Владимир Юрьевич Харитонов
Слеза Ангела
– Вика, позавчера умер мой муж. Я совсем закрутилась и не позвонила тебе сразу, но на похороны завтра ты обязательно приходи к одиннадцати часам к нам домой.
Виктории и в голову не пришло упрекнуть родственницу за неучастие в ее беде, город небольшой и слухи спешат вперед событий. Она ответила просто:
– Хорошо, я приду.
После предания тела земле с соблюдением всех правил и обычаев, немногочисленные родственники уселись за стол. Поминки неутешная вдова решила провести в доме покойного. Павел к удивлению Вики был абсолютно трезв и даже отказался пригубить водки, как это принято у русских на подобных мероприятиях. А когда он завел неуместный разговор, мол, давай снова жить вместе, бывшая супруга довольно резко спросила:
– А ты будешь любить женщину без груди?
Этот прямой вопрос ввел Павла в ступор, ведь он ничего об операции не знал. Вместо ответа налил себе полный стакан водки и стал обычным, таким, каким и запомнился в последние дни совместной жизни. «Горбатого могила исправит, – подумала Виктория, – но хорошо, что я не упрекнула свекровь в невнимании… Видно они и впрямь ничего не знали». Сделав данный вывод Вика, тем не менее, встала из-за стола, попрощалась со всеми присутствующими и уехала к себе на квартиру. Вопрос с возвращением «блудного мужа» для нее решен навсегда…
Глава 9. Юбилей
Однако Виктория по-прежнему оставалась еще молодой женщиной и, как, ни внушай себе: «Кому я такая нужна?», ей тоже хотелось любви. Частенько вечерами, когда сыновья засыпали, а она одна сидела у телевизора, то тихонько плакала. В квартире давно появились иконки в углах, и она иногда молилась, заканчивая одной и той же просьбой: «Боже, дай мне терпения и научи меня, как надо жить». А по воскресеньям бывала и в храмах, ведь достаточно давно наступило время, когда подобные посещения перестали считать постыдными даже для работников администрации города. Так и жила, мучаясь и страдая, – когда одна, сильная и волевая – на людях…
Между тем, Валентина Васильевна стала часто болеть после смерти мужа. Павел устроился охранником в Москве и мачеху навещал довольно редко. Сын Николай и внуки Виктор и Оля посещали ее тоже нечасто. В их семье хозяйничала Вера Петровна, а она особых симпатий к своей свекрови никогда не испытывала. И однажды пожилая и больная женщина, сделавшая в жизни Виктории столько неприятных изменений, не постеснялась обратиться к ней по сотовому телефону за помощью:
–Здравствуй, доченька… Не к кому мне стало обратиться за помощью, кроме тебя. Лежу в кровати, подняться нет сил. Ты бы купила мне какой-нибудь еды, я деньги тебе сразу отдам.
Вика не отказала, она вообще не умела отказывать людям в поддержке. Только спросила:
–А что вам купить, чего вам хочется покушать?
– Да ты погляди сама, чтобы только не сильно дорогое. Да и лекарств бы в аптеке заодно, все равно ко мне поедешь…
– Хорошо. Но назовите, каких лекарств. Без рецепта не всякие дают.
Валентина Васильевна продиктовала целый список пилюль, заверив, что рецепт на них не нужен. Как-то незаметно даже для себя разовая помощь родственнице переросла в некую регулярную обязанность перед ней. Иногда Виктория покупала медикаменты и продукты на свои деньги, несостоявшаяся свекровь все чаще и чаще стала забывать их вернуть. Похоже, она воспринимала это как должное, как плату за ее прежние «благодеяния». Есть люди, которые себя неправыми не считают ни при каких обстоятельствах. Все им что-то должны, они не должны никому. Основатель петербургской школы психотерапии В. Н. Мясищев описал отношение к людям по типу «мне все должны» истерическим внутри личностным конфликтом. Суть такого конфликта – в завышенной требовательности к окружающим без учета их потребностей и объективной реальности. Однако Виктория не являлась критически мыслящим психологом и считала своим долгом помочь старому больному человеку…
Бывшая воспитанница детского приюта не забывала и тех, кто стал ей по-настоящему родной, помнила их дни рождения и никогда не забывала поздравить. Приближалась очень значимая и торжественная дата… В сентябре 2000года Вике позвонила Людмила Николаевна:
–Викуля, родная, приглашаю тебя на свой юбилей. Мне в этом году исполняется ровно пятьдесят лет.
–Да я помню прекрасно и никогда не забывала. Честно сказать, ждала и надеялась на ваше приглашение. Конечно же, приду…
Отмечать, само собой, решили в столовой детского дома. На улице стояло «бабье лето», тепло и солнечно. На небе ни облачка, словно сама природа воздавала дань рождению хорошего и светлого человека. Виктория в красивом платье, с огромным букетом цветов подкатила на такси к родному детскому дому. Знала бы она, в том далеком 1974 году, когда впервые переступила его порог, что наступит в ее жизни такой радостный день. Народа в столовой собралось столько, что не протолкнуться. Среди знакомых и родных лиц, встречались совершенно незнакомые, но излучающие особый объединяющий всех присутствующих свет. Виктория смогла пробиться к имениннице, обняла, поздравила, вручила букет. Людмила Николаевна просто сияла от счастья. Ведь далеко не каждому позвонила и пригласила на торжество, а они просто взяли и пришли. К любимому педагогу подошла одна из старших воспитанниц, взяла из рук цветы и куда-то их понесла.
Вике показалось, что эту девушка раньше не встречала, и она прошла следом, одолеваемая любопытством. А та зашла в ленинскую комнату, где находилось не менее десяти воспитанниц разных возрастов. Все помещение оказалось завалено цветами. Девочки выбирали самые красивые букеты и хотели с ними уйти, но, увидев строгий взгляд взрослой женщины, остановились. Одна из них, которая и принесла букет подаренный Викой, решила объясниться:
– А нам Людмила Николаевна разрешила взять самые красивые букеты себе и разместить в своих блоках. Ведь нам цветов никто не дарит, а мы девочки. Можно я ваш букет возьму, поставлю на свою тумбочку?
Виктории даже стало стыдно за свое любопытство, и она ответила:
– Я поняла. Раз мама Люда так сказала, то конечно можно. Пусть весь приют сегодня украсится цветами.
– А вы тоже раньше здесь жили? – спросила воспитанница.
– Да, до самого десятого класса, а потом поступила в институт, – ответила Вика.
И эти девочки ушли, пришли другие. Они о чем-то шептались, брали понравившиеся букеты и уходили. Разрешения у незнакомой им женщины уже не спрашивали.
Виктория вернулась в столовую, украшенную плакатами и рисунками детей. Здесь же, но отдельно были накрыты столы для гостей и для местных воспитанников. Но все поместиться, конечно, не могли, и дети менялись практически каждые полчаса, всем хотелось в этот день скушать чего-нибудь вкусненького. Людмила Николаевна сидела за центральным столом. Слева от нее находился директор детского приюта, а справа какой-то скромный, неприметный мужчина, примерно пятидесяти лет. Честно сказать, Вика его видела несколько раз, когда еще жила в детском доме, но как-то не придавала этому значения. Мало ли кто здесь бывает? Виктория у знакомых гостей стала расспрашивать о нем и крайне удивилась тому, что услышала. Оказывается, это муж Людмилы Николаевны. Он тоже педагог, преподает в каком-то техникуме. Своих детей у них нет, но есть где-то однокомнатная квартира, недалеко от детского дома. Вика в душе стала ругать себя за эгоизм. Столько раз она делилась с педагогом своими проблемами и хоть бы раз спросить о ее семье, ее заботах, помимо тех, что происходят на работе.
А вскоре подошли и названные сестры Вики – Люба и Света, обе с цветами и такие же нарядные. Только они уселись рядом, как в столовую вбежала Юля и, увидев своих старших подруг, бросилась к ним. Даже забыла поздравить юбиляра, а потом, вспомнив свою оплошность, долго извинялась перед педагогом, заменившим ей непутевых родителей. В столовой установили микрофон, и к нему первым подошел директор детского дома В. А. Дектярев. Он поздравил юбиляра, сказал спасибо всем откликнувшимся на приглашение придти на это торжество и долго рассказывал о том, как изменились условия жизни во вверенном ему учреждении. Все внимательно слушали, а по окончании наградили оратора аплодисментами. А вот после него пытались выступать воспитатели, воспитанники, бывшие и настоящие, но…никто не мог закончить приготовленную речь, невольные слезы и шторм эмоций мешали говорить и они поспешно убегали со сцены. Пытались пригласить и Викторию к микрофону, как представителя администрации города, но она только отмахнулась, у нее глаза не просыхали и без невысказанных теплых слов.
Зато чуть позже воспитанники детского приюта организовали полноценный концерт. Пели песни, танцевали, рассказывали стихи. Все присутствующие хлопали в ладоши. В общем, вечер удался на славу. В заключении к микрофону подошла сама Людмила Николаевна. Она подготовила на листочке выступление со словами благодарности, но…прочитала только начальные строки, затем скомкав рукой ненужную бумажку быстро произнесла:
– Спасибо, вам всем, мои родные, что пришли.
Каждый из присутствующих гостей перед уходом подходил к ней, обнимал, как обнимают свою мать и говорил: «Спасибо, что вы у нас есть». Ну, или что-то примерно в этом же духе.
Между тем Виктория спросила у Любы:
– Где ты остановилась на ночь?
– Да нигде, поеду сейчас в гостиницу, – ответила подруга.
– Никаких гостиниц, едем ко мне, дорогой возьмем бутылочку вина, – категорично сказала Вика.
– Ой, а можно я с вами? – спросила Юля.
– Конечно можно, – кратко ответила Виктория.
– И я бы хотела с вами, но мне завтра на работу, – с сожалением произнесла Света.
Подруги вместе подошли к Людмиле Николаевне, обнялись и попрощались. Приехали на квартиру около половины десятого вечера. Дети Николай и Сергей еще не спали, смотрели какой-то фильм по телевизору. Виктория познакомила подруг со своими сыновьями и Люба сказала:
– Вот твои заступники подрастают. Они в обиду тебя не дадут никому.
Мальчишки засмущались и ничего не ответили. Женщины прошли на кухню.
–Где у тебя штопор, – спросила Люба, – это грузинское вино легко не откроешь.
Когда наполнили бокалы, Вика словно очнувшись, засуетилась, хотела что-то приготовить на закуску. Люба ее остановила:
– Мы уже сыты. Давайте просто посидим, попьем не торопясь вино и пообщаемся. Ведь так давно не виделись.
Проговорили приятельницы до двух часов ночи. Хозяйка уступила гостям свою двуспальную кровать, а сама улеглась рядом на полу. А поутру, слегка перекусив, они попрощались…
Глава 10. Одиночество
Сын Виктории Николай учился неплохо, троек у него практически не имелось, и как-то незаметно подошло время сдачи выпускных экзаменов за десятый класс. Сергей старался не отставать от старшего брата, успеваемость не хуже и последняя четверть седьмого класса вот-вот должна закончиться. Оба сына привыкли к самостоятельности, редкий раз обращались к матери за какой-либо помощью. Вот и когда встал вопрос выбора учебного заведения после школы, Николай за советом не подошел. Сдав все экзамены за десятый класс на четверки и пятерки, последних оценок, кстати, оказалось больше, он заявил родительнице:
– Мам, я решил ехать в Москву. Буду поступать в университет имени С.Ю. Витте, факультет экономики и финансов.
Вика от растерянности промолчала. А старший сын даже денег на дорогу не попросил, где-то втайне от матери подрабатывал все лето после девятого класса. Другая бы мать радовалась такому сыну, а Виктория расстроилась… Ей казалось, Николай отдаляется от нее и она никак не могла найти причину. И он уехал, и поступил, устроился в общежитие. А матери позвонил после этого пару раз, сказав, что у него все хорошо. И все… А Виктория боялась потревожить студента своими звонками, мол, сидит на лекции или учит уроки и времени на разговоры нет.
Шел 2007 год. Вика решила больше общаться и уделять внимания Сергею, считая, что сама виновата в не очень близких отношениях с детьми. Слишком много энергии тратила на работу, а на них совсем мало. Однако, несмотря на все старания, и с младшим сыном какого-то душевного контакта не получалось. И вроде бы не грубил, но на вопросы отвечал кратко, о своих каких-то проблемах не заикался и никогда ими не делился. Она неоднократно предлагала сыну сходить в кафе или кино, но у него находилась тысяча причин, чтобы отказаться. Но и делами матери дети как-то никогда не интересовались. «Что это? Такое сейчас растет поколение? Или это пробелы воспитания?», – думала вечерами Виктория, одиноко проводя время у телевизора. Она уже давно занимала пост председателя комитета молодежной политики, физической культуры и спорта, много общалась с молодежью, считала, что понимает ее нужды, интересы. Оказывается не все так просто – одно дело общаться с чужими детьми раз в месяц в течение часа где-то на школьных площадках, на официальных мероприятиях, совсем другое – со своими родными ежедневно.
Решила съездить за советом к Людмиле Николаевне, к тому же детские дома входили в ее прямую компетенцию. Той исполнилось уже пятьдесят семь лет, но она еще полна сил и продолжала работать. Первое, что спросила Виктория при встрече после взаимных приветствий:
– Как ваше здоровье и почему не ушли на пенсию до сих пор?
– Спасибо, дочка, что поинтересовалась, – именно так и сказала бывший воспитатель, «дочка», – пока здоровье не подводит, решила поработать годок-другой, а там видно будет.
Проговорили более двух часов наедине, потом походили по разным детским блокам, пообщались с представителями разных поколений, но к каким-то конкретным выводам так и не пришли. В детском доме все по-старому, в плане общения с воспитателем. Дети постоянно подходили, о чем-то советовались, на кого-то жаловались. Людмила Николаевна после раздумий сказала:
– Виктория, наверное, дети домашние сильно отличаются от тех, кто живет в детском доме, и всецело зависят от государства и воспитателей. По всей видимости, в этот раз я тебе ничего подсказать не смогу.
Но, тем не менее, для себя Вика кое-какие заметочки сделала. В приюте общение с воспитателем у детей происходит, чуть ли не сутками, а она своих видела, ежедневно не более двух часов, особенно, когда они подросли. Вот и привыкли свои вопросы решать самостоятельно.
Как-то в воскресенье Виктория прогуливалась по Волжскому бульвару. Она любила это место, где можно и полюбоваться Волгой, и просто посидеть на лавочке подумать. На улице весна в самом разгаре и когда затихал ветер, солнышко пригревало прямо по-летнему. Вдруг к ней на лавочку подсел внешне приятный мужчина сорока с небольшим лет, достаточно высокий и крепкий. Как показалось Вике, он самую чуточку постарше ее. Одет незнакомец в серое легкое пальто нараспашку, а под ним такой же серый костюм, белая рубашка и галстук. Современные мужчины так давно не одевались, предпочитали спортивную одежду и кожаные курточки. «Этот, видимо из какой-то интеллигентной семьи», – подумала женщина.
Он некоторое время просто сидел и улыбался, иногда бросая взгляды в сторону симпатичной незнакомки. Потом встал и с легким поклоном головы в сторону Вики представился:
– Владимир Николаевич Ковалев.
– Я с мужчинами на улицах не знакомлюсь,– попыталась казаться строгой Виктория.
– А я и не намереваюсь это сделать здесь,– ответил он, – а хочу пригласить вас в театр на сегодняшний спектакль и там познакомиться.
Виктория где-то слышала рекламу о гастролях театра имени М. Горького с Нижнего Новгорода. Они ежедневно давали интересные представления в местном драматическом театре.
– И на какую же постановку вы меня желаете пригласить? – спросила с некоторой долей иронии женщина.
Она при этом хотела убедиться насколько опытный любитель пытается завести с ней «случайное знакомство». Люди в большинстве своем давно привыкли считать, что подобные почитатели культуры заведомо интеллигентны, по-хамски себя вести никогда не будут.
– Сегодня дают спектакль «Брачный договор»,– ответил Владимир, как показалось Виктории с откровенно лирическим намеком.
Однако ее удивило не это, а употребленное им выражение «дают спектакль». Так говорят заядлые театралы, а не те, кто изредка посещает такого рода заведения.
– А как же с билетами? – с той же интонацией спросила Вика.
– Так я купил для нас заранее, я знал, что мы повстречаемся.
«Заезженная» мужская шутка не вызвала никаких эмоций у матери двоих детей, но…мужчина ей реально понравился и было крайне любопытно, что же будет дальше.
– А во сколько начинается представление,– спросила она уже без иронии.
Ковалев посмотрел на часы, немного задумался и ответил:
– Через час пятнадцать минут. Предлагаю зайти пока в кофейню и выпить по чашечке кофе.
Виктория согласилась, хотя сама не понимала почему. Разум говорил: «Ничего хорошего из этого знакомства не получится». А женское сердце, уставшее от одиночества, шептало: «Ну, попробуй еще разок. А вдруг …». И они направились в кофейню на улице Ленина, расположенную в десяти минутах ходьбы от бульвара. Дорогой Владимир по собственной инициативе рассказал немного о своем положении:
– Чтобы с первых минут внести ясность, хочу сообщить о себе следующее… Был женат, разведен. Двенадцатилетний сын Михаил остался с матерью. Сейчас они живут в моей квартире с «лицом кавказкой национальности», вроде азербайджанцем. С сыном поддерживаю хорошие и регулярные отношения. С бывшей женой ведем себя вполне цивилизованно, не ругаемся и ничего не делим. Я занимаюсь бизнесом – возвожу дома для обеспеченных людей по всей нашей области. Одно здание в два этажа построил для себя, но находиться в нем одному не очень уютно. Родители-пенсионеры живут в нашем городе в своей квартире. Отец в прошлом – врач, мать – бывшая школьная учительница. Вот собственно и все…
Виктория слушала не перебивая. А Владимир, закончив говорить, вопросительно посмотрел на спутницу, видимо ожидая подобных откровений. К этому моменту они уже сидели за столиком, только-только подали горячий кофе. Но Вике о себе рассказывать совсем не хотелось, и она молчала. Возникла неудобная пауза. Чтобы ее заполнить женщина с удовольствие отхлебнула маленький глоток бодрящего напитка.
– А вы замужем? – не выдержав спросил кавалер.
– Разведена, – кратко ответила дама.
– А дети? – спросил он.
– Два сына. Почти взрослые.
– Где работаете? – продолжал выпытывать Владимир Николаевич.
– В администрации, – без малейшей нотки гордости произнесла Виктория.
Диалог явно не клеился, и ухажер стал рассказывать различные смешные случаи из своей жизни. Вспомнил несколько совсем не пошлых анекдотов. Незаметно для Вики пришли в театр, она своим видом выражала полное внимание, словам Владимира, невольно сопоставляя его со своим бывшим. Спектакль смотрели молча, артисты искренней игрой буквально зачаровывали. По окончании представления кавалер вызвал такси. Пока ожидали машину, обменялись номерами телефонов. У дома Вики Владимир вышел из автомобиля, попрощался и…уехал. «Даже не попросился на чашечку чая», – подумала дама. Сидя у себя на кухне с чашкой ароматного кофе, Виктория вспоминала все, что произошло с ней в этот вечер и не нашла ничего, чтобы ее насторожило в новом знакомом. Он реально понравился ей, и она желала продолжения знакомства, хотела, чтобы он позвонил.
И это случилось… В четверг раздался звонок мобильника, Виктория поспешно схватила трубку:
– Здравствуйте, Вика. Хочу пригласить вас в эту субботу на природу. Посидим где-нибудь на берегу Волги. Я угощу вас настоящим шашлыком. Он мне всегда удается…
Женщина выдержала паузу, давая понять, что обдумывает предложение, затем ответила:
– Я согласна, но…как мы встретимся?
– В полдень я заеду за вами на своей машине.
Виктория ждала намеченного дня, торопя время. Даже работа не увлекала, мысли крутились совсем в другом направлении. Кавалер подъехал на «крутом» черном джипе, причем сам за рулем. Машину поставил на том месте, где расстались после посещения театра. Точно там, где стояло такси. Вика старалась идти не спеша, но ноги предательски семенили навстречу симпатичному ухажеру, стоящему с букетом роз возле автомобиля.
– А почему в прошлый раз вы были без машины? – наивно спросила дама.
Владимир ответил не сразу, с легким поклоном вручил цветы, загадочно улыбнулся и произнес:
– Перед тем, как приставать к вам, я выпил пару рюмок коньяка.
Шутка вызвала у Вики непринужденный смех.
–Мне так нравится ваша улыбка, и как вы смеетесь. – Произнес Ковалев, плавно трогаясь с места…
Выехали в сторону Решмы прямо на берег всенародной любимицы. Ветра практически не ощущалось, весеннее солнце грело по-летнему, на голубом небе – редкие облака. Волны с тихим шепотом накатывались на берег. Так спокойно на душе у Виктории давно не было. Она наслаждалась этим покоем, стараясь остановить время. Между тем Владимир из огромного багажника достал компактный мангал, березовые дрова, шампура, разделанное мясо. «Надо же, какой запасливый», – непроизвольно ухмыльнулась в душе очаровательница. Через полчаса пахнущая дымом свинина оказалась разложена по тарелкам. Из холодильника машины кавалер достал бутылочку красного вина и два фужера. Правда выпил он буквально три глоточка, зато Виктория позволила себе расслабиться. Когда алкоголь слегка затуманил мозг, она начала говорить… Рассказала про детский дом, про работу, свое замужество, о своих сыновьях… Умолчала только про операцию на груди. И мысли об этом оказались единственным, что омрачало давно забытое ощущение безмятежности и счастья.
Ей вспомнилось проповедь батюшки в храме после службы:
–Ощущение счастья – это состояние души внутри нас. Нет ничего снаружи, что заведомо бы вызывало подобное ощущение, как нет ничего, что бы наверняка могло лишить нас его.
Кто-то из прихожан спросил:
–А вот если у вас умер ребенок, как можно быть счастливым?
Священник, не задумываясь, ответил:
–Если ваше малолетнее чадо предстало Господу, то оно, не успев нагрешить, попадет в Рай. И это само по себе должно вызывать в душе радость.
Знала бы Виктория, что ей придется еще раз через несколько лет очень близко принять к сердцу этот разговор… А в этот вечер кавалер доставил даму на то же место, где и взял.
На прощанье позволил себе лишь поцеловать Виктории ручку, и… вновь просто уехал. Женщина поднималась по лестнице к себе в квартиру и ее не покидала мысль: «Как жена могла променять такого красивого джентльмена на другого мужчину, причем совсем с другим менталитетом? Впрочем, любовь зла…».
И вновь бесконечное ожидание звонка. Ведь никаких обещаний об новых встречах не произнесено при расставании. Отношения находились в стадии неопределенно подвешенной. Будут они развиваться, или нет, Вика не знала… Но вдруг на сотовом телефоне, высветился знакомый номер. Это произошло через два дня после последнего свидания.
– Здравствуйте, Виктория. Вы не будете возражать, если я приглашу вас к себе домой на романтический вечер, – раздался в трубке приятный баритон.
– Я даже не знаю… Удобно ли это?
– Очень даже удобно… Давайте я заеду за вами…скажем в восемнадцать часов. Вы будете дома в это время?
– Да, конечно, я после работы всегда дома.
–Ну, вот и договорились.
В обусловленное время ухажер подъехал к дому Виктории на своей машине. Когда вышел из салона, то в руках у него вновь оказался букет красных роз. Он поцеловал даме пальчики и подарил цветы, затем помог забраться в машину. Дорогой говорили об абсолютно посторонних вещах – о погоде, настроении, о новостях на работе…
Дом Ковалева стоял недалеко от соснового парка. Это любимое место отдыха горожан. Кстати сказать, до 1969 года оно называлось Железнодорожным (Вокзальным) бором. Внизу протекала речка Кинешемка, впадающая в Волгу. Территория особняка огорожена красным металлическим забором и составляла порядка двадцати соток земли. Въездные ворота очень красивые – кованные с замысловатыми переплетениями, обрамляющими изображения львов. За ними справа деревянная беседка, слева – цветущие яблони, груши, вишня. А вот грядок с зеленью или картошкой Вика не заметила. Видно заниматься огородничеством некому. Через центральный вход вошли в дом. На первом этаже – огромная, как показалось женщине, гостиная, к которой примыкала кухня. Бросался в глаза красивый камин, возле которого лежала охапка березовых дров. Посередине гостиной находился большой стол, заставленный закусками и двумя свежими букетами белых роз. Стояли и две свечи на красивых кованых подсвечниках.
Владимир помог даме снять легкий белый плащ и пригласил за стол. Сам разжег камин и свечи. Достал из холодильника бутылку коньяка и красного грузинского вина.
– Ты что будешь, коньяк или вино? – как-то сразу перешел на «ты» Владимир.
– Наверное, вино, – с легким сомнением ответила смутившаяся Виктория.
Выпивали, закусывали, непринужденно болтали, и тут Вика увидела в углу на невысоком инкрустированном столике старинный патефон. Рядом лежали виниловые пластинки.
– Это все работает? – спросила чуть запьяневшая женщина.
– Сейчас попробуем и узнаем,– ответил хозяин дома.
Он покрутил какую-то ручку, на вращающийся диск положил пластинку, а затем аккуратно звукосниматель с иглой. Зазвучал старинный и красивый вальс. Звуки, исходящие из аппарата оказались не похожи на те, что издают современные музыкальные приборы. Владимир пригласил Викторию на танец. Движения кавалера были легки, и непринужденны и даме приходилось сильно стараться, чтобы попадать с ним в такт. Вдруг ухажер резко остановился, прижал Вику к себе и страстно поцеловал в ее губы. Она пыталась слабо сопротивляться, но Владимир оказался слишком силен и настойчив. Затем они целовались на диване, стоящем здесь же в гостиной. Болтали, выпивали и опять целовались. Когда Вика стала терять контроль над собой, то спросила:
– А где у тебя ванная комната?
– На втором этаже. Давай я тебя провожу, – сказал Владимир.
Он за руку провел свою гостью в ванную, при этом небрежно произнес:
– Я жду тебя в спальне.
Виктория глянула в зеркало. На нее смотрела чуть пьяная красивая, еще нестарая женщина и… она нерешительно начала снимать с себя платье. Только в этот момент Вика вспомнила, что у нее отрезана грудь и что она про это не сказала ни слова. «Такой сюрприз для любого мужчины, вряд ли будет приятным, – подумала женщина, – и как Владимир на него отреагирует, неизвестно». Она умыла лицо, смыв всю косметику, оделась и на цыпочках тихонько спустилась на первый этаж. Нацепив на себя верхнюю одежду, так же осторожно выскользнула во двор. Собак хозяин не держал, она беспрепятственно вышла за ворота и бегом, словно провинившаяся девчонка, удалилась от гостеприимного дома. Затем вызвала такси и через полчаса уже находилась в своей квартире. Сотовый буквально разрывался от звонков, их накопилось не менее десяти, но Виктория трубку не брала.
Она, не раздеваясь, бросилась на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала горько-горько, как-то совсем по-бабьи. Ей вспомнилась сказка «Золушка», тот момент из нее, когда в двенадцать часов экипаж героини превратился в тыкву и крыс. Вот и у нее «сказка закончилась» в самый ответственный момент. Если описать душевное состояние Виктории одним словом, то это – отчаяние. Телефон она зажала в руке под подушкой. Когда он вновь завибрировал, то не глядя на номер звонившего абонента, приняла вызов и прокричала:
– У меня отрезана грудь и отстань от меня!
После этого номер Владимира отправила в «черный список». Звонки прекратились… А страдания Виктории от своей неполноценности становились невыносимыми. Она знала, что нравится в женщинах мужчинам при первых знакомствах. И именно этого ее лишила судьба… По крайней мере, так она считала. Через несколько дней после неудачного свидания из окна своего дома страдающая барышня видела пару раз знакомый джип на привычном месте, а однажды даже на стоянке возле администрации. Но для себя все еще сильная женщина уже приняла решение, и менять его не хотела: «Любовь – это не для меня…».
Между тем пока родительница влюблялась и страдала, младший сын Сергей сдал все выпускные экзамены за десятый класс и довел до нее свое решение:
–Мам, я решил поступать в тот же университет, что и брат. Вдвоем нам будет легче, да и мне Николай по-братски поможет освоиться.
«Получается старший брат для него авторитетнее матери», – подумала Виктория, но вслух произнесла:
– Сережа, я думаю, ты принял правильное решение.
Только Сергей в отличие от старшего брата все же спросил:
–Мам, а ты не могла бы помочь мне деньгами?
–Конечно, конечно, сынок. У меня на этот случай имеются небольшие сбережения…
В университет он поступил без особых проблем, первое время звонил довольно часто, а потом все реже и реже. В своей квартире Вика осталась одна, а ей ведь всего сорок четыре года. Общепринято считать, что от одиночества страдают в основном пожилые люди, однако, по-видимому, у всякого правила и впрямь имеются исключения…
Как ни странно может показаться со стороны, но бывшая воспитанница детского приюта сблизилась с Валентиной Васильевной, часто стала навещать, звонить, покупать продукты и лекарства. Как в известной песенке Вахтанга Кикабидзе: «…вот и встретились два одиночества…». Сестре бабушки исполнилось восемьдесят девять лет, почтенный возраст. Сын Николай к ней заходил крайне редко и всегда ненадолго. За частыми чаепитиями пожилая женщина много рассказывала двоюродной внучке о себе, о своей молодости. А однажды вдруг сообщила:
– Моя младшая сестра Мария в молодости была привлекательной женщиной, за ней ухаживали многие мужчины, но безуспешно. Она искала своего «принца на белом коне», чтобы от одного его вида сердце вылетало из груди. Так она говорила. Где-то в 1944 году устроилась санитаркой в местный госпиталь, они оказались разбросаны по всей стране. И вот однажды привезли тяжелораненого танкиста по имени Виктор. Он перенес несколько операций и пошел на поправку. Да оказался таким веселым удалым пареньком, что закружил голову молодой санитарке. Она ему тоже сильно нравилась. И стали они регулярно встречаться в кладовке, запираясь изнутри, дело-то молодое. В итоге Мария забеременела, а танкиста забрали на фронт. Писал ей почти каждый день, объяснялся в любви. А потом пришло письмо от его друга. Погиб твой дед, Виктория… Долго кручинилась сестренка по любимому, говорила, если родится сын, назову Виктором. Но родилась девочка и Мария назвала ее Надеждой, мол, надеется на то, что танкист окажется жив и приедет за ней. Но этого не случилось. Потом мужики стали возвращаться с фронта, многие без конечностей, но встречались и нормальные, все при них. Года три Мария крепилась, никого к себе не подпускала. Потом все-таки ходила на свиданки иногда, то с одним, то с другим, но сама их бросала – не нравились. А Надька-то, мать твоя с малолетства шалавой росла. Парней меняла, как перчатки. Два раза вроде делала аборты. А когда «залетела» в третий раз, врач сказал, если избавишься от дитя, то будешь бездетной. Мария ее стала убеждать рожать. Надежда вроде «за ум взялась», гулять перестала. Родилась ты и твоя бабушка уговорила назвать Викторией. Все не могла забыть своего танкиста. Но приблизительно через год после родов Надежда опять взялась за старое. Ты бы съездила к ним в отпуск, узнала что, да как. Я им писала последний раз года два назад, ответа не получила…
