Вольдемар Хомко
Корица
– Я, наверное, убегу. – Канэль жует и слова даются ему с трудом. – Они хотят засадить меня в кутузку и надолго. Это не входит в мои планы. – Поваренок сам удивляется своей смелости. – Убегу подальше, чтобы не нашли. Не хочешь со мной?
– Ты что! Я не могу. У меня же больной… – Девочка замолкает и с тревогой смотрит на Канэля, понял ли он, что она хотела сказать. Но тот, доедая яблоко, думает о чем-то своем.
– Наверное, я убегу за границу. Если с этим господином что-то случится, они упекут меня на двадцать лет за решетку. Это не для меня. Убегу и устроюсь на работу в какое-нибудь кафешантан. Буду тихо печь пирожные и сидеть тихо как мышка. Тогда, может быть и выживу. Так ты не хочешь со мной, Сесиль? – Он посмотрел девочке в глаза, она смутилась, но потом твердо ответила:
– Извини. Мне нужно работать. Мое место здесь, в «Тотасьен». А тебе я желаю только удачи. Но как ты выберешься?
– А ты мне поможешь. – Мальчишка хитро посмотрел на маленькую посудомойку. – У старого Гарде связка ключей на боку. Один из них обязательно подойдет к замку этой кладовки. Справишься?
– Ну, я попробую. А вдруг меня поймают?
– Не поймают. Уже за полночь. Старик наверняка дрыхнет на своей лежанке. Подойди тихо и аккуратно сними связку ключей с пояса. Сделай это для меня, Сесиль. Пожалуйста. Иначе мне кранты.
Он посмотрел на девочку и та, смутившись, отвела взгляд.
– Ну, хорошо. Я попробую.
– Я жду. – Поваренок присел на ящик и начал считать минуты. Он думал, куда направится после того как покинет Францию. То, что ему нельзя здесь оставаться, это точно. Поймают и обвинят в убийстве и побеге. Можно отправиться в Англию. Правда он не знает языка. А можно…
– Вот ключи! – Раскрасневшись от усердия и высунув кончик языка, Сесиль аккуратно начала вставлять ключи в скважину, один за другим. Ничего не получалось. Мальчишка начал чертыхаться в темноте.
Но вот, один ключ вошел в отверстие и тихо повернулся. Дверь открылась.
Глава 3.
…а теперь мы готовим птифур. Птифур означает маленькая печь, что, в принципе, недалеко от истины. Небольшие сдобные печеньица прямо-таки пышут жаром, отдавая тепло своих ингредиентов сластенам и удовлетворяя самый изысканный вкус прожженных гурманов. Мы берем крупные свежие яйца, сливочное масло, сахар, муку, крахмал; помадку для придания пирожному некоего изыска; для элегантности смешиваем с массой абрикосовый конфитюр; ром, палочка ванили, соль, ну и конечно же добрая щепотка цейлонской корицы. Теперь приступаем к тесту…
– Канэль, проснись!
Черноволосого поваренка тряс за плечо худой, поджарый парнишка в тельняшке. Он затягивался длинной сигаретой, одновременно пытаясь разбудить своего товарища, уснувшего на пороге квартиры, что находилась в том же районе Бобиньи, на улице Гар.
– Как ты здесь очутился? – Они прошли внутрь, и подросток с внешностью корабельного юнги показал Канэлю на старое драное кресло, из которого лезла желтоватая вата.
Наконец, поваренок пришел в себя и взяв протянутый стакан лимонной воды ответил сквозь зубы:
– Послушай, Реми. Мне нужно срочно где-нибудь укрыться на время. Случалась одна штука…
– Что за штука. – Парень затушил сигарету и сел на колченогую табуретку. – Ты убил кого-нибудь? Хотя с твоей профессией это мало вероятно.
– Почти попал в точку. – Мальчик рассказал старшему товарищу, что намедни произошло в ресторане «Тотасьён».
– Да ты что! – Матрос ухмыльнулся, показывая прокуренные желтоватые крупные зубы. – И он откинул швартовы? Или еще живой? Ты узнавал?
– Ничего я не узнавал. – Канэль начинал нервничать. – Но если этот месье действительно умрет, мне каюк, понимаешь?
– Даа. Дела, – протянул Реми. – И что ты будешь делать. Тебе же нужно срочно бежать куда подальше. Иначе шпики выйдут на твой след и тогда… – Он с сочувствием посмотрел на поникшего мальчишку. – Слушай, так тебе нужно спрятаться у апашей. Их постоянно ищет полиция и ничего. Проворачивают свои темные делишки и все время остаются на свободе. Как тебе такой вариант. У меня есть знакомый жулик, так он сведет тебя с кем-нибудь из них. Отсидишься неделю-другую, а там как пойдет.
– Нет. Меня это не устраивает. – Канэль нахмурился. – Я не хочу иметь ничего общего с бандитами. Я думаю переправиться в Англию, и ты можешь мне с этим помочь.
– Через Кале? Ну, брат, парома придется ждать долго. Да и встанет он тебе в копеечку. Думаю я, что шпики все равно тебя там разыщут. У них, как бы это сказать, некая договоренность с английскими бобби, чтоб ты понимал обстановку. Тебе нужно куда подальше сховаться. Надо подумать. – Реми зевнул и почесал бурчащий живот. – Не хочешь перекусить? Правда у меня почти ничего нет. Одна картошка.
– Давай, я встану у плиты, – с готовностью вызвался мальчишка. – Нужно же тебя как-то отблагодарить за то, что ты меня приютил.
– Я не против. Вперед, на кухню! – Реми достал нож и начал править его о каменный брусок, лежащий тут же на подоконнике.
Канэль быстро сориентировался на крошечной кухоньке, достал овощи, нашел немного специй, и через полчаса на небольшой плите было сотворено настоящее чудо кулинарного искусства. С аппетитом поедая горячее блюдо и обжигаясь, друзья некоторое время молчали, а потом Реми, снова закуривший и выпустивший длинную струю дыма в низенький потолок его скромного жилища, неожиданно изрек:
– Майами.
– Что, прости. – Канэль, ужасно проголодавшийся от всех переживаний, очищал медную тарелку куском свежего багета, который принес юнга.
– Я говорю, тебе надо идти в Майами. Под парусами. И я даже знаю, кто тебе сможет помочь. – Реми искоса глянул в оконце, в которое било тонкими лучиками утреннее солнце. – Тебе нужно идти в Америку. У меня есть знакомый капитан, который как раз совершает рейсы на континент. Он возьмет тебя коком и все будет в ажуре. Вот увидишь. Нужно только успеть до того, как судно отвалит от причала в Гавре. Как тебе такая идея?
– Америка… – Поваренок нахмурился. – Это же так далеко. Исключено. Мне нужно навещать мать. Хоть иногда. А оттуда, – он показал пальцем куда-то в окно, – из твоей Америки я точно не вернусь живым.
– Хмм. – Сквозь сигаретный дым было непонятно поддерживает ли Реми мальчишку или наоборот, он недоволен. – Тогда выбирай, братец. Или свобода, или тюрьма до конца своих дней. За убийство, пусть даже и непредумышленное, меньше двадцатки не дадут. Ты там просто сгниешь в сырости и зловонии. Без твоих любимых безе и макарон.
– Так что же, черт возьми, делать. – Канэль растерянно смотрел на старшего товарища.
– В общем, так. Я прокачусь с тобой до Гавра, чтобы переговорить с капитаном Ренардом, а по пути мы заскочим к твоей матушке, и ты скажешь, что тебя пригласили в Англию. На работу, в дорогой ресторан. Если придут шпики, пусть она никому не верит. Ты не виноват. Ну и все в таком духе, усек?
– План конечно так себе. – Парень задумался. А с другой стороны, что еще ему оставалось делать. Он не хотел в тюрьму, а хотел просто печь свои пирожные. Но как это объяснишь полиции? Сисар Мишо ясно дал понять, что если месье отдаст концы, то мальчика упекут за решетку. А в таком случае…
– Хорошо, давай попробуем. – Канэль глянул на юнгу. – Когда мы отправимся?
– Не спеши. Ведь я только пришел домой. Тем более тебе могут разыскивать. Ведь ты смылся из-под стражи, как я понимаю? Давай поспим, а к вечеру уже начнем соображать, что и как, договорились?
– Да. – Поваренок встал из-за стола и подошел к окну. Смотря на улицу, он вспоминал свою кухню в «Тотасьён», любимую печь, веселую суматоху в праздничные и воскресные дни. Еще он вспоминал Сесиль, без которой он, возможно, не смог бы убежать. Влип он хорошо. А что скажет мать…
Под вечер друзья, дождавшись заката солнца, покинули скромное жилище молодого морячка и направились на улицу Анри Нозьер, где проживал мальчик вместе со своей матушкой. Постаравшись придать своему лицу веселое выражение, поваренок обнялся с матерью и объяснил, что его заставили дежурить ночью, а также рассказал про предложение о работе. Мать хмурилась и недоверчиво смотрела на сына, но Канэль твердил, что его устраивает переезд на ту сторону Ла-Манша и обещал писать так часто, как только позволит работа на новом месте. Похватав кое-какие вещи, благо на улице был июнь, он покинул дом, и они направились на запад.
Где автобусом, а где и на машине, через пару дней парочка была на месте. Остановившись у знакомого моряка, с которым Реми доводилось ходить на торговых суднах по Ла-Маншу, они устремились в порт. Канэль, никогда не бывавший в Гавре все крутил головой и удивлялся, откуда в мире может быть столько больших и малых кораблей, и все в одном месте. Торговые, военные, пассажирские суда; маленькие лодчонки ютились рядышком с громаднейшими лайнерами, перевозящими людей на континент, в Америку. Здесь было на что посмотреть. Тем временем Реми, пробираясь через толпу портовых рабочих, сошедших на берег моряков, стропальщиков и прочего морского люда, без конца здоровался со старыми морскими волками, сосавшими прокуренные пеньковые трубки и обменивался чудными рукопожатиями с молодыми юнгами, помнившими Реми по совместной работе на палубе очередного траулера или иного рыболовного судна.
С кем-то он просто перебрасывался словом, кому-то что начинал объяснять, встав посреди толпы. А один раз, даже велел Канэлю ускорить шаг, видимо испугался кредитора.
Наконец, они добрались до средних размеров судна, с двумя массивными закопченными трубами, обвитыми металлическими стяжками и сгибающимися на конце. На корме красовалась полустертая надпись: «Тондонс». Реми велел поваренку ждать на берегу, а сам взбежал по сходням на корабль и пропал среди ящиков с грузами. Канэль рассматривал шхуну с горестью отмечая, что, возможно, именно она увезет его в дальние дали, из которых он не вернется и сгинет в проклятой стране под названием Америка. Так по крайней мере ему казалось в тот момент. Вспомнил он и о матери, и сразу же внутри, где-то под сердцем защемило что-то, выдавив пару горьких соленых слезинок на обожженную десятками духовок кожу.
– Канэль! Подымайся! – раздался знакомый голос, и мальчишка несмело ступил на деревянную, сбитую из свежеструганных досок сходню.
– Поздравляю тебя, дружок. – Реми радостно скалил свои желтые зубы. – Капитан взял тебя помощником кока. В качестве десертного повара. Ха-ха!
