bannerbannerbanner
Сказки для самых храбрых

Братья Гримм
Сказки для самых храбрых

Полная версия


Шарль Перро

Мальчик-с-Пальчик

Жили-были дровосек с дровосечихой, и было у них семеро детей, все семеро сыновья. Самому старшему было десять лет, самому младшему – семь. Они были очень бедны, и семеро детей были им в тягость, потому что ни один из ребятишек не мог еще ходить на заработки. Еще огорчало их то, что самый младший был очень деликатного сложения и все молчал. Они считали его дурачком, ибо принимали за глупость то, что, напротив, доказывало ум. Этот младший был очень маленького роста. Когда он родился на свет, весь-то он был не больше пальца. Оттого и прозвали его Мальчик-с-Пальчик. Бедняжка был в немилости у всего дома и всегда во всем без вины виноват. Но при этом он был самый рассудительный, самый смышленый изо всех братьев: говорил мало, зато много слушал.

И вот как-то случился неурожайный год и настал такой голод, что эти бедняки решились бросить своих детей.

Раз вечером, уложив их спать, греется дровосек с женой у огня и говорит ей, а у самого сердце так и ноет:

– Жена, мы больше не в состоянии прокормить ребятишек. Я не вынесу, если они на наших глазах умрут с голоду. Возьмем их завтра, поведем в лес и там бросим: пока они будут играть, собирая хворост, мы потихоньку уйдем.

– Ах, – вскричала дровосечиха, – не стыдно ли тебе замышлять погибель своих родных детей?!

Муж принялся уговаривать жену, представляя, в какой они находятся нищете, но та не соглашалась, ибо хотя находилась она и в бедности, но была матерью своим детям. Однако сообразив, как ей будет горестно, если они все умрут с голоду перед ее глазами, наконец согласилась и вся заплаканная легла спать.

Между тем Мальчик-с-Пальчик, заслышав со своей кроватки, что отец с матерью толкуют о чем-то важном, потихоньку встал и спрятался под скамейку, откуда все и слышал.

Улегшись опять в постель, он всю ночь не смыкал глаз, все раздумывал, что теперь следует делать. Утром он встал ранехонько, пошел к реке, набил карманы маленькими белыми камешками и потом возвратился домой.

Вскоре отправились в лес. Мальчик-с-Пальчик ничего не рассказал братьям из того, что знал.

Зашли они в лес дремучий, где за десять шагов не видать друг друга. Дровосек начал рубить деревья, дети – собирать хворост. Когда они углубились в свою работу, отец с матерью понемножку отошли от них и потом вдруг убежали по дорожке, которую только они и знали. Оставшись одни, дети раскричались и расплакались. Мальчик-с-Пальчик не мешал им: он знал, как возвратиться домой, ибо, идучи в лес, всю дорогу бросал из карманов маленькие белые камешки. Потому он и сказал им:

– Не бойтесь, братцы! Отец с матерью нас бросили, а я вас домой приведу; только идите за мной.

Все пошли за ним, и Мальчик-с-Пальчик привел их домой той самой дорогой, по которой они отправились в лес. Сразу войти в избу дети побоялись, поэтому прислонились все к двери и стали слушать, о чем говорят отец с матерью.

А надобно знать, что как раз в то время, когда дровосек с дровосечихой возвратились из леса домой, помещик того села прислал им десять рублей, которые с давних пор был им должен и на которые они уже махнули рукой. Это их и спасло, ибо бедняки уже совсем умирали с голоду.

Дровосек тотчас послал жену в мясную лавку. Поскольку они давно уже ничего не ели, жена купила втрое больше мяса, чем нужно для двух человек.

Покушав вволю, дровосечиха и говорит:

– Ах, где-то теперь наши бедные детки? Как бы они славно поели остатков! А все мы, Иван, мы всему причина! Ведь говорила я тебе, что будем после плакать! Ну, что они теперь делают в этом дремучем лесу? Ах, Боже мой, может быть, их уже съели волки! И как у тебя духу хватило загубить своих родных детей?

Дровосек в конце концов рассердился, ибо жена раз двадцать повторила, что он будет раскаиваться и что она его предупреждала. Дровосек пригрозил, что поколотит ее, если она не перестанет.

Он и сам досадовал, быть может, еще сильнее жены, но она ему надоела своими попреками. Дровосек, подобно многим другим людям, любил спрашивать совета, но терпеть не мог, чтоб ему кололи глаза теми советами, которых он не послушал.

Дровосечиха так и разливалась слезами.

– Господи, – плакала она, – где теперь мои детки, где мои бедные детки?

И наконец проговорила эти слова так громко, что дети, стоявшие у дверей, услышали ее и разом закричали:

– Мы здесь! Мы здесь!

Дровосечиха бросилась отворять им двери и воскликнула:

– Как я рада вас видеть, мои милые детки! Вы, должно быть, очень устали и крепко проголодались. А ты, Петруша, как ты перепачкался! Дай, я тебя умою.

Петруша был старшим сыном, которого она любила больше всех, потому что он был рыжеват, и она сама была немножко рыжа. Дети сели за стол и поужинали с аппетитом, что доставило отцу с матерью большое удовольствие. Потом они описали, как им было страшно в лесу, рассказывая об этом почти все разом.

Добрые люди не могли нарадоваться возвращению своих детей, и радость их продолжалась до тех пор, пока не истратились деньги. Но когда десять рублей ушли на издержки, дровосеком с дровосечихой овладело прежнее горе, и они решили опять бросить детей, а чтобы в этот раз не промахнуться – завести их подальше прежнего.

Как они секретно об этом ни переговаривались, однако Мальчик-с-Пальчик их подслушал. Он надеялся поступить так же, как в первый раз, но хоть и встал рано-ранешенько, белых камешков не смог набрать, ибо двери в избе оказались заперты на ключ.

Мальчик-с-Пальчик все еще раздумывал, что делать, когда мать раздала детям по куску хлеба на завтрак. Тут ему пришло в голову, что можно употребить хлеб вместо камешков и разбросать его дорогой по крошкам. С такой мыслью он спрятал хлеб в карман.

Отец с матерью завели детей в самую густую, самую непроходимую чащу дремучего леса и, как только там очутились, бросили их, а сами ушли неприметной дорожкой.

Мальчик-с-Пальчик не слишком-то опечалился, ибо надеялся легко найти дорогу по крошкам хлеба, которые он везде рассыпал. Но как же он удивился, когда, начав искать, не нашел нигде ни одной крошки! Птицы мимо летели, да все и съели.

Попали дети в беду.

Чем больше они продирались сквозь лес, тем больше плутали, тем больше уходили в чащу. Настала ночь, поднялся сильный ветер и навел на них страшный ужас. Чудилось им, что со всех сторон воют и бросаются на них волки. Они не смели ни слова произнести, ни повернуть голову.

Потом хлынул сильнейший проливной дождь и промочил их до костей. На каждом шагу они спотыкались, падали в грязь, а поднявшись, не знали, куда деться со своими перепачканными руками.

Мальчик-с-Пальчик влез на дерево посмотреть, нет ли вблизи жилья человеческого. Смотрит он во все стороны и видит – как будто свеча светится, но далеко-далеко за лесом. Пошли дети в ту сторону, откуда виднелся свет. Наконец они дошли до домика, где свет горел, – дошли не без труда, ибо свет исчезал из виду всякий раз, как они попадали в какую-нибудь трущобу.

Постучались дети в двери. Вышла женщина, спросила, что им нужно. Мальчик-с-Пальчик ответил, что так и так, они – бедные дети, заблудились в лесу, просят приютить их Христа ради.

Увидав, какие они все маленькие, женщина заплакала и говорит им:

– Ах, детки мои бедные, куда это вас занесло! Да знаете ли вы, что здесь живет Людоед? Он вас съест!

– Ах, сударыня, – ответил Мальчик-с-Пальчик, дрожа всем телом, и братья его тоже дрожали, – как же нам быть? Ведь если вы нас прогоните, нас все равно заедят в лесу волки! Так пусть уж скушает нас ваш супруг. Да он, быть может, и смилуется над нами, если вы его хорошенько попросите.

Женщина, понадеявшись, что ей удастся спрятать детей от мужа, впустила их и посадила греться к огню, где целый баран жарился на вертеле на ужин Людоеду.

Едва дети начали согреваться, как послышался громкий стук в двери: Людоед возвращался домой. Жена тотчас же спрятала всех под кровать и пошла отворять двери.

Людоед спросил жену, готов ли ужин и нацежено ли вино, потом сел за стол. Баран еще не дожарился, был весь в крови, но от этого показался ему еще вкуснее.

Вдруг Людоед начал нюхать направо и налево, почуяв запах человечьего мяса…

– Это, должно быть, пахнет вот тот теленок, – ответила жена, – я сейчас только сняла с него шкуру.

– Говорят тебе, слышу запах человечьего мяса, – продолжал стоять на своем Людоед, искоса поглядывая на жену. – Здесь кто-то есть.

С этими словами он встал и прямо подошел к кровати.

– А! – завопил он. – Так вот как ты меня обманываешь, проклятая баба! Вот я возьму да тебя саму съем! Счастье твое, что ты уже старая! Э-ге-ге, кстати подошла эта дичинка: будет чем угостить приятелей, которых я зазвал к себе на днях отобедать.

И, одного за другим, он вытащил детей из-под кровати.

 

Дети бросились на колени, стали просить пощады, но они попали в руки самому злому изо всех Людоедов, который не имел жалости и уже пожирал их глазами, приговаривая, что под хорошим соусом это будут лакомые кусочки…

Он уже взял было большой нож и, подойдя к детям, стал точить его на длинном точильном камне…

Он уже схватил было одного, как тут вмешалась его жена.

– Чего ты торопишься? – заговорила она. – Ведь уже поздно. Разве не будет времени завтра?

– Молчи! – крикнул Людоед. – Я хочу сегодня, чтоб им было досадней.

– Да ведь мяса у нас есть еще целый ворох, – продолжала жена, – смотри: вот теленок, два барана, полсвиньи…

– Правда твоя, – ответил Людоед. – Ну, так накорми их вплотную, чтобы не исхудали, и уложи спать.

Добрая женщина, вне себя от радости, подала детям отличный ужин, но желудок у них не принимал пищи, до того они перепугались.

А сам Людоед принялся тянуть вино, в восторге, что угостит приятелей на славу. И хватил он стаканов на двенадцать больше обыкновенного, так что голова у него несколько закружилась, и он отправился спать.

У Людоеда было семь дочерей, еще в ребяческом возрасте.

Эти маленькие людоедки имели прекрасный цвет лица, потому что питались человечьим мясом в подражание папаше. Глаза у них были чуть заметные, серые, круглые; нос крючком, рот – непомерной величины с длинными, острыми, редкими зубами. Они были еще не очень злыми, но уже показывали свирепый характер, ибо кусали маленьких детей и пили их кровь.

Их уложили спать спозаранку. Все семеро лежали на большой кровати, и у каждой был на голове золотой венок.

В той же самой комнате стояла другая кровать, таких же размеров. На эту-то кровать жена Людоеда и положила семерых мальчиков, после чего сама отправилась спать к своему мужу.

Мальчик-с-Пальчик опасался, что Людоед их зарежет. Поэтому он взял да и поднялся посреди ночи, снял с братьев и со своей головы ночные шапочки, снял также потихоньку золотые венки с дочерей Людоеда и надел им на головы шапочки, а себе и братьям – венки для того, чтобы Людоед принял мальчиков за своих дочерей, а дочерей своих – за мальчиков, которых он хотел съесть.

Все случилось так, как он рассчитывал.

Людоед проснулся и стал жалеть о том, что отложил на завтра то, что мог сделать сегодня.

Он соскочил с кровати и, схватив большой нож, сказал:

– А посмотрим-ка, что поделывают наши мальчуганы. Нечего тут церемониться: надо перерезать их сейчас же.

Пробрался он ощупью в комнату своих дочерей и подошел к кровати, где были мальчики.

Нащупав на их головах золотые венки, Людоед сказал:

– Ну вот! Чуть было не наделал глупостей! Должно быть, я вечером лишнее выпил.

И он отправился к кровати своих дочерей. Нащупав шапочки детей дровосека, он сказал:

– А, вот где мои молодцы.

И с этими словами он, не задумываясь, перерезал горло своим семерым дочерям…

Потом, довольный своим подвигом, Людоед пошел спать.

Как только Мальчик-с-Пальчик услышал, что Людоед захрапел, он тотчас же разбудил братьев и приказал скорей одеваться и идти за ним. Они вышли потихоньку в сад, перескочили через стену и целую ночь бежали куда глаза глядят, дрожа всем телом.

Проснувшись, Людоед говорит жене:

– Ступай наверх, убери вчерашних мальчуганов.

Людоедку удивила такая заботливость, ибо, не поняв, в каком именно смысле муж приказывает ей убрать детей, она подумала, что это значит приодеть их. Поднялась она наверх и с изумлением видит, что все семеро дочерей зарезаны. Она упала в обморок.

Людоед, удивившись, что жена возится слишком долго, тоже пошел наверх помочь ей. И он изумился не меньше жены при виде страшного зрелища.

– Ах, что я наделал! – вскричал он. – Доберусь же я до этих мерзавцев, да сию же минуту! Давай мне, жена, скорее семимильные сапоги, пойду догонять мальчишек.

Побежал он. Порыскал то там, то сям и, наконец, попал на дорогу, по которой шли бедные дети. А им оставалось всего шагов сто до отцовского дома!

Видят они – летит Людоед с горки на горку, перепрыгивая через большие реки, точно через маленькие канавки…

Мальчик-с-Пальчик заметил неподалеку пещеру, спрятал в нее братьев и сам туда забился; сидит и смотрит, что станет делать Людоед. А Людоед устал от напрасной беготни (ибо семимильные сапоги очень утомляют человека), захотел отдохнуть и присел как раз на ту самую скалу, под которой спрятались мальчики. Он совсем выбился из сил, а потому через несколько минут заснул и принялся так ужасно храпеть, что бедным детям стало еще страшнее, чем тогда, когда он грозил им своим большим ножом.

Однако Мальчик-с-Пальчик не потерял головы. Он сказал братьям, чтобы, пока Людоед спит, они бежали скорее домой, а о нем не беспокоились. Братья послушались совета и живо побежали от страшного места.

А Мальчик-с-Пальчик подкрался к Людоеду, потихоньку стащил с него сапоги и надел их на себя.

Эти сапоги были очень большие и очень широкие, но они были волшебными, поэтому увеличивались или уменьшались, смотря по тому, на какую ногу их надевали, так что Мальчику-с-Пальчику они пришлись как раз впору, точно их заказывали по его меркам.

Мальчик-с-Пальчик пошел прямо к дому Людоеда, где жена его все плакала над своими зарезанными дочерьми.

– Ваш супруг, – сказал ей Мальчик-с-Пальчик, – находится в большой опасности. На него напали разбойники и грозят убить его, если он не отдаст им все свое золото и все свое серебро. Они уже начали было его резать, но он увидел меня и попросил известить вас о его несчастье да сказать, чтобы вы дали мне все, что есть ценного в доме, не жалея ничего, ибо в противном случае разбойники убьют его без милосердия. Так как время не терпит, он надел на меня вот эти свои семимильные сапоги, чтобы дело сделалось скорее, а также чтобы вы не сочли меня за обманщика.

Бедная женщина перепугалась и отдала все, что имела.

Забрав все сокровища Людоеда, Мальчик-с-Пальчик возвратился домой, где его встретили с большой радостью.

Историки не согласны между собой относительно этого последнего обстоятельства. Некоторые из них утверждают, что Мальчик-с-Пальчик никогда не обкрадывал Людоеда, а взял у него лишь семимильные сапоги, да и то только потому, что сапоги служили Людоеду для погони за маленькими детьми…

Эти историки уверяют, что хорошо знают обо всем, ибо им случалось и есть, и пить у дровосека. Они уверяют также, что, надев людоедские сапоги, Мальчик-с-Пальчик отправился к королевскому двору, где тогда очень беспокоились об участи армии, находившейся за тысячу верст от столицы, и об исходе сражения, которое должно было произойти. Мальчик-с-Пальчик, говорят эти историки, явился к королю и объявил, что, если угодно, он к вечеру принесет известия из армии. Король пообещал ему много денег, если он исполнит поручение к сроку.

К вечеру Мальчик-с-Пальчик принес долгожданные известия. С этой поры он стал хорошо зарабатывать, ибо король щедро платил ему за выполненные поручения, да кроме того он получал деньги от дам за известия от их женихов. Это в особенности доставляло ему большие барыши. Правда, иногда и жены посылали его с письмами к своим мужьям, но они платили так дешево, что Мальчик-с-Пальчик не хотел и считать эти суммы.

Пробыв некоторое время гонцом и нажив большое состояние, он возвратился домой, где его встретили с такой радостью, что и вообразить нельзя.

Мальчик-с-Пальчик обеспечил всю семью. Он позаботился о том, чтобы отцу дали хорошее место, братьям тоже, и таким образом всех их пристроил. Да и сам получил придворную должность.

Синяя Борода

Жил-был однажды человек, у которо го водилось множество всякого добра: были у него прекрасные дома в городе и за городом, золотая и серебряная посуда, шитые кресла и позолоченные кареты, но, к несчастью, борода у этого человека была синяя, и эта борода придавала ему такой безобразный и грозный вид, что все девушки и женщины при виде его старались поскорее унести свои ноги.

У одной из его соседок, дамы происхождения благородного, были две дочери, красавицы совершенные. Он посватался за одну из них, не определив, за какую именно, а предоставив самой матери выбрать ему невесту. Но ни та, ни другая дочь не соглашалась быть его женой: они не могли решиться выйти за человека, у которого борода была синяя, и только перекорялись между собой, отсылая его друг дружке. Их смущало еще то обстоятельство, что он имел уже несколько жен и никто на свете не знал, что с ними сталось.

Синяя Борода, желая дать сестрам возможность узнать его получше, повез их вместе с матерью, тремя – четырьмя самыми близкими их приятельницами и несколькими молодыми людьми в один из своих загородных домов, где и провел с ними целую неделю.

Гости гуляли, ездили на охоту, на рыбную ловлю; пляски и пиры не прекращались; сна по ночам и в помине не было; всякий потешался, придумывал забавные шалости и шутки. Словом, всем было так хорошо и весело, что младшая из дочерей вскоре пришла к тому убеждению, что у хозяина борода вовсе не такая уж синяя и что он очень любезный и приятный кавалер. Как только все вернулись обратно в город, тотчас же свадьбу и сыграли.

По прошествии месяца Синяя Борода сказал своей жене, что он принужден отлучиться, по меньшей мере на шесть недель, для очень важного дела. Он попросил ее не скучать в его отсутствие, а напротив, всячески стараться рассеяться, пригласить своих приятельниц, повезти их за город, если вздумается, словом, жить в свое удовольствие.

– Вот, – прибавил он, – ключи от двух главных кладовых; вот ключи от золотой и серебряной посуды, которая не каждый день на стол ставится; вот от сундуков с деньгами; вот от ящиков с драгоценными камнями; вот, наконец, ключ, которым все комнаты отпереть можно. А вот этот маленький ключик отпирает каморку, которая находится внизу, на самом конце главной галереи. Можешь все отпирать, всюду входить, но запрещаю тебе входить в эту каморку. Запрещение мое такое строгое и грозное, что если тебе случится – Боже сохрани – ее отпереть, то нет такой беды, которой ты бы не должна была ожидать от моего гнева.

Супруга Синей Бороды обещала в точности исполнить его приказания и наставления, а он, поцеловав ее, сел в карету и пустился в путь.

Соседки и приятельницы молодой не стали дожидаться приглашения, а пришли все сами, до того велико было их нетерпение увидать собственными глазами те несметные богатства, какие, по слухам, находились в ее доме. Они боялись прийти, пока муж не уехал: его синяя борода их очень пугала. После его отъезда они тотчас отправились осматривать все покои, и удивлению их конца не было: так им все показалось великолепным и красивым!

Добрались они и до кладовых, в которых чего только ни увидали! Пышные кровати, диваны, занавесы богатейшие, столы, столики, зеркала – такие огромные, что с головы до ног можно было в них себя видеть, и с такими чудесными, необыкновенными рамами! Одни рамы были тоже зеркальные, другие из позолоченного резного серебра. Соседки и приятельницы без умолку восхваляли и превозносили счастье хозяйки дома, а она нисколько не забавлялась зрелищем всех этих богатств: ее мучило желание отпереть каморку внизу, в конце галереи.

Так сильно было ее любопытство, что, оставив гостей, она вдруг бросилась вниз по потайной лестнице – чуть шею себе не сломала. Прибежав к дверям каморки, она, однако, остановилась на минутку. Запрещение мужа пришло ей в голову. «Ну, – подумала она, – будет мне беда за мое непослушание!» Но соблазн был слишком силен – никак не получалось с ним сладить. Взяла она ключ и, вся дрожа как лист, отперла каморку.

Сперва она ничего не разобрала: в каморке было темно, окна были закрыты. Но, погодя немного, она увидела, что весь пол залит запекшейся кровью, и в этой крови отражались тела нескольких мертвых женщин, привязанных вдоль стен – то были прежние жены Синей Бороды, которых он зарезал одну за другой. Несчастная чуть не умерла на месте от страха и выронила из руки ключ.

Наконец она опомнилась, подняла ключ, заперла дверь и пошла в свою комнату отдохнуть и оправиться. Но она до того перепугалась, что никаким образом не могла совершенно прийти в себя.

Она заметила, что ключ от каморки испачкался в крови, и стала вытирать его: раз, другой, третий, но кровь не сходила. Как она его ни мыла, как ни терла, даже песком и толченым кирпичом, – пятно крови все оставалось! Ключ этот был волшебный, и не было возможности его вычистить: кровь с одной стороны сходила, а выступала с другой.

 

В тот же вечер вернулся Синяя Борода из своего путешествия. Он сказал жене, что в дороге получил письма, из которых узнал, что дело, по которому он должен был уехать, решилось в его пользу. Жена его, как водится, всячески старалась показать ему, что она очень обрадовалась его скорому возвращению. На другое утро он спросил у нее ключи. Она подала их ему, но рука ее так дрожала, что он без труда догадался обо всем, что произошло в его отсутствие.

– Отчего, – спросил он, – ключ от каморки не находится вместе с другими?

– Я его, должно быть, забыла у себя наверху, на столе, – ответила она.

– Прошу принести его, слышишь! – сказал Синяя Борода.

После нескольких отговорок и отсрочек она должна была наконец принести роковой ключ.

– Это отчего кровь? – спросил он.

– Не знаю отчего, – ответила бедная женщина, а сама побледнела как полотно.

– Ты не знаешь! – подхватил Синяя Борода. – Ну, так я знаю! Ты все-таки ходила в каморку. Хорошо же, ты войдешь туда еще раз и займешь свое место возле тех женщин, которых ты там видела.

Она бросилась к ногам своего мужа, горько заплакала и начала просить у него прощения за свое непослушание, изъявляя притом самое искреннее раскаяние и огорчение. Кажется, камень проникся бы мольбами такой красавицы, но у Синей Бороды сердце было тверже всякого камня.

– Ты должна умереть, – сказал он, – и сейчас.

– Коли уж я должна умереть, – промолвила она сквозь слезы, – так дай мне минуточку времени Богу помолиться.

– Даю тебе ровно пять минут, – ответил Синяя Борода, – и ни секунды больше!

Он сошел вниз, а она позвала свою сестру и сказала ей:

– Сестра моя Анна, взойди, пожалуйста, на самый верх башни, посмотри, не едут ли мои братья? Они обещали навестить меня сегодня. Если их увидишь, подай им знак, чтоб поторопились!

Сестра Анна взошла на верх башни, а бедняжка горемычная время от времени кричала ей:

– Сестра Анна, ты ничего не видишь?

А сестра Анна ей отвечала:

– Я вижу, солнышко яснеет и травушка зеленеет.

Между тем Синяя Борода, ухватив огромный ножище, орал изо всей силы:

– Иди сюда, иди, или я к тебе пойду!

– Сию минуточку, – отвечала его жена и прибавляла шепотом: – Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

А сестра Анна отвечала:

– Я вижу, солнышко яснеет и травушка зеленеет.

– Иди же, иди скорее, – орал Синяя Борода, – а не то як тебе пойду!

– Иду, иду! – отвечала жена и опять спрашивала сестру: – Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

– Я вижу, – отвечала Анна, – большое облако пыли к нам приближается.

– Это братья мои?

– Ах, нет, сестра, это стадо баранов.

– Придешь ли ты наконец? – завопил Синяя Борода.

– Еще маленькую секундочку, – ответила его жена и опять спросила: – Анна, сестра Анна, ты ничего не видишь?

– Я вижу двух верховых, но они еще очень далеко. Слава Богу, – прибавила она, погодя немного, – это наши братья. Я им подаю знак, чтоб они спешили как только возможно.

Но тут Синяя Борода поднял такой гам, что стены дома задрожали. Бедная жена его сошла вниз и бросилась к его ногам вся в слезах.

– Это никак тебе не послужит, – сказал Синяя Борода, – пришел твой смертный час.

Одной рукой он схватил жену за волосы, другой поднял свой страшный нож, замахнулся, чтоб отрубить ее голову… Бедняжка обратила на него свои погасшие глаза:

– Дай мне еще миг, только один миг, с духом собраться…

– Нет, нет! – ответил он. – Поручи душу свою Богу!

И поднял уже руку… Но вдруг в это мгновение такой ужасный стук поднялся у двери, что Синяя Борода остановился, оглянулся… Дверь разом отворилась – и в комнату ворвались два молодых человека. Выхватив свои шпаги, они бросились прямо на Синюю Бороду.

Он узнал братьев своей жены – один служил в драгунах, другой в конных егерях – и тотчас попытался улизнуть, но братья нагнали его, прежде чем он успел забежать за крыльцо. Они прокололи его насквозь своими шпагами и оставили его на полу мертвым. Бедная жена Синей Бороды была сама чуть жива: она даже не имела довольно сил, чтобы подняться и обнять своих избавителей.

Оказалось, что у Синей Бороды не было наследников, – и все его состояние поступило его вдове. Одну часть этих богатств она употребила на то, чтобы выдать свою сестру Анну за молодого дворянина, который уже давно был в нее влюблен; на другую часть она купила братьям капитанские чины, а с остальной она сама вышла замуж за весьма честного и хорошего человека. С ним она забыла горе, которое претерпела, будучи женой Синей Бороды.

1  2  3  4  5  6  7  8 
Рейтинг@Mail.ru