Антон Иванович Якунин
Евангелие от Протона
Часть 1 – Глава 8
Здание, похожее на Сиднейскую Оперу, оказалось не чем иным, как школой. На подъезде уже выстроилась вереница автомобилей, – как-то необычно много родителей сегодня, – сказала Ман Ти Фат и приоткрыла окно.
– Расскажите, какая продолжительность жизни вашего вида? – поинтересовался я,
– По-разному. От семидесяти до ста двадцати ваших лет, – заруливая на стоянку, которая была пустая, ответила Ман Ти Фат,
– А вот в школу идут дети во сколько лет? И как долго длится их обучение? – снова полюбопытствовал я.
– Есть регламент, согласно которому дети идут учиться в школу после девятого дня рождения, в основном это так, но есть и другие государства, где принято иначе. А сам процесс может длиться и всю жизнь, но зачастую занимает четырнадцать циклов, прежде чем ученик станет практиком и начнёт приносить пользу обществу – Ман Ти Фат остановилась на парковке, находящейся в полукилометре от школы, и выключила автомобиль, – Давайте пройдёмся, пешком будет быстрее.
– Хорошо. – ответил я и вышел из автомобиля, – Так необычно, что никто не обращает на меня особого внимания.
– Как я уже сказала, все уже давно знают про вас и никого вами не удивишь, но если честно, то вы находитесь под защитой закона одаренной чести, и никто не осмеливается относиться к вам как к чужаку, – Ман Ти Фат снова погрустнела.
– Закон одаренной чести?! – удивился я,
– Да, это довольно старый закон, а точнее – один из самых старых, ему больше шести с половиной тысяч лет. Он настолько непреложен, что случаи, когда он был нарушен, попали в учебники истории. Им уже очень давно не пользовались, с момента войны Табулаков, порядка шестидесяти циклов назад. И тем не менее наш народ чтит этот закон и уважает каждого, кто воспользуется его правом, – последние слова Ман Ти Фат произнесла совсем тихо.
– Я вижу, тема вам неприятна, но могу ли я полюбопытствовать, в чём суть закон одаренной чети? – проявил настойчивость я,
– Ах да, я совсем заговорилась, – приободрилась Ман Ти Фат и смахнула слезу с щеки, – суть его сводится к тому, что в момент когда интересы общества идут вразрез с интересами индивида, последний может отдать свою жизнь в защиту своих взглядов, и всякий кто нарушит этот закон, берёт на себя бремя смерти индивида, отдавшего свою жизнь и честь.
– То есть, кто-то отдал свою жизнь за меня? – поперхнулся я,
– Тафу Ил! – совсем раскисла Ман Ти Фат, – Его последнее желание – было считать тебя им самим, и относится к тебе, как если бы это был он сам. Закон работает и на шести континентах, честь и почёт, что он имел, по праву принадлежат тебе.
– Но зачем вообще это потребовалось? – я старался обнять плачущую Ман Ти Фат,
– Затем, что уже с первых дней после твоего появления было ясно, что тебе не покинуть лаборатории, Тафу понимал это, но боролся с администрацией как мог. Полтора года борьбы привели его к нашему правителю, но и там опьянённые страхом руководители были уверены, что место тебе в клетке. – Ман Ти Фат взяла небольшую паузу, – Ты пойми, мы не враждебны по натуре, но мы были очень напуганы, да и не только тогда, даже сейчас, но виду никто не покажет.
– Я даже не могу представить, чем так напугал вас, – чувство вины начало давить, и голос начинал дрожать, – я за свою жизнь и мухи не обидел, а мои технологии менее развиты, чем ваши.
– Да, в чём-то ты прав, но далеко не во всём, – сказала Ман Ти Фат, – ты, может, и не обидел, но вот твой народ показался всем нам весьма враждующим. Но вот с технологиями всё гораздо сложнее, твоя технология искривления пространства на три порядка лучше и проработанней, чем наша, вы шагнули далеко вперёд в понимании устройства физического мира.
– Минуточку, – перебил я, – на момент моего исхода с моей планеты, никто и близко не овладел этой технологией, даже до самого начального уровня, и в ближайшие сотни лет едва ли достигнет.
– Очень самоуверенно, но вы можете говорить только за себя, но не за представителей вашей цивилизации, – Ман Ти Фат что-то понажимала в своём мобильном устройстве, – Тафу Ил понимал всё это, он знал, что вы представитель группы мыслителей, нежели завоевателей. Но его попытки, убедить во всём этом общественность, которая очень часто бывает слепа и глуха, не привели ни к чему. И не нашёл иного пути, как стать мучеником.
– Я искренне соболезную, спроси тогда вы меня, я бы не позволил так поступить, – промямлил я, – безусловно, я люблю свою жизнь, но никогда не ставил её выше чьей-либо другой.
– Значит, Тафу не ошибся в вас. – Она посмотрела в мои глаза, и в них я увидел печаль и бездонную пустоту, – Но это бремя нести всем нам и вам, как я вижу, тоже.
– Безусловно.
На подходе к школе автомобильная дорога заканчивалась тупиком. Дети садились в автомобили, и те уезжали. Был и автобус, небольшой по меркам автобусов, всего на десять пятнадцать учеников. Возле входа в школу, посреди зелёной аллеи, стоял небольшой памятник, на нём взрослый Глизианин карабкался в гору, тянув за руку Глизианина помоложе, а тот, в свою очередь, тянул за руку совсем молодого.
Входная группа была выполнена в виде большого тамбура, внутри которого были высоченные колонны с нанесёнными на них надписями, – что это такое? – поинтересовался я,
– Это наша история, – шагая в довольно быстром темпе, сказала Ман Ти Фат,
– Вся?
– Ну нет, конечно! – она улыбнулась, – у нас есть обычай, когда строят новую школу, то предусматривают в ней зал истории. Он может быть где угодно, необязательно как здесь сразу на входе, иногда это отдельная аудитория. Но выглядеть она должна монументально, и все письмена, а это история за последние пятьдесят циклов, должны быть вытесаны в твёрдой породе.
– Любопытно. – мы вошли в коридор, – Могу я попросить вас показать мне школу?
– Безусловно. У нас есть немного времени, прежде чем закончатся занятия, я думаю, этого вполне должно хватить для небольшого экскурса. – Ман Ти Фат указала на дверь справа, и мы вошли внутрь ещё одного коридора.
Длинный коридор имел небольшой плавный изгиб вправо, слева была стена с маленькими окошками на улицу, а справа были стены сплошь из стекла, с такими же стеклянными дверьми. Этот коридор соединял крошечные аудитории, в каждой из которых, в самом центре, стоял стол и два стула, несколько стульев располагались у стены напротив стола, а позади стола стоял стеллаж, заполненный различными мелкими предметами.
Почти в каждой аудитории находилось по два ученика, и только в одной из аудиторий их было трое. Пройдя этот коридор до самого конца, без малого пятьдесят метров, мы вышли в небольшой, овальный холл, в котором располагалась лестница наверх и небольшой сад посредине.
Поднявшись на второй этаж, нас ожидал точно такой же коридор, но с обратной стороны которого была столовая. Ман Ти Фат купила два горячих напитка и угостила меня. На вкус он напоминал горячий вишнёвый компот. И мы вышли в коридор снова.
– Так, с чего бы начать, – начала свой монолог Ман Ти Фат, – в наших школах так устроено, что все занятия индивидуальные, за крайне редким исключением, когда обстоятельства складываются определённым образом, и нет возможности вести урок индивидуально. Весь учебный процесс делится на две фазы, в первой фазе ты учишься, а во второй учишь. Помимо этого, есть экзаменационные дни, когда ученики проходят проверку на полученные знания, это происходит каждые двенадцать суток.
– А сколько всего учится сейчас в этой школе учеников? – полюбопытствовал я,
– Семьсот, плюс-минус, – ответила Ман Ти Фат,
– И у каждого ученика свой учитель? – удивлённо проговорил я и заглянул в одну из аудиторий,
– Абсолютно верно. – Ман Ти Фат указала на пару ребят в аудитории, – Видите эту пару ребят? Сейчас у одного из них первая фаза – он учится, а у другого вторая фаза – он обучает. Весь учебный день ребят – это череда фаз, когда они сначала учатся у тех, кто классом выше, а потом обучают тех, кто классом ниже.
– Забавная концепция, но насколько она эффективная? – Не спуская глаз с учеников, сказал я, – Но кто учит старших, и что делать, когда кто-то заболел?
– Концепция очень эффективная, мы практикуем Педагогику Ша Су Эм, так звали учёного, разработавшего и внедрившего эту систему в образовательный процесс, более шести сотен циклов назад. За это время система претерпела незначительные изменения, но в общем сохранила свой первоначальный вид и по сей день. Эффективность настолько высока, что за четырнадцать циклов, ученик превращается из ребёнка в толкового специалиста со знанием дела. А по поводу старшеклассников, здесь всё просто, в каждой школе есть штат педагогов, они непосредственно занимаются учениками последнего класса. Ну а если кто-то заболел, его всегда заменят кто-то из параллели, и возьмёт себе на обучение ещё один из учеников или свободный учитель. Редко бывает такое, что болеет кто-то один, всегда есть отсутствующие и из младших, и из старших классов. У педагогов есть и другие функции, например, они занимаются распределением учеников по психотипам. Одно из немногочисленных изменений в методике Ша Су Эм, заключалось именно в том, что учеников не просто распределяют между собой, а ещё и учитывают их психологические портреты, чтобы процесс обучения был максимально комфортным и эффективным, как для ученика в первой фазе, так и для того, кто в фазе номер два.
Из кабинета, что располагался в начале, возле холла с лестницей, вышли двое и та, что помладше, радостно побежала к Ман Ти Фат. Она бежала что-то напевая на языке Евдо.
– Познакомьтесь, Антон, это мой ребёнок Фат Ил Ти, – обняв ребёнка ещё раз, она представила мне девочку лет шестнадцати,
– Очень приятно, – я протянул руку, – меня зовут Антон,
Девочка не сразу поняла, что же нужно делать, и Ман Ти Фат посоветовала ей протянуть руку та же. Мы обменялись рукопожатиями, и я обратил внимание, что в аудиториях ученики уже не сидели за столами, они все стояли у стеклянных стен и разглядывали меня.
– Ну что, пойдёмте домой, – сказала Ман Ти Фат, – и мы побрели к выходу,
Дойдя до машины, Фат Ил Ти села на заднее сидение, достала планшет и начала что-то читать, а мы остались снаружи, Ман Ти Фат повернулась ко мне и сказала:
– Она ещё совсем ребёнок, чтобы понять все тонкости наших порядков. – начала говорить Ман Ти Фат, – она не принимает вас как равного Тафу Ил, но и не выделяет среди других. В связи с этим могут возникнуть различные трудности во взаимопонимании между вами.
– Ох, у меня, у самого дочь ещё недавно была подростком, я понимаю, – в этот момент я застегнул свою куртку, – что-то мне как-то не по себе.
– Что с вами? Вам нехорошо? – Ман Ти Фат подошла поближе,
– Голова кружится, – я схватился за голову, – и болит. Мне кажется, я всё это уже видел.
– Присядьте, – Ман Ти Фат отвела меня к скамейке возле дерева, – вам не кажется, вы и впрямь здесь уже были, и даже не раз.
– Но как? – головная боль резко ушла на второй план, – Когда?
– Примерно месяц назад, и за неделю до этого, – Ман Ти Фат помешкала, – я собиралась всё рассказать, когда мы придём домой, но раз такое дело, то расскажу сейчас.
– Первый раз вы пришли в чувства на второй день после реструктуризации вашей ДНК, наши врачи сделали всё возможное, чтобы сохранить вам полноценную жизнь. Но генетика вашего организма – это не всё, что пострадало. Ваша память претерпела изменения. Мозг был частично разрушен в результате вашего перехода и всё, что мы смогли сделать, это воссоздать утраченные фрагменты. Частично вы потеряли память, но что-то рано или поздно восстановится. Ваш мозг в хорошей форме, и вы уже научились заново дышать, говорить, ходить. Функция памяти тоже вернётся в былую форму, но мозгу нужно больше времени.
– То есть, я в любой момент могу опять впасть в беспамятство? – шок от обрушившихся новостей затягивал мои глаза пеленой, хотелось спать,
– Совершенно верно, – ободряюще сказала Ман Ти Фат и попыталась взять меня за плечи, – вы главное – не сдавайтесь, напрягайте мозг, трудитесь. Это как с ходьбой, стоит только постараться начать, и ничто уже вас не разучит. Ваша паника вредит вам, ваш мозг натыкается на трудности с памятью и когда вы сдаётесь, вы теряете всё. Так уже случалось с вами ранее. Не бойтесь.
Ман Ти Фат достала из своей сумки какой-то пузырёк с жидкостью прозрачного цвета, протянула мне его, – выпейте, полегчает.
После того как я выпил содержимое пузырька, ноги и руки стали тяжелеть, пока совсем не обессилели. Ман Ти Фат позвала дочь, и они вместе довели меня до машины и, уложив меня на заднее сиденье, мы поехали, а я начал засыпа́ть.
Проснулся я оттого, что Ман Ти Фат тормошила меня за плечо, – проснитесь, Антон, проснитесь скорее,
– Что случилось? – полусонным голосом прохрипел я,
– Только, пожалуйста, не вставайте, лежите, – взволнованно говорила Ман Ти Фат, а переводчик с неизменной радостной интонацией вещал, – у меня плохое предчувствие, возле дома стоит дюжина машин, часть из них мне знакомы, они принадлежат военным.
– У меня неприятности? – укладываясь поудобнее сказал я,
– У нас неприятности! – сказала Ман Ти Фат и накрыла меня с головой пледом,
– Мы поедем к Досу Та У, думаю, безопаснее будет сейчас только у него, а там и решим, что делать дальше, – Ман Ти Фат развернула автомобиль и помчалась прочь.
– А в чём собственно проблема? – поинтересовался, из-под пледа, я.
– Проблема в том, что вы очень интересный и желанный экспонат, и очень многие хотели бы получить вас в своё распоряжение, и что немаловажно, так это получить ваши знания.
– Господи, да какие знания, пустяки, да и только?! – ухмыляясь, отвечал я,
– Господи?!, – удивилась Ман Ти Фат,
– Это долгая история, – оборвал я,
– Вам не сто́ит недооценивать себя и свои знания, в вашей голове есть ответы на вопросы, которых мы ещё даже не задавали. Мы попросту не доросли до них и, как следствие, мы не готовы распоряжаться такими знаниями… – Ман Ти Фат замялась, – Во всяком случае разумно.
– Любопытно, – призадумался я, – мне уже можно выйти из укрытия?
– Конечно, – сказала Ман Ти Фат и повернула с дороги в чащу леса,
Я вынырнул, из-под пледа, и сел. В окне я увидел лес с витиеватыми деревьями. Вспомнились дубовые рощи. В полумраке заходящего солнца, ветви создавали зловещие силуэты, а я вспомнил про Соню, как она в детстве боялась тени от ивы в лунном свете. Мне кажется, она до сих пор боится таких силуэтов.
– Приехали, – останавливая машину сказала Ман Ти Фат,
– Выглядит безопасно, – осматривая большой и старый дом, проговорил я, – здесь живёт ваш друг?
– Он здесь жил, когда-то, – Ман Ти Фат повернулась ко мне и что-то сказала дочери, – пойдёмте внутрь,
– С вашего позволения, – я выбрался из автомобиля и потянулся, да так, что захрустели все позвонки в моём позвоночнике, а мои спутники уставились на меня, будто я голый стою перед ними, – я надеюсь там есть что перекусить, после ваших лекарств у меня страшный аппетит.
– Это маловероятно, – Вздохнула Ман Ти Фат, – Данный дом нежилой уже очень много лет. Но мы попросим Досу Та У захватить еды, когда он направится к нам.
Мы вошли в дом, и в нос сразу ударил резкий запах не то пихты, не то можжевельника. В коридоре стояло несколько сундуков, пара была нараспашку и с вываленными тряпками. Общая разруха прослеживалась и в холле дома. Высокие потолки под пять метров были увенчаны резьбой и красивой, большой люстрой.
Ман Ти Фат щёлкнула выключателем и комнату наполнил холодный свет ламп, но тем не менее здесь было уютнее, чем на улице, где с приходом ночи уже портилась погода. Дождь уже барабанил по крыше и окнам. Дочь Ман Ти Фат подошла к очагу, напоминающему большой камин с небольшой пристройкой и конфоркой, положила в него несколько бурых брёвен и принялась разжигать огонь.
Ман Ти Фат, тем временем, судорожно нажимала в свой телефон-коммуникатор и, по всей видимости, выйти на связь с Досу Та У у неё не получалось. Она нервничала всё сильнее.
Набравшись наглости, я решил осмотреться в доме и пошёл в первую попавшуюся на глаза дверь. Распахнув которую, первое что я увидел – была небольшая кроватка у окошка размером с дверцу от духовки. Сама комнатка была не больше трёх квадратных метров и имела непрямоугольную форму по периметру. Осмотрев комнатушку, практически стоя на пороге, я отправился к следующей двери. Ман Ти Фат всё также суетно металась по залу, а её дочь уже раздувала большой костёр в камине.
За следующей дверью была лестница вниз, осторожно шагая, я прошёл пару ступеней, рукой нащупав выключатель, я подал его вверх, и внизу лестницы появился свет. Ступени скрипели от каждого шага. Дойдя до самого низа, я упёрся в железную, весьма массивную дверь. Дверь поддалась на лёгкий толчок рукой и с лязгом приоткрылась.
К моему большому удивлению, внутри я обнаружил большое количество оборудования, часть из которого, некогда была моей установкой для перехода. Многие блоки были обгоревшими, а какие-то частично разобранными. Шагнув внутрь этого технологического ансамбля, я погрузился в воспоминания. Ещё недавно я работал в своём гараже, собирал эту машину, буквально по частям, болтик за болтиком, проводок за проводком. А теперь она стоит здесь, потрёпанная, наполовину восстановленная чуждыми и мне, и ей технологиями. Непонятно даже работает ли этот гибрид вообще.
– Антон, поднимайтесь наверх, – Раздался голос переводчика сверху, – нам нужно выключить свет во всём доме.
– Уже иду, – Резко опомнившись ответил я,
В холле без света было мрачно, Ман Ти Фат помогла мне пройти и усесться на софу у камина, который её дочь благополучно тушила. Синий дым, что не попал в трубу дымохода, в свете лун был как магическое облако.
В дверь постучали.
Часть 1 – Глава 9
Ман Ти Фат открыла замок, дверь распахнулась. За порогом, под дождём, стоял высокий человек. Немного поколебавшись, он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь. Он поздоровался со всеми и, опустив две тяжёлые сумки на пол, подошёл ко мне.
Ман Ти Фат протянула ему переводчик, но жестом руки он показал, что переводчик ему не нужен.
– Здравствуйте, – протягивая руку, сказал высокий Глизианин, – вы, возможно, не помните меня, но мы с вами уже знакомились и даже немного работали вместе, я Досу Та У, старший научный сотрудник лаборатории высшей энергетики.
– Здравствуйте, – отвечая на рукопожатие, проговорил я, – вы правы, я вас не помню,
– Я в курсе вашей ситуации с памятью, – Досу Та У снял плащ, с которого ещё стекали капли дождя, и отдал его дочери Ман Ти Фат, – но все мы переживаем за вас и надеемся, что больше вы забывать не будете, кстати, а сколько вы уже в сознании?
– С сегодняшнего утра, часов восемнадцать, наверное, – я посмотрел в сторону подвала, в котором располагалась моя установка,
– Очень хорошо, – улыбнулся, на человеческий манер, Досу Та У, – Вижу, вы уже осмотрелись?
– Простите, – смутившись, я посмотрел в пол, – я немного полюбопытничал,
– Не переживайте, – Досу Та У похлопал меня по плечу, – мой дом – ваш дом!
– Вам удалось её запустить? – вопрос сорвался с языка,
– Увы, уже два года тщетных попыток, – Досу Та У указал на вход в подвал, – быть может, вы поможете её починить.
– Во всяком случае, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, – ответил я и моя голова закружилась,
– С вами всё в порядке? – Глизианин схватил меня за плечи, – Как вы себя чувствуете?
– Голова кружится, – я осторожно подошёл к дивану и сел, – и кушать очень хочется,
– Простите мою бестактность, – раздался голос переводчика и Ман Ти Фат полезла в сумки.
Досу Та У пододвинул столик к дивану и сел рядом со мной. Глаза слипались от усталости. Ман Ти Фат расставляла на столе тарелки с едой и что-то бормотала дочери, а после та в суматохе убежала.
Дочь Ман Ти Фат вернулась спустя минуту. В руках она несла бокалы и различные столовые приборы. Ман Ти Фат с дочерью сели за стол напротив меня и Досу Та У. И мы приступили к ужину, если можно было так выразиться, хотя я напрочь потерял счёт времени.
Съев уже знакомые мне кусочки мяса, напоминающие мне гребешки, я откинулся на спинку дивана с кружкой горячего напитка в руках. Сделав один глоток, его тепло напитка потекло по груди, рукам и ногам. Слегка сладковатый вкус и тонизирующие свойства вернули моему сознанию контроль над телом. Сонливость начала отступать.
Тем временем Досу Та У переключил своё внимание на Ман Ти Фат. Их диалог был мне непонятен, но порой я слышал колеблющуюся интонацию, переходящую на высокие тона. Сказать, что они ругаются было бы некорректно, но эмоциональный подъём собеседников указывал на отсутствие единого мнения в обсуждаемом вопросе.
На улице начало светать. Странное чувство, как на севере. Ночь длилась, по ощущениям, не более двух часов. Досу Та У закончил разговор с Ман Ти Фат и повернулся ко мне. А я завис, смотря в одну точку. И медленно допивая напиток, краем глаза я обнаружил, что дочь Ман Ти Фат как-то пристально на меня смотрит. Да так настойчиво, что я решил не отвечать на зрительный контакт, дабы не смутить её.
Наконец, Досу Та У обратился ко мне:
– Как ваше самочувствие? – он положил руку мне на плечо,
– Вполне нормальное, – опомнился я, – напиток отличный, вернул мне бодрости, так сказать,
– Это радует, – прокомментировал он,
– Несомненно, – я улыбнулся и сам того не замечая понял, что смотрю в одну точку уже давно.
Любые попытки перевести взгляд наводили панику и ужас. Я оцепенел. Руки, ноги, голова – я всё ещё чувствовал их, но они не слушались меня. Как по команде, руки подносили чашку с напитком ко рту, и я пил дальше. Сказать, что я не могу пошевелиться, было бы не совсем верно. И мои спутники едва ли поняли, то чувство, что я испытываю сейчас.
– Со мной что-то происходит, – разрывая оцепенение, сказал я вслух,
Все посмотрели на меня.
– Вам нездоровится? – проговорила Ман Ти Фат,
– Не совсем, – прилагая усилия начал говорить я, – я потерял контроль над руками, они поят меня напитком, и я не могу это остановить. Я не могу пошевелить ни головой, ни глазами.
– Странно, – Ман Ти Фат встала и подошла к столу, на котором лежала её сумка, – возможно это реакция на напиток, а может вам просто нужен отдых.
Ман Ти Фат достала пузырёк с лекарством из своей сумки и вернулась за стол. Досу Та У осторожно взял кружку с напитком из моих рук и поставил её на стол. Ман Ти Фат обратилась к своей дочери и та снова убежала.
Спустя минуту, я ощутил контроль над руками и ногами. Это приятное чувство – когда то, что тебя пугало уходит, оставляя после себя лишь воспоминание. Как боль, которая прошла, оставив после себя нотки эйфории.
Дождь за окном практически прекратился. Солнечный свет начал наполнять комнату. Прямые лучи уже можно было поймать в отражении стеклянных дверок шкафа, доверху наполненного книгами, или чем-то, что их напоминало.
Комнату наливалась оранжево-красным светом. Тепло согревало не только тело, но и душу. Настроение в комнате наполнилось запахом перемен.
Дочь Ман Ти Фат появилась внезапно и что-то сказала Досу Та У и Матери.
– Пожалуй, можно немного и отдохнуть. – обратился ко мне Досу Та У и помог встать с дивана.
– Вы совершенно правы, я в буквальном смысле отключаюсь.
Мы медленно пошли в сторону лестницы на мансардный этаж, а Ман Ти Фат с дочерью остались в гостиной. Поднимаясь по лестнице, Досу Та У тревожно сказал мне:
– Вы понимаете, что вам здесь оставаться нельзя?
– В этом доме? – уточнил я,
– В этом мире. Не сочтите меня негостеприимным, я беспокоюсь о вас. А также я беспокоюсь о себе и Ман Ти Фат. А ваше появление… Вернее, ваше присутствие в данный момент, ставит под угрозу жизни многих.
– И что вы предлагаете?
– Я предлагаю поскорее наладить ваше устройство, и вернуться вам в ваш мир.
– Я, собственно, и не против, но боюсь, что в том мире ни мне, ни моей машине не место.
– Но это уже ваши проблемы, вы взяли на себя ответственность, создавая это оружие. И ни я, ни мы все на этой планете, не готовы, а самое главное – не хотим нести эту ответственность за вас.
– А мне показалось, что я попал к более разумным существам, нежели те, от которых я убежал.
– Я понимаю, о какой разумности вы говорите. Но вам просто повезло. Вы попали в ту часть нашей планеты, в то немногочисленное государство, где разум и наука торжествуют. К тому же вы попали в самый мозг этого общества, в его святыню-наукоград, так сказать.
– Я премного благодарен вам, за все, что вы сделали для меня. И при первой же возможности покину вас.
Я развернулся, практически дойдя до конца лестницы, и пошёл вниз. Досу Та У остановил меня, схватив за плечо.
– Куда вы? – спросил он, не глядя в глаза.
– Постараюсь сделать хоть что-то. – сказал я довольно громко.
Ман Ти Фат с дочерью посмотрели на меня.
– К чему весь этот концерт? Пытаетесь найти расположения у неё? – он показал в сторону Ман Ти Фат, – она повязана, долгом который повесили на неё, не спросив её мнения.
– Простите, я не нарочно, – я провёл рукой по своим волосам и помассировал шею, – я просто устал и ещё не пришёл в норму.
– Вот именно поэтому вам и нужно сейчас пойти и отдохнуть. А я постараюсь выиграть для вас немного времени.
– Премного благодарен, но как-то сон отступил. – продолжая спускаться по лестнице, ответил я,
– Не глупите! – проговорил Досу Та У повышенным тоном,
Ман Ти Фат с непонимающим взглядом подошла ко мне, когда я уже спускался в подвал, где стояла установка.
– Что случилось? – раздался монотонный голос переводчика,
– Простите меня, пожалуйста, я и без того злоупотребил вашим радушием. Я не верну вам ни мужа, ни сил, ни времени, что были потрачены на меня. А хлопот со мной вам, как я понял, ещё придётся обрести немало. Но сейчас мне нужно исправить установку, и не допустить новых ошибок. Ещё раз простите. – откланялся и побежал по лестнице я.
– Вздор, нет никаких хлопот, и вы ничем, ещё пока, не злоупотребили. Да я потеряла мужа…, – Ман Ти Фат на секунду задумалась, – Но это был его выбор, и только. Мой муж и отец Фат Ил Ти, всё ещё с нами. Он не в буквальном смысле – «Вы», но он часть вас. Он в вашей дальнейшей судьбе. А что касается ошибок, а кто их не совершил-то? Но что известно наверняка так это то, что вы пока что, ничего ошибочного не сделали. Вас можно сравнить с метеоритом, который падает на планету. Вы принесли своим появлением, что-то новое, возможно – полезное, возможно – опасное, но это прогресс и у него есть своя цена. А в вопросе прогресса всегда будут противники. Но это наш мир, и один из его столпов именно – прогресс!
– Я благодарю вас за поддержку. Я искренне тронут вашими словами. Но как вы сказали, есть цена и я не хочу, чтобы она выросла.
Ман Ти Фат постаралась улыбнуться на человеческий манер. Я улыбнулся ей в ответ.
– Но сейчас вам нужен хороший отдых и уход, согласитесь с этим. Ваше здоровье в полном порядке, но ваша память может снова вас подвести. И тогда мы будем снова на пороге новых ошибок. Ведь время сейчас – наш самый главный враг. И потерять его – преступление.
– Так, я и не против, но сон отступил, и я полон сил. – проговорил я, зевая в полный рот, – Простите.
– Ну с этим я вам как-нибудь помогу. – Она протянула мне флакончик с жидкостью. – Выпейте, пожалуйста. Отдохнёте немного. А мы пока что всё подготовим. У вас всё равно не получилось бы заниматься ею здесь. Эту установку уже давно ищут. А теперь ещё ищут и вас. И рано или поздно они вас найдут.
– Кто ищет? – удивился я.
– Зондбри. – Тихо произнесла Ман Ти Фат,
– Кто это такой? – ступая по лестнице, спросил я,
– Это не кто-то конкретный – это народ большого государства. И очень воинственного я вам скажу.
– Ну вот так всегда, где бы небыли военные приходится иметь дело с глупостью.
Мы прошли в комнату на мансардном этаже. Посреди небольшой комнаты с нависающим потолком-крышей лежал ковёр. Вокруг которого расположились несколько шкафов и большая кровать. Я сел на край кровати и посмотрел в небольшое окошко, выходящее на запад, и увидел верхушки деревьев, раскинувшиеся на километры вдаль. Ман Ти Фат осторожно подошла ко мне поближе и замерла.
– Отдохните и ни о чём не переживайте, Антон. – пробурчал переводчик,
– Я постараюсь. – ответил я, укладываясь на кровать.
– Новый день уже начался, а к вечеру мы подготовим всё к переезду. Ну а завтра уже, если всё будет идти по плану, вы будете лететь в сторону луны Меея. По мнению моих коллег, неравнодушных вашей персоне, безопаснее всего будет именно там. Но… – Ман Ти Фат замолчала.
– Но что? – после недолгой паузы спросил я.
– Но, чтобы вы знали, это у врага под самым носом. Так близко, что возможно мои коллеги и правы; безопаснее места попросту нет.
– Риск – дело благородное, – подметил я, – я… я… кажется, ваше лекарство начинает действовать.
Я лежал неподвижно на кровати. И всё, что я видел: потолок, обитый красивыми дощечками, окно и верхушки деревьев вдалеке – всё начало уплывать и сворачиваться, пока я не полностью не погрузился в сон.
Во сне, впервые за долгое время, я увидел что-то, что не было просто пустотой в тишине. Передо мной то и дело появлялся образ женщины, но был настолько расплывчат, что походил на пятно, залитое светом. Но где-то на глубинном уровне подсознания, я чётко понимал – это человек! Она звала меня тихо-тихо, едва различимы были звуки. Но стоило ей подойти поближе, и сон прервался.
Проснувшись, я ощутил эмоциональный подъём. Я снова почувствовал себя молодым. Мир уже не казался мне каким-то суровым и жаждущим меня уничтожить. А самое главное, пропало чувство одиночества. Ощущение, что ты нужен и ты не один. Пожалуй, это одно из самых приятных чувств, ведь ничто так не мотивирует жить дальше и конструировать жизнь – как это прекрасное чувство.
Я встал и подошёл к окну. Ноги и руки были словно сделаны из ваты. Оперевшись на раму окна, я осмотрел всё вокруг. Лес оказался не бескрайним. С востока, где раскинулась река, он начинал редеть и обрывался довольно резко, видимо, там был крутой и скалистый берег.
Не устаю отмечать, насколько удивительные и фантастические были деревья в этом лесу. Было в них что-то такое, чарующее и пугающее одновременно. Будто бы они сошли со страниц старых и страшных сказок, в которых им приходилось в трудный час оживать и давать отпор своим недоброжелателям.
Насмотревшись вдоволь, я ощутил, что силы и контроль вернулись моим ногам. Я осторожно прошёл к двери. Выйдя на лестницу, я осмотрел зал. Какой же всё-таки огромный дом. Размеры этой комнаты были поистине величавы. Но скромное убранство выглядело как разграбленный дворец. Так и хотелось добавить сюда ковров, лампад, голов животных, может быть даже мечи с секирами на щитах, но уж точно не этот маленький квадратный диванчик.