Владимир Шигин
Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане
Часть первая. Дело «Памяти Азова»
Глава первая. Любимый корабль императора
Среди экспонатов Оружейной палаты Московского Кремля внимание посетителей всегда привлекает небольшая драгоценная шкатулка в виде расколотого яйца Фаберже, внутрь которого вложена миниатюрная копия корабля – золотой крейсер плывет по лазуритовому морю, сверкая бриллиантами иллюминаторов… Экскурсовод всегда пояснит, что так даритель яйца запечатлел для императора Николая II особо любимый им крейсер «Память Азова». Говорят, что до лета 1906 года расколотое драгоценное яйцо неизменно присутствовало на рабочем столе императора, а затем было навсегда передано в хранилище драгоценностей. Согласитесь, что уже одного этого факта достаточно для того, чтобы понять – перед нами корабль с особой историей.
История «Памяти Азова» началась 12 июля 1886 года на Балтийском заводе Санкт-Петербурга, когда там, в присутствии императора Александра III, императрицы Марии Федоровны, греческой королевы Ольги Константиновны и генерал-адмирала Алексея Александровича был заложен очередной броненосный крейсер российского флота.
Назван новый броненосный фрегат был в честь парусного линейного корабля «Азов», отличившегося в сражении при Наварине в 1827 году. За доблесть в сражении линейный корабль «Азов» впервые в истории российского флота был награжден кормовым Георгиевским флагом. В центре Андреевского флага был изображен Георгий Победоносец, поражающий копьем змея. Георгиевский флаг, которым был награжден первый «Азов» за Наваринское сражение, перешел к «Памяти Азова» вместе с именем и хранился на нем как реликвия.
Водоизмещение «Память Азова» составляло 6734 тонн. Основные размерения нового корабля были таковы: длина 115,6 метра, ширина 15,6 метра, осадка 8,2 метра. Мощность механизмов крейсера 5664 лошадиных сил и максимальная скорость хода 16 узлов. Дальность плавания без пополнения запасов угля 3190 миль. Поэтому корабль вполне успешно мог быть использован на океанских просторах. Вооружение броненосного фрегата также было вполне приличным. «Память Азова» имел два 203-мм орудия, 13 – 152-мм пушек, 15 малокалиберных 47-мм и 37-мм орудий. Кроме этого на корабле имелись и три торпедных аппарата. Команда нового броненосного фрегата составила 569 человек.
Спуск крейсера на воду был приурочен к 200-летию ботика Петра I. Он состоялся 20 мая 1888 года в присутствии императора. В церемонии участвовала и команда корабля под командованием капитана 1-го ранга Н.Н. Ломена. Тогда же Александр III избрал «Память Азова» для особой миссии. После соответствующих указаний достроечные работы на фрегате пошли ударными темпами. Одновременно началось и обустройство внутренних офицерских помещений и в особенности адмиральского салона. Никто в точности не знал, почему «Памяти Азова» уделяется столько внимания и почему на оборудование его помещений идут весьма большие деньги. Однако все понимали, что кораблю уготована какая-то особая роль в планах российского императора. Так впоследствии и оказалось. Именно на «Памяти Азова» Александр III решил отправить в кругосветное образовательное морское путешествие своего старшего сына и наследника престола Николая.
Даже у видавших виды ценителей красоты отделка офицерских помещений вызывала восхищение. И было от чего! Адмиральский зал (в документации указан именно зал, а не салон!) был отделан красным полированным деревом. На стенах над диванами висели огромные зеркала в дорогих бронзовых рамах. Адмиральская приемная была полностью отделана ореховым и полированным деревом. Письменный стол – также орехового дерева, там же стояли волосяные стулья на пружинах и витые сафьяновые вольтеровские кресла. Адмиральская спальня тоже вся была отделана красным полированным деревом, а умывальник выполнен из итальянского мрамора. Кабинет и каюта командира корабля щедро обшиты ореховым деревом. Весьма дорогими сортами деревьев была отделана и кают-компания. Каюты офицеров обшиты тиком. Сама же планировка кают и их количество предусматривали пребывание на корабле большого количества важных особ. На камбузе и в жилой палубе была использована невиданная доселе в русском флоте кафельная плитка. Даже шлюпки «Памяти Азова» имели особые флюгарки с золочеными звездами.
Помимо героического наименования, кормового Георгиевского флага на фрегате было предусмотрено богатое и красочное носовое украшение, какого более не имел ни один корабль императорского флота: орден Святого Георгия в обрамлении георгиевских лент с бантами, императорской короны, лаврового венка и пальмовых ветвей. Эскиз украшения специально разработал летом 1887 года великий российский художник-маринист академик А.П. Боголюбов.
На «Память Азова» отбирали лучших из лучших. Служить на крейсере с самого начала считалось большой честью. Некоторое время его команду вообще комплектовали исключительно офицерами и матросами гвардейского экипажа, и только Русско-японская война впоследствии нарушила эту традицию.
* * *
23 августа 1890 года «Память Азова» вышел в свое первое плавание. По плану кораблю предстояло обогнуть Европу, пройти в Севастополь, чтобы принять там на борт наследника и затем направиться на Дальний Восток. Уже в самом начале похода, на переходе от Плимута до Мальты, корабль попал в сильный шторм. Фрегат благополучно выдержал шторм, уверенно выдерживая 14-узловую скорость, и показал хорошие мореходные качества. «Вообще фрегат оказался крепок и обладает довольно хорошими мореходными качествами в полном грузу, но все-таки короток для форсирования большой океанской волны», – писал командир корабля капитан 1-го ранга Ломен.
Боясь усиления Черноморского флота, турки, однако, отказались пропустить «Память Азова» через проливы, и цесаревичу Николаю пришлось поездом добраться до Пирея, где он и взошел на борт фрегата. Там же в охрану «Памяти Азова» вступил броненосный крейсер «Владимир Мономах» капитана 1-го ранга Дубасова. Пройдя Суэцким каналом, корабли взяли курс на Цейлон.
В октябре крейсер стал на якорь в гавани Бомбея, и цесаревич сошел на берег, где его ждала 42-дневная программа развлечений. Затем был переход в Японию. Там, в ходе посещения Киото, фанатичный самурай Тсудо Санцо совершил покушение на наследника российского престола. Получив ранение головы мечом, Николай записал в своем дневнике: «Я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика».
Прибыв затем во Владивосток, цесаревич заложил железнодорожный вокзал и отправился в Петербург через Сибирь. Прощание Николая с офицерами и командой крейсера было очень теплым. Человек, совершивший большое плавание на корабле, навсегда роднится с ним. Спросите у бывалых моряков, и они с теплотой вспомнят корабли, на которых им пришлось на долгие месяцы, а то и годы уходить в океан. Именно поэтому будущий император Николай проникся к «Памяти Азова» особой любовью.
Одновременно с убытием цесаревича на «Памяти Азова» во Владивостоке произошла и смена командиров. Вместо внезапно заболевшего Ломена в командование вступил капитан 1-го ранга Бауер. В те же дни в честь состоявшегося полукругосветного плавания цесаревича фирма Фаберже по заказу Александра III изготовила два пасхальных яйца с миниатюрными моделями крейсера внутри.
На Пасху 1891 года Александр III подарил своей супруге Марии Федоровне одно из двух изготовленных пасхальных яиц с «секретом». Этим секретом была 5-сантиметровая моделька «Памяти Азова» внутри яйца. Второе яйцо, по возвращении домой, получил и сам Николай.
Стараясь загладить негативное впечатление от покушения самурая, по повелению японского императора для наследника русского престола японскими мастерами была сделана и модель «Памяти Азова» из черепаховой кости. Ее отправили в Петербург на крейсере «Адмирал Нахимов».
Осенью того же года в ходе инспекторского смотра крейсера «Адмирал Нахимов» в Кронштадте «государь изволил приказать принять подношение». Ныне эта уникальная модель хранится в фондах Центрального музея Военно-морского флота. Будучи в музее и знакомясь с реликвиями запасников, я в свое время познакомился и с этой моделью, которая не может не поразить уникальностью работы.
Став императором, Николай II никогда не забывал «Память Азова». При случае он всегда с удовольствием бывал на «своем» (как он его называл) корабле, прекрасно лично знал не только его офицеров, но и старослужащих матросов. Особенно любил император фотографироваться у знаменитого бронзового двуглавого орла, размещенного над кормовым мостиком крейсера. Не зря на флоте «Память Азова» неофициально называли «государевым кораблем». При этом азовцы, а вслед за ними и все остальные моряки именовали свой корабль «Память Азова», с ударением в слове «Азов» на первом слоге. Это считалось особым шиком. Вообще на «Памяти Азова» было много особых традиций, касающихся и манер поведения и атрибутики – особые браслеты и перстни у офицеров, серьги и кольца у матросов. Фирменный перстень с монограммой «Памяти Азова» многие годы носил и сам император.
Что касается «Памяти Азова», то после убытия цесаревича фрегат весь следующий год провел в плаваниях по Дальнему Востоку. В мае 1892 года в командование кораблем вступил капитан 1-го ранга Чухнин. Тогда же корабль был по новой классификации переименован из фрегата в крейсер. Летом 1892 года он привел корабль обратно на Балтику. На обратном пути «Память Азова» принял участие в международных торжествах в честь 400-летия открытия Америки в испанском Кадисе. В середине октября 1892 года, завершив свое первое полукругосветное плавание, корабль прибыл в Кронштадт, где и встал в послепоходовый ремонт.
21 августа 1893 года крейсер вышел из Кронштадта на соединение со Средиземноморской эскадрой. Местом дислокации Средиземноморской эскадры был греческий порт Пирей, откуда корабли уходили для посещения разных портов Средиземноморья. В остальное время в исторической Саламинской бухте или на рейде острова Порос занимались повседневной боевой подготовкой и корабельными учениями. Эта служба для «Азова» продолжалась до конца 1894 года.
22 ноября 1894 года крейсер покинул Пирей, чтобы передислоцироваться на Дальний Восток. Срочность отплытия была такова, что судовой праздник, день святого Георгия, приходившийся на 26 ноября, команде пришлось отмечать в пути. По пути к новому месту службы корабль поочередно вел на буксире два вновь построенных минных крейсера – «Всадник» и «Гайдамак».
6 февраля 1895 года «Память Азова», завершив второе плавание на Дальний Восток, пришел в Нагасаки, где на нем подняли флаг командующего Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала П.П. Тыртова. В силу предписанных японским правительством правил, эскадра была разбросана по различным портам Японии. В Нагасаки стояли крейсера «Память Азова» и «Владимир Мономах». 6 апреля к ним присоединился флагманский корабль эскадры Средиземного моря броненосец «Император Николай Первый» под флагом контр-адмирала С.О. Макарова.
В конце апреля корабли эскадры начали сосредотачиваться в китайском порту Чифу. Ввиду уведомления о возможном начале боевых действий со стороны Японии эскадра готовилась к сражению. Был издан революционный для флота приказ о немедленном окрашивании кораблей в защитный «светло-серый цвет». Командиры использовали эту возможность, чтобы подобрать наиболее эффективный цвет окраски. Крейсер «Память Азова» был окрашен в розовато-серый цвет под тон цвета местности, в результате чего не только ночью, но и вечером и рано утром корабль совершенно сливался с морем. Тогда же эскадры Тыртова и Макарова впервые вышли в море для отработки эскадренных эволюций. Крейсер «Память Азова» возглавлял правую колонну, в которой шли крейсера «Адмирал Корнилов» и «Рында».
Вскоре Япония отказалась от претензий на Ляодунский полуостров. С наступлением разрядки в обстановке Тихоокеанская эскадра покинула Чифу. 29 июня «Память Азова» под флагом вице-адмирала Тыртова ушел во Владивосток. На долгие годы крейсер стал главной ударной силой Тихоокеанского флота. За это время он успел пережить четверых командующих флотом (вице-адмирала Тыртова, контр-адмирала Алексеева, контр-адмирала Дубасова и вице-адмирала Гильдебрандта) и трех командиров (капитанов 1-го ранга Чухнина, Вирениуса и фон Нидермиллера).
Главным событием этого времени стала передача в 1898 году русскому флоту Порт-Артура; в числе первых кораблей в новый порт прибыл и «Память Азова». Именно он своим салютом приветствовал Андреевский флаг, который 16 марта на мачте Золотой Горы поднял великий князь Кирилл Владимирович. В Порт-Артуре крейсер простоял всю весну и лето, после чего, после нормализации обстановки, возобновил стационарную службу в других портах.
В конце 1899 года крейсера на Тихом океане сменили броненосцы, и «Память Азова» решено было вернуть на Балтику. 28 ноября крейсер вышел из Владивостока и в следующем году с открытием весенней навигации встал на рейде Кронштадта.
В 1900 году решено было перевооружить корабль, заменив котлы и освободив их от устаревшей магистральной трубы водоотливной системы. Летом 1901 года крейсер в качестве флагмана Учебного артиллерийского отряда принимает участие в показательных маневрах флота.
Особый статус корабля обеспечивал блестящую карьеру и его командирам. Практически все командовавшие «Памятью Азова» до событий лета 1906 года офицеры впоследствии вышли в адмиралы. Первый командир крейсера Н.Н. Ломен сразу же по восшествии на престол Николая II станет его флаг-капитаном и контр-адмиралом. Следующим командиром крейсера стал известный в будущем флотоводец, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Г.П. Чухнин. Именно Чухнину выпадет нелегкая доля усмирять в 1905 году мятежи на «Потемкине» и «Очакове». До трагических событий на своем родном корабле он не доживет, став жертвой террориста. Адмиральские эполеты надел впоследствии и следующий командир «Памяти Азова» В.А. Вирениус. Еще одним командиром «Памяти Азова» был и А.Г. Нидермиллер. Затем Нидермиллер был первым командиром новейшего эскадренного броненосца «Бородино». Впоследствии он исполнял обязанности начальника Главного Морского штаба, а в 1908 году был уволен с чином вице-адмирала. После революции находился в эмиграции и умер в 1937 году. На «Памяти Азова» в 1895–1897 годах служил старшим офицером и Евгений Александрович Трусов – будущий командир броненосного крейсера «Рюрик», героически погибший в бою с японскими крейсерами 1 августа 1904 года.
С началом Русско-японской войны «Память Азова» под командованием капитана 1-го ранга Сильмана был предварительно включен в состав 3-й Тихоокеанской эскадры, но техническое состояние крейсера не позволило крейсеру быстро закончить ремонт, и по этой причине он не участвовал в трагическом Цусимском сражении. Нам нетрудно предположить судьбу корабля, дойди он до Цусимского пролива, но она в тот раз уберегла любимый корабль императора.
В 1904 году крейсер встал на капитальный ремонт, в ходе которого на Франко-Русском судостроительном заводе ему были заменены котлы и паротрубопроводы, установлены две мачты вместо трех и оборудование для ведения с корабля минных поставок. Отныне крейсер уже не нес никаких парусов, став полностью паровым кораблем.
Так как после поражения в войне у нас на Балтике практически не осталось флота, выйдя из капитального ремонта в 1906 году, крейсер приступил к усиленной боевой подготовке в составе учебно-артиллерийского отряда.
* * *
Что же представлял собой в 1906 году командный офицерский состав, находившийся на борту «Памяти Азова»?
Свой брейд-вымпел на крейсере в это время держал командир учебно-артиллерийского отряда капитан 1-го ранга Н.Д. Дабич, потомок сербских переселенцев. Это был опытнейший офицер. Всю Русско-японскую войну он достойно командовал броненосным крейсером «Громобой» и в бою с эскадрой Камимуры получил 17 ранений (более 100 мелких осколков в теле!).
Из личного дела командира учебно-артиллерийского отряда капитана 1-го ранга Дабича: «Участвовал в бою с эскадрой японского адмирала Камимуры 1 августа, во время которого получил… три поверхностных раны правого виска, три на темени, ушиб правого глаза, рану покрова груди, глубиной в три поперечных пальца, идущую от мечевидного отростка вправо вниз, ушибленную рану нижней трети передней поверхности левого предплечья в два поперечных пальца в окружности, рану в области второго межплюсневого промежутка левой стопы, проникающую в толщу мягких частей, ушибленную рану задней поверхности голени в три поперечных пальца в диаметре, несколько мелких ранок левого бедра, поверхностные раны под углами правой лопатки и левого подреберья. Во второй раз в этом же бою получил рану спины около позвоночника на четыре поперечных пальца ниже лопаток, рана глубокая идет в толщу мышц до ребер. Одновременно с последней раной получил ушиб покровов груди и живота».
Из ноябрьского выпуска 1904 года «Иллюстрированной летописи Русско-японской войны»: «На “Громобое” общий восторг возбуждало геройское поведение командира капитана 1-го ранга Дабича. С начала боя он стоял открыто на верхнем мостике; будучи ранен в спину, он сейчас же после перевязки вновь вступил в командование. По настоянию окружающих, он занял теперь место в боевой рубке, не прошло нескольких минут, как разорвался около боевой рубки снаряд, осколки снизу отразились на выступающие края крышки броневой рубки и влетели внутрь через один из просветов, устроенных для наблюдения за горизонтом. Этими осколками были убиты находившийся в рубке лейтенант Болотников и оба рулевых, ранены лейтенанты Вилькен и Дьячков и ранен вновь в грудь и голову капитан 1-го ранга Дабич… Во время перевязки Дабич узнал, что вторичная его рана удручающе повлияла на команду. Поэтому, несмотря на сильную слабость, сейчас же после перевязки Дабич пошел по палубам и казематам, показывая, что он жив, ободряя их словами: “Смотрите, я жив, братцы. Бейте японца, не жалейте”. Громовое “ура” сопровождало командира по всему кораблю».
4 августа 1904 года капитан 1-го ранга Дабич был уволен в четырехмесячный отпуск по болезни. За заслуги, проявленные в этом бою, он был награжден флигель-адъютантским аксельбантом, а также орденом Святого Георгия 4-й степени «за отличную храбрость, мужество и самоотвержение, проявленные в бою Владивостокского крейсерского отряда с неприятельскою эскадрою 1-го августа 1904 года». Профессор медицины П.И. Ковалевский, лечивший Дабича, позднее вспоминал, что он «был искалечен физически», «получил контузии внутренних органов и более 100 осколков в теле». Честно говоря, для меня удивительно, что еще до конца не выздоровевший офицер-калека возглавил учебно-артиллерийский отряд, т. е. был назначен на контр-адмиральскую должность, что следует расценивать как награду за его подвиги на войне. Возможно, в этом была и острая служебная необходимость, т. к. подготовку корабельных артиллеристов следовало как можно быстрее перестраивать, исходя из уроков Русско-японской войны, и сделать это могли только непосредственные участники войны.
Флаг-капитан командира учебно-артиллерийского отряда капитан 1-го ранга Петр Воинович Римский-Корсаков являлся представителем знаменитой российской морской династии, сыном контр-адмирала. В 1904 году он был назначен командиром вспомогательного крейсера «Дон», который должен был перехватывать японские транспорты в Атлантике. Однако операция, еще не начавшись, были отменена Николаем II, во избежание осложнений с Англией.
Флагманский артиллерист учебно-артиллерийского отряда лейтенант В.А. Унковский был из порт-артурцев. Весьма достойно воевал с японцами, встретив начало войны вахтенным офицером на броненосце «Полтава». Впоследствии командовал десантной ротой в окопах Порт-Артура. За отражение штурма на батарею «литера Б» был награжден Анной 4-й степени «за храбрость», защищал знаменитый Куропаткинский люнет, лично водил матросов в штыковые атаки, за что был удостоен Георгиевского креста. Во время боя на Высокой горе был тяжело контужен японским снарядом и отправлен в госпиталь. За бои на Высокой награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. После контузии у В.А. Унковского отнялись ноги. К моменту нахождения на «Памяти Азова» Унковский испытывал сильные боли в ногах, на которых едва передвигался, являясь, по существу, инвалидом.
Командиром «Памяти Азова» в 1906 году был капитан 1-го ранга Александр Григорьевич Лозинский. В молодости Лозинский был выдающимся энтузиастом миноносного судостроения. Командуя строившимся миноносцем «Сестрорецк», он дал пример его практического усовершенствования и составил обширные рекомендации о мерах по развитию миноносной отрасли. Кроме этого Лозинский серьезно увлекался химией и даже был составителем курса органической химии и руководства для минных школ. Участвовал в нескольких плаваниях на Дальний Восток. Моряком он был отличным. Только старшим офицером на крейсерах и броненосцах Лозинский отслужил одиннадцать лет! На броненосном крейсере «Адмирал Нахимов» А.Г. Лозинский в 1900 году участвовал в событиях в Китае.
Старший офицер крейсера капитан 2-го ранга Георгий Николаевич Мазуров также был опытным боевым офицером. В 1892–1895 годах он совершил заграничное плавание на крейсере «Рында». В 1900–1901 годах, в должности артиллерийского офицера крейсера «Адмирал Нахимов», Георгий Николаевич принимал участие военных действиях в Китае. Во время Русско-японской войны, в должности вахтенного начальника крейсера «Адмирал Нахимов», Г.Н. Мазуров участвовал в походе 2-й Тихоокеанской эскадры. Во время перехода 17 апреля 1905 года был произведен в чин капитана 2-го ранга. 14–15 мая 1905 года Мазуров участвовал в Цусимском сражении и был ранен. После гибели крейсера был спасен из воды японским вспомогательным крейсером «Садо-мару» и взят в плен. После окончания войны Г.Н. Мазуров являлся членом комиссии для производства теоретического экзамена чинам учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота, командовал миноносцем № 102. Затем он был переведен на должность старшего офицера крейсера «Память Азова». Помимо непосредственной служебной деятельности занимался увековечиванием памяти погибших – составлял списки для храма-монумента «Спас-на-водах» в Петербурге.
Российский флот переживал в ту пору нелегкие времена. Трагедия Порт-Артура и особенно Цусимы негативно отразились на моральном состоянии моряков. Морской офицерский корпус России в целом и офицерский состав «Памяти Азова», в частности, находился в подавленном состоянии. Из-за резкого сокращения боевого состава многие офицеры были вынуждены уйти в отставку, так как им просто не на чем было служить. Среди матросов царило разочарование как в своих начальниках, так и во власти в целом. На фоне этого в матросскую среду стали проникать всевозможные революционеры. Назревали события, каких еще никогда ранее не было на Балтийском флоте.
