Владимир Викторович Кожевников
Дыхание внутри клетки
Пролог: Туман над институтом
Утро над Научным Институтом «Биофронт» выдалось серым и глухим. С небес неторопливо сыпалась мелкая изморось, оседая на стёклах витражей и выстилая узорами влажной пыли бетонные дорожки. Мелкий холодок впитывался в кожу, пробирая легкой дрожью. Воздух был наполнен запахом прелой листвы и размокшей земли: поздняя осень не щадила здешний пейзаж, затягивая всё в спокойную, чуть удушливую дымку. Из зарослей кустарника слышалось редкое шуршание, но больше никаких звуков не прорывалось – будто сама природа смолкла, предвкушая что-то важное.
Именно в этой приглушённой атмосфере сотрудники «Биофронта» начинали свой рабочий день. Из дверей главного корпуса периодически выскальзывали люди в непромокаемых плащах, торопливо пересекая двор и скрываясь в соседнем здании лабораторий. Кто-то держал в руках стопки бумаг, кто-то смотрел в планшет, но большинство лишь мельком поглядывали по сторонам, обуреваемые мыслями о скором запуске глобального проекта, который обещал переменить саму суть медицинского вмешательства.
Эвелин Рид, руководитель программы по наномедицине, уже шла по коридору лёгкой походкой, неслышно ступая по шершавой плитке. В руках она сжимала термос с крепким кофе – почти единственной поддержкой перед очередным напряжённым днём. Глаза у неё умные, но утомлённые, от чего казались слегка красноватыми. В памяти вставали вчерашние расчёты, которые она до полночи просматривала, стремясь отточить логику «роевого» интеллекта для новых нанороботов.
«Кто бы мог подумать, – мелькнуло в голове у Эвелин, – что когда-то я буду на пороге революции в медицине, а мир останется таким же хмурым снаружи.»
Снаружи иногда кажется, что ничего не меняется, но внутри стен института «Биофронт» зарождалось будущее, которое вскоре вырвется на свет и спасёт тысячи жизней.
Часть I. Истоки идеи
Глава 1. Лаборатория разноцветных огней
Кабинет-лаборатория «НаноПро» находился в глубоком подвале с кодовой табличкой «А-17». Попав сюда, любой гость почувствовал бы резкое отличие от холодной осени снаружи: здесь царила мягкая прохладная атмосфера (около 20°C), в воздухе витал слабый запах спирта, смешивающийся с тонкой ноткой озона от разряженных плазменных ламп. Полумрак разгоняли разноцветные индикаторы на установках, в том числе насыщенные синие и фиолетовые огни биореакторов и лазерных облучателей.
– Утро доброе, – проговорил Лиам Кларк, чуть улыбнувшись, когда Эвелин вошла. Он уже сидел за монитором с термокружкой, попыхивая горячим чаем. На нём был узкий белый халат и кроссовки, которые обычно слегка поскрипывали при ходьбе. – Считал данные за ночь. Результаты неплохие.
– Покажи, – попросила Эвелин, ставя термос и подходя ближе к экранам. От неё пахло чем-то цветочным – духами с тонкой отдушкой, смешанной с горьковатым кофейным ароматом.
Лиам щёлкнул и вывел графики на большой дисплей. Там виднелись кривые, показывающие поведение нанороботов в пробирках с модельной плазмой. Спектр «активности» наночастиц колебался, указывая на попытки роя «залечить» искусственно созданные микротрещины белковых структур.
– Похоже, рой нанороботов научился находить микроповреждения и стягивать их, – сказал Лиам, водя курсором по пикам. – Но пока эффективность на 60%. И у нас есть риск «избыточного ремонта», когда нанороботы начинают сшивать здоровые ткани.
Эвелин нахмурилась:
– Надо обучить их точнее дифференцировать патологию. Иначе пользы мало. Попробуем внедрить алгоритм «селекции аномального PH» в их поведение?
Она знала, что в зонах воспаления обычно меняется кислотно-щелочной баланс, и это могло стать маркером. Лиам кивнул с воодушевлением:
– Да, хорошая идея. Кстати, Адриан обещал дописать такой модуль.
Они обменялись короткими улыбками. Казалось, что уже на уровне пробирок эти нанороботы обнадеживали: если «Нано-СК» (название их проекта) сможет внутри живого организма «ремонтировать» ткани, это перевернёт принципы хирургии.