Владимир Поселягин
Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат
«Тридцатьчетвёрки» и «единицы» рванули вперёд, их задача – добить и разрушить всё, что можно, на аэродроме, чтобы списать это подразделение подчистую. А вот мы с «двойками» стреляли теперь совсем в другую сторону. Примерно в полукилометре от аэродрома стояла на отдыхе немецкая танковая часть. Вчера её, естественно, тут не было. Когда мы прибыли, та готовилась сняться, чтобы двинуть дальше. Но, к сожалению, прозвучала команда, и танки остались на месте. А у нас время горит, нужно ещё посетить несколько мест, прежде чем соединяться с нашими тылами. Оставаться и ждать, когда немецкие танки уберутся, нет никакой возможности, пришлось импровизировать. Хорошо, что наши радисты забивают все частоты морзянкой, это такая импровизированная глушилка от бедности, но пока тревогу в эфире немцы поднять не могут, мы не даём.
Пока наши танкисты добивают подразделение люфтваффе, три «двойки» – в одной сидел Михайлов, он ещё и своими орлами на аэродроме умудрялся руководить – и моя самоходка стали расстреливать лагерь танкистов. Первый же бой показал, что хотя я и недоучившийся инженер, но руки растут у меня откуда надо. Пушку после первого выстрела не сорвало, да и последующие заканчивались хорошо, отдача крепление не убивала, и снаряды ложились там, где нужно. Миномётчики Погорелова, когда рота дала залп по аэродрому, сразу открыли огонь по танкистам, они расположились метрах в трёхстах от нас, чтобы не мешать стрельбе.
Вот я по аэродрому изначально не стрелял, да и двигатель у нас был заглушен, пушка самоходки сразу была наведена на цель. Первый мой выстрел одновременно с залпом роты и залпом батареи был пристрелочным. Как я и предполагал, не пристрелянное орудие давало серьезный промах. Ушло влево и немного вниз. Подправив прицел, я вторым выстрелом поразил танк командира этого подразделения. За время ожидания, пока немцы уберутся, вычислить командирскую машину не составило труда. Успел сделать ещё четыре выстрела, подбил два танка и штабную машину, когда ко мне «двойки» Михайлова присоединились. Миномётчики тоже добились попаданий. Танки кучно стояли, мины рвались между ними, отчего осколки давали множество рикошетов от брони, поражая пытавшихся занять свои машины танкистов. Даже, кажется, было два прямых попадания, что вызвало пожары. Так вот, я всего пять выстрелов успел сделать, когда разом, фактически залпом, ухнули пушки перезарядившихся «двоек». От разрыва двух фугасов несколько танков просто перевернуло, третий разорвался у грузовиков с боезапасом и топливом. Разгорелись многочисленные пожары, я видел объятые огнём, мечущиеся человеческие фигурки. Хорошая всё же оптика у немцев, между нами явно за два километра, а видно всё хорошо, да и стрелять приятно.
В общем, немецким танкистам было не до наших, что курочили последнюю уцелевшую инфраструктура аэродрома, добивая аэродромную прислугу и лётный состав. Кстати, в основном именно они и были нашей целью. Я говорил в нашей мангруппе, не так важно уничтожить вражескую технику, гораздо важнее уничтожать ценных специалистов, что ею управляют. Меня слышали и понимали.
Стрелять из зенитки было одно удовольствие. Выбивал я в основном самые опасные танки, пропуская лёгкие, тут был смешанный состав. Моей целью были «тройки» и «четвёрки», а также шесть самоходок. Две я уже подбил, обе горели, потом третьей сбил гусеницу, та стала отползать под прикрытие дымов горевшей техники. Следующий снаряд пробил лобовую броню, и та загорелась. Какое счастье, что вместе с зениткой были именно бронебойные снаряды, но как жаль, что всего четыре ящика, по пять снарядов в каждом. Когда я выпустил последний, двадцатый снаряд, цели всё ещё оставались, уже дали второй залп «двойки», добивая последние очаги сопротивления. В принципе, весь лагерь немецких танкистов был затянут дымами, как и аэродром. Там горело топливо, подожжённое нашими при отходе. Меня вдруг толкнули в спину, и в наушниках восторженно проорал Лосев:
– Летит! Товарищ майор, летит!
Быстро поменявшись местами с ординарцем – тот стал помогать Бабочкину выкидывать наружу гильзы, чтобы мы не угорели, – я осмотрелся с помощью командирской башенки. От аэродрома уходила наша танковая колонна, за ними пристроилось два грузовика с погранцами. На них была окончательная зачистка, а от распаханной взлётной полосы оторвался немецкий бомбардировщик и, натужно ревя моторами, потянул в небо.
– Взлетел всё-таки, – довольно улыбнулся я.
Причина веселья была, на этом трофее, что как-то уцелел после взрывной волны рванувшего склада бомб, уходили летуны, забрав трёх тяжелораненых, что были на попечении наших медиков. Но главное, они забрали мой рапорт со снимками, сделанными на трофей – фотоаппарат, снятый с фельджандармов, на который политрук-пограничник нащёлкал фотографий на уничтоженном аэродроме, причём ему должны были позировать некоторые экипажи на фоне танков и уничтоженных самолётов. Нужно, чтобы в газетах появлялись такие фото, а то один сплошной негатив, а тут какое-никакое доказательство и наших побед тоже. Всё же почти сотню самолётов уничтожили. В общем, летуны с моим рапортом по действиям мангруппы, а также снимками, сделанными политруком, удалялись в сторону наших тылов. У нас, конечно, осталось мало истребителей, но всё же они есть, и я надеюсь, что летуны по закону подлости не попадутся им на глаза. Очень на это надеялся. Я вчера весь день был занят написанием рапорта о действиях мангруппы, целый талмуд получился. Да и фото будут в тему, покажут, как мы воюем. Нужно частенько напоминать о себе, чтобы не забыли, и как тут напоминать, если не своими действиями?
В это время Огнев, наш мехвод, без дополнительной команды запустил двигатель и пристроился в конце взвода «двоек», что на максимальной скорости ползли за основной колонной. Та неспешно отходила, нас ждали. За нашей самоходкой уже миномётчики со своим броневиком пристроились. Именно через него, вернее его радиостанцию, Погорелов принимал данные по лагерю немецких танкистов от Курлыкина, что подобрался к ним поближе. Он в принципе в бинокль и сам видел, но когда стали мешать дымы, корректировка Курлыкина стала актуальной, поэтому огонь миномётчиков был очень точен. До тех пор, пока у них, как и у нас, боезапас не закончился. В принципе, у нас одна надежда на пополнение – это найти машины с нужным боезапасом. Раньше находили, почему сейчас не получится? Посмотрим, не такой и редкий тип боеприпаса.
Догнав основную колонну, я обогнал её и втиснулся на пятое место, моё командирское. Снова разведка впереди, и снова мы на максимальной скорости движемся дальше. Потом была короткая остановка для осмотра и обслуживания техники, боезапас пополнили, а я опросил командиров. Многие были возбуждены и невольно размахивали руками, громко сообщая, как они уничтожали аэродром, чем вызывали у меня спокойную улыбку, я их понимал. Политрук подтвердил, что мой приказ выполнил, аж три плёнки нащёлкал и отправил с летунами.
Следующая цель – крупный армейский штаб. Для нас армейский, для немцев это штаб пехотного корпуса, что наступал в этом направлении. Атаковали с ходу. Ранее была проведена разведка подходов к штабу. Он располагался на территории санатория, большого трёхэтажного здания с постройками вокруг. Всё это в окружении высоких стройных сосен рядом с чистым и красивым озером. Оборона была выявлена ещё вчера, была опаска, что штаб уже передислоцировался, но на наше счастье, тот был на месте. Три фугаса «двоек» практически полностью разрушили здание – на первом этаже рванули, отчего сложились остальные. Ну, и другие танки довершили разгром, добивая оборону и носясь вокруг обломков здания. В этом бою я использовал ДШК, а Бабочкин на моём месте спаренным с пушкой пулемётом. Я одну ленту успел выпустить короткими прицельными очередями, а Бабочкин аж три диска. Кстати, именно я заметил к моменту открытия огня, как к штабу по лесной дороге сворачивает легковой «мерседес» в сопровождении гробообразного броневика, и сам прошёлся очередью по двигателю машины, а потом изрешетил и бронетранспортёр. Это всё происходило как раз, когда залпом грохнули «двойки», снеся штаб корпуса, да остальные танки начали давить оборону штаба. Страшное это оружие, такие танковые гаубицы.
Миномётчики с нами не поехали, они как раз стояли на повороте лесной дороги под охраной трёх погранцов на мотоцикле да в немецкой форме. Именно из-за них охрана генерала, а в машине был генерал, и не обеспокоилась. Водитель мной был убит, адъютант получил тяжёлое ранение, а сам генерал, командир пехотной дивизии, и полковник, его начштаба, чудом уцелели, они сидели на заднем сиденье. Миномётчики среагировали как надо. Вытащили их, спеленали, там командовал один из погранцов, и закинули в свой кузов.
Часть охраны и выжившие отошли глубже в сосновый бор, постреливая, не всех удалось прижать к ногтю. Их провожали массированным пулемётным огнём и редкими выстрелами пушек, после чего была проведена быстрая зачистка. Обнаружены документы ещё трёх убитых генералов и десятка полковников, собраны некоторые штабные документы, пустые бланки и печати, после чего мы вернулись на лесную дорогу и пошли дальше. На опушке подавили зенитную батарею. Эти сволочи успели подготовиться и встретили огнём своих автоматических мелкокалиберных пушек передовую «тридцатьчетвёрку». Подбить не смогли, их накрыли снарядами, а потом ещё и проутюжили, но гусеницу сбили. Пока экипаж быстро приводил машину в порядок, колонна шла дальше. За двадцать минут те вернули гусеницу на место, сменили повреждённый трак и догнали нас. Мы всего на километр удалиться успели. Причём парней не бросили без присмотра, ещё одна «тридцатьчетвёрка» из этого же взвода стояла рядом, охраняя ремонтируемый танк и экипаж.
К сожалению, со следующей целью вышел облом, поле было пусто, остались лишь следы стоянки и квадраты от убранных палаток. Эта часть передислоцировалась. Жаль, я был не прочь раскатать отдыхающий немецкий гаубичный дивизион.
Дальше мы так и двигались по просёлочным дорогам, фактически пустым, немцы тут редко встречались, если только патрулями. В этот раз мы сносили всех, пленных я приказал не брать.
Четвёртой целью был аэродром подскока, он оказался на месте, но вместо шести «мессеров», как это было вчера, оказалось всего два. Видимо, две пары были на свободной охоте. Выделил на уничтожение аэродрома взвод «тридцатьчетвёрок», и пока колонна шла в отдалении, догоняя передовые части немцев, те гусеницами вкатали его в землю.
Обойдя Минск стороной, до обеда мы совершили большой рывок, я велел встать лагерем для часового отдыха и принятия пищи, все успели проголодаться и устать. Больше морально, всё же два серьёзных боя пришлось выдержать. Нужно провести обслуживание техники, дозаправить, пополнить боезапас. Встали на опушке небольшой рощи. Выставленные наблюдатели фиксировали движение колонн немцев вдали, столбы пыли демаскировали их, но вблизи пока никого не было. За время движения поисковики, как я их называл, останавливались у всех брошенных советских машин и осматривали их, при случае сливая топливо. Но такое очень редко было. Так вот, миномётчикам повезло, три машины нашли с нужным боеприпасом, а вот мне не так повезло. Вернее, то, что надо, нашли, но мало. Была обнаружена уничтоженная позиция зенитной батареи того же калибра, что я использовал при создании самоходки. Но на месте боя удалось собрать всего семь снарядов. Из них только два были бронебойными, остальные осколочно-зажигательными, но хоть так. Немного пополнили боезапас. Сейчас мой экипаж проводил обслуживание танка, только Лосев подготавливал нам на всех обед. За время стоянки чисткой пострелявших пушек, орудий и пулемётов не занимались. Скоро снова придётся изрядно пострелять, так что вечером почистим. Это обязательно нужно сделать.
– Лазарев! – крикнул я одного из своих красноармейцев-посыльных.
Они с напарником-связистом ехали с нами на броне самоходки, держась за скобы, эти скобы теперь были на всех танках, но десанта не было, грузовиков пока хватало. Это мои парни вынуждены были рядом находиться, вдруг понадобятся, как сейчас.
– Здесь, товарищ майор, – почти сразу рядом возник боец.
– Лейтенантов Потапова и Казанцева ко мне. Бегом.
– Есть, – козырнув, тот убежал на поиски двух лейтенантов.
Сам я подошёл к корме пышущей жаром самоходки и, за неимением капота внедорожника, который сейчас буксировался на жёсткой сцепке в тыловой колонне, расстелил на нем карту. Тут как раз в сопровождении Лазарева подошли вызванные командиры, один в форме пограничника, другой в промокшем от пота комбинезоне танкиста и в ребристом шлемофоне.
– Товарищ майор, – кинул к виску кисть руки Потапов. – Лейтенант Потапов по вашему приказанию прибыл.
Казанцев повторил за своим более шустрым спутником, и оба лейтенанта внимательно посмотрели друг на друга. По планшетам обоих командиров было видно, что там находятся трофейные карты, добытые на аэродроме, теперь эти карты были у всех командиров.
– Достаньте карты.
Как только лейтенанты это сделали и приготовили карандаши, чтобы ставить отметки, я продолжил:
– Сейчас мы находимся здесь, южнее Минска на сорок километров. Ваша задача следующая. Через полчаса после принятия пищи и обслуживания техники выдвинуться на двадцать километров вот в этот квадрат. Здесь, запишите, в трёх километрах от деревни у скошенного луга примерно в четыре часа дня, плюс-минус пять минут будет проходить наша санитарная колонна. Примерно на двадцати телегах повезут раненых из госпиталя окружного подчинения. В основном там раненые командиры. Вот тут на перекрёстке они встретятся с немецкой моторизованной группой из восьми танков, четырёх бронетранспортёров и пяти грузовиков. Мотоциклы тоже будут, но сколько, не скажу. Немцы устроят себе развлечение, будут гонять на танках по лугу телеги и давить их. Остальные останутся на дороге наблюдать. Колонна встанет на этом месте на отдых. Тут изнасилуют и замучают пять наших медсестёр, после чего забьют их прикладами. Ваша задача не допустить этого… Лейтенант Казанцев!
– Я, товарищ майор, – пододвинулся тот ближе и, играя скулами, хмуро посмотрел на меня.
– Берёте весь взвод. Трофеями у штаба были взяты флаги, они у погранцов. Возьмёте один и нацепите его на люк башни передового танка. Крышка люка должна быть постоянно открыта во время движения, чтобы немецкие солдаты видели, что гонят трофейную технику. Перед колонной пойдёт один из наших мотоциклов. Движение по стандарту, не привлекая внимания, под видом перегона трофейной техники. По прибытии на место, а вы будете там за час до начала трагедии, ваша задача замаскировать танки на опушке рядом с лугом и развилкой. Как только немцы начнут гонять наших, откроете огонь. Сами распределите, как стрелять, но советую так: один танк пусть работает по грузовикам и бронетранспортёрам на дороге, другие выбивают танки противника на лугу. После уничтожения противника пленных не брать, поможете вернуть телеги на дорогу, собрать колонну и выпавших из телег раненых, после чего отправите их дальше, предупредив, чтобы поторопились. Возможно, к вам выйдут танкисты, около тридцати бойцов и командиров под командованием капитана Якимова, они должны появиться с другой стороны, из рощи за лугом. На все попытки взять вас под командование, сообщайте, что выполняете приказ старшего по званию и находитесь в подчинении у пограничников, а это другое ведомство. Причём не только капитану Якимову можете так говорить, но и всем другим командирам, которые вам, возможно, встретятся, вплоть до генералов. На все попытки силой заставить вас подчиняться приказам старшего по званию разрешаю использовать личное оружие и танки… но всё же старайтесь до убийства своих не доходить. На все угрозы трибуналом и остальное сообщайте командирам мои данные, а также то, что я отвечаю за все ваши действия. В этом случае даже возможную гибель командиров, по своему незнанию способных сорвать выполнение боевого задания, я также беру на себя. На случай если Якимов захочет к вам присоединиться в качестве подчинённого, специально выделяю одну дополнительную машину. Тех, кто не поместится в кузов, сажайте на броню танков десантом, благо поручни теперь у вас имеются. Так вот, отправив раненых, выдвигайтесь уже вот в этот квадрат. Нужно пересечь небольшой брод и проехать двенадцать километров. У брода вы обнаружите брошенный КВ, кормой он будет в воде. Но завести можно, баки сухие. Якимов и его бойцы – хорошие танкисты, усильте свой отряд на эту «единичку» за счёт них. В боекомплекте у КВ всего семь бронебойных снарядов да с десяток осколочных, доукомплектуете из НЗ. В районе деревни Кузьминки, не доезжая километр, уходите влево на лесную дорогу. Углубитесь на два километра. Дальше пограничники проведут разведку и выведут вас на опушку. Там также в ста метрах от опушки проходит дорога. Между вами и дорогой болото, но на самой опушке сухо, там высоко, танки к ней подойдут. Но окопаться не получится. За дорогой также болото. Казанцев, вы были на дороге, когда остатки вашей дивизии немцы из засады уничтожили за какие-то минуты. Теперь у вас есть шанс поквитаться. Пропускаете автотехнику, как появляются танки, возможно, ждать придётся долго, бьёте. Всё так же, цели распределите сами. Подбиваете головную машину и замыкающую, после чего выбиваете один танк за другим. Нужно создать на этой дороге затор, чтобы до завтрашнего дня она была не проходима. На сорок километров вокруг это единственная дорога, где можно перебрасывать крупные силы. Участок тут не такой большой, думаю, в ловушку попадёт от двадцати до двадцати пяти танков. Расстреляв бронетехнику противника и создав затор, выходите вот в этот квадрат. Нас вы там вряд ли найдёте, но будет связной, который и сопроводит вас к нам. Дальше уже ночёвка и следующий боевой день. С вами всё, лейтенант. Потапов!
– Я, товарищ майор, – занял лейтенант место Казанцева.
Поглядывал тот на меня заинтересованно, не понимая, как я могу вот так предсказывать будущее. Действительно, я этого не умел, но я помнил рассказы того же Якимова. Он описывал, как кусал кулак до крови, наблюдая за действиями немецких танкистов, плакал, а ничего сделать не мог. Лишь когда уходили, сделали залп из карабинов, винтовок и двух ДТ по колонне. Но это в бессильной ярости, ни на что другое безлошадные танкисты были не годны. КВ они нашли именно там, где я и сообщил Казанцеву, у брода. Потом вышли на ту лесную дорогу и, обнаружив, как по дороге идут колонна за колонной, подогнали танк к опушке, причём заранее замаскировав его срезанными ветками, и открыли огонь. Подбили четыре танка, один бронетранспортёр и уничтожили шесть грузовиков. Вот только уйти не смогли. Вернее, на танке не смогли, тот отполз от опушки метров на сто и заглох, топливо закончилось. Они танк заправили теми тридцатью литрами соляры, что несли с собой, а тут хоть пригодилась. Не зря танк прибрали. Дальше понятно, подожгли боевую технику и двинули к своим. Правда, вышли лишь через три недели.
– Значит, слушай, лейтенант. Во время движения по дороге командуешь в колонне ты, Казанцев у тебя в подчинении, фактически приданное усиление. По прибытии на место засады уже сам переходишь под командование Казанцева. Каждому своё. В случае встречи со старшими командирами РККА, подтверждаешь, что техника проходит по вашему ведомству, и не даёшь прервать выполнение приказа. Всё ясно?
– Ясно, товарищ майор, – сделав несколько записей, кивнул тот.
– Во время второй засады, прежде чем вывести танки на опушку, замаскируйте их ветвями, чтобы не привлекали внимания. Наши громкие дизели не услышат, по дороге сплошным потоком идёт пехота и техника, сами шумят не меньше, главное, чтобы силуэты не увидели. Возьмёте группу сержанта Ярцева на мотоцикле, он отлично говорит по-немецки, двадцать пограничников, машину с ДШК, ну и пару пустых грузовиков из последнего пополнения, с запасом боеприпасов и топлива. В этих грузовиках в случае встречи с капитаном Якимовым повезёте его и его же бойцов. Всё ясно?
– Ясно, товарищ майор.
– Это ещё не всё, возьмёте у политрука фотоаппарат, у него осталась одна плёнка, когда немцы будут гонять наши телеги, запечатлите это на плёнку. Посадите бойца, умеющего пользоваться фотоаппаратом, на дерево. Также задокументируете зверства. У вас будет очень мало времени с момента атаки, допустить, чтобы хоть одна телега с ранеными попала под гусеницы танков, вы не должны. Это всё, у вас осталось двадцать минут до выхода, идите, пообедайте… Что-то хотите спросить, лейтенант?
– Хотелось бы уточнить, откуда вам всё известно в таких подробностях, товарищ майор, – сказал Потапов. – Честно говоря, отдаёт мистикой. Сами вы вообще с Киевского военного округа, а ориентируетесь у нас, как будто здесь всю жизнь прожили.
– Память хорошая и слушать я могу. Это ответ, лейтенант, не тратьте попусту время и выполняйте приказ.
– Есть, – козырнул тот. – Разрешите идти?
– Идите.
Оба лейтенанта, переговариваясь на ходу, быстрым шагом направились ко взводу Казанцева, а я отошёл к Лосеву, который уже сигнализировал мне, что обед готов. Черпая ложкой подогретую тушёнку из банки и заедая галетами, я размышлял. На самом деле я не был так уверен. Всё же некоторое вмешательство в историю благодаря мне произошло, и вполне возможно, не случится той трагедии на дороге, не будут подавлены и добиты раненые, изнасилованы и забиты наши медсёстры и санитарки, но я был уверен, что немцы уже на той дороге-дамбе, и это неплохой шанс их притормозить. На несколько часов, возможно до утра, но и это огромный срок.
Буквально через пару минут прискакали Михайлов и Юрченко, политрук Волохова. Самого старлея не было, он лично проверял посты на опушке. Там гнали огромную толпу наших пленных, вот он и пошёл посмотреть. Мы и до этого встречали такие конвои, но не настолько огромные. По словам чуть позже вернувшегося Волохова, там было до семи тысяч человек. Так вот, видимо, лейтенанты не стали скрывать суть своего задания, да я и не давал такого приказа, и, выяснив все, что им нужно, оба прибежали ко мне.
– Товарищ майор, почему на задание был отправлен Казанцев? Почему я не гожусь? – с заметной обидой спросил Михайлов.
– Роте сегодня ещё предстоит повоевать, поэтому вы как её командир останетесь с ней, – с лёгкой улыбкой пояснил я. – Не волнуйтесь, расстреливать танковые колонны из засады значится в моих планах на сегодня. Даже две такие засады.
– Надеюсь, товарищ майор, вы не будет возражать, если я отправлюсь с группой лейтенантов Потапова и Казанцева? – спросил политрук.
– Если только простым пассажиром-стрелком. Командовать вам запрещено.
– Как будто вы мне раньше давали это делать, товарищ майор, – с лёгкой обидой ответил тот. – Напомню, что когда мы впервые познакомились, вы сразу сказали, что если буду лезть командовать, пристрелите. Мол, моё дело морально поддерживать подчинённых, этим я и должен заниматься. Я запомнил, и как вы видите, нашу договорённость выполняю. Вы были правы, командовать должны те, кто умеет это делать и подготовлен соответственно.
– Вот что, политрук, – подумав, сказал я. – Отправитесь с группой в качестве документалиста. Вы будете вести съемку и зафиксируете факт попытки уничтожить советских раненых вместе с медперсоналом. То есть откроете звериную сущность противника.
– Есть, – сразу же сделавшись строгим, вытянулся политрук. – Разрешите идти?
– Идите. Группа выдвигается через пять минут, а вы, насколько я видел, пообедать не успели.
Отправив следом Михайлова, я продолжил прерванный обед. Тут ещё горячий чай подали. Лосев, пока было время, развёл небольшой костерок, используя тонкие сухие ветки, и вскипятил воду для чая. Красота! Хорошо иметь ординарца, да ещё такого, как Лосев. Я даже подумать не успеваю, как он уже несёт всё готовое.
Когда группа лейтенантов Потапова и Казанцева ушла, я вызвал Михайлова и Волохова.
– Ну что, товарищи командиры, вот и настало время серьёзного дела.
– Товарищ майор, а то, что мы аэродром уничтожили и штаб немецкого пехотного корпуса, это как – в бирюльки играли? Уж не говоря про аэродром подскока, – немного шутливо спросил Михайлов. В отличие от него, Волохов, как и я, был серьёзен, понимал, что действительно скажу что-то важное.
– Это всё не более чем тренировка перед главным делом. Теперь внимание, товарищи командиры, я объясняю суть боевой операции. Вызовите всех командиров, это их тоже касается.
Когда все собрались, я озвучил то, что спланировал на вечер этого дня. Для меня действительно налёт на аэродром и штаб были не более чем тренировкой, посмотреть, на что годны бойцы и командиры. Они меня порадовали, дрались ожесточённо, но не теряли головы, вполне неплохо. Я бы не сказал, что профессионально, огрехов хватало, но всё же показали себя молодцами. А со временем и опыт будет.
– Товарищи командиры, слушайте боевой приказ, который нужно выполнить сегодня. Примерно в сорока километрах от нас находятся торфяные разработки, к которым проброшена железнодорожная ветка. Частью она проходит через густой лес. Именно там ремонтируют повреждённый паровоз нашего бронепоезда. По достоверной информации, ремонт будет закончен через три часа, и к вечеру с темнотой бронепоезд попытается прорваться к нашим, однако неудачно. Причина в том, что немцы о нём знают, предположительно местоположение бронепоезда выдал предатель, но информация не проверенная. Так вот, на переезде разобраны пути и устроена артиллерийская засада. Наша задача – войти в контакт с командиром бронепоезда, помочь ему с боеприпасами, так как тот ведёт бои уже неделю, а подвоза пока ещё не было. Совместным ударом нам нужно уничтожить засаду, помочь ремонтникам с бронепоезда восстановить пути и отправить его дальше. Это ещё не всё, в том же лесу, но с другой стороны, не подозревая о том, что рядом бронепоезд с нашими бойцами, находятся триста двадцать шесть курсантов артиллерийского училища, которые к началу войны оказались на артиллерийском полигоне под Минском. К сожалению, с эвакуацией они запоздали, слишком быстро немцы двигались, и более трёхсот шестнадцати- и семнадцатилетних курсантов оказались в окружении. С ними шестнадцать преподавателей. Они думают, что смогут прорваться к нашим, тем более при них всего три учебные пушки без снарядов и около сорока карабинов с минимумом патронов. Мы должны спасти нашу смену. Отправим курсантов в тыл на бронепоезде. Тех, кто не поместится внутри вагонов, на крышу. Однако чтобы выполнить это задание, нужно всё подготовить. К сожалению, переезд с засадой находится рядом с шоссе, где активно передвигаются немецкие войска параллельно железной дороге. Однако южнее это шоссе пересекает лесной массив. Если устроить засаду и подбить на выходе несколько единиц бронетехники противника, это даст нам время уничтожить засаду, починить пути и не только дать уйти бронепоезду с курсантами, но и самим скрыться в темноте и соединиться с нашими тылами и группой лейтенантов Потапова и Казанцева. За связь с командиром бронепоезда отвечает старший лейтенант Волохов. На нём же снабжение БП и соединение с курсантами. Уничтожение засады, а также засада у шоссе на опушке – на старшем лейтенанте Михайлове. Даю вам десять минут, чтобы разработать план операции. Естественно, он мне не понравится, и я разнесу его в пух и прах, но хотя бы попытайтесь, может, я соглашусь с вашим планом. Работайте, товарищи.
Оставив командиров работать над картами, я отошёл в сторону и подозвал Лосева и одного из посыльных. Я уже всё придумал, придётся немного поиграть, поэтому и собрался напрячь бойцов для подготовки, но интересно, что надумают сами командиры. Оба бойца побежали выполнять полученное задание. На большую часть снаряжения придётся погранцов потрясти, но и у танкистов кое-что найдётся.
– Ну что, товарищи командиры, есть какие-то соображения?
Минут двадцать я выслушивал то, что они предлагали. В основном стандарт. Двое так вообще в лоб предложили атаковать, этих я взял на заметку, однако ничего близкого к тому, что я разработал, не было. Волохов, ладно, с заданием справился, тем более в его епархию я не лезу, задача танкистам была с минимальными потерями создать затор на дороге, помешав немцам помочь своей засаде, которую мы будем уничтожать. То есть размышляли как раз танкисты, погранцы просто работали, выдали мне на изучение свой план, я его одобрил с парой поправок и отправил готовиться к маршу. Вот с танкистами было всё не так просто. Конечно, парни жадно учились всему новому, тем более они прекрасно видели, что по подготовке я превосхожу их на голову, но опыта не хватало.
– Ладно, слушайте мой план. Первым делом нужно разделить роту на два боевых отряда. Ударить и по шоссе, и по засаде мы должны одновременно. Бронепоезд в данном случае будет только мешать, демаскирует наши намерения дымом. К дороге подобраться в принципе не сложно, как и создать затор, удерживая немцев на опушке, пока вторая группа добивает засаду и помогает экипажу БП восстанавливать путь. Однако солдаты в засаде настороже – значит, что?
– Что? – первым успел спросить Михайлов.
– Значит, их нужно отвлечь и вывести часть артиллерии или личного состава из строя.
Командиры задумались, и снова меня порадовал командир роты, лицо его просветлело, и он уверенно спросил:
– Ряженые?
– Ряженые, – кивнул я. – Сами догадались, или подсказал кто?
– Видел, как ваш ординарец нёс охапку немецкой формы. Сопоставить было не трудно.
– В логике вам не откажешь. Что ж, давайте обсудим в подробностях задание для каждого…
В подробностях разъясняя свой план, я сам обдумывал тот шаг, который собирался сделать. Сомнения глодали меня. Причина та же: будет ли всё так, как я описал, после изменений, что я уже внёс в этот мир. Капитан Якимов, когда сжёг свой КВ в лесу, через три дня встретился с двумя выжившими бойцами из экипажа БП. Они-то всё и описали, да и с курсантами чуть позже встретились. Их шестеро было, и один преподаватель в звании старшего лейтенанта. Остальных рассеяли и перебили в чистом поле догнавшие на бронетранспортёрах гренадёры одной из моторизованных дивизий. Эти в пшенице спрятались и смогли ночью уйти. Повезло, считай. Вот старлей от экипажа бронепоезда и узнал, что они в тот день находились в одном лесу, но так и не узнали друг о друге. Якимов очень подробно рассказывал, мы тогда выпили, помянули тех, кто сгинул в сорок первом, вот он и вывалил на меня всё, что тогда пережил. Полтора часа жутких историй. К сожалению, в этот день иссякает последнее, что я могу использовать из его рассказов, дальше только своим умом воевать придётся.
