Вячеслав Хватов
Нижние земли
Глава 5 Караван
Напялив на свои верхушки симпатичные розовые ночные чепчики, которыми их щедро одарило заходящее солнце, старые деревья, скрипя и потрескивая, потихоньку натягивали на себя ватное одеяло тумана, в то время, как их молодые сородичи все еще легкомысленно резвились на ветру у самого тракта.
Решив, что в сгущающихся сумерках он вряд ли сможет найти еще хоть один гриб, Рууд сгреб в охапку заготовленный заранее сушняк и направился к к месту для ночлега, которое он заприметил еще засветло.
Ничего особенного. Но все-таки лучше спать, свернувшись калачиком в полузаваленной бывшей медвежьей берлоге, чем, дрожа от холода, лежать на какой-нибудь продуваемой всеми ветрами поляне и вскакивать посреди ночи, чтобы снова развести костер и хоть как-нибудь согреться. Вот, правда, змеи…
Но выбирать особенно не приходилось, и Рууд, бросив хворост у будущего костровища, принялся рыться в мешке, чтобы найти куда-то запропастившееся кресало, которое еще сегодня утром постоянно прыгало ему в руки, когда он искал карту.
В такие моменты мальчик злился сам на себя. Этот вечный бардак в мешке…
«Сразу видно, в армии не служил», – говорил ему обычно его брат, подражая отцу. Хотя ни Барт, ни сам Рууд понятия не имели, что это такое. Только потом, уже прочитав книгу предыдущего Настоятеля монастыря, он понял, что армия – это такая большая банда Прежних, гораздо больше всех ныне существующих. В той банде были свои «охотники дорог», свои наемники. Были и летающие машины, к которым прикреплялись ружья, стреляющие сверху по всему живому. Много чего там было.
В общем-то, и весь мир Прежних рухнул после того, как сшиблись две большие банды-армии. – Русов, живших где-то там, где восходит солнце и этих… Амеров, с той стороны, куда солнце заходит.
Внезапно со стороны дороги послышался шум. Вот скрипнула плохо смазанная ось телеги, вот чуть правее всхрапнула лошадь. Ветер окончательно стих, и в засыпающем лесу был слышен каждый шорох, не то, что топот лошадей, тянущих за собой тяжелые повозки какого-то припозднившегося обоза.
А если это те самые «охотники дорог»?
Рууд схватил арбалет и нырнул в непроглядную темень кустов. Стараясь двигаться как можно тише, он подошел почти к самому тракту и притаился в разросшемся малиннике.
В массивные крытые повозки, медленно проезжающие мимо того места, где спрятался Рууд, были запряжены по две, а то и по три пары лошадей. Некоторые обшитые железными листами телеги тянули за собой диковинные рогатые животные. Таких он еще не встречал, как не встречал столько повозок сразу в одном месте.
В тот момент, когда Рууд увлеченно загибал пальцы на руках уже по третьему разу, неведомая сила оторвала его от земли и понесла к дороге. Через мгновенье он понял, что лежит поперек седла скрученный в бараний рог. Не то, что пошевелиться – вздохнуть было невозможно.
– Ну-ка, Дирк, покажи кого ты там поймал?
– Да вот, притаился с арбалетом в кустах, – здоровяк, на чьем смуглом лице плясали отблески пламени факела, от чего оно казалось еще более свирепым, снова взял Рууда за шкирку и швырнул на землю. – Засаду вишь устроил, разбойничье семя.
– Наверное, их лазутчик, не иначе, – бородач, увешанный крест на крест странными лентами с патронами взял Рууда за подбородок. – Отвечай, паршивец, кто таков?
Мальчик покосился на патронные ленты, в другое время показавшиеся бы ему смешными. Но теперь ему было совсем не до смеха. Наоборот, из глаз его брызнули слезы. Брызнули вопреки его желанию.
– Ну вот, соплей нам еще не хватало. Давай ко мне его в повозку и связать не забудь, – бородач с патронташем уже было развернулся к Рууду спиной, казалось напрочь потеряв к нему интерес, – завтра с утра разберемся.
«С утра!» Рууд сглотнул. Утром он будет черт знает где! А как же вещи, еда, пистолет, наконец?
– Я не разбойник….
Бородач развернул коня и направился к началу обоза.
– У меня там вещи… Силуэт всадника уже почти слился с повозкам.
– Там впереди «охотники дорог», – набрав в легкие воздуха, что есть силы крикнул Рууд.
Бородач замер. Над дорогой повисла тишина, и только переступающая с ноги на ногу лошадь бородача, да шумное дыхание еще десятка-другого ее сородичей, нарушали ее.
Наконец, обвешанный ружейными патронами всадник, тронулся с места и подъехал к мальчишке, которому здоровяк Дирк уже успел связать руки.
– Не врешь?
И тогда затараторивший Рууд рассказал обо всем том, что ему довелось пережить по дороге. Он боялся, что по-видимому главный здесь бородач не будет его слушать и снова отправиться в голову колонны. Но тот внимательно выслушал мальчика, ни разу не перебив его.
– Ну с «охотниками дорог» все ясно. Мы сразу поняли, что это они давеча беженцев почикали, – то ли рассуждая вслух, то ли обращаясь к собравшимся путникам, бородач почесал затылок, – а вот то, что они охотятся именно на нас… Как ты говоришь звали эту бабу из Кроммеслеега? – спросил он, посмотрев на Рууда.
– Я… я не знаю, – запинаясь, ответил тот. – Они только про башню какую-то говорили.
– Эрвин, это скорее всего хозяйка башни – старая карга Агнесс. Или ее дочка Маррит, – сказал пытающийся урезонить пританцовывающего коня Дирк, обращаясь к бородачу.
– М-да, – Эрвин поскреб бороду, – теперь понятно, почему стали исчезать караваны. Ну этими шлюхами займется совет старейшин города, а нам пока нужно как-то обойти банду «охотников дорог». Если бы не этот сорванец, – Эрвин потрепал за вихры Руда, – украшали бы наши косточки обочину тракта еще лет сто. Дирк, – бородач махнул рукой, – возьми с собой двоих и давай вперед, за нашим дозором, пока он на людей этого Марека не наткнулся. А ты, Даан, бери парнишку и съезди с ним за его шмотками. И сразу ко мне в повозку. Понял?
Люди бросились выполнять указания своего предводителя, а сам он, привстав в стременах, заорал, сотрясая окрестности:
– Заворачива-а-ай, заворачива-а-ай. Эй, вы там впереди. Заснули что ли?
– А что такое километр? – Рууд зевая, прикрыл одной рукой рот. В другой он держал надкусанную куриную ножку. Сегодня в повозке Старшины каравана Эрвина Тиммерманса он так и не смог заснуть. Караван всю ночь плутал по окольным дорогам и от бешенной тряски голова пытающегося заснуть мальчика то и дело соскальзывала с мешка.
Теперь, утром, когда выстроенные для обороны в круг повозки, стояли на глухой лесной поляне, а все те, кто не был задействован в охранении, расползлись по лежанкам, Рууд все еще смаковал «королевский» завтрак, который был призван компенсировать ему бессонную ночь.
– Ты не учился, ты все равно не поймешь, – Эмиль Бурсма поправил сползающие с носа круглые стеклышки, которые помогали ему лучше видеть.
Рууд пожал плечами, откусил курятины и рыгнул. Подумаешь городской воображала. Эмиль вобщем-то случайно оказался в караване. Булочную его мамаши, которая располагалась в одном из подвальчиков Роттердама, сожгли городские отморозки из банды велосипедистов. (Свои налеты они совершали на двухколесных телегах, называемых ве-ло-си-пе-да-ми), и чтобы поправить семейный бюджет, он нанялся в караван к Эрвину, где в отличие от других караванов платили за службу не товаром, а патронами или «байерами». (Правда и таскаться из Роттердама до самого Энсхеде и обратно под пулями кочующих банд, желающих было мало).
– А что такое «байеры»? – не унимался Рууд.
Вместо ответа Эмиль достал из мешка пластинку с зелеными кругляшами, но в руки мальчику ее не дал, а, помахав, упрятал обратно в поклажу.
– Ну?
– Это такие целительные штуковины. Они разные болезни лечат.
– Навроде настоек и отваров?
– Гораздо сильнее. Правда, нужно знать, что от чего.
– А как?
– Для этого крупные менялы байеров нанимают Пробников, и те глотают все то, что приносят из своих ходок наемники. Если никто не умер – уже хорошо. А потом уже пробуют на больных и, проверив, заносят в книгу байеров. Такие книги в каждом крупном городе есть.
– Это только с новыми байерами так?
– Нет. Есть конечно много старых, давно известных байеров, – Эмиль закрыл глаза: – анальгин, димедрол, аспирин….Их тоже проверяют Пробники. Мало ли что. Кстати есть еще такие хитрые байеры, которые не лечат а…
– Хорош трепаться, – проходящий мимо Дирк сделал вид, что замахнулся и увидев как съежился Эмиль, громко заржал, – людям спать мешаете.
– Мешаем, – Эмиль опасливо посмотрел вслед шутнику, – а сам ржет, как лошадь.
– Ну ладно, я спать пошел, – Рууд, голова, которого и так раскалывалась, то ли от обилия всего того нового, что он узнал за последний день, то ли от ночной тряски, встал и направился к повозке Эрвина. Он решил, что узнает про «хитрые байеры» потом, а пока…
В повозке старшины лежал сам ее хозяин и, раскинув руки, громко храпел. Как он туда попал Рууд не видел, но устроиться рядом не рискнул, и, вытащив свой мешок, пристроился в траве прямо под начальственной фурой. Благо утро стояло теплое, солнечное.
– Смотри. У тебя всего два выстрела. Итого остается пять штук. М-да, не густо, – Дирк поправил фару от автомобиля, приспособленную под мишень.
Рууд взял пистолет в правую руку и прицелился.
– Погоди, погоди. Возьми обеими руками. Вот так. Ноги пошире. Дыши ровнее.
Пуля выбила щепу из пенька, на котором покоилась фара и улетела куда-то влево.
– Неплохо. Вот только отдача какая-то странная, – Дирк подошел к мальчику, – ее почти и не было, – он повертел пистолет в руках, вынул обойму.
Рууд, открыв рот, наблюдал за манипуляциями караванщика.
– Да, странно. И патроны какие-то маленькие. Явно не девятимиллиметровые. Раза в два меньше. Вроде бы Хеклер и Кох, а какой-то чудной. Вот и в обойме их четырнадцать штук, – Дирк покатав на ладони смертоносные железяки, заправил их обратно, – а влезает и того больше.
Со второго выстрела Рууд попал точно в стекляшку.
– Гляди-ка, прямо прирожденный стрелок, – Дирк смел с пенька осколки и сел, – а пистолет этот ты лучше в городе продай за байеры. Все рано патронов таких ты к нему больше нигде не найдешь. А байеры бери разные. Побольше аспирина, немного анальгина… Ты вроде читать и писать умеешь? Сейчас пойдем к Эмилю, возьмешь перо и бумагу и все запишешь, – Дирк встал. – Да. И этих… экстази и тарена возьми – очень ходовые байеры, только не каждый тебе их продаст. Ну да я покажу, где взять.
Глава 6 Роттердам
От греха подальше по главному тракту в город решили не въезжать. И вот, когда, петляя по извилистым лесным дорогам, длиннющая змея каравана, наконец, выползла на открытое место, перед сидящим на козлах Руудом возникло странное видение. Вернее не видение, а скорее, призрак. Призрак города прежних.
Сквозь редеющую пелену тумана проступала ломанная линия диковенных строений. Они были похожи на нижнюю челюсть какого-то хищника, чьи гнилые зубы разной высоты почернели от времени. И хотя все они были полуразрушены – эти исполинские башни были красивы. Зрелище было потрясающее.
Рууд, открыв рот, минут десять не мог выговорить ни слова.
– Что, нравиться? – из теплого нутра повозки высунулась голова Эмиля.
– Да, – Рууд положил рядом с собой арбалет и привстал, чтобы лучше рассмотреть огромные дома. – А вот это, там вдалеке, что?
– Башня «Монтевидео». Она в Коп ван Зюйд стоит. Раза в полтора говорят выше была.
– Ничего себе! Вот бы залезть!
– Лучше, не пробовать. Там ветхое все. Того и гляди обвалиться. Дома прежних часто обваливаются. Мы в них не живем. Живем в основном внизу, в подвалах или в пригороде.
– Жаль. Что вообще в высоких домах не живете?
– Самый высокий дом у совета городских старейшин, – вступил в разговор возница, – целых девять этажей. Сейчас мы туда приедем и сам все увидишь. Хей-хей, – он присвистнул и тряхнул поводьями, подстегивая лошадей.
– Ну, я так и думал, – Эрвин Тиммерманс спустился по ступенькам крыльца дома, где жили старейшины и запрыгнул в повозку, – им до наших проблем дела нет. Говорят, что с городскими бандами едва справляются. В общем, придется самим за этой Агнесс с ее дочуркой ехать, – он посмотрел на Руда, который. задрав голову, таращился на высокие дома, окружающие Ватермоллен, – но сначала как обычно на Спортхалл Шенкель заночуем, а утром отвезем парнишку к Виму Ван Хогдалему на Парквег. А сейчас, – Эрвин сделал вознице знак, чтобы тот трогался, – а сейчас пора и делом заняться.
Караван медленно пополз по улице, а Рууд все смотрел и смотрел на нависающие над дорогой стены домов-гигантов.
Это надо же, сколько народу здесь жило! И куда интересно они все подевались? Подались в наемники? В караванщики? Или все они вымерли от болезней и голода, как вымерли целые кварталы в родном городе отца, Арнеме?
Он смотрел на едущую впереди повозку, которая тащилась вдоль покрытых трещинами стен, огибая кучи камней и ржавые автомобили. Мимо проплывали причудливо изогнутые странные металлические стволы деревьев, лишенные ни то, что листьев, но и ветвей.
– Что это? – Рууд ткнул пальцем в сторону очередного такого ствола.
– Фонари, – отозвался Эмиль. – На них были такие штуки… В общем улицы освещали.
Вот умник. Сочиняет, наверное. От Клааса Лейнстры Рууд, конечно, слышал, что с помощью таинственного электричества прежние освещали свои дома, но чтобы улицу…Не может такого быть!
В голове у Руда не укладывалось, как прежние, такие умные, построившие такие города, сделавшие машины, которые умели летать и плавать на воде и под водой, могли так вот просто все это разрушить? Почему они не смогли победить болезни и голод? Еще много всяких «как» и «почему» крутилось в голове у мальчика, но его внимание привлек один из дозорных, мчавшихся во весь опор к каравану.
Как оказалось, он спешил сообщить, что мост, по которому они всегда переправлялись через реку по дороге к поселению менял, размыло.
– Да, вода наступает быстрее, чем обычно, – Эрвин озадаченно смотрел на руины дома, стоявшего в конце улицы.
– Местные говорят, что и ратуша сползла в реку, – дозорный пытался удержать на месте своего разгоряченного скакуна.
– Плохи дела, – мрачно произнес Эрвин. – Вон и тот дом в конце улицы… там еще в подвальчике корчма была, где отличное пиво варили, а теперь вот только две стены и остались.
С трудом развернувшись на заваленной всяким мусором улице, караван потащился назад и свернув на одну из ближайших улиц, направился на юг, к набережной. Но здесь его поджидал еще один неприятный сюрприз – целиком упавшая стена одного из домов перекрыла всю улицу.
– Все, поворачиваем в сторону Спортхалл Шенкель, – Эрвин ударил кулаком в борт повозки, – все равно засветло к менялам не успеем. А в темноте мимо арабского квартала только идиот поедет.
Подняв облако пыли пронесся мимо дозор и, скрипя всем, чем только можно скрипеть, несколько десятков повозок двинулось обратно по той же дороге, по корой они ехали не задолго до этого.
Всю ночь шел дождь. Слава богу, обыкновенный. В Роттердаме частенько бывали и другие. Местные жители называли их «черными». Нет, вода с неба лилась обыкновенная, прозрачная, просто тучи приходили со стороны «черной земли» – северного пригорода Роттердама. Эмиль слышал от одного из прежних, что раньше там находились так называемые Заводы – большие дома, где прежние делали корм для посевов. Да, да для посевов! Раньше бы Рууд этому не поверил. Теперь же он не удивлялся уже ничему.
Когда сто лет назад на город снизошла геена огненная, сниспосланная Господом за грехи людские (правда в книге Настоятеля было написано о каких-то «ракетах», а не о каре божьей), ее первые языки упали на пристань, которая находилась еще севернее пригорода. Но и Заводы Господь не пощадил. И теперь на образовавшейся на этом месте ядовитой черной пустыне рождался только черный дождь, который сам сжирал все, что попадалось ему на пути.
Рууд и раньше попадал под ядовитые дожди, но от них можно было уберечься с помощью плотного походного плаща и намордника, без которых ни один здравомыслящий человек не отправится в дорогу. Попав под такой дождь, человек сразу не умирает, но и живет не долго.
Роттердамским же дождям такая сельская экипировка противостоять не может. Единственное спасение, завидев черную тучу, надвигающуюся с севера, кубарем скатиться в ближайший подвал или в одно из подземелий, в которых горстка прежних уцелела после светопреставления.
Единственными, кто может себе позволить расхаживать под черным дождем – это наемники. Да и то не все, а самого высокого пошиба. У них есть непроницаемые плащи прежних, а у некоторых еще и чудо-головы – скрипящая кожа с лупастыми стеклышками и смешным пятачком. Это искусственное рыло в два раза больше пятачка самого большого хряка. Оно снимается с чудо-головы и продается за патроны или байеры. Не многие могут себе позволить чудо-голову.
У караванщиков Эрвина Тиммерманса их всего четыре штуки почти на сто человек. Зато шатры на повозках у них многослойные, и верхний слой ничуть не уступает непроницаемым плащам прошлых.
Утром караван повторил попытку пробраться к менялам. На этот раз через реку перебрались по ближайшему еще сохранившемуся мосту, а уж потом, петляя по раскисшим после ночного дождя улицам, подъехали к окраине городского парка, на котором и располагалось поселение менял.
Оно представляло из себя небольшой, уютный поселочек, по огороженный с двух сторон самодельным частоколом. С третьей стороны поселение прикрывала старинная каменная стена, а с четвертой – ряд подогнанных сюда уже после дня, когда разгневался Бог, машин прежних, похожие на толстых рогатых жуков.
Трам-ва-и. Такая городская железная дорога. В некоторых из них, находящихся в самом периметре поселения и жили менялы. Там же они заключали торговые сделки. А вот сам товар эти хитрые городские аборигены предпочитали держать в другом месте. Говорят на территории, которые прежние называли Складами.
Рууд, к которому его попутчики как-то сразу потеряли интерес, какое-то время терпеливо ждал их у повозок, а потом решил пошататься между рядами Трам-ва-ев. С краю заслона из «рогатых» – вероятно когда-то красивых, а теперь ничем не отличающихся от остальных ржавых машин и механизмов прежних, был оставлен узкий проход для гостей поселка. Он вел к небольшой площадке, по центру которой стояла большая, в два человеческих роста, каменная фигура древнего наемника с копьем и в смешной шапке. На этой площадке менялы предлагали кое-какой товар. В основном это были скобяные изделия, мелкое холодное оружие, походные плащи и даже пара велосипедов.
Рууд подошел к одному из низ и осторожно дотронулся пальцем до седла.
– Не трожь. Чего лапы тянешь-то, – пузатый мужичек с черным кругляшом вместо одного глаза замахнулся, чтобы стукнуть Рууду по руке палкой с металлическим набалдашником. – Прежде скажи, что можешь предложить, голодранец.
Мальчик снял с пояса копье-шатер и протянул одноглазому.
– Редкая конечно вещица, – меняла повертев в руках копье-шатер, отдал его обратно Руду, – и хорошо сохранилась. Я таких пожалуй и не видал. Но нашего черного дождя она все равно не выдержит. Попробуй обменять ее на что-нибудь в поселении старейшин города. Их отпрыски любят всякие безделушки.
– Почему безделушки?. – Рууд раскрыл шатер. – Когда дует ветер, она ускоряет движение.
– Уха-ха, – насмешил, – одноглазый ударил себя по коленке кулаком. – Тебе бы, паренек, не в караване ходить, а с бродячими шутами ездить.
Рууд пожал плечами и пошел прочь от продолжающего хохотать менялы. Вспомнив о том, что Дирк обещал свести его с менялой оружия, он поискал глазами караванщиков. Возле навеса, под которым несколько арабов жарили на длиннющих вертелах несколько бараньих туш как раз стоял Дирк. В одной руке он держал большущую кружку пива, а в другой охотничий нож, на котором благоухал роняющий капли жира аппетитный кусок баранины. Рууд сглонул.
– А, подходи, малыш, угощайся, – Дирк пошатнулся и взмахнул ножом в сторону мальчика. Да так неловко, что едва не полоснул того по лицу широким лезвием. Хорошо Рууд увернулся.
– З-звини, малыш, мы тут удачную сделку празднуем, – караванщик пнул лежащего под деревом вусмерть пьяного Эмиля.
Рууд не заставил себя долго упрашивать и ловко снял мясо с ножа.
– Бушь, – Дирк снова едва не огрел парня кружкой, расплескивающей драгоценную влагу.
Рудд, вцепившись зубами в баранину, замотал головой.
– Как знаешь. Надо бы это… Этого, – Дирк снова пнул Эмиля ногой, – до повозки дотащить.
– А-а-а, балбесы, надрались уже? – к ним нетвердой походкой шел Эрвин. – А ну брысь по повозкам.
Рууд с набитым ртом бросился поднимать похожего на мешок с соломой Эмиля, но Дирк опередил его и, закинув бесчувственного собутыльника на плечо, отправился к стоянке каравана.
– Эх, друг, – Эрвин обхватил Рууда за плечи, – если бы ты знал, какое удачное дельце мы сегодня провернули… Но тс-с, молчу, молчу, – он оглянулся на помрачневшего при этих словах менялу, который плелся за ним от трамвая, где обычно заседали караванщики с менялами, договариваясь о крупных обменах.
– Значит, слушай сюда, – Эрвин споткнулся и всей тяжестью тела повис на мальчике, – сейчас мы поедем на Склады менятся, и заодно тебя до Парквега подбросим. Ну где этот… твой Вам… Ван… вобщем старина Вим живет. Подоспевший меняла подхватил Эрвина под другую руку и они с Рудом потащили старшину каравана к повозке.
А ведь меняла-то совсем трезвый. Рууд покосился на то и дело оглядывающегося сутулого типа. Много они там наменяют.
– Слезай, приехали, – Дирк натянул поводья. – Вон видишь между брешью в стене, в которую въехала автоповозка прежних и вон тем большим окном, в котором растет дерево начинаются ступеньки вниз? Это вход в Парквег – подземную железную дорогу Прежних. Пойдешь туда и спросишь Вима. Там все его знают. Ну бывай, – караванщик утер пьяную слезу и через мгновенье его широкоплечая фигура скрылась в облаке пыли, поднятой двумя десятками копыт.
Рууд пересек усыпанную каменными крошками улицу и стал осторожно спускаться вниз по ступеням. Зажег факел.
Перед его глазами предстало гораздо более просторное, чем катакомбы монастыря подземелье. Толстый слой пыли покрыл собой странные конструкции, тут и там встречающиеся на пути мальчика. На таких же серых от пыли стенах угадывались замысловатые картинки прежних. Прямо перед ним со стены на Рууда смотрел огромный человеческий глаз, чуть ниже которого, после прорехи угадывались два ряда зубов, застывших в чудовищном оскале. Еще чуть ниже было написано: – «баблис – блеск ваших изумительных зу…».
Рууд спустился ниже, преодолев по шатким дощатым мосткам неглубокий провал, ощерившийся здоровыми железными зубчатыми колесами. Здесь ему попался первый житель подземелья, который сразу же вызвался проводить гостя до обиталища Вима Ван Хогдалема. За байер или патрон конечно. Но ни того, ни другого у мальчика еще не было.
Чтож, придется искать самому.
Позади послышался топот. Пахнула несвежей рыбой. Задев его подолом мимо проскочила дородная тетка с корзиной даров моря на согнутой руке.
– Эй, не скажете, где здесь живет Вим Ва…. – он едва не упал оттого, что мужик, следовавший за теткой, пихнул его прикладом от уродливого самодельного арбалета.
– Понятно, не скажете, – Рууд спустился на просторную площадку.
По обе стороны от нее в углублении были устроены железнодорожные пути. Каждый из них выходил из широкого подземного хода и нырял в точно такой же.
Надо же. А ведь и вправду прежние под землей ездили. Куда теперь идти? Рууд растеряно смотрел на темнеющее жерло ближайшей норы.
– Ну чего встал? Жить надоело – крыс приманиваешь? – молодой парень, кативший перед собой тележку с дровами, остановился возле него.
– Что? – cкрип тележки заглушал его слова, и поэтому Рууд расслышал не все, что сказал парень.
– Иди, куда шел, вот что.
– Да я не знаю куда идти. Мне нужен Вим…
– Вим-без-промаха?
– Ван Хогдалем.
– Ну да.
– Северо-западный тоннель. Третья сбойка. Второй коридор направо. Там спросишь.
– Сбойка – это что?
– Углубление такое в тоннеле.
– Вот в этой норе?
– В тоннеле. В норе… Ха, деревня, – парень ловко спустил свою тележку на пути и покатил ее в противоположном указанному Рууду направлении…