Владимир Пироцкий
Озарения
Колобок выжил!
Сказка для взрослых. Новый сезон блокбастера «Путь Колобка». Эпилог
– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, Лиса…
– Цыц, гражданин Колобок, я тебе тут не сказки рассказываю. От меня не уйдешь. Р-руки! …э, то есть, смирно стоять! Что у вас там, изюминка? Годится. Волк и Медведь одобрительно загоготали. Подкинула Лиса Колобка вверх и разинула пасть…
Но случилось невероятное. Из кустов выскочил Заяц с мегафоном и закричал громко и визгливо: «Стоп, стоп, стоп! Снято. Всем спасибо». Ежики, бурундучки, белочки и прочие зверюшки зааплодировали, а ворона неприлично каркнула. Он хотел еще что-то добавить, но запнулся и замолчал. Медведь со всего маху плюхнулся в теплую ванну.
– Я тебе щас сниму! – грозно прорычал Волк и выжидающе посмотрел на Медведя.
Миша блаженно улыбался, сидя в большой теплой ванне и в шутку ловил лапой Золотую рыбку. Он поймал взгляд Волка и утвердительно улыбнулся. Колобок отчаянно замахал невесть откуда взявшимися крыльями и завис в воздухе.
Медведь нехотя сказал: «Ты там, это…, Заяц, не очень-то…» и снова умильно посмотрел на Золотую рыбку.
Колобок понял, что это его последний шанс и звездный час одновременно.
– Спасите! – закричал он было, но тут же исправился.
– Я спаситель ваш! – неожиданно сильным и ровным голосом пробасил Колобок.
– Чё? – хмуро спросил Волк.
Заяц прыгнул в кусты, все зверюшки быстро попрятались вслед за Зайцем, а Медведь слегка скосил взгляд в сторону Колобка. Лиса так и стояла с открытой пастью…
– Нуу? – вежливо поинтересовался Волк.
Колобок скороговоркой выпалил: «Я же могу пользу людям…, то есть обществу нашему звериному, принести. Я вам адрес бабушки с дедушкой скажу и провожу до порога. А там у них, если по сусекам поскрести, о-о, там еще много чего есть…»
– Говори адрес, служивый, – усмехнулась Лиса и подмигнула неизвестно кому.
– Это, хотелось бы гарантии, а? – залепетал Колобок и завис в ожидании.
– Э… бу… будут тебе гарантии, – пробасил Волк, зевая и посверкивая желтыми клыками и коронками.
– Значит так, деревня Некрасновка, улица Кленинская, вторая изба от леса, – донес, то есть бодро доложил Колобок.
Видно не зря его дед с бабкой тренировали, чтобы не потерялся в лесу.
– Так, так, а первая изба чья? – поинтересовалась Лиса.
– Там Апчехов жил, фельдшер наш, давно это было…, – начал грустно, а закончил испуганно Колобок.
– Па-ня-тно, – зевнул Волк, переглянулся с Лисой и тихо порыгивая, усмехнулся.
Крылья у Колобка опустились и обвисли. Он с криком: «А… гарант… тии?!» – упал прямо в пасть к Лисе, как в замедленном кино.
Заяц испуганно пролепетал: «А пленка-то кончилась, такой кадр пропал…».
Некоторые захлопали. Лиса чуть не подавилась, а Волк потянулся во весь рост и сказал: «Хорошо-то как…». Но быстро закрыл пасть, уловив внимательный взгляд Медведя, держащего когтями Золотую рыбку.
– А говорили, Колобок выжил… Это… опять нае…? – уныло подытожил Заяц.
– Не, ну пральна, сначала-то он выжил, – сказал эксперт-комментатор.
2018; 2024
Она была некрасивой
Производственный романс
Она была некрасивой. Так она думала. И смирилась с этим. А если хочешь чего-то или, хотя бы, веришь в это, так и случается. Окружающие тоже не считали ее красивой, да и кому до этого есть дело, главное, чтобы характер был хороший, не стервозный. А так оно и было.
Тут уж без всяких домыслов, никто бы не сказал, что она бывает злой в понедельник или в пятницу, да и среди недели не замечали такого. И не ссорилась ни разу с сослуживцами за пять лет работы. Она с доброй смущенной улыбкой ускользала от попыток завербовать ее в ту или другую компанию, чтобы дружить против другой части коллектива.
От приставаний мужских почти не приходилось ей отбиваться, видно же, что она не интересная, даже истерику не закатит, никакого кайфа не сулит. Вот умеют же некоторые женщины, даже не обладая особой фигурой, так поставить себя, что ах! Мужики так и липнут, что будет потом – это другой разговор.
А по ее поводу, они, как сговорились, – скользили мимо взглядами, как по мебели. Если вдруг замечали ладную ее фигурку и вполне примечательную грудь, но потом смотрели на ее внимательное и неприступное лицо, понимали, – лучше уж не рисковать.
Но откуда-то возник этот, новенький из соседнего отдела. Русоволосый, ершик мальчишеский на голове стриженой, невысокий, но основательный, крепкий, как орешек. Так она его и прозвала про себя. Тут-то она и попалась, не зря говорится рассмеши женщину и она твоя. Точнее, – и ты попал.
А он и правда ее рассмешил, он так уставился на нее, когда первый раз зашел в ее рабочую комнату, потерял дар речи и стоял, как загипнотизированный. Она его окликнула, мол молодой человек, по какому, вопросу и че молчим?
Он быстро опомнился, сказал четко: «Я по делу». И исчез, как сквозь землю провалился, успев покраснеть так, что в комнате светлее стало.
– Чудной, – сказала она и что-то екнуло у нее внутри.
– Хорошо, что ушел, – облегченно подумала она и горько заплакала, не стесняясь трех старших тетушек-сослуживиц предпенсионного возраста, которые с удивлением и живым интересом смотрели на нее и понимающе улыбались.
2018
Звезды, апельсины и поросенок Хрю
Сказка для взрослых
Котенок Мя считал, что игрушка должна быть мягкой и очень легкой, быстро двигаться, когда ее кто-то дергает за ниточку. Игра с такой игрушкой доставляла ему истинное удовольствие.
Щенок Га всегда испытывал странную гамму чувств по отношению к таким игрушкам. С одной стороны, движение он ценил и с интересом следил за резкими скачками мягкой игрушки, с другой стороны, ему никогда не удавалось схватить ее зубами и утащить на свой коврик, чтобы хорошенько погрызть. Даже если она попадала ему в пасть, была настолько мягкой, что просто таяла и появлялась досада, как будто кусаешь воздух.
Поросенок Хрю дружил с котенком Мя и, в принципе, разделял его точку зрения на мягкую игрушку. Ему забавно было наблюдать, как ловко и грациозно играет с ней котенок. Но желания играть вместе с ним все же не возникало. Котенок Мя, в свою очередь, ценил дружеское внимание поросенка Хрю и ему было достаточно такого хорошего отношения, в котором котенок видел понимание и сочувствие.
Когда котенок Мя и щенок Га заспорили о свойствах игрушки, поросенок Хрю был в замешательстве. Он вполне одобрял мнение котенка, но с другой стороны, он понимал, что в аргументах щенка тоже есть рациональное зерно. Ему хотелось поддержать котенка, тем более, что щенок был не очень сдержан в своих комментариях и его манера спорить претила вкусу поросенка.
В то же время, Хрю понимал, что ему в принципе все равно, какая должна быть игрушка, мягкая или твердая, можно ли ее грызть или нет, даже ее летные качества поросенка никак не волновали.
Бегать за пушистой мягкой игрушкой или тем более грызть ее, поросенку совсем не хотелось. Ему достаточно было найти маленький уголек и с хрустом раскусить его, а потом бегать по двору или лежать на солнышке и размышлять.
Когда возникла пауза в споре котенка и щенка, все почему-то посмотрели на поросенка, как будто ждали его мнения и нуждались в его оценке игрушки. Котенок на правах старой дружбы, а щенок, рассчитывая на здравый смысл и честность поросенка.
Поросенок готов был провалиться сквозь землю или ускользнуть куда-нибудь от напряженного ожидания окружающих, одновременно чувствуя невозможность принять ту или иную сторону.
Поросенок ясно осознавал страх быть отвергнутым, как старым другом котенком Мя, так и вполне самобытным, по-своему интересным щенком Га. Поросенок не хотел пострадать за то, что оказался в центре малозначащего лично для него, спора. Котенок Мя смотрел на поросенка с уверенностью, что получит от него поддержку, и одновременно с легким удивлением, что поросенок все еще почему-то медлит; а может быть и с зарождающимся где-то на периферии сознания, сомнением по поводу позиции поросенка.
Удивление котенка поведением поросенка постепенно переходило в раздражение и уже почти готово было перейти в упрек и призыв, смысл которого можно было бы охарактеризовать лозунгом: «Сейчас, ты не имеешь права быть в стороне!»
При этом, котенок надеялся, что предыдущие месяцы их дружбы, дают ему право ожидать безусловной поддержки от поросенка, тем более, что это так просто, – поддержать справедливое мнение о мягкой и подвижной игрушке!
Щенок Га чувствовал себя вполне сформировавшимся благородным псом и со спокойной уверенностью в своей правоте, слегка иронично, но со всем возможным уважением к мнению независимого эксперта, то есть поросенка, искоса посматривал на Хрю.
Понятно, что какой-то Хрю, не может поколебать единственно верного мнения такого славного пса, как Га, но все же, ему было бы немного грустно, если бы в угоду сомнительной прошлой дружбе, поросенок Хрю пренебрег здравым смыслом, проявил слабость и выступил на стороне котенка, который явным образом заблуждался.
Щенок не мог объяснить, почему котенок не прав, просто он точно знал, что его восприятие мира и понимание настолько же естественны, насколько реальны ощущения. Ему приятно было ощущать свои упругие и сильные мышцы, готовые к действию в любую секунду. И конечно его острые клыки были вне конкуренции. Их надо было использовать по назначению, а сделать это лучше всего, грызя твердую игрушку. Что тут непонятного?
Если бы надо было реально доказать что-то, он не задумываясь пустил бы свои отменные клыки в ход, но пока в этом не было необходимости. Ему даже смешно стало, когда он вспомнил тщедушного котенка.
Поросенок, под перекрестным кинжальным огнем взглядов двух непримиримых оппонентов, прошел все этапы изменения цвета кожи, от белого, бледно розового, оранжевого до пурпурного, малинового и вишневого. Он испытывал бурю невысказанных эмоций, старался стать незаметным и, казалось, в итоге совсем уже слился с серой обстановкой, но легкое подрагивание прозрачных розовых ушек выдавало его с головой.
А в голове его, маленькой несчастной головке с розовым пятачком, тщетно пытавшимся издать хоть какие-то членораздельные звуки, происходило что-то доселе невообразимое и недоступное его собственному пониманию.
Поросенок опасался, что, вступив в спор на чьей либо стороне, он неизбежно ухудшит отношения с обоими участниками. Это его пугало и напрягало, лишало устойчивости. Он понимал, что нейтральное и взвешенное мнение не устроит ни одну из сторон, и в итоге в нем будут разочарованы обе спорящие стороны.
Еще Хрю опасался, что однажды высказав свое мнение, он будет вынужден защищать его либо от одного из участников спора, либо от обоих в течение всей оставшейся жизни или метаться между противоположными мнениями. А что для него действительно жизненно важно, он пока еще сам не знает, ему надо все взвесить и хорошенько обдумать, прежде чем ставить на карту свое будущее.
Но красноречивые взгляды достойных друг друга оппонентов, не оставляли поросенку ни шанса отсидеться и хоть до чего-нибудь додуматься. Поросенок очень не хотел быть втянутым в конфликт и потратить на это много времени и сил, тем более, что этот вопрос был не настолько для него важен.
У него была мечта – понять себя, найти свою игрушку, такую, чтобы это была действительно его игрушка, не навязанная модой или тяжелыми жизненными обстоятельствами, чтобы он мог посвятить игре с ней всего себя без остатка, это должна быть такая игрушка, за которую он мог бы смело и непреклонно вступить в бой с любым, самым сильным и изощренным противником.
Попутно Хрю осознал, что немного, самую малость, завидует котенку Мя и щенку Га, он завидует их уверенности и бескомпромиссности, их убежденности и готовности пойти на смелый шаг ради своей игрушки, даже поставить на кон дружбу и сам здравый смысл.
С другой стороны, он понимал азарт спорщиков, когда кто-либо из них говорил: «Да, пусть это всего лишь игрушка, пусть некоторые думают, что это несерьезно и мелочь, которая сама собой пройдет с возрастом, с изменением ситуации в обществе».
Поросенок чувствовал, что вопрос о выборе игрушки сегодня, закономерно приведет к выбору оружия завтра. Пусть даже под оружием подразумевается слово. Впрочем, он не готов был настаивать на таком пафосе, но интуитивно понимал всю важность ситуации и с ужасом ловил себя на мыслях о возможных грядущих битвах будущих героев.
И еще была такая мысль, точнее едва уловимая тень или отголосок мысли, которая одновременно притягивала и пугала Хрю, казалась стыдной, а может быть и вызывала чувство вины. Но одновременно вызывала и протест, как незаслуженное обвинение, и в итоге приводила поросенка в состояние тупика.
Ему хотелось сесть на задние лапки и плакать. Но слез не было, было только четкое ощущение невозможности повыше поднять голову, словно она упиралась в невидимый потолок. Он чувствовал усиленно подавляемое раздражение, не то на себя, не то на весь мир, такой притягательный и одновременно, так по-идиотски устроенный.
– Так что же это за мысль такая? – задумался Хрю.
Это была мысль о том, что ему самому может понравиться чувствовать себя заядлым спорщиком или адептом какой-либо идеи, это была мысль, что его увлечет поток страстей и неразрешимый клубок противоречий, что он навсегда потеряет не только возможность приблизиться к своей мечте, но забудет и предаст ее и никогда, никогда… Что это за «никогда», он не мог понять, как ни старался.
Раздумья Хрю неожиданно прервал Га. Он с сожалением смотрел на поросенка, в его взгляде также читалось намерение дать Хрю последний шанс, открыть ему секрет мироздания, по сравнению с которым игрушки были настолько ничтожны, что о них и говорить бы не стоило, хотя уступать в принципиальном споре с каким-то котенком, а в его лице со всем семейством кошачьих, он отнюдь не собирался.
– Хрю, я уважаю твое мнение и хочу помочь тебе сделать его еще более основательным, – сказал Га.
– Дело в том, что: «И в небе и в земле сокрыто больше, Чем снится вашей мудрости, Горацио.» – добавил Га и пояснил, – это цитата из Шекспира.
Хрю стало немного неудобно из-за того, что друг решил его поучать, но, с другой стороны, поросенок не мог не согласиться, что не знал этих слов; а о Шекспире, как и о Горацио, имел весьма отдаленное представление. А если честно, то вообще о них в первый раз слышал.
Хрю старался быть справедливым и всегда ценил новые знания. Но пока не понимал какое отношение это имело к спору о свойствах игрушки. Поэтому он смиренно попросил Га пояснить его мысль.
– Не сочти за неуважение, но мне кажется, что я должен тебе это сообщить, я сам недавно узнал об этом, – пояснил Га.
– Если ты уже знаешь это, можно его использовать, как отправную точку для продолжения дискуссии, добавил Га.
– Дорогой Га, так что же «это»? – с нажимом спросил Хрю.
– Хрю, я узнал, что в природе есть небо и на нем расположены звезды. И я видел их! Это потрясающе! Вчера я вместе с мамой присутствовал на перфомансе, когда собираются вместе несколько наших сородичей и воют на Луну. Луна – это большой желтый круг на небе. Мама сказала, что Луна управляет морем и тайными мыслями людей, особенно женщин. Это все, что я знаю про это, но чувствую, что это имеет огромное значение для всех живущих, оно оказывает на всех нас влияние, причем всегда и во всем. В частности, и на выбор игрушек, – ответил Га.
– Спасибо, Га, это здорово! Это меняет дело и требует серьезного осмысления! Попутно скажу, что в твоем высказывании содержится еще одна идея, которую необходимо обдумать, – задумчиво ответил Хрю.
– Какая еще идея? – немного разочарованно спросил Га.
– Идея о том, что у каждого может быть не одна, а несколько игрушек и не обязательно решать, какая из них самая лучшая, они могут служить разным целям – подытожил Хрю.
– И все же, я бы хотел, чтобы ты обратил особое внимание на первое, о чем я говорил, – подчеркнул Га.
А затем, Га со значением добавил, – недаром И. Кант говорил: «… это звёздное небо надо мной и моральный закон во мне.»
– Га, а что такое звезды? – спросил Хрю.
– Ой, они такие прикольные! Небо черное, а звезды – такие огоньки по всему небу, от них идут яркие лучи, они мерцают и светятся. – в восторге пролаял Га.
– Спасибо, Га, я потрясен! – поросенок, от восторга даже хрюкнул.
– Теперь я буду думать над этим, даже не сомневайся! На том они и расстались. Хрю был действительно потрясен от пятачка до хвостика, и еще сильнее захотел воочию увидеть небо, Луну и звезды, он всем своим существом чувствовал, насколько они притягательны!
Он даже немного испугался, что звезды, могут захватить всю власть над его жизнью и мыслями и над всеми, кто жил в округе. Такое и правда, во сне не приснится.
Хотя его немного удивляло, почему Га, зная о звездах, так много внимания уделяет игрушкам. Может быть дело не в игрушках и не в звездах? Что-то он еще говорил о моральном законе…
С тех пор, Хрю не раз мечтал о звездах. Поросенок спрашивал о них у старших, но очень быстро понял, что такие вопросы лучше не задавать и даже не давать повода кому-либо подумать, что этот чумазенький и шустрый поросенок может мечтать. Тем более, мечтать о звездах.
У поросенка Хрю хватало здравого смысла казаться наивным, спокойным и беззаботным, почаще молчать и довольствоваться маленьким черным угольком, чтобы хрустнуть им и потом бегать, виляя своим маленьким смешным хвостиком.
Поросенку не приходило в голову, что уголек можно использовать самыми разными способами. Можно рисовать на асфальте и писать на заборе. Или разжечь костерок в холодную погоду. А может и приходило, кто его знает. Да и кому интересно, что творится в глупенькой головке поросенка Хрю со смешным розовым пятачком?
На этом было бы логично окончить наш рассказ о поросенке Хрю и о его друзьях. Но подчас, что-то большое и сильное настоятельно вмешивается в нашу реальную жизнь, и это бывает не столь романтично и возвышенно, как звездное небо над головой, и гораздо более болезненно, чем моральный закон внутри.
Дружба обычно вспоминается, как нечто доброе, ценное, сердечное. Но на деле, реальная дружба не исключает, а иногда и предполагает моменты нелицеприятных объяснений, споров и даже ссор. Настоящая дружба предполагает, что эти неприятные моменты не отменяют глубинных пересечений и совпадений мыслей и чувств друзей, поэтому, даже самые принципиальные споры не заканчиваются разрывом дружбы, а наоборот, только укрепляют ее.
А если, разрыв все же происходит, это может говорить, о том, что всё, что мы раньше принимали за дружбу, либо исчерпало себя из-за возраста или коренного перелома тенденций в мире, либо только казалось дружбой, было желаемым само- и взаимо обманом.
Нечто подобное случилось и с нашими друзьями, Хрю, Мя и Га. Мы не будем подробно бередить эту драму, обозначим лишь кратко ее контуры.
Мя и Га продолжали свой спор, который теперь уже перерос во вражду, взаимные обвинения, нападения, потасовки, кончавшиеся царапинами, кровью и болью. Уже не было и речи о том, чтобы совместно, здравым образом разграничить вкусы, интересы, территории, осталась одна инстинктивная вражда и взаимная ненависть.
Хрю переживал, пытался образумить спорщиков, поначалу его слушали, но чем дальше, тем меньше. И в конце концов ему стало доставаться от обоих бывших друзей, он долго сражался с мельницами, нажил себе врагов и потратил здоровье.
Хрю казалось очевидным, что корень зла в этом противостоянии был в желании каждого оппонента навязать именно свою точку зрения противоположной стороне. Но о том, чтобы объяснить это спорщикам не было даже речи, – слишком далеко зашло противостояние и имело тенденцию расширяться и углубляться. Видимо что-то более значимое и глубокое питало это противоречие, проявившееся на примере игрушки.
К этому времени бывшие друзья повзрослели, выросли и теперь их называли Мяв и Гав, а Хрю, так и остался Хрю. Мяв стала эффектной, белой и пушистой кошечкой, смелой и способной при необходимости постоять за свои интересы. Она грациозно выгибала свою гибкую спинку, мурлыкала, а при случае показывала свои острые и цепкие коготки и безжалостные зубки.
Гав стал сильным, поджарым, породистым, гордым псом. Он весело вертел хвостом и гонялся за ним, когда у него было хорошее настроение. Если кто-то нарушал границы, он предупредительно рычал и громко лаял, предотвращая новые попытки нарушителя, а при необходимости, мог цапнуть и даже пустить кровь обидчику. Но по большей части он сохранял благородную уверенность и миролюбие по отношению к остальным обитателям фермы. Вот только с Мяв он никак не мог найти достойный баланс отношений.
Хрю слегка пополнел и в нем появилась особая устойчивость, которая возникает в результате внутренней работы и читается во взгляде.
Однажды, когда Мяв была очень расстроена и рассержена на Гав, ей под руку подвернулся Хрю, мирно дремавший на солнышке, и она в запале выкрикнула: «А ты, вообще молчи, потому что твои дни сочтены!»
Он не сразу понял, что Мяв обращается к нему, вскочил на ноги, подбежал к ней, посмотрел на нее ошарашенно и заикаясь проговорил: «П-рости, Мя, то есть, Мяв, ты могла бы… разъяснить мне, что ты имела в виду?»
– Нет, не могла! – зло вскричала Мяв и ядовито добавила, – К тому же, ты совершенно не разбираешься в апельсинах, а берешься судить о мировых проблемах.
Тогда Хрю бросился к Гав.
– Она имела в виду, что не все здесь равны… – смущенно пролаял Гав.
– Некоторые ровнее, – злобно прошипела Мяв. И захихикала.
А затем добавила: «Заметьте, не я это сказала! Но я с этим полностью согласна».
– Друзья, я ничего не понимаю, прошу вас, объясните! – взмолился Хрю. Мяв и Гав задумчиво ушли в разные стороны, холодно, как посторонние.
Хрю долго приходил в себя после той злосчастной встречи бывших друзей. Ему потребовалась вся его внутренняя устойчивость и дополнительная работа над собой, чтобы восстановить покой в своей душе. Но что-то уже невозвратно изменилось в нем. Может это и есть – взросление? – думал Хрю.
Когда Хрю вспоминал загадочную и злорадную гримасу Мяв, ему было очень обидно и кроме того, в ее намеке чудилось что-то неизбежное. Что они все скрывали от него? Какая-то страшная тайна удивительным образом объединяла непримиримых противников.
Что касается ее фразы об апельсинах, это вызывало у него ответное раздражение, потому что действительно он не любил апельсины, хотя и не категорически. И что с того? Он имеет право есть то, что считает нужным и не есть то, что ему не нравится или отвратительно.
Порой, ему приходили странные и безысходные мысли, он готов был сгореть от стыда и страха или утонуть в пучине вод, настолько невыносимой казалась поросенку страшная тайна Мяв и Гав.
Единственное, что спасало Хрю – это мечта о том, чтобы увидеть звезды на небе. Он догадывался, что небо где-то далеко и высоко, он пробовал поднять вверх голову, но все его попытки были безуспешны. Он интуитивно чувствовал, что звезды где-то рядом и надо решить эту загадку. Это была странная мысль.
Как может быть рядом то, что находится бесконечно далеко? Если бы поросенок умел читать, он бы прочно усвоил, что ему не суждено увидеть звезды, так устроила природа.
Из окна хозяев фермы слышалось радио:
«Так природа захотела,
Почему – не наше дело,
Для чего – не нам судить».
Эти слова из песни казались приговором и оттого еще сильнее раздражали.
Но недаром поросенок любил размышлять и почувствовал, что в его парадоксальной мысли есть рациональное зерно, – так говаривал старый Индюк, когда Хрю рассказывал ему о своей мечте.
Индюк был мудрым, он одним своим видом внушал Хрю уверенность в себе и побуждал к размышлениям.
Однажды, Хрю решил спросить у Индюка о той страшной тайне. Индюк долго отнекивался, но в конце концов поведал ее Хрю. Тайна оказалась еще более дикой и страшной, чем мог себе представить Хрю.
Индюк сообщил, что всем его родным, и родным поросенка, и самому Хрю предстояло неизбежно погибнуть под ножом мясника.
– З-зачем?! – в ужасе вскричал Хрю.
– Хозяева едят нас, – ответил Индюк, стараясь сохранять невозмутимость.
Хрю собрал все свои силы, чтобы не разрыдаться и не упасть в обморок.
Они долго молчали, а потом Хрю спросил: «И что, нельзя ничего придумать?»
– Однажды, жители фермы договорились и устроили восстание, революцию и выгнали хозяев с фермы, – поведал Индюк.
– Это же здорово! – вскричал Хрю.
– Не спешите, – осадил его Индюк, – лучше не стало.
– Ну почему-у?! – расстроился Хрю.
– Тогда, вместо хозяев, власть захватил твой давний предок – хряк по имени Наполеон и он устроил диктатуру. Но в конце концов всё вернулось на круги своя. И теперь потомки прошлых хозяев снова правят нами, связывают нас, издеваются над нами, забирают наших детей и… пускают нас под нож. Они считают, что так правильно. И не нам это менять, – так окончил Индюк свое повествование.
Хрю, разбитый и опустошенный, молча ушел, не попрощавшись.
Он долго шел куда глаза глядят, шел три ночи и три дня, не спал, не ел и почти не видел, что происходит вокруг. На четвертый день Хрю вышел на высокий обрыв над бурной рекой, упал без сил на берегу и заснул.
Его разбудил страшный гром и молния, ударившая в развесистый дуб рядом с ним и осветившая все окрестности.
Хрю отскочил в сторону, сорвался вниз с обрыва, но не упал, а начал медленно, очень медленно опускаться все ниже, летя птицей, планируя вдоль по течению реки и восторженно впитывая открытой душой черное небо, усеянное мириадами лучистых звезд, улыбающуюся ему Луну и каскад ослепительно-янтарных молний одну за другой, наполняясь вселенской энергией и силой.
Мягкий всплеск прервал его полет, сознание померкло и вместо неба и звезд, он увидел знакомый свет, струящийся далеко вдали…
Рассказывают, что в тех краях раз в году, в одну из лунных ночей можно увидеть светящегося серебром поросенка, резвящегося в волнах большой и плавной реки.
Тот, кому удавалось увидеть его, мог творить чудеса, а влюбленные навеки обретали свое счастье.
2015; 2024
