Владимир Прасолов
Ледовый материк. Вангол-4
ЭТА ЧЕСТНАЯ И ИСКРЕННЯЯ КНИГА ЗАХВАТЫВАЕТ ТАК, ЧТО НЕВОЗМОЖНО ОТВЛЕЧЬСЯ. СЕРДЦЕ ЗАМИРАЕТ, И ТЫ ПЛАЧЕШЬ И РАДУЕШЬСЯ ВМЕСТЕ С ЕЕ ГЕРОЯМИ, ПРОНЕСШИМИ С СОБОЙ СКВОЗЬ ТО ТЯЖЕЛОЕ ВРЕМЯ ВЕРУ, ЛЮБОВЬ, ЧЕСТЬ И ПРЕДАННОСТЬ.
Пролог
Северный ветер во все времена года или освежает, или пронизывает холодом до мозга костей. Он вообще не бывает расслабляюще теплым, особенно здесь, в Сибири, крае земли, ничем не прикрытом от великого Ледовитого океана, распахнутом перед всеми его капризами, отдающем ему, как драгоценную дань, серебряные воды тысяч рек. И оттого самоочищающемся и живородящем.
Суровая и чарующая своей первозданной красотой, Сибирь принимает только чистых душой и оставляет их в себе навсегда. Люди, волей или неволей попавшие в эти края, задерживались здесь надолго, а чаще – насовсем, не в силах оторвать себя от энергии чистоты и простора, воли и безмятежного величия мира этой загадочной земли. Так уж случилось в России в последнее столетие – большая часть людей попадала туда не по своей воле. В возрасте двадцати лет этапом политических заключенных попал туда и Иван Голышев. Те двадцать лет, срок наказания, назначенного судом, перечеркнули ему жизнь раз и навсегда. Ту жизнь, в которой он, комсомолец, бригадир, беззаветно веря в торжество идей социализма, ударным трудом выполнял и перевыполнял трудовые нормы, выдавая на-гора десятки тонн черного золота. И в которой вдруг не стало для него места… Случай спас его от верной смерти в тайге во время побега. А может быть, правду говорят, что случайностей не бывает. Может быть, старый охотник Такдыган нашел в тайге замерзавшего беглого зэка по велению Духов тайги. Он вернул его уходившую с этого света душу и дал ему новое имя для новой жизни. То, что он смог расслышать из уст умиравшего, – иВАН ГОЛышев – прошептал тот заиндевевшими губами. Вангол так Ван-гол, согласился старик.
Орочоны, немногочисленный эвенкийский род, в семью которого он попал, выходили его и приняли к себе как сына. Ошана, дочь Такдыгана, отдала ему в жены свою старшую дочь Тингу. Старый охотник Такдыган передал ему свои знания и в святом месте силы посвятил в тайны Духов тайги. Вангол принял новое имя и новую жизнь, он ощутил в себе ранее неведомые ему способности. Он как бы просто вспоминал их…
Шли годы, Вангол набирался сил и радовал Такдыгана своими успехами. Все было хорошо, и ничего не предвещало беды. Но тот жестокий мир уже вторгся в этот, таежный, и от него, даже в этой глухомани, укрыться не удалось. Ванголу пришлось выйти из тайги. Встреча с людьми – научной экспедицией из Иркутска – дала ему возможность воспользоваться документами одного из участников экспедиции Игоря Сергеева. Студент был тяжело ранен и потерял память. Вангол, теперь уже под именем Игоря Сергеева, появляется в Иркутске. По направлению, подготовленному для Сергеева, Вангол едет учиться в Москву в Высшую школу разведки РККА. Война для него началась в спецшколе Разведуправления, куда он попал в числе лучших выпускников разведшколы. В первые же дни войны с Германией, в составе разведгруппы «Ветер», он был заброшен в прифронтовую полосу для борьбы с диверсионными группами противника. Вот там и свела его судьба второй раз со Степаном Макушевым, капитаном НКВД, бывшим начальником того конвоя, из которого он когда-то совершил побег. И с Владимиром Арефьевым, лейтенантом Московского уголовного розыска, родственником Макушева. Там же он выходит на след банды уголовника Остапа, убийцы его жены и человека, завладевшего секретным архивом лагерных сексотов. Информация огромного досье представляла большой интерес как для уголовников и советских оперативников, так и для немецкой разведки.
Преследуя по пятам через всю страну банду Остапа, Вангол и его друзья попадают в Забайкалье, в места непроходимой тайги, болот и марей. Там, на скалистом берегу безвестной реки, в пещере, куда так стремился попасть Остап, чтобы завладеть хранящимся в ней со времен Гражданской войны золотом, происходит развязка. Остап и его подручные убиты. Архив «грешных душ», найденный при Остапе, уничтожен… Вангол и его друзья вышли на стойбище Ошаны, чтобы сообщить ей о гибели старого Такдыгана. Надо было выбираться из тайги. Шла война, здесь они выполнили свою задачу и понимали – их место там…
Возвращение из тайги оказалось непростым. Помогая раскрыть зловещие замыслы и обезвредить банду рецидивистов, пытавшихся совершить побег из эшелона, Вангол случайно спасает жизнь одному из них. Как оказалось, немецкому ученому, еще до начала войны участвовавшему в секретной экспедиции в нашем Заполярье. Эта экспедиция была организована и проведена, втайне от правительства СССР, немецкими спецслужбами из «Аненербе»: так кратко называлось основанное в Германии в 1935 году «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». С декабря 1941 года общество работало уже полностью под крылом СС. Гюнтер Миттель был немцем российского происхождения. Сведения, полученные от него, были настолько важны, что Вангол, приехав в Москву, через свое руководство добился встречи с Берией. После той беседы, результаты которой произвели на генерального комиссара НКВД сильнейшее впечатление, было организовано сверхсекретное подразделение, получившее название «Северный ветер».
Основной задачей нового подразделения госбезопасности было определено противодействие работе вражеской организации, работавшей под эгидой СС, «Аненербе», в частности борьба с ее агентурой в СССР и в других уголках мира.
Вангол, пользуясь неограниченными полномочиями при формировании своего подразделения, смог собрать в него уже воевавших в это время на фронте под Москвой капитана Макушева и лейтенанта Арефьева. Затем освободил из-под стражи арестованных профессора Пучинского и его жену Нину. По его просьбе был разыскан среди призывников и направлен к нему в подразделение и бывший студент Пучинского Владимир Осокин. Все они составили основное ядро группы «Северный ветер» под руководством опытнейшего разведчика Ивана Ивановича Краскова. Командиром подразделения был назначен получивший внеочередное звание капитана Вангол. Также в группу вошла Ольга, девушка, фотография которой, случайно оказавшись в руках Вангола, неожиданно определила его дальнейшую личную жизнь. Они, втайне от руководства, сыграли свадьбу перед самым началом секретных разведопераций. Группа была направлена на проверку версии, рассказанной Ванголу Гюнтером Миттелем. В тундре удалось обнаружить следы пребывания немцев. Это еще раз доказывало: то, о чем говорил немецкий ученый, имело место в действительности. Ольга в скором времени решением руководства была внедрена в подразделение «Аненербе», занимающееся реализацией проекта «Источник жизни». Пауль Штольц, штандартенфюрер СС, мастерски завербованный Ванголом, практически добровольно стал работать на советскую разведку. Переосмыслив события последних лет, он, достойный представитель немецкого дворянства, теперь понимал всю трагичность пути, на который вывел Германию ее фюрер. Обстоятельства сложились так, что он вместе с Ольгой, уже фрау Штольц, внезапно и тайно был направлен в длительную командировку в Новую Швабию, землю, сокрытую подо льдами Антарктиды. Через какое-то время Ольге чудом удалось передать в центр координаты немецкой базы на побережье континента. Вангол с его группой, потеряв в бою Владимира Осокина, вернулись из тылов противника и были направлены на поиск немецкой разведгруппы, работавшей по заданию «Аненербе» на Кольском полуострове. Этот поиск привел их в лабиринты древних пещер, побывав в которых Вангол в очередной раз убедился, что он совершенно ничего не знает о том, что же такое планета Земля. Там, в глубоких и причудливых лабиринтах, он убедился, что обитателей Земли, причем разумных обитателей Земли, значительно больше, чем он мог себе представить после рассказов Гюнтера Миттеля. Там неведомым образом он получил наказ от давно умершего старого Такдыгана и, уцелев в сложных условиях, вернулся на поверхность земли.
Между тем в глубине енисейской тайги летчиком, сбившимся с курса, случайно была обнаружена староверская деревня, живущая по своему укладу с дореволюционных времен. Это было недопустимо, тем более в условиях войны и мобилизации. Получается, жители деревни – поголовно дезертиры? А куда смотрело все эти годы партийное и советское руководство?.. Для приведения таежного народа в соответствие с действительностью туда был направлен отряд НКВД под командованием бывшего начальника одного из лагерей старшего лейтенанта НКВД Сырохватова. Он выполнил свою задачу. Деревни не стало. Один из мальчишек, Кольша, случайно уцелел. Ему удалось скрыться с беглым зэком по кличке Пловец, бывшим разведчиком Сергеем Лемешевым, и они добрались до фронта. Лемешев погиб, подорвав себя и фашистов в одном из домов осажденного Сталинграда. Кольша попал в плен. Вместе с группой детей, пройдя отбор, он, как носитель признаков арийской расы, был отправлен на воспитание в особый приют, в Новую Швабию.
Сырохватов, занимаясь поисками беглых зэка и дезертиров, наткнулся в забайкальской тайге на стойбище Ошаны и вышел на Игоря Сергеева, который уже несколько лет там жил, смирившись после выздоровления со своей участью. Молодая жена помогла ему обрести счастье в этом новом для него мире. Для Сырохватова и его людей он был преступником – то ли беглый зэк, то ли дезертир. Сергеев при задержании был убит, а его дневник с записями о Ванголе попал к Сырохватову, который почуял, что напал на след шпиона, проникшего в ряды НКВД…
Агентурные данные советской разведки неопровержимо свидетельствовали о том, что Германия ведет разработку какого-то очень опасного оружия. Это супероружие могло изменить весь ход войны, что очень беспокоило советское командование. Но где ведутся эти работы, оставалось тайной. Получив от Ольги координаты немецкой базы в Антарктиде, сопоставив множество данных развединформации, руководство советской разведки приняло решение о направлении в эту точку разведывательно-диверсионного подразделения. Естественно, выбор пал на группу «Северный ветер» под командованием Вангола. Тем более что Краскову было известно о том, что Ольга стала женой Вангола. Это, по его мнению, было очень хорошей мотивацией для успеха группы. Группе была поставлена задача – найти секретную базу немцев на ледовом континенте, понять ее назначение и, если это связано с созданием оружия, уничтожить любой ценой.
…Северный ветер поземкой заносит едва видные следы былого, навсегда хороня их в прошлом, очищая пространства для будущего, стремительно летящего вперед, неизвестного и манящего…
Сибирь, Енисейский район. Кольша
Целый день по разбитому машинами и размытому ливнями Енисейскому тракту пробивалась полуторка. В кузове, среди нескольких десятков мешков с крупой и ящиков с консервами, удобно устроился молодой парень. Он с интересом смотрел на проплывающие мимо таежные сопки, любовался на бродах чистыми ручьями в березовых хороводах. Одет просто – в застиранную до белизны солдатскую гимнастерку, галифе и начищенные до блеска хромовые сапоги. Небольшой холщовый мешок под головой и походный котелок – все его имущество. Не сильно разжился на войне парень. Зато его голубые глаза светились от счастья.
«Ясно дело – домой солдат возвращается», – думал водитель, поглядывая на пассажира на остановках-привалах.
«Видно, шибко парню досталось», – думала ехавшая в кабине с шофером пожилая женщина, заметив, что голова-то у него совсем белая от седины.
– Ты чей будешь? – спросила она его на остановке.
Парень посмотрел на нее озорно и весело, выпил ключевой водицы из большого жестяного ковша и, улыбнувшись, ответил:
– Ничейный, сам по себе.
– А куда ж едешь?
– А где приглянется, там и останусь, мне все эти места родные.
На горке, перед деревней Каргино, он постучал по кабине:
– Остановите, спасибо, дальше я пехом…
Накинув на плечо мешок, он, подождав, когда уляжется пыль от ушедшей по спуску машины, легко зашагал к деревне. Крайний справа, стоящий чуть в стороне от дороги, дом был цел и невредим. Большая ветвистая береза в обнимку с высоченной пихтой чуть шевелили ветвями под легким ветерком. Из будки, стоящей в тени их крон, с неохотой вылез здоровенный пес. Кого это несет с той стороны? Он принюхался, но путник шел против ветра, и запаха пес не учуял. Пару раз гавкнув, предупредив хозяев, он встал, склонив морду к земле, и ждал приближения чужого. Сейчас, только поближе подойдет, он устроит незнакомцу трепку. Если, конечно, цепь позволит…
Путник смело приближался, легко шагая по обочине. Пес всматривался в него, и что-то неуловимо знакомое вдруг увиделось ему в облике этого человека. Он залаял и рванулся к нему, но цепь остановила, заставив подняться на задние лапы.
– Арчи! – крикнул путник и подбежал к собаке, которая дрожала всем телом и то ли скулила, то ли плакала, прижимаясь и мордой, и телом к своему другу и хозяину, которого так долго ждала. – Арчи, дорогая моя псина! Дождался, молодец, узнал меня, кожаный нос! – смеялся от радости Кольша. – Все, все, успокойся, сейчас я тебя заберу.
Кольша стал отстегивать карабин с ошейника собаки и в это время услышал за спиной окрик.
– Эй, ты чего эн-то? А ну, отойдь от собаки! Арчи, а ты чё, совсем нюх потерял? – Молодая стройная девушка, с коромыслом в руках, явно воинственно настроенная, направлялась к ним.
– Здравствуйте, хозяйка! – поздоровался Кольша. – Я вот вернулся, собаку свою забрать хочу…
– С чего это наш Арчи твоя собака? Не тронь!
– Варвара, а ну, стой! – раздался голос старика, вышедшего из избы.
– Батя, чего он к нашему Арчи?..
– Здравствуйте, Афанасий Михеич, – поздоровался, чуть поклонившись, Кольша.
– Никак Кольша, ты, что ли? – не смог сдержать изумления хозяин дома.
– Я.
– Да, точно, вырос, совсем уже мужик, я ужо и не ждал тебя. Иди, Варвара, накрывай на стол что Бог послал, ужинать будем.
Варвара, зыркнув пронзительным взглядом на Кольшу, развернулась и быстро убежала в дом.
– От характер! Вся в мамку свою, кержачку, огонь девка… Ты проходи в горницу, проходи. Где ж тебя столько лет носило, Кольша? Уж война три года как кончилась. Садись угощайся. – Старик придвинул гостю нехитрую закуску. – Где спутник твой, как его… запамятовал? – спросил Михеич, когда Кольша выпил целую кружку парного молока.
– Лемешев его фамилия была. Наверное, погиб он в Сталинграде. Меня спас, а сам погиб. Тяжело там было, отец…
– Вижу, что нелегко. – Михеич по-отцовски взъерошил волосы на Кольшиной белой голове. – Сейчас Варька картохи пожарит, покушаем, отдохнешь, расскажешь, куда путь держишь, посиди покамест, – распорядился Михеич и вышел.
Кольша, устроившись на лавке за столом, пригрел вскочившего к нему на колени здоровенного рыжего кота и как-то незаметно задремал.
Варвара зашла в горницу, увидела заснувшего Кольшу и долго рассматривала его лицо, сильные кисти рук в шрамах и твердых, как камень, мозолях. Звякнувшая дверь отвлекла ее, и она, вдруг зардевшись румянцем, кинулась в кухню, где на печи уже вкусно шкварчала сковорода с картохой и салом.
– Кольша, да ты прилег бы, вона же мое лежбище, – улыбнулся Михеич очнувшемуся от мимолетного сна парню. – Держи, это твое теперь, – положил он перед Кольшей тяжелый кошель.
– Это что, то золото?
– Да, то самое, все до щепотки целехонько. Я ж тогда его Афоне, слепому, за его бумаги оставил. А когда документы по почте пришли, он и принес мне его. Сказал, не за что ему платить. Я и спрятал до поры. Теперь пора и пришла, ты вернулся. Обживаться будешь, оно и сгодится, небось и товарищ твой не в обиде будет. – Михеич перекрестился двумя перстами. – Сейчас в скупке за песок энтот только и можно что купить хорошее.
– Спасибо, Михеич, спасибо! – поблагодарил Кольша. Он взял кошель, взвесил его на руке и положил на стол. – Эта боевая девица дочка твоя, Михеич?
– Да, приемная. Варька брата моего двоюродного дочка. В войну его убило, а мамка ее померла с горя. Вот пять лет живет у меня. А что, красива девка? – улыбнулся старик.
– Вот ей на приданое и отдашь этот кошель. Не надо мне, правда. Я ж в тайгу пойду, в родные места, деревню свою восстанавливать буду. Там мне оно незачем. Вот Арчи заберу, Михеич, мне без него никак в тайге, сам понимаешь.
– Хорошо, Кольша, будь по-твоему. Варвара, где картоха?
– Батя, сейчас, огурчики только порежу.
– Не режь, так давай, да груздочков тоже принесть не забудь.
– Хорошо, несу уже.
Когда Варвара вышла, Кольша увидел совсем другую девушку. Из-под белого платка, скрывавшего ее голову, на него смотрели бездонной глубины синие глаза. Иконописный овал лица будто светился. Кольша аж запнулся на полуслове…
Ранним утром Кольша, ведя на коротком поводке Арчи, ушел к Енисею. Там его ждала лодка Михеича и дальний путь. Обернувшись на пригорке, он заметил, как метнулась за плетень девичья фигурка.
«Хорошая она, – подумал Кольша. – Через год вернусь, сосватаю».
Дальний Восток. Вангол
Последняя связь Вангола с Красковым по телефону состоялась глубокой ночью, перед самым выходом лодок в поход. Красков сказал, что информация о секретной базе немцев в установленном месте косвенно подтверждена еще из нескольких источников. Более того, подтверждается, что именно там, в так называемой Новой Швабии, ведутся основные технологические разработки немецкого сверхоружия. Командование приказывает выполнить задачу, поставленную группе, любой ценой. Найти и уничтожить. Особое внимание – проекту «Хронос». Объективных данных нет, ясно только, что какое-то сверхсекретное оружие, способное дать огромное техническое и боевое превосходство врагу. Гитлер не жалеет ни средств, ни людей на реализацию проекта. Все держится в непроницаемой тайне. Очень важно, чтобы новейшее оружие не появилось на вооружении у немцев. Ни при каких обстоятельствах. При этом нельзя допустить ни малейшей утечки информации об операции. Время и так упущено, преимущество на стороне врага, поэтому начинать действовать придется незамедлительно. Еще в Москве Красков дал понять Ванголу, что убедить Берию в необходимости рискованной операции стоило большого труда. Генеральный комиссар НКВД несколько раз просматривал его отчеты и план, дал добро, и теперь от результата их действий зависит очень многое. Лаврентий Павлович умел спрашивать о проделанной работе…
Вся группа «Северный ветер» уходила в море на лодке Лузгина, за исключением Макушева. Тот шел во второй, «грузовой» лодке, командиром которой был назначен старший лейтенант Николай Аксенов. Он был из одного учебного отряда с Лузгиным, и они хорошо знали друг друга. Лодку Аксенова несколько «усовершенствовали», добавив емкости для топлива в легком корпусе. Экипаж второй лодки был сокращен до минимума, и Макушев, еще в том походе освоивший специальность торпедиста, практически один находился на вахте в первом торпедном отсеке корабля. Лодки были разных проектов, но практически не отличались по скоростным характеристикам, поэтому было решено разбить весь маршрут на участки и, двигаясь скрытно в подводном положении, не выходя на связь, встречаться в определенных квадратах океана для дозаправки и обмена информацией. В экстренных случаях предусматривался аварийный канал связи в определенное время суток, как правило ночью, во время подзарядки аккумуляторных батарей. Использовать связь в иных случаях категорически запрещалось.
Тихий океан требовал полной тишины в эфире. Он был переполнен японскими авианосцами и военными кораблями, постепенно и неумолимо захватывающими все побережье Азиатского материка. Английские и австралийские колониальные войска терпели сокрушительные поражения и сдавали островные государства одно за другим. Япония была союзником Германии и явным врагом Советского Союза. Мест для захода в порт или пополнения топлива с борта судна практически не существовало. Дизтопливом было заполнено все, что можно было заполнить, сохраняя положительную плавучесть лодок. По расчетам специалистов, топлива должно было хватить. В одну сторону точно.
А вот назад…
В этот поход уходили люди, зная о том, что дороги назад практически нет. Отправленный на две недели раньше в район Новой Гвинеи пароход с запасом топлива, по непроверенным данным, был потоплен или заблокирован в одном из портов островного государства. Надежда была на захват топлива у противника, что было очень сложно. После короткого совещания на эту тему было принято решение о том, что выходить надо немедленно, выполнение задачи любой ценой предполагает невозврат кораблей. Вангол с командирами лодок полагал: есть немецкая база, значит, есть и дизтопливо. Взять его у фрицев – вопрос решаемый на месте, потому – вперед.
Ночью лодки отошли от причала базы без огней и растворились в тумане. Вангол сидел в центральном отсеке и слушал, как спокойно и уверенно Лузгин командует экипажем. Корабль после погружения на двадцать метров лег на курс, и потекла привычная жизнь экипажа подводной лодки с вахтами, проверками работы оборудования, осмотрами…
– Отсек осмотрен, замечаний нет, – зазвучало каждый час в центральном из остальных отсеков корабля.
– Сергей, я подменю гидроакустика, не возражаешь?
– Буду рад, не забыл еще?
– Что ты, очень интересно.
Ванголу действительно было очень интересно наблюдать за подводным миром, частью которого они становились. Именно наблюдать, поскольку он не только слышал, а почти видел то, что улавливал акустический прибор. Чем больше Вангол тренировал свой слух, свою восприимчивость в наушниках, тем четче и яснее видел то, что слышали его уши. Как-то он рассказал об этом командиру лодки Лузгину. Они еще в прошлом походе подружились и теперь запросто общались и по службе и вне службы.
– Вообще на лодках любят шутить, Вангол, но ты не из флотских… То, что ты сказал, правда?
– Да, Сергей, я вижу довольно отчетливо предмет или образование, от которого идет сигнал радара. Рыба это крупная или косяк, судно или затонувшая ржавая баржа на дне. Вообще очень много всего.
– Я верю, Вангол. Это же очень хорошо! Необычно, но, вероятно, такое бывает, раз так оно есть. Да и вообще, у меня один товарищ по училищу, представляешь, Вангол, сквозь стены мог видеть. Никто не верил, а он точно мог. Я сам проверил. Я как-то в казарме дежурным заступил, а он дневальным был. Так вот, в Ленинской комнате бюст Сталина перед знаменем стоял, на тумбе. Я сходил туда и перенес бюст на подоконник, ну чтобы на свету протереть от пыли, а когда за тряпкой пошел, к нему, дневальному, подхожу и спрашиваю:
– Коля, а что вот сейчас в Ленкомнате изменилось? Тот лоб наморщил, затылок почесал и говорит:
– Вы бы, товарищ старшина, на место товарища Сталина вернули, а то он сейчас на плац смотрит, а там наши маршируют, как бы чего не вышло…
Вангол улыбнулся:
– Да, случается и такое.
– Вот и я про это. А то, что у нас на корабле теперь такие «глаза» есть, это же здорово!
Первое всплытие для встречи с лодкой Аксенова было не совсем удачным, сильный шторм не позволил лодкам сблизиться. Обменявшись сигналами о том, что все в порядке, ушли на глубину и продолжили поход.
В конце марта сорок третьего года лодки приблизились к ледовому материку.
