Владислав Выставной
Убить Зону
Глава первая. Без шансов
Хуже и быть не могло.
Остаться посреди Зоны, в самом пекле, без оружия, без связи, не понимая толком, где находишься, что делать дальше… И главное – в полнейшем одиночестве, когда не у кого спросить, что и к чему в этой проклятой «черной дыре», разъедающей планету, про которую только и знаешь, что набор страшных историй, в изобилии блуждающих по сталкерским кабакам. И приятным бонусом ко всему прочему – начинало темнеть.
Петля, как в трансе, топтался на месте, нервно размазывая рукавом по лицу кровавую жижу с осколками костей и ошметками мозгов – и не какой-нибудь злобной дикой твари, а самого бугра, вздумавшего, вдруг, поиграть в зомби. Это было похоже на бред – последний патрон всадить в своего же. Который, правда, с чего-то вдруг перестал быть своим.
Да и никогда не был, чего уж там. Его, как раз не жалко, подлую мразь.
Только, вот, что же теперь, отцы, делать? Конечно, и до того не раз приходилось с тихой злобой ныть на конченную суку-судьбу, загнавшую его, как зверя, в совершенно безнадежную ситуацию, буквально воткнувшую башкой в темный угол, поставившую на колени, жестко загнувшую и ежедневно тычущую его мордой в собственное дерьмо. Но, оказывается, все это была лирика. Так сказать, проза жизни.
А сейчас это был полный кирдык, дальше некуда. И ладно, если бы он был настоящим сталкером. Но он был никем – тупой, ни хрена непонимающей «отмычкой». Мясом, которое берут в Зону, для наживки на всяких тварей и кормежку для неожиданных аномалий.
С самого начала казалось, что группу их, тайком пробирающуюся через Периметр, будто прокляли. Даже бугор под конец стал бормотать об этом, когда непруха стала полной. Вначале идиотский косяк с патрулем, где осталось валяться пять трупов – двое своих братков, и три ооновца. Хорошо, если всех насмерть – а если кто-то вдруг жив, и начнет, как очухается, сдавать имена и явки? Не тот случай, чтобы небрежно отмахнуться. Не тот, гребаный случай!
Потом череда аномалий на всеми исхоженной тропе – там, где никаких аномалий отродясь не было. Вот вам еще два покойничка – и полетевшая нахрен электроника детекторов аномалий и раций. И под конец эти чертовы собаки. Хотя, нет, было еще кое-что похуже слепых собак.
Самое во всем этом нелепое – то, что добывать это вожделенное лучистое дерьмецо своими руками и не пришлось вовсе. На вполне безопасную солнечную полянку, в хорошо укрытой от посторонних глаз ложбине, принесли его какие-то хмурые, вооруженные до зубов сталкеры. Точнее – притащили, вчетвером, в массивном, железном, с толстой крышкой, ящике, напоминающем несгораемый шкаф. И все, что оставалось сделать – так это перелить тонкой струйкой то, что плескалось в ящике, на самом его донышке, в свой компактный керамический контейнер. При этом сталкеры напрочь отказались помогать – они держались метрах в пятидесяти от пыхтящих от натуги братков, переливающих это подозрительное зелье в крутую фирменную банку. При этом братки не побрезговали напялить на себя уродливые армейские костюмы химической защиты с массивными «мордами» противогазов – все это добро приходилось, надрываясь, тянуть на себе Петле, и он не без облегчения смотрел, как брезгливо избавляются бандиты от прорезиненных «комбезов»: назад это тащить не придется. Что это была за опасная дрянь, добытая в мрачных недрах Зоны, его не интересовало в принципе.
Впрочем, когда ребристая белая крышка контейнера была закручена, сталкеры подошли поближе – и спокойно потребовали, очевидно, заранее оговоренной суммы. Тут-то им и довелось познакомился с природной тягой бандитов к исполнению собственных обязательств. Пока бугор протягивал старшему этой группы туго свернутый резинкой денежный рулон, Шестипалый, обманчиво похожий на добродушного увальня, зашел, как бы невзначай, со спины, ухватил ближайшего сталкера за загривок, да так быстро и ловко всадил ему «перо» в ямку между ключицей и лопаткой, что остальные не успели ничего понять: по сталкерской привычке они следили за автоматами чужаков, которые были у тех демонстративно сложены на землю. Пока остальные трое тянулись к своим «калашам», бандиты уже успели выхватить припрятанные в рукавах «перья». Шестипалый пользовался тем преимуществом, что все еще был позади сталкеров. Он успел выдернуть из фонтанирующей кровью раны «перо», и стремительно вогнать его под лопатку еще одному ошалевшему от неожиданности сталкеру. Дальше все решила внезапность и преимущество в живой силе. Во время этих событий не прозвучало ни одного выстрела, даже криков толком не было.
Но именно в тот момент Петля почувствовал, что его дело швах. Если из-за какого-то лучистого дерьмеца бандиты пошли на такой неслыханный беспредел – значит, дело того стоило. И резали сталкеров не за деньги – убирали как ненужных свидетелей. А уж такой никчемный свидетель, как он, Петля, им вообще нахрен не сдался. Его дело – доработать отмычкой и носильщиком до Периметра. А там… Даже думать об этом не хотелось.
И вот – на тебе! Все они – и здоровяк Шестипалый, и юркий Живчик, и молчаливый, с тяжелым взглядом, Хирург, и сам бугор, которого уважительно именовали Игорь Анатольевич – все они валялись у его ног, в лужах крови, в обнимку с выпущенными кишками, в лапшу изрезанные друг дружкой.
Хочешь, не хочешь – а так и начнешь верить в Черного Сталкера, это нелепое местное божество. А ведь он, дурак, поначалу не верил. Не верил – да поперся в Зону, искать лучшей жизни. Надо было оказаться полным ослом, чтобы искать лучшей жизни в этом проклятом месте.
С самого начала умные люди твердили: не лезь ты в Зону, не твое это, просто не твое. Потому что сталкер – это не профессия и не способ пошабашить, подзаработать деньжат, да расслабленно свалить на моря с пышногрудой телочкой. Сталкер – это образ жизни, это часть особого сообщества, часть клана. Часть Зоны, чтоб ее так и раз эдак… А ты – просто гастарбайтер от Зоны, твое дело штукатурку класть, дыры в стенах сталкерского бара заделывать да мебель чинить. У них ведь что ни день – погром да драка. Вот они, настоящие сталкеры! А ты?!
А если уж и решил поискать приключений на собственную задницу, поиграть в крутого перца – то хотя бы, не связывайся с бандитами! Правильно люди говорили, правильно. Только, вот, у них на лбу, что ли, написано – бандиты они или нет? Да для него тогда все сталкеры на одно лицо были, и все как один – вылитые бандюганы. Нет, правда, а чем какой-нибудь член сталкерской группировки отличается от матерого бандита? Разве что, содержанием наколок, да и то не всегда. А так – погоняла у всех вместо нормальных человеческих имен, группировки – как ганстерские шайки в каком-нибудь негритянском гетто, сплошь нелады с законом, оружие, убийства, да и манеры у всех явно не в Оксфорде получены.
Короче, он вляпался. И по большому счету, тогда все и началось, а кончилось тем, чем должно было кончиться.
И теперь ему крышка.
Ну, допустим, ему повезло – и он вернулся. Живой, здоровехонький, малость поседевший и хватанувший пятидесятикратную дозу радиации. И что дальше?
А дальше вот что.
Он заявился из Зоны один. Он, Петля – никто в уголовной иерархии, распоследняя отмычка, дерьмо собачье, чья задача – сдохнуть самому, но вернуть в целости и сохранности бугра. Или, хотя бы, хабар. Потому как его, Петлю, только потому до сих пор на перо не посадили, что он – рабочая лошадь. Шестерка, которая таскает хабар бесплатно, за жратву, из страха, что его «счетчик» может ускорить свое и без того дикое верчение. Потому как, становясь должником у бандитов, ты перестаешь быть человеком. Ты становишься рабом. И не стоит думать, что с долгом можно хоть как-то расплатиться. Не тот случай. Может у каких-нибудь благородных подонков, рассекавших на фрегатах по Карибскому морю, и принято было отпускать пленного за выкуп.
У бандитов Зоны свои правила. Точнее – их полное отсутствие. Сколько бы ты ни платил – всегда найдется повод, чтобы заработанное тобой списать на недоимки, штрафы и еще круче задрать счетчик. Это ловушка. Как трясина, которая затягивает все сильнее – пока ты не захлебнешься зловонной черной жижей. Он ведь не сразу въехал во всю эту схему – когда получал щедрые подъемные, когда бугор добродушно выпивал с ним, как и с другими кандидатами в бандитские отмычки, а вся эта расписная кодла с дружным ржанием хлопала его по плечам.
Он должник. Не член известной сталкерской группировки «Долг», а лох, который тупо должен, и должен бандитам. Должен по гроб жизни – и это не эпитет.
И как он только понадеялся, что этой ходкой он, наконец, избавится навсегда от этой зависимости! Ведь то жиденькое лучащееся дерьмецо, что они с шутками и прибаутками тащили в керамическом контейнере странной формы, ради которого, собственно, и было затеяно рискованное предприятие, осталось там, на участке, отхваченном какой-то тварью. Той, что заставило бандюков выплеснуть наружу всю свою поганую сущность – и устроить этот чертов кровавый междусобойчик.
Сказать по правде, обладай Петля таким же могуществом, как та тварь, что залезла к ним в мозги, он и сам бы потешился, глядя, как его мучители рисуют друг на дружке купола своими ножичками. Но он не был такой тварью. И более того, странным образом, меньше других оказался подверженным влиянию убийственного пси-поля. Однако же, последнюю пулю из дробовика высадил, все же, именного он. Пуля типа «турбинка», на крупного зверя – в момент превращает человеческую голову в разбитую миску с томатным супом. Бах – кровавые брызги во все стороны – и тело медленно падает на спину, как елка на лесоповале.
И все.
Все кончилось сразу. Словно та невидимая тварь так и задумала: перебить всю эту шоблу и оставить его одного – словно в издевку. Вот же сука!
Петля готов был разрыдаться. Он стоял среди трупов тех, с кем шел на дело, и понимал, что так, наверное, и наступает конец. Патроны, практически весь боекомплект, они расстреляли во время последней атаки слепых собак. Черт его знает, в чем там было дело – но стая упорно шла по их следам, и, похоже, волновало их вовсе не мясо – а то, что было в том странном, граненом контейнере, покрытом белой гладкой керамикой. И когда Шестипалый, не выдержав, темпа споткнулся и выронил контейнер – твари бросились не к нему, пожрать его мясистую задницу, а к контейнеру.
Тогда все пятеро из оставшихся в живых наблюдали эту дикую картинку: чертовы слепые собаки копали яму – как самые обыкновенные псы, отбрехиваясь, отбрасывая землю лапами, копали упорно, сменяя друг друга, глубоко копали – будто собирались вырыть могилу. И под конец этого зоологического зрелища вожак, поджарый чернобыльский пес, просто спихнул контейнер жуткой узловатой лапой – прямо в чертову «могилу». Или могильник – пес его знает. И вся эта свора стала преспокойно так зарывать «ямку», будто припрятывала косточку на черный день.
Надо было видеть лицо бугра: он зверел прямо на глазах, зверел от бессилия. Есть у бандюков такая слабость натуры: тупой воровской гонор, не признающий поражения перед объективными обстоятельствами. Ну и что, что в магазинах остался лишь неприкосновенный запас патронов – на случай прорыва Периметра или еще, черт знает чего? Это ведь Зона – здесь нельзя давать волю эмоциям.
С другой стороны, понять их можно: они видят, как безмозглые твари у них перед носом закапывают то, ради чего полегли уже четверо братков, и что, по туманным намекам, тянет на сумму с шестью нолями, а то и более! Нет, в такой ситуации бандитов «на слабо» лучше не брать. Стрельбы было просто не избежать.
В большей своей части стая была уничтожена. Стрелять в упор по слепым собакам – это вам не по псевдогиганту палить. Большая часть стаи полегла на месте, вожак и еще пара особей ушли.
И вся бандитская шайка-лейка собралась вокруг этой полузасыпанной собачьей ямы, в глубине которой, из-под песка торчала белая крышка. Шестипалый присел – и потянулся к контейнеру, склоняясь над ямой… Тогда-то все и началось. Ударило по мозгам чье-то мощное пси-поле – и из нутра, будто паста, выдавливаемая из тюбика, полезло сокровенное. По крайней мере, так это ощутил Петля. В его случае сокровенным оказался страх. Оттого он рухнул на четвереньки и попятился в обнимку со своим раздолбанным дробовиком. Из бандитов же полезло то, что и должно было из них полезть: злоба, агрессивность, жажда крови. Последним, самым хитрым и коварным, как и полагается бугру, остался Игорь Анатольевич. И когда он, весь в кровище своих сотоварищей, поигрывая зверского вида ножиком, полез освежевывать все еще живую «шестерку», Петля собрал в себе остатки воли, упер в землю приклад дробовика – и жахнул в нависшего над ним «зомби».
Просто Петля не стал тратить последний патрон на бессмысленную стрельбу по собакам: у него не было бандитского гонора, и на перо полагаться он тоже не привык.
Но теперь он видел, как на засыпанный контейнер лениво улегся сверху жуткий чернобыльский пес. И удивительно было не то, что он сторожил свою дьявольскую «прелесть» в керамической банке, а то, что не бросился немедленно на беззащитного человека. Что само по себе явление трудно объяснимое. Тут же рядом с вожаком возникли две слепые собаки – те, что уцелели во время бойни. О том, чтобы голыми руками отобрать у мутантов хабар, не могло быть и речи. Петля сначала медленно попятился. Стараясь не отводить взгляда от чудовищ.
А потом побежал.
Это было просто безумие: он понятия не имел, куда бежит, имея все шансы вляпаться в какую-нибудь шальную аномалию. Ему и впрямь посчастливилось не впороться на бегу в какую-нибудь мясорубку, не влезть ногой в комариную плешь. Правда, от пригоршни жгучего пуха увернуться не вышло, но это в его положении, считай, что совсем ничего. Тем более, что от летящей навстречу искрящейся пыли он успел прикрыться ладонью. Что ж, работу «модели рук» ему и без того никто не предлагал, а распухшая рябая и саднящая лапа в его положении – не повод для нытья.
Но, наверное, и вправду люди говорят: дуракам везет. До поры до времени, конечно: везенье кончилось, когда он споткнулся и скатился в неглубокий овраг, заваленный всяким ржавым хламом. Как бесправная и безответная отмычка, он плохо ориентировался на территории Зоны, но предположил, что находится где-то на окраине Свалки. Прополз немного на четвереньках, выглянул из-за бугорка.
Точно, Свалка. Вон она, брошенная, насквозь радиоактивная техника, какие-то автобусы, грузовики, просто груды расплющенного металла, вляпавшегося, надо полагать в самый гравиконцентрат. Только сейчас вспомнилась эта пакость – «комариная плешь», возникшая вдруг на исхоженной тропке. Вообще-то впереди полагалось двигаться именно ему, отмычке – на то их и берут с собой, причем, не только бандиты, но и те, кто считает себя честными сталкерами. Такова уж тут традиция, вроде тюремной прописки: назвался сталкером – полезай в отмычки. Если выживешь за пять-шесть ходок – может, и будет из тебя толк. А в тот момент его вдруг так прижало – просто сил никаких нет. Хоть пером его режь – а надо остановиться и присесть на обочине. Бугор скривился, ясное дело, но разрешил: мало удовольствия гнать перед собственным носом с головы до ног обдристанную отмычку. И вот, пока Петля кряхтел и обливался потом, избавляясь от сомнительного ужина в сталкерском кабаке, Мизинчик-то и вляпался. Даже со своего насеста Петля видел, как все случилось: просто шел такой шустрый малый с «узи» под мышкой (тоже понты – не признавал нормального оружия, «калаш» ему, тяжел, видите ли). Шел, да вдруг, раз – будто наступил на него какой-то невидимый великан. Мизинчик даже ойкнуть не успел, только с хрустом полопались под собственной тяжестью кости, плюхнулось, обращаясь в кисель мясо – и Мизинчика всосало в землю Зоны-матушки, ибо в одно мгновение стал он весить несколько тонн, что многовато для хрупкого человеческого организма. Только грязное пятно и осталось, да еще расплющенный «узи» поверху. «Калашников» ему тяжел, видите ли.
Тогда его, Петлю чуть не убили. Бугор восстановил видимость справедливости: отмычка никак не могла знать о коварной «плеши», да и прижало ее не в шутку: идите, полюбуйтесь, как он экологию Зоны загадил… На самом деле, плевать бугор хотел на справедливость – просто только что, прямо у всех на глазах, была доказана истинная ценность отмычки на территории Зоны. И его грубо, стволами, погнали вперед, не дав даже штаны застегнуть.
Тогда ему просто повезло. Ну а теперь-то что желать? Свалка – это, блин, хреновое место. Без датчика аномалий тут во что угодно влететь можно, не говоря уж о всяких бродячих тварях…
Что-то зашуршало в глубине металла. Петля судорожно сглотнул, присел, прижимаясь к земле. И действительно, в наступающем сумраке показался первый обитатель Свалки. Нет, это был не какой-нибудь заблудший кровосос. И даже не слепая собака.
Крыса. Обыкновенная серая крыса – один из самых живучих на Земле организмов, если не считать столь же серых ворон. Петля облегченно перевел дух. А зря. Потому что вслед за этим шустрым зверьком с забавной подвижной мордочкой последовал еще один. И еще. Крысы выбирались из своих укрытий, водили серыми носами, принюхиваясь. Человеческое присутствие явно привлекало их внимание. Петля пока не догадывался, к чему дело идет, но смутное беспокойство уже закрадывалось ему в душу.
Он не боялся крыс. В отличие, скажем, от пауков или змей. В детстве у него даже была маленькая ручная крыса. Он любил таскать ее у себя на плече, она смешно щекотала шею своими подвижными усиками и до смерти пугала девчонок. Это забавные и беззлобные создания. Пока их не станет слишком много.
А крысы все перли. Причем, уже с разных сторон. Похоже, они еще не определились с дальнейшими действиями и делали вид, что просто выползли из своих бесконечных нор подышать свежим воздухом Зоны.
И тут до Петли дошло: не станут они просто так выползать скопом наружу, чтобы просто полюбоваться закатом. И если они уж поперли… Он стал медленно пятиться – стараясь прорваться сквозь серую крысиную блокаду и при том – не дай Черный Сталкер – не наступить на одну из этих тварей. Ничего не получалось: он пятился – и грязный крысиный ковер двигался вместе с ним.
Теперь уже не осталось никаких сомнений: крысы собрались здесь по его душу. Петля ощутил невероятное омерзение и ужас. Вот и еще один повод почувствовать собственное ничтожество: Зона брезгует тратить на него даже самую жалкую из своих аномалий, самого затрапезного мутанта. Его попросту сожрут серые паразиты.
Однако, крысы по-прежнему не нападали. Петля лихорадочно пытался сообразить – почему? Возможно, должна собраться некая критическая масса животных, которая и примет решение: пора жрать. А может… И тут он вспомнил еще кое-что, что мельком слышал про грызунов Зоны. Крысиный волк! Вот, кто ведет эту серую армию. Наверное, он решил появиться последним. А может…
Сердце Петли заколотилось лихорадочно, с перебоями: он представил себе, как этот серый монстр выбирается из глубин почвы, выталкивая перед собой на поверхность рядовую серую массу – которая просто мешает протиснуться его гигантской туше…
И тогда он не выдержал и побежал – прямо по серым тушкам, что под его ногами хрустели и отчаянно визжали, пытаясь цапнуть и прокусить крепкий армейский ботинок. И едва он преодолел границу окружившего его серого пятна – как вся масса с яростным визгом, переходящим в ультразвук, ринулась в погоню.
Он хотел пройти по верхней кромке котлована – только сумасшедший псих сунется в карьер без детектора аномалий. Да только какая-то наиболее шустрая особь метнулась вперед, вгрызлась в подошву – и он поскользнулся, аккурат, как на банановой кожуре, благо, что шкурка «зоновской» крысы слетает с жировой прослойки не хуже, чем кожура с банана. Он кубарем полетел вниз, краем глаза замечая, как вся эта серая масса волной перехлестнулась через край котлована, стремясь захлестнуть его с головой.
– Твою мать! – захлебываясь в тяжелом дыхании, выдохнул Петля, вскакивая и сдергивая с рукава вцепившуюся серую тварь. Крыса металась в руке, отчаянно визжа и исходя пеной. Он швырнул ее за спину, в шуршащее и визжащее море – и кинулся к единственному убежищу, которое он видел перед собой – древний ржавый автобус. Хотя «убежище» вполне могло оказаться радиоактивной ловушкой, под завязку набитой аномалиями. Но мозги уже не работали, и вперед гнал только тупой животный страх. Он влетел по гнилым ступенькам в узкие двери, со скрежетом задвинув за собой ржавую «гармошку». Крысы дробью заколотили в металл, налетая на дверь, видимо, по инерции.
Он бросился к окну: всюду, куда доставал взгляд в быстро сгущавшихся сумерках, виднелись крысы. Они деловито осваивали окружающее пространство, они были здесь полноправными хозяевами. Хотелось разреветься от беспомощности – но он не решил еще, что лучше: просто реветь или сразу сойти с ума, чтоб не мучиться вопросом – что будет дальше?
Крысы, между тем, не теряли времени: он быстро отыскивали ходы в этом гнилом ящике, с аппетитом вгрызаясь в трухлявый металл, протискиваясь сквозь щели.
– У гадина! – заорал Петля, пытаясь припечатать каблуком первую проникшую во внутрь особь.
Та локо изворачивалась и все норовила вцепиться в голень. Наконец, получилось ее отфутболить, но тесный салон заполняли уже десятки разозленных грызунов. Петля метнулся в корму салона, выискивая спасительный лаз в треснувших стеклах.
– Выдерни шнур, выдави с-стекло… – запинаясь, прочитал Петля облезлую трафаретную надпись на стенке.
Судя по всему, когда-то здесь именно так и поступили: стекла не было, резиновое окаймление успело сгнить и превратиться в серую кашу. Он нырнул в окошко, попутно разворачиваясь и хватаясь за скользкий скат крыши. Пожалуй, это была самая последняя дорога к спасению. Если оно вообще возможно, это спасение. С трудом подтянулся, задыхаясь, чувствуя, как скользят руки: физическая подготовка никогда не была его сильным качеством. Но его словно подталкивали вцепившиеся в штанину гроздья из наиболее шустрых крысенышей: они норовили уцепиться когтями, взобраться повыше и вцепиться жертве в аппетитную шею. Несколько тварей сорвались, некоторые взбирались все выше.
Оказавшись на ногах, возвышаясь над грязным песком котлована, Петля отчаянно заплясал на месте, размахивая руками и пытаясь смахнуть с себя мерзких тварей. Он отшвыривал тощую серую тушку – но та, прошуршав по металлу крыши, мгновенно становилась на лапы – и вновь бросалась в атаку.
– Пшла! – отчаянным ударом ботинка Петля избавился от соседства с последним грызуном.
Теперь здесь, на крыше он был полновластным хозяином. По крайней мере, еще на несколько минут – пока серые твари не выстроят вдоль ржавых балок когтистую и зубастую живую лестницу.
И тут он увидел его. Внизу, среди остальных крыс – но окруженного, тем не менее, широким пятном свободного пространства, словно полосой отчуждения. Маленькие красные глазки сверкали на неподвижной морде, кошмарной, словно сотворенной декораторами фильма ужасов. И смотрели эти глаза прямо на него. Эти глаза хотели, жаждали его плоть. И на это его желание работало сейчас все крысиное полчище.
Гнусную тварь, что заправляла всем этим крысиным беспределом, он узнал сразу, хоть и в глаза никогда не видел подобного. Потому что это и не мог быть никто другой, кроме как крысиный волк – мерзкое порождение Зоны. Будь у Петли автомат, да что там – паршивый пистолет – то и вопросов бы не было. Крысы – это вам не слепые собаки, не плоть, не кровосос. Это просто крысы. И даже крысиный волк – тварь вполне уязвимая, если, конечно не атакует в замкнутом пространстве туннелей. Но это умная тварь, и нападение это совершенно не случайно: крысиный волк почуял, или же ему доложили шустрые серые шпионы – у этого двуногого нет оружия, он труслив и беспомощен, не в пример иным посетителям этих мест. Ему нечего противопоставить тысячам острых, как кусачки, зубов. А такая куча дармового мяса с неба не падает.
Петля беспомощно озирался, пытаясь выхватить на прилегающей к автобусу территории хоть одно свободное пятно, и всюду его взгляд утыкался лишь в эти безмозглые, но оттого не менее колкие взгляды, на эти втягивающие воздух носы и понимал: вот это действительно крышка. Крысы пищали все ближе, создавая не одну, а несколько живых лестниц: так, чтобы, сколько бы он ни бегал от одного конца крыши до другого, сбрасывая тварей, – все равно, в одном месте плотину неотвратимо прорвет, и на него набросятся сначала десятки, а после уж и сотни злобных голодных пастей. А еще он увидел, как, привлеченные всей этой возней, стали слетаться сюда вороны. Почуяли, суки, скорый запах падали…
Тут-то он и начал молиться Черному Сталкеру. Все мы однажды начинаем молиться – даже самые отъявленные атеисты. Потому что однажды понимаешь, что никакой ты не человек-царь-природы, а всего лишь одно из бесчисленных звеньев пищевой цепочки. И поскольку не хочется осознавать себя просто жратвой для крыс или могильных червей – ты начинаешь вымаливать спасение – для чего-то иного, что недоступно всей этой мрази. Для души, что ли…
И надо же было такому случиться – едва он пробормотал свои бессвязные, но страстные призывы к неприкаянному Черному Сталкеру, как что-то изменилось в окружающей обстановке. Боковым зрением Петля заметил, как неожиданно одна из ворон вошла в совсем не типичный для этих пташек вираж. Понеслась по кругу, все ускоряясь и теряя перья…
«Птичья карусель!» – мелькнуло в голове, и тут же Петля с ужасом понял, что только что промчался в каких-то сантиметрах от края аномалии. А вот кое-кому из крысиного воинства не повезло: коварная аномалия вдруг загребла в охапку с десяток серых вопящих тушек – и принялась кружить со все нарастающей скоростью, при этом разрастаясь и подгребая под себя все больше и больше хвостатых тварей. Бешеная круговерть из серых зверьков вдруг взорвалась кровавыми ошметками – маленькие тела не выдержали чудовищных центробежных перегрузок. И пространство метров на двадцать вокруг густо усеяло освежеванной плотью.
Похоже, для крысиного волка это была полная неожиданность: он мгновенно потерял контроль над стаей. Крысы на время оставили манящую, но пока еще недоступную жертву – и бросились жадно пожирать останки собратьев. Это был тот самый счастливый случай, не воспользоваться которым – значит, прогневать Хозяев Зоны. Петля со всей дури сиганул с автобуса, отчаянно перебирая в воздухе ногами и стараясь приземлиться помягче, не сломав себе чего ненароком. Воспользовавшись неожиданным каннибалистическим ажиотажем, он рванул по откосу наверх, прочь из котлована. Ботинки проскальзывали под рыхлым грунтом, под ногти набивалась черная, радиоактивная земля Зоны, но он карабкался, что было мочи, зная, что это, возможно, его последний шанс.
Уйти ему, все же, не дали. Крысы мгновенно смели неожиданный аперитив из плоти и крови собственных собратьев, и теперь могли вернуться к основному блюду. Петля, спотыкаясь, уносился во мрак, чувствуя, как по пятам шуршат тысячи хвостов и тысячи лапок с острыми когтями. И где-то совсем близко готовится к смертельному броску жуткий, как сама смерть, крысиный волк.
Он мчался наугад. Мелькнула, вроде бы, железнодорожная насыпь – и он шарахнулся от нее, как от толпы прокаженных: где-то здесь, как говорили, были нешуточные очаги радиации. Хотя не могло здесь быть никакой железной дороги – до нее от Свалки как до небес. Неужто, опять какие-то шуточки Зоны или у него у самого уже поехала крыша? А вот это – запросто, это даже к лучшему. Все равно, без ПДА, датчика аномалий и счетчика Гейгера он – наверняка уже бегущий и скулящий от страха труп. И только необъяснимой волею Черного Сталкера он все еще жив. Но долго это везение продолжаться не может…
Он споткнулся и полетел кубарем, через голову, успев, впрочем, услышать металлическое дребезжание. Быстро обернулся – и увидел то, что и нужно было: изрядный кусок рифленой железной арматуры. Очень подозрительно было то, что на этой железке не было ни пятнышка ржавчины. Очень подозрительно. Ведь это могло означать, к примеру, вот что: все эти годы от коррозии эту штуковину спасала какая-нибудь аномалия.
Но тут же в сгущающемся мраке замелькало множество злобных красных глаз-бусинок. И он, не раздумывая, подхватил арматурину, вырвав ее край из цепкого дерна. Теперь у него было хоть какое-то подобие оружия. И применить его пришлось уже в следующую секунду.
Крысы бросились. Всем скопом. Не просто засеменили к нему – а именно бросились. Видели когда-нибудь, как прыгает взбешенная крыса? И не стоит – зрелище не для слабонервных. Тем более, когда крыс – сотни.
– Па-адлы! – заорал Петля, отбиваясь от набрасывающихся маленьких монстров, словно заправский бейсболист. – Н-на! Получай, сука!
Поначалу дело даже спорилось: удавалось крепкими ударами ломать крысам хребты и головы, просто калечить или отбрасывать их на безопасное расстояние. Некоторые, все же, добирались до него – ноги ощутили несколько невыносимо болезненных укусов.
Проклятье! Если его не сожрут заживо, он наверняка сдохнет от какого-нибудь заражения. Забрать у мертвых бандитов хотя бы аптечку он так и не догадался. Одно слово – тупая отмычка…
Он бился яростно, ожесточенно, в кровь сдирая руки о ребристую поверхность железного прута. Но так и не понял, что против него работает не просто крысиная стая. Против него неожиданно восстала самая унылая из наук – статистика. Из которой вытекали самые неутешительные выводы: более-менее точных и сильных ударов тяжелой железкой он сможет сделать еще не более сотни. Может – две.
А крыс тысячи. И с ними – свирепый и сильный крысиный волк, который пока что предпочитал держаться в тени. Умная, хитрая тварь. Подлая. Истинное воплощение Зоны.
Статистика вкупе с неимоверной усталостью, все-таки, взяли верх. Еще один удар – и прут вылетел из ослабевших потных ладоней, сбивая несколько неудачно подставившихся особей, словно фигуры из деревяшек в «городках». И тут же крысы ринулись в новую атаку. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: атака эта последняя. Не зря ведь центре широкого крысиного полукруга, охватившего слабеющую жертву, неторопливо приближался сам крысиный волк – тварь размером с ротвеллера, с острыми желтыми резцами с ладонь каждый.
– Черт, черт… – беспомощно забормотал Петля.
В ту же секунду, он оступился и упал на спину: хитрые твари, сгрудившись за спиной, поставив «подножку». И тут же крысиный волк прыгнул, раззявив в броске чудовищную пасть. Даже склонил вытянутую морду чуть набок – чтобы поудобнее было вгрызаться в шею.
