Владислав Март
И всё…
Стояла погода. Стоял реальный прекрасный день. Свет солнечный падал на «Аврору» одновременно со всех сторон. Как на футболиста-звезду в финале чемпионата. Корабль был освещён как прима на сцене. Его серые борта язык не поворачивался назвать серыми. Это был кораллово-серый, броненосно-серый, голубино-серый с прожилками времени и стати. Судно возлежало на спокойной воде, не обращая внимания на собственную красоту, которую скорее всего, оно с раннего утра наблюдало в отражении облачно-серой мышино-серой титаново-серой Невы. «Аврора» не меняла положения тела. Долгие её передние лапы опирались на локти и суставы запястья, так что пястные кости чуть выстояли из воды. Таким серым шифером повторяющихся пальцев. Костяшки серебрились от качающихся бликов. Кончики пальцев с когтями полностью погрузились в реку. Крачки кружились у самых ушей. Задние лапы судна согнулись в львином положении суставов и колени остро торчали как им и положено. Хвост спускался в воду по кратчайшей траектории и исчезал там, в асфальтово-серой грифельно-серой серо-стальной пропасти с вялой рябью молекул Невы. Голову «Аврора» держала неестественно высоко при том не задирая нос и свою накладную бороду. То удивительное положение головы фараона, что так часто наносят на магниты для холодильника в Хургаде. Надменно божественное, но всё же позволяющее смертным на секунду задуматься о равенстве этого монстра и самих себя. Так, бронированное тело, с иллюминаторами, пушками, мачтами, трубами и флагами, опираясь на четыре конечности, с атрибутами царской власти и точёным профилем лица, возлежало, встречая прекрасный день. Реальный день. Сфинкс «Аврора» одним своим отражением превращал Неву в Нил, Нахимовское училище в Луксор, а отель «Санкт-Петербург» на другом берегу в пирамиду Джосера. И все эти высокие каменные человечьи ульи полусклонялись перед серо-бриллиантовым кораблём. Старались отразиться в реке как можно ближе к нему. Коснуться отражением отражения. Пересечься со статным образом. Бросить от своих окон зайчик света на борт, подсветить и подогреть им тело сфинкса. Чтобы тот наконец прикрыл глаза и ощутил не только прохладу Нила, но и горячий выдох пустыни. Не пыль, не ветер, а дыхание. Не ожог, не сухую измору, а только присутствие вечной пустыни. Полной времени и пустой людьми. Пробежавший катер, проворный скарабей, потрогал Нил, растеребил аш-два-о и ниточка волны пошла щекотать борт льва с человеческой головой. Проснувшиеся курсанты трогали колокол и поднимали флаги. Китайские туристы выстраивали из автобусов на набережной сицилийскую защиту. День разгорался. Был прекрасен. И если так пойдёт далее, то он сможет сравниться по благолепию с самой «Авророй».
