Владимир Рак
Боже, научи меня говорить
Пещеры-храмы как древнейшее наследие
Рассматривая первобытную живопись в пещерах Европы, мы можем узнать, какие тотемы были у первобытного человека более тридцати тысяч лет назад. Тотемизм был своеобразной религией, а пещеры с фресками служили первобытными храмами. Какие же имена носили боги, которых люди так любовно изображали? Верования, распространённые по всей Западной Европе, не могли не оставить свой след в речи. Их отголоски должны существовать и в современной речи как корни-памятники. Речь не может возникнуть на пустом месте – она должна развиваться, подобно растению, из какого-то корня.
Нарисованные животные хоть и были богами-тотемами, но выступали и источником питания. Сложные чувства должен был испытывать человек к этим богам. По предположению некоторых учёных, пещеры с фресками животных понимались как некое божественное лоно матери-земли, из которого выходит всё звериное изобилие. Самые дальние, сокровенные и недоступные уголки пещер были осыпаны красной охрой, что и символизировало материнскую матку-лоно.
Что касается речи, то здесь мы можем несколько пофантазировать. Вероятно, все изображённые животные были для первобытных европейцев «йафь – хавь – хавать», «йапь – хапь – хапать», «Ьамь – хамь – хамать». Эти слова уже имели в себе чётко понимаемый смысл пищи; возможно, люди создали и осмыслили их самостоятельно. А возможно, они переняли их как подражание собачьему лаю. Кто-то слышит в нем «хаф-хав», а кому-то слышится «гав-гав». Древние люди были более внимательными, они знали, что собачий лай подразделяется на три чётких звука – «Ьав», «йап» и «йам». Первый производился с мягкостью и был обычным озвученным «хафтаньем» воздуха собачьей пастью, второй, «хапь», слышался уже законченным звуком, пасть схватила и захлопнулась, третий, «хамь», слышался уже полным звуком, пасть схватила много. Эти звуки могли относиться как к собаке, так и к самому человеку. В какой-то период своей истории люди считали себя и собаку единым целым. По крайней мере, названия человека и собаки совпадают и сейчас – на немецком языке «хун» называют собак, а у сибирских аборигенов и в Китае «хун» обозначает самого человека.
В Библии написано, что Адам жил девятьсот тридцать лет, а Ной и того больше – девятьсот пятьдесят лет. Потом перечисляются имена людей, живших менее пятисот лет, а позже – уже менее трёхсот. Затем вообще сказано, что век человека – сто двадцать лет. Библейское Писание образно повествует, как медленно происходили изменения в древности. По насыщенности событиями время в древности влачилось со скоростью неспешного человеческого шага, позже стало двигаться со скоростью несмазанной телеги. Это вполне могло быть причиной сохранения древних исторических названий. Речь в древние времена менялась так же медленно, как и сама жизнь. Названия могли изменяться, но лишь настолько, насколько развивалась сама речь, хотя смысл названий оставался прежним.
Анализируя европейское пещерное искусство, нужно помнить, что пещерная живопись Европы не самая старая на планете. На сегодняшний день самыми древними считаются наскальные изображения в Австралии, они имеют возраст более сорока тысяч лет. Однако самое удивительное заключается в том, что племена, прожившие сорок тысяч лет на одном месте и создававшие эти наскальные рисунки, продолжают писать подобные картины и сейчас. Чем же можно объяснить, что люди не изменили своего жизненного уклада и не получили развития в течение сорока тысячелетий? Иначе говоря, какие факторы развития отсутствовали у аборигенов Австралии, но оказались действенными для древних европейских народов? Выше мы отмечали, что импульсом к развитию в европейских условиях послужили холод и охота. Австралийцам этого испытать не довелось; там, где они живут, климат всегда тёплый, и жизнь проистекает без напряжения. В недавние годы цивилизация коснулась и австралийских племён. К скалам, где они проживают, хлынул поток туристов. Аборигены продают им свои поделки, росписи которых не изменялись многие тысячи лет. Эти люди одеваются в современные одежды, но наступает определённый день, когда они снимают джинсы, и всё племя собирается у костра, где начинается первобытная пляска-шоу с шаманом во главе. Звучит труба из полого куска дерева, отбивается ритм. Картины на скалах оживают в свете костра и пляшущих теней людей. Это самый настоящий первобытный театр, где люди поют на языке, который мало изменился за сорок тысяч лет.
Только общаясь и обогащая друг друга, люди могут развиваться. Кроме того, на чисто биологическом уровне кровь должна смешиваться, а в Австралии этого не происходило. Это хорошо знали северные аборигены Сибири. Обычай этих народов предполагал давать приезжему гостю жену или дочь на ночь. Это было разумно в местности, где на сотни километров жили только близкие родственники.
Все изображения в пещерах Европы, Урала и Алтая были иконами с общим названием «цыль» – цель. Все животные, изображённые на фресках, являлись целью охоты и средством пропитания первобытных людей. Закончился пещерный период одомашниванием этих «цылей». Первобытный человек одомашнил собаку, она была тотемом, которому человек подражал, у собак и волков люди учились облавной охоте и, самое главное, протяжной речи, осваивая звук «у-у-у». С помощью собаки люди начали подчинять животных. Сначала она гнала дичь по воле человека туда, где была засада. Потом собака стала помогать пасти стада животных, осуществляя волю человека. Одомашнив собаку, он получил первое животное, которое не стремился убить, а использовал для достижения своих целей. Конечный результат одомашнивания вола выразился в слове «валь» – вол, а весь этот период можно характеризовать одним словом: «валь – воль – воля». Человек с упрямством вола продолжал двигаться к новым целям. Позднее украинское слово «цивильне», которое переводится как «городской», преобразуется в слово «цивилизация». Вначале оно было близко современному понятию «урбанизация», но потом приобрело более широкий смысл. Корень «виль» мы можем понять через русское «вилы», древние, деревянные, с двумя рожками. В русских сказках витязи часто стояли на распутье и размышляли, куда пойти. Народные гадания происходили на росстани (развилке дороги), этим как бы подчёркивалось – гадание будет более верным, если у судьбы есть выбор. На немецком языке корень «виль» дал понятие словам «виле тиере» – дикие животные и «але виле» – вся воля, свобода.
Развилка – это воля, место, где человек оторвался от царства животных и пошёл новым путём. Вспомним Священное Писание, где сказано: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его: мужчину и женщину сотворил их» (Бытие. Гл. 1. Ст. 27).
Этот библейский постулат вызывает споры многие столетия. О чём же спорят? В Священном Писании однозначно сказано: «По образу Своему, по образу Божию сотворил его». Следовательно, спорить можно только о главном – что такое «Божий образ». Не так важен способ создания человека, важно, что это существо получило творческий импульс и творческое начало. Именно в этом скрывается загадка пещерного искусства Европы. Где находится грань между зверем и человеком? Снова обратимся за консультацией по столь важному вопросу к Библии.
«И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие. Гл. 2. Ст. 7).
Какая разница, когда и что человек взял в руки – каменное рубило или палку, – стать человеком разумным ему это не поможет. В современных фильмах о дикой природе мы видим обезьян, которые дробят камнем орехи, и не просто дробят, а делают это в определённом месте и на определённом камне. Шимпанзе использует былинку, чтобы достать термита из норки, а дятел находит развилку в дереве, чтобы с её помощью достать орехи из кедровой шишки. Муравьи и пчёлы создают трудом своим поселения, не меньшие по численности, чем население человеческого городка, тем не менее всех этих животных нельзя назвать людьми даже с большой натяжкой.
О том, какая грань существует между животным и человеком, в Писании сказано однозначно: «И вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». Речь здесь идёт о том, что Бог вдохнул в человека то, что имел сам. «Вдохновлённый» человек не только стал человеком, но и приобрёл образ Божий. Вот она, грань между человеком и зверем – «вдохновение и талант». Теперь всё становится на свои места: человека мог создать труд, но труд творческий и вдохновлённый. Философская наука долго иронизировала по поводу человека, называя его «двуногое существо без перьев». Французский философ Декарт остроумно заметил: «Если ощипать петуха, разве он станет человеком?»
Как только человек получил духовное начало, он сразу же начал творить. В данном случае речь идёт о наскальных и пещерных фресках. Для него ещё совсем недавно изображаемые животные были движущимися «объектами» охоты, и не более того. Узнаваемыми, «субъективными» или, проще сказать, различаемыми, все животные становились тогда, когда человек улавливал их запах. Все животные имели запах, который люди понимали как божественное и одновременно пищевое, поддерживающее жизнь, проявление. Своё чутьё, запах, который исходил от животного, и само животное древний человек полагал божеством, но и себя самого человек осознавал этим божеством – потому что он пребывал в образе этого животного.
В сфере запахов человек был на высоте, через своё чутьё он знал об окружающем его мире всё, что ему было нужно. Люди различали запах не только животных разных видов. Если человек видел конкретное животное дважды, он знал, что это одно и то же животное. Так собака-ищейка находит нужного человека из тысяч и никогда не ошибается. Можно долго гадать, за какой промежуток времени человек получил своё вдохновение, важно то, что оно образовалось. Можно даже говорить, что изначально его приобрёл всего-навсего один человек. Чтобы получить вдохновение, нужен талант, а настоящий талант встречается очень редко. Мы можем вести речь о первочеловеке по имени Адам, получившем дар Божий и ставшем символом творческого преобразования в дальнейшем.
Человек ощущал себя с изображаемым божеством-тотемом как единое целое, вживался в образ, и этот образ божества подкреплялся названием. К формированию человека подключалось искусство слова. Первым «одухотворённым» словом, которое человек осознал, был звук вдыхаемого в себя запаха. Человек произнёс свое первое «слово-запах», и свершилось настоящее чудо: это слово стало существовать отдельно от него, им мог воспользоваться каждый соплеменник. Внутри человека оно становилось информационным блоком. Слово одухотворяло и божество, которое человек назвал этим именем. Но в то же самое время этого слова не было как такового. Осязать, обнюхивать и видеть его было невозможно, слово можно было только знать и чувствовать. Раньше человек ощущал Божественную Троицу как «человек – запах – объект». Теперь у человека образовалась новая троица – «человек – слово – объект». Чтобы слово попало в сознание и стало частью памяти, люди принялись создавать образы слов. Рисунки на скалах и стенах пещер – это не что иное, как живописные названия богов. Фреска-портрет животного – это его «материально-виртуальный» образ. В свою очередь, «икона» божества осознавалась уже «виртуальным» словом, которое откладывалось в памяти. Это продолжается до сих пор, даже в христианской религии действует принцип троицы – «Бог + икона + люди». Только атрибутов религии стало множество, а по краям религии, как и сорок тысяч лет назад, стоит всё то же самое – «Бог – человек».
Можно долго и подробно описывать животное – а можно его просто нарисовать, и это тоже будет рассказом или «приручением страха» перед этим животным. Возможно, мозг человека был устроен именно так, человек мог преодолевать свои фобии, только ощущая себя каким-либо животным. Через рисунки перволюди не только постигали тотем-божество, но и одновременно освобождались от звериного образа, в котором пребывали, становясь уже полноценными людьми. Запах – вот то «слово», которое могло объединять всех животных, изображаемых древним человеком. Каким же было это «слово» в те далёкие времена? Возьмём за основу его корень: «пьх – пах – ця-пах – запах». Произнести это «пах» нужно на вдохе, ведь оно обозначает запах, а запахи вдыхаются. Не зря этот корень-слово обозначает то место, откуда исходят самые главные запахи, отвечающие за деторождение – «пах».
Участие чутья и чувств в словообразовании
Как сейчас для нас мало значат запахи, для первобытных людей так же мало значило зрение, потому что зрение подразумевает знание. Глядя на объект, мы не только видим его внешнюю форму, но и знаем, что у него внутри. Зачастую только по внешнему виду мы можем определить, как вещь пахнет и какова она на вкус. Первобытный человек жил в эпоху запахов, и чутьё для него было главным инструментом познания мира. По запаху он узнавал о приближающейся опасности, причём знал не только, откуда она приближается, но и в чём именно она состоит. Человек знал, как пахнет вода, и мог отыскать её по запаху. Точно так же он различал и пищу.
Любой живой организм способен существовать лишь в триединстве: «организм + анализ пищи + она съедобна». Человек смог стать человеком потому, что начал давать оценку окружающему миру, обожествляя его, а самым первым божеством для людей, конечно, было солнце. Даже название солнцу не нужно было придумывать. Человек вдыхал запах тепла и света, которые исходили от солнца, со звуком «И», а затем пробовал этот запах на вкус со звуком «нь». Соединив эти два слова вместе, люди образовали полноценное слово «hнь – хнь – хан». В дальнейшем словом «хнь» люди стали называть и огонь: «hнь – хнь – гнь – огнь – огонь». Со временем люди стали Бога именовать словом «хан» и полагали его небожителем. Только спустя очень много лет словом «хан» начали называть правителей.
Люди воспринимали Бога тройственно: «я + чутьё + божество», при этом божеством для человека выступал запах. Для осознания своего чутья, для понимания его как такового человеку потребовался символ чутья, таким символом и воплощением его стала собака. После обожествления собаки человек осознавал мир так: «я сам + собака + божество». С этого времени собственное чутьё человека стало постепенно заменяться чутьём собаки, но до полной замены было ещё далеко. Перечитывая «Слово о полку Игореве», не один раз можно встретить упоминание бога Трояна, но никогда в контексте христианства. Между тем мы знаем о легендарном городе Трое, который существовал за много сотен лет до Рождества Христова, также нам известно о древнеримском императоре по имени Троян. Известно немало случаев, когда у человека, долго блуждавшего в лесу, обострялось чутьё. Отрываясь от цивилизации, он возвращается в своё природное состояние. Доисторические люди не разделяли своё чутьё с окружающими их запахами. Сегодня мы произносим: пышная природа. Если бы древний человек умел составлять предложения, он сказал бы: природа пышет запахами. Природа, её запахи и само чутьё человека были в те времена для людей триединым целым, в итоге чутьё стало пониматься божественным. Люди чувствовали себя частью Бога-запаха, ведь каждый человек пахнет индивидуально. Ну а если уж совсем конкретизировать, возьмём для примера обычную собаку и спросим: разделяет ли собака себя и своё чутьё? И нам придётся ответить: конечно нет, собака ещё не понимает, что у неё очень острое обоняние. Она просто нюхает и находит то, что ей нужно найти. Что для человека «нюса» – секрет (бур.), «нуух» – секретный (монг.), то для собачьего нюха – открытая книга.
У сибирских шаманистов вся окружающая среда наделена духами – духи есть у водоёма, холма, дерева, да и вообще у любой местности и даже предмета. Вероятно, это идёт с тех самых пор, когда человек действительно чуял запах конкретный – одна гора имела такой дух-запах, а другая гора имела другой дух-запах, и так по отношению ко всем объектам. Даже в современном шаманизме духи играют огромную роль, хотя чутьё у шаманов утратилось, как и у всех людей, однако они почитают не только сам объект, но в большей степени его дух.
Постепенно сигнальная речь, которой обладали первобытные люди, стала озвучиваться «словами-запахами». Звуки, производимые при обнюхивании чего-либо, начали осознаваться «словами-понятиями». Более того, мы знаем, что все животные, живущие при помощи чутья, метят свою территорию. Человек не был исключением и тоже метил зону своего обитания. Люди так же, как медведь, волк или собака, оставляли свою мочу на приметных объектах, именно отсюда пошло слово «ця-псь – ця-пысь – ся-пысь – запыська – записка» в смысле записи. Ведь моча была по своей сути запиской-предупреждением для всех, кто имел чутьё: эта территория занята. Но человек развивался, развивалось и понятие запаха, на самых «душистых» местах люди начали ставить идолов. И в наши дни множество их стоит в Прибайкалье, у бурят они называются словом «бурхан».
Какие бы однокоренные слова из человеческой речи мы ни воссоздавали, пытаясь найти их первоначальный смысл,
все они приведут к словам-сигналам или к словам-запахам. Вначале слово «пах» подразумевало множество понятий. Это «пах», расположенный в промежности ног, «пах» как запах, а если учесть, что запах имеет всё, мы поймём всю важность этого слова. Для человека все животные были «пах», ведь они имели «запах», но постепенно из этого слова образовалось ещё одно слово – «пух». Мало что на земле может быть более похожим на запах, чем невесомый пух птицы. В конечном счёте слово-запах «пах» превратилось в слово «Бох».
Духовная речь развивалась постепенно – слово, образованное обычным обонянием воздуха путём втягивания его в себя через резко открывшиеся губы «пхь», начало осознаваться и развиваться, у людей ведь уже была сигнальная речь. В ней существовал звук «пь» как поцелуйчик, звук «хь» – слово-мягкость и слово-запах. Для осознания своего чутья, для понимания его как такового человеку потребовался символ чутья, таким символом и воплощением его стала собака. Так в речи древнего человека начал образовываться пласт слов с корнем «пах». Так же как из понятия собаки и её острых зубов возникло слово «ць-пь – цяпь – цапь – цапать», а далее цепь русских слов «цеп», молотильный, «цепь» для привязи и т. д.
Для тех, у кого есть сомнения в том, что русское дока – дотошный – имеет отношение к собаке, приведём слово доха – шуба из собаки – и английское дог – собака. В немецкой речи сохранились слова «тах» – крыша – и «тух» – покрывало. Очевидно, что первой крышей-одеялом и первым покрывалом у древнего человека была шкура собаки. В монгольском и бурятском языках есть слово «унтах» – спать, что через немецкий можно понять как «ун тах» – под крышей. Немецкое слово «тух» (покрывало) позволяет понять, что русское «дух» образовалось тоже благодаря собаке. Охота с помощью собаки – занятие древнее, более того, люди считали себя одной стаей вместе с собаками. Такое давнее соседство обязательно должно было оставить свой след в речи. Попытаемся через слова понять, каковы были взаимоотношения «человек – собака». Например, не вызывает сомнений, что из «свара – ругань, перебранка» образовалось «свора – несколько собак». Собачий лай слышится каждому человеку чуть по-своему, поэтому уже в глубокой древности в каждом племени лай собаки имитировался разными словами. Иногда люди племени были настолько голодны, что слово «хавь» (собака) охотники стали понимать как «хавь» (еда) и «хамь» (еда). Слово, произошедшее от копирования собачьего лая и обозначавшее собаку, стало обозначать еду. В русском языке это слово развилось в словоряд «хавь – хавчик – хавать», «хамь – хамать – хамовка» и «hап – hаб – hабен – иметь» у немцев. У сибирских шаманистов из хавь (еда) развились слова «хуби» – пай, «порция» (бур.) и «хуви» – пай, порция (монг.). Словом «хуби» буряты до сих пор называют пай жертвенного мяса, которое раздаётся всем участникам на праздниках жертвоприношений. В народной памяти бурят и монголов сохранились слабые воспоминания о том, что в древние времена люди держали волков в клетках в качестве своих прародителей. Может быть, с тех времён в речи немцев и русских образовались похожие слова вольк – народ (нем.) и волк – зверь (русск.). Возможно, название собаки и человека стало звучать одинаково, чтобы обособить собаку от волка. Мы можем говорить о древних взаимоотношениях «человек – собака» на основе слов, сохранившихся в речи с древнейших времён, а также по обычаям. Одним из обычаев можно назвать поедание собак в Китае и Корее, из этого мы можем полагать, что и английский хот-дог – это не более чем горячее мясо собаки изначально. Вероятно, собак употребляли в пищу все народы, как пища она сперва и была приручена. Шкурки, снятые с собаки «чулком», могли быть прекрасными сапогами. Этот способ обдирания добычи существует до сих пор, так обдирают любую небольшую тушку – собаку, кролика или лисицу. Шкурку начинают снимать со рта, таким образом она остаётся целой, без разрезов, а это очень важно при отсутствии железных игл. Таким образом, домашние собаки – это пища, обувь и одежда, а очень скоро на них стали ездить. Человек и собака стали неразделимы, люди их ели, полагая, что собачье чутьё и охотничьи навыки передаются им вместе с мясом.
Обувь, которую шьют из собачьих шкур, на русском языке называется унты, на монгольском, эвенкийском и бурятском языках – унтэ; причём у немцев этого понятия нет вообще. На монгольском, бурятском и китайском слово «хун, хунну» – человек, люди. Племена, наводившие ужас на Римскую империю, называли себя хунну, то есть просто «люди», римляне назвали их гуннами. Одним словом обозначалось как минимум три понятия: хун – человек, хун – собаки и унты – обувь из собак. Словом «хант» до сих пор называет себя народность на русском Севере. Рука на немецком называется йанд. Возможно, для хантов их самоназвание осталось с тех самых времён, когда люди считали себя собаками, а немцами собака стала пониматься как йанд – ручная, подручная. Изначально собака была «запаха – запахи», потом возникло «сапага – сапоги», пока не стало современным словом «собака». Для различных видов охоты люди вывели множество разных пород собак. Со спаниелем охотятся на водоплавающую дичь, с гончей – на зайцев и лис, с борзой – на волков и оленей. Множество пород собак помогает человеку пасти и охранять отары и стада домашних животных. Специальных сторожевых пород тоже выведено огромное количество. Но есть одна собака, которая сочетает в себе все эти специальности и выполняет свою работу лучше других. Сибирская лайка – прирождённая охотница, которая не требует дрессировки, при этом на охоте она идёт по любому зверю и птице. За время совместного проживания с человеком она всегда выступала его спасателем.