Яна Дворецкая
Период распада
Андрей сел на табурет у окна, начал что-то рассказывать, что-то про нового тренера, при этом жестикулировал, как итальянец. Юля смотрела на него и глупо улыбалась.
– Что это с тобой? – Андрей заулыбался ей в ответ, а потом перевёл непонимающий взгляд на Ольгу.
Когда он отвернулся, Ольга зыркнула на Юлю, округлила глаза, мол, не подставляйся. Как будто строго, но вся эта деликатность ситуации на самом деле её забавляла.
– Юль, ну как дурочка, – Ольга покачала головой и принялась засыпать заварку в чайник.
Не переставая улыбаться, Юля рваным движением протянула к Андрею руки, тот их погладил, хоть и продолжал странно глядеть на неё.
Ольга поставила тяжёлый заварник на стол и теперь со звоном доставала чашки из кухонного шкафчика. Андрей продолжил рассказывать про свою секцию.
– Так это ты на айкидо ходишь? Или как там? Дзюдо, айкидо? Я не разбираюсь, – хихикнула Ольга. – Чаю?
– Вольная борьба. Это почти то же самое, что вы сказали, но по-другому, – Андрей отправил в рот конфету.
Он хотел как будто рассказать ей маме что-то ещё, но та вдруг поднялась и загремела посудой в раковине, зато заговорила Юля:
– Андрюш, а что мы дальше делать будем? – она смотрела себе на коленки и теребила скатерть.
– В смысле что делать будем? Завтра? – Андрей улыбнулся, вероятно, решил, что это какой-то стёб.
– Нет, вообще. После института, например.
– А, ну работать, – Андрей посмотрел на неё с недоумением. – Или ты про что?
– Я про совместную жизнь.
– А, ну, – он коротко смущённо посмеялся, глянул на Юлину маму, но та, видимо, нарочно не поворачивалась, усердно мыла посуду. – Мы?.. Ну, поженимся когда-нибудь.
– Когда когда-нибудь?
Юля смотрела на него твёрдым, даже злым взглядом.
И тут Ольга резко повернулась:
– Юля, что ты пристала? Не срывай своё плохое настроение на других!
Андрей кивнул Юлиной маме, мол, в порядке всё, привычно.
Выходя с кухни, мама зыркнула на Юлю и покачала головой. Когда они остались вдвоём, Андрей сказал:
– Мы поженимся, Юль. Мы же обсуждали планы. С чего вдруг такие вопросы?
– Да-да, я помню, но… Ты как-то сказал, что до тридцати тебе лучше встать на ноги…
– Да? Ну может сказал… Я не помню… Я не думал про это ещё.
Юля кивнула. Она получила, что хотела. Андрей пересел к ней на диван, обнял, и она прилегла к нему на грудь. Они посидели так ещё немного, Андрей рассказывал Юле, как они поедут в Питер, как сделают крутые карьеры и будут жить в квартире с окнами до пола и из этих окон будут они смотреть на Финский залив, или на Неву, или на какой-нибудь канал. Тут уж как ты, зайка, хочешь.
Юля улыбалась, иногда упиралась носом в его шею, вдыхая его запах, и понимала, что эта жирная кухонная плита у них перед глазами, эта плитка с масляными брызгами – это последнее, на что они посмотрят вместе.
Андрей засобирался. В коридоре, пока он завязывал шнурки на кроссовках, Юля смотрела ему в спину. Она всё хотела ещё что-то спросить или сказать, сама не знала, что, но так и проводила его – молча.
5
Через неделю к Сашке приехала из Москвы подруга. И вечером Юля собиралась встретиться с ними, а до этого погулять с Мишей и, походя, заглянуть к Андрею за вещами (тот сказал, что поищет всё, что она могла у него забыть и соберёт в пакет).
На безумную Юлину идею притащиться во двор к её бывшему (в квартиру она тащить Мишу всё же не собиралась), Миша охотно согласился. Наверняка, решил, что всё это как-то странновато, но надо – значит, надо.
– Он уже и так в курсе всего, – объясняла Юля, когда они с Мишей шли по её двору, выдвинулись в сторону Андрея. – Я ему во вторник рассказала, что у меня новый парень. Ну, не рассказала… В «Квипе» написала.
– А он? – Миша непроизвольно улыбнулся.
– Не поверил сначала, сказал, что я шучу, наверное. Но я сказала, что это правда, что он военный и вообще не из Смоленска.
Они перешли дорогу на Нормандии-Неман и снова юркнули во дворы, чтобы потом выйти на Николаева, зайти в центре в кафе, в «Ваниль», к примеру, а оттуда уже дойти Андрея.
Пока шли, Юля рассказывала, как она познакомилась с Андреем, как они начинали встречаться и какие замечательные у них были отношения – когда-то. Говорила она всё это с таким упоением, что не замечала, как её голос становился всё громче, и Миша тогда улыбался и мягко просил: «только потише». Она рассказывала про отношения с Андреем так, словно не ушла от него на той же неделе, и ещё так, словно Миша пока не стал в полной мере её парнем и мог бы, как подружка, подивиться силе той любви, которая была между теми двумя.
За разговорами они быстро оказались возле Лопатинского сада и, пройдя его насквозь, вышли на Бакунина. Там по бокам двухполосной дороги стояли дома 20-30-х годов постройки: белые, розовые, жёлтые, с балкончиками из маленьких колонн; но во дворах уже блестели балконы домов новых: чистые пластиковые окна, газон и клумбы возле подъездов, «БМВ» и «Лексусы» под навесами.
В пять вечера почти никого здесь не было, разве что школьники партиями отгружались с крыльца соседней школы, и были слышны их матерные выкрики и гиений смех.
Они прошли школу, пару домов и завернули во двор. И, обогнув слой сталинских четырехэтажек, подошли к высоким металлическим воротам. Юля толкнула дверь: калитка оказалась незапертой. Миша усмехнулся: даже в таком элитном доме всё сделано по-раздолбайски.
– Я только заберу и тут же спущусь, – сказала Юля и пошла к подъезду, поглядывая на окна квартиры на шестом этаже, Андрей там жил с родителями.
Миша присел на лавку у обрыва, рядом с которым стоял дом. Отсюда была видна дорога, петлявшая между бараками и частными домами до набережной Днепра. Среди деревьев Миша разглядел верхушку Крепостной стены и ещё купола Успенского собора. С таким видом и подождать было нетрудно, хотя погода была ещё прохладной.
Миша устроился поудобнее, сунул руки в карманы. Так сидел и думал: а что вообще было в его жизни до того, как он встретил Юлю? За неделю их общения прошлое побледнело, стало невзрачным, скучным и неважным. Прежним подругам не хотелось даже отвечать, хотя они ещё продолжали ему писать, одна даже приглашала в гости, явно намекая на секс. Нет, это перестало будоражить. Наблюдать, что ещё выкинет Юля, что скажет, как на него посмотрит, было теперь куда дороже.
Подумал, что надо бы разблокировать Ноготкову, хотя бы на время, хотя бы для того, чтобы договориться, к какому времени подойти в ЗАГС на развод.
С женой, как он надеялся, скоро-бывшей, он прожил два года какой-то не своей жизнью, не жизнью молодого парня: по выходным они встречались с друзьями, все были старше Миши лет на пять, как и сама Ноготкова. Её родители держали рыбные ларьки, и бизнес шёл довольно успешно. Ноготкова работала в одном из ларьков продавщицей, но получала не ежемесячную зарплату, а сумму, куда большую, родители их практически содержали. Миша тогда пропадал в академии с утра до вечера и, соответственно, не работал.
Детей у них не было. Общего имущества тоже. Съехал с её квартиры и всё, разошлись. Вспомнить даже нечего, – или отшибло память, когда появилась Юля?
Теперь он студент обычного вуза со всеми бонусами: походами в клубы, на всякие местные КВН и прочее. Ни строевой, ни казармы. Ещё и Юля с ним… Миша улыбался. Деревьям, серому сонному небу, бело-розовому дому Юлиного бывшего парня.
Скоро он выйдет на новую работу. И всё, казалось ему, пойдёт совсем по-другому. Юля ещё удивится, подумал он, тому, как они заживут.
***
Юля поднялась на шестой этаж. Отделанная деревом и кожей тяжёлая дверь открылась с лязгом, словно дверь тюремной камеры. На пороге в растянутых подштанниках её встретил Андрей. Он махнул, мол, проходи, и завозился с сигнализацией на стене: нажимал на какие-то кнопки, и те противно пищали. Раздевшись, Юля сразу направилась в комнату к Андрею.
– Останешься? – спросил.
– Нет, меня там ждёт… Неважно… А где пакет?
Тёмно-синие шторы были плотно закрыты. В комнате не было ни капли живого света, только от настольной лампы: она прожигала чернеющее пространство апельсиновым лучом. На столе – белый лист, а на нём – карандаш и ластик, и ещё какой-то рисунок блёклый, Юле его разглядеть не удалось. В обстановке ощущалась печаль расставания, боль разделения, и только здесь, кажется, Юля поняла, что их долгая-предолгая, очень красивая история на самом деле закончилась.
– Я нашёл твою расчёску и кофту какую-то фиолетовую. И так, всякое, по мелочи, собрал в пакет.
Андрей вышел в коридор, вероятно, за тем пакетом.
Юля шагнула к столу, всё-таки хотелось рассмотреть рисунок. Это был карандашный набросок женской фигуры. Только гитарная фигура и всё, Андрей только начал прорисовывать лицо и причёску: тёмное каре до мочек ушей. Она провела пальцем по рисунку, и лист внезапно выскользнул из-под руки: это Андрей вытащил его и перевернул, при этом посмотрел на Юлю строго и протянул пакет.
Надевая обувь, Юля улыбалась: у неё всё как в романах, как в фильмах каких-то. Между ней и Андреем теперь такое напряжение, всё так живо, словно со свежей раны сорвали корку. А ведь она уже даже решила, что разлюбила его. Почему же теперь так хочется его обнять? Привычка, наверное.
Андрей открыл входную дверь и молча придерживал её, было понятно, что он хочет, чтобы Юля поскорее ушла. Выходя, она посмотрела ему в глаза, они были серыми, штормовыми. И Юля всё-таки не выдержала, подалась к нему, но Андрей отступил к шкафу и сурово покачал головой. От неожиданного отказа она почувствовала себя глупо и не менее глупо хихикнула.
Юля бежала вниз по лестнице, словно убегала от какого-то чудовища, понимая уже тогда, что чудовище это – совсем рядом, оно внутри.
Перед Мишей она появилась уже с улыбкой, словно и не хотела минуту назад разреветься.
– Как прошло? – спросил он.
– Я нашла у него на столе свой портрет.
– Хреново ему, наверное.
Юля ничего на это не ответила, но, выходя со двора, обернулась и ещё раз посмотрела на окно, шестой этаж, третье от угла. Потом, набрав в лёгкие сырого весеннего воздуха и выдохнув его со всей мочи, словно выпустив неслучившиеся слёзы наружу, подцепила Мишу под руку, и они пошли.
– Зайдем куда-нибудь? – предложил он.
– Да, давай.
– В «Шоколад»?
– В «Шоколад»? – удивилась Юля.
Миша смущённо заулыбался.
– Чего ты такой довольный?
Катя, то есть Екатерина Борисовна, то есть его какая-то тётя, которая, оказывается, живёт в Смоленске, а точнее, в Печерске, предложила ему переселиться к ней, а точнее, к ним с мужем, которого звали Романом. Она же устроила его туда, где работала сама: на мебельную фабрику.
– Теперь буду водить тебя в твои любимые рестораны. Пока тебе не надоест. Пока ты не превратишься в шарик, состоящий из роллов «Осака», – радовался Миша.
– Я не знала, что у тебя здесь есть тётя.
– Двоюродная, вроде.
– Вроде?
– Какая-то мамина сестра, – пожал плечами Миша.
– Понятно, а что делать там будешь?
– Что-то где-то отнести-принести. Пока так, но платят больше, чем в ресторане. Со временем смогу на станке доски пилить, и будет ещё больше.
– Но ты же учишься, – Юля удивилась, ведь в её семье считалось, что пока Юля учится, работать она не может.
– Я после института буду туда ходить. Фабрика рядом с Катиным домом как раз. Вот и поживу, тем более, сами позвали.
– Печерск? До института тебе два часа добираться, – буркнула Юля.
– Ну да, и с пересадками к тому же. Зато работать можно пару часов, там сдельно, обязаловки нет. А вечером смогу к тебе приезжать.
– За нас же. Я всё это для нас делаю. Катя, кстати, хочет с тобой познакомиться, так что держись, сейчас будет ещё одна новость: она зовёт тебя в гости!
– Ты ведь ещё не развёлся, – Юля посмотрела на Мишу испуганно. – Как они отнесутся к тому, что ты уже зовёшь кого-то?
– Вот знаешь, – Миша хохотнул. – Они слишком хорошо знали Аню, поэтому они полностью на моей стороне в этом разводе, и даже рады, что мы расстались. Ну и вообще: заодно посмотришь, где я теперь живу.
Юля хотела отказаться, мол, рано ещё, после развода будет комфортнее. Но возникла и другая мысль: может, лучше вовремя посмотреть на его родственников и, если что, соскочить, пока не поздно?
Победило любопытство, и Юля неуверенно кивнула.
***
Не успев проработать ни дня на своей новой работе, Миша уже заказывал в «Шоколаде» направо и налево: две порции «Осаки», оливье с домашним майонезом, тоже две порции, Юле «Тирамису», себе «Наполеон» и чайник марокканского чая (дважды).
Больше никаких маршруток и трамваев. Миша обещал, что они будут ездить теперь только на такси. Вот и до Сашки Миша вызвал такси из ресторана, правда, не до подъезда, а до «Нахимовского», собирались там прикупить что-то, чтоб не идти с пустыми руками.
Сашка жила в тускло-голубой, в мелкую плитку девятиэтажке, в обычной панельке. Целая россыпь таких коробок стояла в том районе районе.
Мишу и Юля встретил нарисованный чёрным баллончиком знак анархии, а за их спинами скрипнула единственная детская карусель, скорчившаяся на один бок.
– Поднимешься на минутку? – спросила Юля, и Миша, как всегда, не отказался.
Лифт не работал, поэтому на двенадцатый этаж поднимались пешком. Юля шла, и чувствовала мелкую дрожь в теле: как Сашка и её подруга, девушки с претензиями на богатых парней, посмотрят на её Мишу?
Дверь им открыла подруга из Москвы, Юля знала, что её зовут Ия, видела фотографии, но лично не приводилось. Первым делом Юля уставилась на её рот – по форме извивающийся червяк, по цвету – морковь. Голова в огненном облаке мелких кудряшек. На правой руке, от плеча до локтя, татуировка, чёрное кружево и ещё что-то, но Юля не разглядела, что.
– Привет! – сказала Ия и крикнула в сторону кухни. – Саш, я открыла!
Из кухни появилась Сашка: она слизывала крем с пальцев, под волосами тряслись и шелестели длинные, как маленькие люстры, многосоставные серёжки.
– О, ты с Мишей! Класс! – сказала и снова скрылась в кухне, потом крикнула оттуда: – Я сейчас подойду! Только руки помою.
Вернулась через минуту и стала их обнимать по очереди своими мокрыми руками. Миша впервые как будто засмущался, привычная улыбка заползла на лицо сама по себе.
– Ия моя, – погладила Сашка плечо подруги. – Из Москвы причалила.
Улыбается как дурочка, раздраженно отметила про себя Юля. На Ие был тонкий плетёный топик, в котором заметно топорщились соски. Дай бог, Миша не заметит.
– Давайте-давайте, – указала Сашка на кухню, и все потянулись туда. По ходу она продолжала на все лады нахваливать Ию.
– Помнишь, ты у меня книжку брала в том месяце? Помнишь, я тебе говорила, что это подруга моя написала? Так вот, это ж она, – говорила Сашка.
– Ну я так и поняла, – скомканно ответила Юля и прибавила: – Миш, там рулет и шампанское в коридоре. Я забыла отдать.
– А ты до сих пор, наверное, не прочитала, – закатила глаза Ия в укоризну Сашке.
Юля достала рулет из принесённого Мишей пакета и как бы невзначай, словно и не сильно ей это интересно было, спросила у Ии:
– Ты книги пишешь? Или только вот эту одну написала?
– Одну, – отмахнулась Ия, взяла чипсину из круглой миски, стоявшей на столе, и, сомкнув на ней морковные губы, хрустнула. – У меня мама издатель. Напечатала. А так, я в основном рассказы пишу.
– И их тоже где-то печатают, – снова влезла Сашка. – Людмила Улицкая наша. Правильно же назвала эту тётку? Или как её?
Ия странно покосилась на Сашку. Ей было явно неловко рассказывать про свои литературные успехи при чужих.
– Это я так, для института делаю, для пар по литмастерству, – сказала она, глотая чипсы и слова.
Литмастерство? Юле хотелось бы разузнать у неё всё про это, она и сама хотела поступать на филологический, метила в СПбГУ, только после школы мама не отпустила, сказала: «Там с тобой обязательно что-нибудь случится, а СТИ возле дома и престижно, престижно для Смоленска». Юлина тётя, сестра папы, забила последний гвоздь в крышку гроба: с экономическим образованием не пропадёшь, а это всё твоё литмастерство – трали-вали какое-то. И всё было решено.
– А где учишься? – спросила ещё.
– Филологиня она, – Сашка расставляла бокалы под шампанское и всё хохмила, подмигивая Мише, который сидел молча и как будто чувствовал себя неуютно.
– На четвёртом курсе РГГУ, на переводе, – ответила Ия.
– У вас там сильное отделение творческого письма, я слышала.
– Откуда такие познания? – хихикнула Сашка, и Ия тоже посмотрела на Юлю с удивлением.
– Я когда искала вуз для поступления, читала много на форумах.
– Ого, не знала, – сказала Сашка и прыснула от смеха.
– И я не знал, – произнёс Миша, и Юлю это взбесило: с чего он должен всё про неё знать? Андрей да, знал. Вспомнилось, как он поддерживал её, когда она пыталась отстоять перед мамой поступление в Питер. Он её понимал, а этот просто поддакивал в разговоре.
– Я пишу с детства, сколько себя помню, – прервала её мысли Ия. – Чем-то другим заниматься бы не смогла. Да я ничего больше и не умею.
Юле это всё было понятно. У неё самой дома, под стопкой старых тетрадей лежали дневники со стихами, которые она писала с шести лет. Но говорить дальше с Ией на эту тему перехотелось.
– Андрей, – обратилась она к Мише, – подай мне тот пакет.
И, кивнув на пакет, стоявший у стены, тот, с которым они пришли, вдруг поняла, что сказала. Было видно, что Миша растерялся, потому что начал глупо улыбаться.
– Ну ты даёшь, – Сашка осуждающе посмотрела на Юлю.
Ия смотрела на всех попеременно, она не знала, кто такой Андрей, но наверняка примерно понимала, в чём дело. Миша шутливо махнул рукой: всё, мол, нормально.
– Я случайно, – сказала Юля Сашке.
– Это правильно, что вы шампанское взяли, – Сашка затараторила, желая чем-то поскорее забить неловкую ситуацию, но Миша, как будто не обиделся вовсе, – а то я как-то всего двумя бутылками запаслась, а нас тут четверо.
– Миша вообще скоро пойдёт, – сказала Юля.
– Как? Куда? Зачем ты его прогоняешь? Миша, оставайся, – начала умолять Сашка.
Всё-таки выпили по бокалу, и всё-таки проводили Мишу, который не упирался вовсе. Раз Юля сказала, что Миша уйдёт, значит ему правда пора, разве нет?
– У вас уже было эт самое? – захлопнув за Мишей дверь, спросила Сашка.
– Не, – смутилась Юля, но сразу же постаралась напустить на себя более развязный вид, тронула волосы.
Сашка никогда раньше не спрашивала её про секс, всё и так было ясно: у Юли один Андрей и уже давно. Но и Юля Сашке вопросов не задавала. Ей тоже всё было понятно: парень со двора приходил к Сашке домой, а фотограф Василевс (неясно, настоящее ли это имя) бесплатно снабжал Сашку новыми аватарками. Бесплатно ли?
Зато между Ией и Сашкой всё, кажется, было иначе.
– А у тебя как с котом Базилио продвигается? – спросила Ия, и они с Сашкой так рассмеялись, словно были только вдвоём на этой кухне.
– Прекрати меня смешить, – отмахнулась Сашка, достала с навесной полки белую пачку сигарет. – Кто будет?
– А что это? – спросила Юля. То, что Сашка курит, для неё стало сюрпризом.
– Сигариллы. Я так, иногда.
Юля знала, почему Сашка говорит ей не всё: Юля, по её мнению, ничего не знает про взрослую жизнь, она живёт в семье, с родителями, в то время как сама Сашка, начиная с одиннадцатого класса, совсем одна.
Сашкины родители развелись, отец запил и съехал от них к своей матери. А мама после развода смоталась в Москву за лучшей жизнью и работой, но зато, в отличие от отца, присылала деньги.
После института Сашка планировала к ней переехать. Переводиться в Москву она не хотела. Говорила, что из-за дружбы: Юля была ей как сестра.
Наверное, как раз потому, что они были практически родственниками, Сашка и не рассказывала ей про анальный секс с Василевсом, про Пэла и Кэла, ночевавших у Сашки попеременно, а один раз даже вместе, и совсем новую историю с сорокашестилетним Евгением тоже скрывала. Если бы не эти пьяные разговоры с Ией, Юля, наверное, никогда бы так хорошо не узнала свою подругу.
– Он разводится со своей сейчас, – сказала Сашка про этого Евгения.
Сашка положила в рот тонкую сигарету, стрельнула зажигалкой у самого кончика и, вскинув голову, выдула первый дым, затем, прищурив один глаз, посмотрела на Юлю.
– Клубничные? – спросила Ия и потянулась взять себе.
– Ты будешь? – спросила Сашка Юлю, словно испытывала: будешь отмазываться теперь от меня?
Она протягивала ей не пачку с сигариллами, а тот свой мир, который раньше она так старательно скрывала. Мы с тобой одной крови? Юля не может, не должна была отказываться.
– Жена продолжает ему названивать? – хихикнула Ия.
– Ага, и всё по ночам. Я как бы понимаю, она бухгалтер у него на фирме, он с ней во всём советуется. Но я-то вижу, что она просто поводы выдумывает. Про детей что-то задвигает ему. Они так могут часа по три говорить.
– Вот, сто процентов он её трахает, когда к детям ходит, – сказала Ия и откашлялась.
– Может, и трахает. Но мы ещё только месяц вместе. Я пока не могу ему вот так сказать, мол, не бери трубку. А вдруг это по работе?
Они рассмеялись. Юля потягивала шампанское и делала вид, что всё понимает и совсем не удивлена. В руках она крутила сигариллу, надеясь, что Сашка про неё не вспомнит и не подожжёт.
– Он уже у тебя оставался? – спросила, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
– Ну так, пару раз, – ответила Сашка. – Я собиралась тебе рассказать как раз, не обижайся. Я сама просто ни в чём не уверена ещё.
– Понимаю, – кивнула Юля.
– Я, кстати, на практику, наверное, к ним в компанию пойду. Если хочешь, могу и тебя пристроить.
В июне у них должна была начаться производственная практика. Три недели в реальной компании. Решай, где – или место тебе предоставит кафедра. И если в прошлые годы Юля с Сашкой только писали практические работы, то в этом нужно было ходить на практику, как на работу.
– Я уже договорилась с мамой, – ответила Юля.
– Ну как хочешь. У Женьки нам бы и ходить не пришлось. Он подпись поставит, что всё чики-пуки.
– У Саши будет постельная практика вместо производственной, – засмеялась Ия.
– Горловая, ага, – ответила Сашка и затушила сигариллу.
– Кстати, без шуток. Для горла это даже полезно, – важно закивала головой Ия.
– Спроси Юльку, она в этом мастер. С первым парнем только этим, считай, и занималась.
– Серьезно? – удивилась Ия, взглядом потребовала подробностей. – И сколько протянули?
– Со школы, – ответила Юля, Сашкина шутка ей не понравилась.
– Года три мурыжила парня. Представляешь? – продолжала Сашка. – И он не уходил, наоборот, как котёнок у её ног вился. Рестораны тебе, подарки. Он ей однажды медведя на полкомнаты припёр. В институт отвозит-встречает. Там такие отношения были, Ий!…
Сашка закатила глаза. Теперь уже Ия смотрела на Юлю, как на телезвезду. У Юли внутри всё расширилось и потеплело: вспомнили про Андрея, и словно он тут, с ней рядом оказался.
– И ещё Андрей этот её очень красивый, – мечтательно глядя в потолок, добавила Сашка. – Ну правда, он мне всегда нравился. Но этот тоже хороший.
– А почему расстались? – спросила Ия так серьёзно, словно собиралась куда-то себе записать это.
– Миша, – ответила Юля.
– Куртизанка, в общем, – пожала Сашка плечами, а потом предложила выпить за новые Юлины отношения.
Юля сделала глоток и пошла в туалет: выкинуть, наконец, эту мерзкую сигариллу в унитаз. Она так ни разу и не затянулась, надоело держать её между пальцев. И с шампанским она уже незаметно для себя перебрала: пока шла по коридору, её качало.
А в туалете начались вертолёты. Начало казаться, что где-то здесь стоит Андрей. Она даже запах его ощутила, древесный и немного ягодный, его любимый одеколон.
– Я буду рядом, – говорил он. – Ты же моя… Моя… Он тебя совсем не знает, а мы как одно. Мы не можем друг без друга.
Юля шевелила побелевшими губами, что-то отвечала в пустоту.
– Через десять лет мы снова будем вместе, – Андрей тускнел, сквозь него уже проглядывали ниши в туалетной стене: туалетная бумага, бутылки с чистящими средствами.
Юля держалась на стенки и висела, опустив голову.
– Ты моя любовь… И всегда будешь… Первая и единственная…
Андрей исчез. Юля рухнула на унитаз, и её стошнило.