напоминали об имеющейся между нами двенадцатилетней разнице. Честно сказать, отношения с ней никогда не являлись по-настоящему теплыми, и мы чаще ссорились, чем действовали дружно. Софья привыкла быть единственным ребенком в семье и тут нате вам, вдруг мама во второй раз забеременела, и вскоре у неё появился младший брат, оттягивающий на себя значительную часть родительского внимания. Да и потом, по мере взросления, общих интересов у нас почти не находилось из-за разницы по полу и возрасту. – Я с тобой не разговариваю!!!
Сестра дулась почти двенадцать часов, чему я, честно говоря, был даже немного рад. Ездить по незнакомым дорогам, ориентируясь только на карту и навигатор, то еще удовольствие. Особенно если они в большинстве своем раздолбаны как после бомбежки и нет возможности передать кому-нибудь руль хотя бы на пятнадцать минут, поскольку Софья водительские права получить так и не удосужилась. Хотя умей она водить – и я бы рискнул несмотря на отсутствие нужного документа ненадолго пересесть на пассажирское сиденье, ведь в той глухомани, по которой мы ехали, вероятность нарваться на сидящего в кустах полицейского была меньше, чем шансы встретить на обочине дороги идущего куда-то по своим делам лося. Все же конечный пункт нашего назначения, его мы должны достигнуть уже сегодня, находился пусть и не в географическом центре Сибири, но где-то рядом.
– Продолжается расследование чрезвычайного происшествия, случившегося накануне в Рязанской области, – негромко бубнило радио, которое я включил, чтобы хоть как-то скрасить себе дорогу. – Напоминаем, что на расположенную вдали от крупных населенных пунктов военную часть номер девять совершилось нападение представителей неизвестной террористической группировки. На борьбу с противником было потрачено больше полутора часов, а в результате боя пропавшими без вести числятся двести семьдесят пять военнослужащих, чьи тела так и не обнаружены. Из достоверных источников стало известно об отсутствии на месте происшествия значительной части располагавшихся в складах длительного хранения оружия и боеприпасов, а также нескольких единиц бронетехники…
– Выключи эту муть и рули осторожней! – Недовольно буркнула Софья, когда машину тряхнуло на очередной трещине в дорожном полотне. – Смотри куда едешь, объезжать же такие колдобины надо! До чего довели страну, бандиты не боятся нападать на солдат…Да еще, похоже, захватывают их в плен и увозят на трофейных танках!
– Если бы я её объехал, то пришлось бы прокатить по луже, глубина которой нам неизвестна. Может, там и трактор утонет. Да и вообще, делать мне больше нечего, только в какую-то глушь по ухабам тащиться. – Я был несколько раздражен после происшествия в гостинице, куда мы заезжали, чтобы переночевать. Хорошего настроения не добавляло и то, что за рулем пришлось сидеть чуть ли не с самого рассвета, а сейчас на небе густо высыпали ночные звезды. До одури хотелось наконец-то выпрямиться во весь рост, а после лечь спать в идеально прямом положении. Одно утешало, колесить осталось относительно немного… Вроде бы. Далеко не факт, что карты достоверно отражали ту глушь, в которую сейчас заехал старенький, но все еще довольно крепенький внедорожник. – А вообще да, бардак у нас в стране знатный! Но думаю, этих ухарей быстро вычислят после такого и образцово-показательно перебьют. Все-таки танки это вам не иголка в стоге сена, их обнаружат рано или поздно. Да и триста человек пленников черта с два спрячешь в первом попавшемся подвале. Старая, ты здесь бывала ведь раньше, скажи, нам не вон тот съезд случайно нужен?
– Может быть, – не слишком уверено протянула Софья. – И вообще, чего ты меня спрашиваешь?! У самого мозгов нет?
– Если верить тебе – то ни капельки. А первый и последний раз я в данных краях бывал в возрасте двух с половиной лет и потому, понятное дело, ничего с тех пор не запомнил, – решив все же довериться автомобильному навигатору, я осторожно съехал на грунтовку, проехать по которой следовало около полутора десятков километров, огибая изгиб довольно широкой речки. – Кстати, подсказывай мне там, кто есть кто, я ведь большую часть наших родственников даже не знаю…
По неожиданно ровной дороге, лишь кое-где испятнанной лужами, катиться приходилось в свете фар, поскольку никаких столбов с освещением, разумеется, не было. Кто бы их ставил чуть не в самом центре Сибири? Тут до Байкала где-то километров триста всего, можно сказать, рукой подать по меркам России-матушки. Зато в наличии имелась стена деревьев, углубляться в которые по своим делам следовало с опаской. Встретишь какого-нибудь медведя и привет! Да и волки тоже не подарок, особенно если их окажется целая стая. Вовсе не факт, что удастся обратно до машины добежать. А потому каждый раз, когда надо было отойти в кустики, я брал с собой топор. Может, это и перестраховка, но как говорили самураи: «Если меч пригодится тебе лишь раз, носи его с собой всю жизнь».
– Никифор, не нуди – это раз. И никакая я не старая – это два, в наши времена тридцать четыре года для женщины являются самым расцветом. – Раздражено поджала губки Софья, позевывая в кулачок. Видимо, она тоже хотела спать, устав после длительного автомобильного марафона. Хотя уж ей-то слегка подремать никто и не мешал, все равно же младший брат баранку вертит. – А с родственниками, как ни крути, пообщаться надо. Все же, если Анатолий хочет напоследок семью повидать, то не уважить нашего патриарха будет как-то невежливо, ведь сколько он всем помогал… Сам знаешь, мама с папой тоже хотели бы поехать, но дедушку с его больным сердцем одного оставить нельзя. Да и все же староваты они уже для ночевок на заднем сиденье или раскладушках, и прочего туристского экстрима.
Возразить особо было нечего. Дедушка Анатолий… Вернее, прапрадедушка Анатолий действительно заслуживал изрядной доли уважения. Хотя бы тем, что передал нам свои гены. Далеко не худшие в мире, надо сказать. Когда тебе почти сто пять лет, а ты остаешься в здравом уме и твердой памяти, это очень даже неплохо. Причем отмеренный ему срок старичок, позавчера позвонивший моей маме и своей правнучке, чтобы «обрадовать» её известием о своем плохом самочувствии и планируемой скорой кончине, прожил вполне достойно. Вот только почти ничего о своей молодости потомкам не рассказывал, ссылаясь на подписанные им документы с грифами «совсем секретно» и «перед прочтением – сжечь!». Разве только особо не скрывал, что является этническим греком, но об этом и так можно было догадаться по именам, которые с его подачи доставались детям, внукам и правнукам долгожителя. Мне как Никифору с паспортными данными еще повезло… Троюродный брат Гектор это бы подтвердил. Как и дядюшки Ираклий и Ипатий. Правда, история дедушки с подписками о неразглашении, не имеющими срока давности, как-то не вязалась с тем, что Анатолий жил последние семьдесят лет в селе посреди Сибири, где и женился целых три раза на женщинах намного моложе себя в возрасте сначала тридцати пяти, потом сорока и под конец пятидесяти лет… Но судя по тому, что каждой из супруг после развода доставалось по квартире в Москве, молодость у него была действительно бурная и прошла плодотворно. А медали и ордена, прикрепленные к висящему в одном из шкафов мундиру без погон, являлись настоящими.
Бывших супруг дедушка Анатолий не забывал и алименты на содержание исправно платил. Причем в таком количестве, словно у него каждая из них была единственной и, несмотря на развод, до сих пор любимой. Совершеннолетие детей поводом для прекращения денежных переводов отнюдь не являлось. А еще на свадьбы и прочие знаменательные события внукам и правнукам от него приходили чеки на весьма солидные суммы. Время от времени прапрадедушка радовал нас какими-нибудь любопытными безделушками вроде золотого гребня, инкрустированного парочкой грубо обработанных изумрудов или жилетки из тигриной шкуры. Эти таежные сувениры он изготавливал либо собственноручно, либо с помощью своих односельчан. Однако подарки старикан выслал отнюдь не просто так, поскольку по его же словам не хотел разбаловать потомков и превратить в клянчащих у него подачки бездельников. Исключительно по достойным поводам. К примеру, моей маме полосатая обновка досталась лет пять назад за то, что она получила грамоту лучшего детского врача области. А вот её двоюродный брат Павел хоть и возглавил кафедру философии на пару лет раньше, но оказался нашим предком жестко высмеян, ибо пришла ему бандеролью искусно вырезанная из дуба модель конского полового члена в натуральную величину. Как пояснил ему в сопроводительном письме заслуженный патриарх нашего семейства, нужно заниматься делом, а не высасывать из придуманной древними идиотами галиматьи высокие истины.
– Как думаешь, а что с дедушкой Анатолием? – Прервала установившуюся тишину в салоне Софья. – Ну, то есть я хотела сказать, когда он в последний раз в Москву приезжал, то оставался таким крепким стариканом…Да и по телефону пусть редко, но звонил же! И с голосом у него было все в порядке.
– Старая, мы видели его своими глазами в последний раз десять лет назад. Вспомни, тебе было двадцать четыре, а мне двенадцать. – Прапрадедушка не особо рвался общаться с многочисленными потомками, хотя мог бы при желании курсировать между ними без перерыва и никому особо не надоесть своим присутствием. Как мне кажется, он вообще людей не любил, почитая большую их часть непроходимыми идиотами. Впрочем, по данному вопросу я был с ним в общем-то солидарен. – Для стариков это большой срок, тем более для таких глубоких.
– Ну, может все еще обойдется? – Никак не могла успокоиться сестра. – Перевезем в город, обеспечим нормальный уход…Живут же люди с неработающими почками или кардиостимулятором. Тем более, деньги есть, если нужно, даже элитную частную клинику за рубежом потянем.
Надо сказать, возможностей у нас действительно более чем хватало, даже если к другим родственникам с этой стороны за помощью не обращаться. Нищих среди известных мне потомков прапрадедушки вообще как-то не наблюдалось. Сочетание унаследованного от него железного здоровья и высокого интеллекта не располагало к тому, чтобы пребывать на дне социальной ямы. Я вполне успешно управляю довольно крупной автомастерской, пусть даже с начальным капиталом и подбором сотрудников помог отец. Сестра, несмотря на свой склочный характер, стала опытным переводчиком и свободно болтает на десятке иностранных языков. Мама могла бы получать зарплату в валюте с четырьмя нулями, если бы согласилась на какое-нибудь предложение из-за рубежа, а не продолжала с упорством истинного фанатика хранить верность российским пациентам на должности главврача обычной больницы. Впрочем, возможно, знаю о судьбе не всех своих родственников. Даже, скорее всего. Трижды женившийся на молодых девчонках старикан по его же словам вышел на пенсию в тридцать пять, после чего в первый раз позволил себе официально узаконить отношения, но вряд ли во времена своей молодости он корчил из себя монаха. Причем его либидо потомкам передалось в полной мере, помню, как мама жутко кричала на своего отца и моего деда, которого в семьдесят лет застукала у венеролога. С сифилисом, подхватить который он у бабушки никак не мог, поскольку та умерла, когда мне и года не было. А я имею невесту, подругу детства, секретаршу… И все они – разные девушки, и каждая из них хороша по-своему.
– Дедушка Анатолий тот еще сухофрукт, раз в сотню лет мог шить не хуже модельера, мыть драгметаллы наравне с молодыми нелегальными старателями и ходить на охоту не только за грибами. Возможно, действительно чуть-чуть еще поскрипит. – Согласился я, прищуривая глаза. Показалось, или за поворотом дороги, огибающей речку, виднеется какое-то алое мерцание? – Смотри, кажется, мы подъезжаем! Это нужное нам село…
– И оно горит! – Поскольку Софья не была вынуждена следить за дорогой в поисках выбоин или какого-нибудь опасного для колес мусора, то первой догадалась о причине неожиданно яркой иллюминации. – Прибавь газу, там людям помощь нужна!
– Да ешкин кот! – Я утопил педаль в пол, и машина немедленно затряслась на ухабах, с увеличением скорости мигом ставших вполне себе ощутимыми. Деревня, в которой провел большую часть жизни прапрадедушка, некогда была весьма крепкой и многолюдной… Но к настоящему моменту там, как и в других глухих уголках России, наверняка осталось больше пустующих домов, чем жителей. Скорее всего, съехавшиеся к прапрадедушке гости заняли их и, видимо, какой-то не знакомый с техникой безопасности идиот добрался не то до керосинки, не то до примуса, не то еще до какого потенциального источника возгорания. – Там же чуть ли не со всех концов сразу полыхает! Как они так умудрились?!
Я никогда не был в зоне боевых действий, а потому, когда на въезде в село перед машиной вдруг что-то ярко-алое и мерцающее упало с высоты, врезалось в землю, ярко вспыхнуло и вышибло лобовое стекло ударной волной, отреагировал не лучшим образом. Как водитель, не больше, но и не меньше. Резко дал по тормозам, отчаянно пытаясь снизить скорость и удержать автомобиль в пределах ранее занимаемой полосы. И следующий удар попал по практически неподвижной цели. С ревом, показавшимся мне оглушительным, в капот автомобиля врезался еще один снаряд. Мой старенький внедорожник перевернуло, закрутило и швырнуло куда-то в сторону, ремень безопасности чуть не сломал грудную клетку, а от испуганного визга сестры закладывало уши. Но, что хуже всего, двигатель загорелся. И у нас оставалось всего несколько секунд до того момента, как он рванет. Может, и не так зрелищно, как в голливудских блокбастерах, но для сидящих внутри автомобиля людей все равно смертельно.
– Из машины! – Руки боролись с фиксирующим устройством проклятого ремня, ставшего из средства спасения жизни и здоровья смертельной ловушкой. Расстегнуть его вообще-то было делом плевым, но не дрожащими пальцами, когда весь мир перед глазами вертится. – И пригнись!
Я сам не понял, как оказался снаружи чуть не перевернувшегося на бок внедорожника, да еще и почему-то с топором в руках, который после недавнего похода в кустики оказался небрежно брошен под сиденье. Но, надо сказать, заставившие прихватить оружие инстинкты своего обладателя не подвели. Из темноты на меня с негромким урчанием бросилось нечто… И это нечто, черт бы меня побрал, до ужаса походило на классического такого кладбищенского упыря! Во всяком случае, чем еще может быть бледно-зеленое, раздувшееся и местами неярко светящееся тело, ходящее по собственным вывалившимся из пуза кишкам, оскалившее частокол острых зубов и вытянувшее вперед здоровенные лапы с большими когтями, я просто не представлял. Причем данное существо галлюцинацией точно не являлось, поскольку визг: «Зомби-и-и-и!», изданный голосом успешно слинявшей из горящей машины старшей сестры, почти оглушил мое правое ухо.
Неловкий взмах топором пришелся в оскаленную морду прущего вперед чудовища и лег в непосредственной близости от его глаза, заставив монстра отпрыгнуть назад не меньше чем на метр. Видимо, какую-то боль он все-таки чувствовал или как минимум опасался за сохранность своих органов зрения. Захрипев и заухав, мертвец, а на живого эта тварь вот уж точно не походила, бросился на меня с прытью, достойной лучшего применения. Не знаю, сумел бы я с ним справиться или нет, но дальше изощряться с применением холодного оружия так и не понадобилось. Не добежав до меня какой-то метр, тварь исчезла под опустившейся на него сверху лапой. Большой такой… Чешуйчатой… Крепящейся на высоте десятка метров к чему-то еще более массивному и прямоугольному, чьи очертания в свете горящего автомобиля разглядеть толком не получалось. Впрочем, новый мерцающий алым снаряд, прилетевший откуда-то сверху и вонзившийся в бок необычной конструкции, проломив и воспламенив его, несколько прояснил обстановку, выдернув из темноты покрытую облупившейся краской бревенчатую стену и маленькое оконце с треснувшими стеклами. От живого мертвеца нас спасла избушка на курьих ножках. И она же приняла на себя выстрел из чего-то крупнокалиберного, вполне способный убить и меня, и старшую сестру.
