Яна Войнова
Ты – Моя Вера
Глава 1
ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД
Ей восемнадцать. Ее трогать нельзя. Он же не больной извращенец, страдающий педофилией. Эта маленькая леди является нерушимым ТАБУ даже для такого влиятельного человека, как Станислав Волков, которому позволено многое, если не все.
Стасу, выходцу из богатой семьи, удалось не только увеличить капитал своего деда, но и построить могущественную финансовую империю в весьма жестких реалиях современного бизнеса. Ему теперь никто не указ. Наоборот, все стараются прогнуться под Волкова и играть по установленным им правилам. А нежелающих он ломает, не щадя и не испытывая ни малейших угрызений совести. Но эта девушка…
Отец юной красавицы – владелец ювелирного завода “Монарх” и сети магазинов с одноименным названием. Стас Волков давно состоял в партнерских отношениях с Монастрыским. Александр Петрович даже приобрел несколько акций одной из многочисленных компаний Волкова, чтобы оплачивать счета благотворительной организации своей жены Марии. Он был хорошим человеком. Добродушным, но строгим и порядочным. Стасу он нравился. Несмотря на логичные доводы, бесполезно приводимые разумом, девочка-наваждение призывно манила Стаса, а ему ни в коем случае нельзя было поддаваться губительному соблазну…
Он увидел Анну на благотворительном вечере, организованном ее матерью. Увидел и обомлел. В прямом смысле. Монастырский долго уговаривал его прийти, но Волков отнекивался. Пиар служба Стаса чуть ли не на коленях со слезами на глазах умоляла занятого олигарха найти время и посетить светское мероприятие, чтобы у них появилось хоть что-нибудь для публикации в прессе. Посетил, мать его… На свою голову…
Благотворительный прием, проводимый семьей Монастырских, проходил в огромном концертном зале. Зайдя внутрь в окружении охраны, не оставлявшей олигарха ни на одну минуту, Волков встал как вкопанный. Стас уставился на сцену, не сводя глаз с прекрасного юного создания в длинном белоснежном шифоновом платье. Девушка-наваждение с иссиня-черными волосами мило улыбнулась публике, слегка поклонилась и села за стоящий в правом углу зала огромный белый рояль. А потом она начала играть… Волков не разбирался в классической музыке, но эта волшебная мелодия лилась из-под тонких пальцев юной брюнетки, увлекая его за собой. Трогательная и лиричная, она словно проникала в его давно огрубевшую душу, нажимала на какие-то внутренние кнопки, причиняя одновременно жуткую боль и мучительное блаженство.
В этот момент Стас почувствовал себя полным кретином. И небось выглядел так же, стоя с открытым ртом посреди зала полного пришедших гостей. Естественно, так как шеф не садился, вся его бравая охрана тоже стояла, не шелохнувшись, на посту. Шесть здоровых мужиков в черных костюмах посреди огромного зала, а он седьмой – идиот в смокинге. Краем бокового зрения он замечал недоуменные взгляды светской элиты. Только вот ничего поделать с собой не мог. Как завороженный побежденный змей, Волков не имел сил отвести немигающего, зачарованного взгляда от проворной молодой заклинательницы, у которой вместо дудочки были черно-белые клавиши.
Когда юная красавица закончила играть, она встала из-за инструмента, вновь поклонилась под бурные аплодисменты публики, и устремила свои темно-зеленые глаза на него. Стас смотрел на нежное создание, а его изнутри окатило взрывной волной. Он ощутил благоговейный трепет вперемешку с яростным, диким, почти болезненным, страстным желанием. Девушка обвела взглядом всю его стоящую в сплоченной шеренге охрану и, заметив его вытянутое, застывшее лицо с открытым ртом, кажется, хихикнула, а затем удалилась со сцены. Волков отмер, вспомнив, что нужно дышать и недовольно скривился. Дожил. Над ним уже молоденькие девушки посмеиваются. Он отвернулся, затряс головой, словно желал отмахнуться от колдовского наваждения, и прошел между рядов многочисленных столиков. Стаса окликнул Карен, один из немногочисленных друзей и верный пес его “империи”.
Когда Волков подошел к столику с именной табличкой, сидящий Карен протянул ему накрахмаленную белую тканевую салфетку. Стас вопросительно поднял бровь.
– Это чтобы ты слюни вытер. А то уже по подбородку на пол стекают, – ехидно сказал с сильным армянским акцентом приятель, поглаживая свои ухоженные черные усы.
– Иди ты, – отрезал Волков. Только одному этому остряку и позволялись наглые высказывания в адрес Волкова. Любого другого – придушил бы. С Кареном они выросли вместе. Его мать Армине уже около сорока лет работала в богатом доме Волковых. По сути, она заменила Стасу родную маму, а Карен стал ему братом.
– Красивая девушка. Только она – дочь Монастырского. К таким идут либо сразу с кольцом, либо сразу на хуй, – сострил этот шут гороховый.
– Ты уймешься уже? – шикнул на него Волков.
– Стас, я не понял, что мы здесь делаем? – поинтересовался Карен. – Я люблю армянскую музыку. И танцы. Поехали к маме, я ей звонил, она хаш приготовила, хоровац, тжвжик. С чего я должен кушать вот это непонятное с зеленью? Оно же отравленное! – возмущался Карен, когда перед ним поставили изысканное и дорогое блюдо из ядовитой рыбы фугу.
– Монастырский пригласил. Между прочим, это вкусно. И перестань нудить, пожалуйста, – шикнул Стас на вечно недовольного друга.
– Хашлама по-севански у моей мамы – это вкусно! А эту отраву пусть сами едят! И ты не кушай, пожалуйста. А то я нервничать буду. Сурен, – окликнул он его на армянский манер, – давай просто денег дадим и уедем отсюда? Я не могу больше слушать эту похоронную музыку.
– Да, Карен, не любитель ты классики, – хмыкнул Волков, одной силой воли заставляя себя не поворачивать головы и не искать глазами девушку-наваждение.
– Я любитель всего армянского и моей мамы, – бурчал Карен. – А еще у меня четыре дочери, и каждой я должен приданое подготовить и молиться, чтобы вдобавок еще и четверо будущих зятьёв не сели на мою шею! Нет у меня времени на всю эту классическую порнографию! Давай уйдем, я тебя прошу! Мы уже сфотографировались у входа, пиар служба в восторге. А не то, еще пару минут и я сам взвою как настоящий армянский дудук!
Стаса тоже напрягали светские мероприятия. Он бы с удовольствием закопался сейчас в цифрах, отчетах, где все ясно, четко, структурировано и понятно. А не впустую тратил бы время на эту белиберду. Однако его пригласил сюда друг, а хороших друзей у Волкова было аж целых два: Карен и Монастырский.
– Давай поздороваемся и уходим, – согласился он.
– Փառք Աստծո (пер. с армянского – Слава Богу!), – с облегчением выдохнул Карен. – Я себя в этом смокинге пингвином чувствую!
Они подошли к хозяевам мероприятия, чете Монастырских, которые регулярно устраивали пышные благотворительные вечера, собирая деньги со своих богатых и знатных гостей для детей больных аутизмом.
– Стас, я так рад, что ты нашел время и заглянул! – воскликнул Александр Петрович. – Мария очень тебя ждала на этом вечере, – он тепло посмотрел на обворожительную жену и обнял ее за талию.
– Это правда, Станислав Георгиевич, – ответила Мария Монастырская. – Вы с моим мужем совсем уж заработались. Надо же когда-нибудь выбираться из ваших скучных серых офисов. Ладно мой Александр Петрович, но вы, молодой, неженатый мужчина… может быть, вы окажете честь присутствующим дамам и потанцуете с кем-нибудь? А то столичные светские львицы горючие слезы пускают по такому импозантному холостяку. Кто знает, возможно, вы встретите сегодня свою судьбу, – хозяйка вечера хитро стрельнула глазками и изящно преподнесла бокал дорогого шампанского к губам.
Карен на последних словах Монастырской закашлялся так сильно, что Стасу пришлось несколько раз стукнуть его по спине. А Александр Петрович рассмеялся:
– Мария, ну что ж ты… прошу простить мою супругу за бестактность. Ей дай волю, всех бы переженила!
– Правильно, человек не должен быть один, – улыбнулась его супруга, ласково глядя на мужа. – Тем более, солидному бизнесмену крайне необходим крепкий и надежный тыл.
У Волкова появилось стойкое ощущение, что ему на что-то намекают, причем дерзко, прямо в лоб, что крайне не принято в их кругах. Только вот он никак не мог понять, по какой причине ведется сейчас этот разговор. Но когда Стас заметил, что к ним подошла одна гостья вечера, до него тяжело, но, кажется, стало доходить.
– Аннушка, позволь тебе представить моего давнего приятеля, Станислава Георгиевича, – сказал с отцовской гордостью Монастырский, представляя ему девушку. – А это, моя дочь, Анна.
– Очень приятно, Станислав Георгиевич, – задорно заговорила девочка-наваждение и, смущаясь, улыбнулась. На ее щеках появились маленькие смешные ямочки. Она прямо смотрела на него своими огромными зелеными глазищами: чистыми, невинными. А он… вновь молча уставился тупым пнем на дочь своего друга, стал столбом и не мог сдвинуться с места или отвести безумного, голодного взгляда. Жгучая потребность и адский порыв захватить, подчинить, присвоить себе – забурлили на полную мощность. Ему пришлось даже стиснуть зубы и сжать кулаки, чтобы не поддаться дьявольскому искушению, и не утащить ее куда-нибудь в укромное место. Волков таращился на девчушку точно припадочный извращенец. Как бы со стороны его неподобающие поведение не выглядело, Стас почувствовал, что хищный зверь, пожирающий его изнутри, оскалился и замер, готовясь к прыжку, к яростному нападению. Сколько лет он старательно изо всех сил держал его запертым в клетке, а сейчас дикое животное заметалось внутри… Голодное, злое, обезумевшее от пленительного взгляда и цветочного запаха девочки-наваждения. Нельзя допустить, чтобы Волков снова потерял над собой контроль, и ужасное чудовище вновь вырвалось наружу! Единственный выход: позорно сбежать.
Без объяснений, без извинений, не говоря ни единого слова, Стас резко развернулся и под удивленное оханье присутствующих просто ушел. Догнавший его уже на улице Карен сказал:
– Сурен, если ты хотел уйти по-английски, зачем мы тогда к ним подходили прощаться? К чему такие сложности? Можно было не напрягаться вовсе и просто послать смс!
Поставив руки на капот машины, Стас старался привести свое дыхание в норму. Его внутренности скрутило и словно вывернуло наизнанку. Слишком знакомое состояние. Слишком опасное. Для него жуткое, а для окружающих губительное.
– Заткнись, – тяжело выдохнул он, жадно глотая воздух.
– Стас? Что с тобой?
– Срочно организуй мне поездку в Швейцарию. Завтра. Нет… сегодня! – отрывисто шептал он.
– Стас?
– Ни слова о Монастырском, – стальным тоном приказал он. – Я больше ничего не хочу о нем знать. Слышать, видеть. Закрой с ним все наши дела. Срочно!
– Да в чем дело, ты можешь объяснить? – обеспокоенный Карен удивился.
– Ольга. Ирина, – выдохнул он. – Анна Монастырская может стать следующей, – не желая вспоминать страшные, жуткие моменты его жизни, наконец, признался он. Карен его поймет. Он самый близкий ему человек. Единственный, кто может прочесть его с полуслова.
– Да чтоб тебя! – расстроенный Карен злобно поджал губы, прекрасно осознавая, что Стасу срочно нужна помощь, специфическая, индивидуальная реабилитация. Только он и его мать были в курсе, чем именно будет занят “великий финансист столетия”, как назвали Волкова в одном бизнес издании, в мнимой командировке в Европу. – Ясно. Все сделаю. В Швейцарию надолго?
– На полгода. Там посмотрим, – ответил Стас. Он должен сейчас, сию минуту, оборвать все связи с этой семьей. Плевать, что Монастырский не поймет и обидится. Плевать, что Александр Петрович просил его завтра встретиться для конфиденциального разговора. Волкову стало на все плевать. Надо срочно бежать! Спасаться! Потому как в одних темно-зеленых девичьих глазах он увидел страшное: свою погибель…
― Аннушка, – обратился к ней отец, как только они вернулись с благотворительного вечера. – Мне предстоит деликатная беседа со Станиславом Волковым касательно тебя.
– Меня? – удивилась Анна, с радостью скидывая с себя новые туфли, которые сильно натерли ногу.
– Дочь, присядь, пожалуйста, нам с отцом надо серьезно с тобой поговорить, – строго сказала ее красивая элегантная мать. Анна послушно уселась в кресло в гостиной.
– Я намерен договариваться о вашей свадьбе, – заявил ее отец.
– Что?! Я же даже его не знаю! – возмутилась Аня.
– Аннушка, – терпеливо стал объяснять папа, – когда ты выбрала себе специальность мы с мамой не стали идти наперекор твоему желанию. Ты захотела учиться в консерватории. К тому же у тебя талант. Но, учитывая… особенности твоего брата, – папа грустно замолчал на пару мгновений. Ее мать ласково положила руку на плечо мужа, поддерживая его. – Кто будет руководить заводом? Мне нужен наследник, который после моей смерти, продолжит дело Монастырских и позаботится о моих детях!
– Папочка, что за глупости? Ты никогда не умрешь! – решительно заявила Аня. Подпрыгнув с места, подлетела к отцу, обняла и поцеловала в щеку: – Ты будешь жить вечно!
– Негодница и подлиза, – пробурчал довольный отец.
– Папа, я не хочу замуж. Я хочу заниматься музыкой.
– Я устрою брак таким образом, чтобы он не мешал твоей творческой реализации, – отмахнулся отец. – Все для моей любимой принцессы!
– Папа, нельзя же отдавать меня за первого встречного! – возмутилась Анна. – Я даже не думала о замужестве! И я хочу, как у вас с мамой, по любви, а не вот так вот…
– Стас Волков далеко не первый встречный, – возразил отец. – Он мужчина солидный, надежный.
– Он старый!
– Анечка, я старше твоей матери на двадцать лет. У вас с ним такая же разница. Да и возраст браку не помеха.
– Но папа…
– Анна, не капризничай, – резко перебил ее отец. – Мы с твоей матерью все решили. Если Волков согласится, ты выйдешь за него замуж!
– Но я не хочу… тебе вообще не интересно мое мнение?! – Анна обомлела. Ее любящего, обожающего и выполняющего каждую ее прихоть отца словно подменили. Он редко проявлял свой гнев, но сейчас Анна увидела на его пожилом лице хмурые складки и насупленные брови.
– Совершенно, – отрезал отец.
– У нас же не средневековье! Ты же не заставишь меня под дулом пистолета идти под венец?!
– Это кто тебе сказал такую глупость?! – хмыкнул папа и разозлился еще сильнее. – Дочь, не разочаровывай меня. Ты далеко не глупая девочка и прекрасно понимаешь, что Николаша болен, а значит, мой сын никогда сможет управлять заводом и…
– Николаша нормальный! Он не болен! – выкрикнула Анна. Она терпеть не могла, когда из ее брата делали психически нездорового. Да, у него диагностировали расстройство аутистического спектра, но родители сделали все возможное, чтобы он жил полноценной жизнью. Николаша с помощью западных врачей и специализированных педагогов добился невероятного прогресса. Он начал различать лица родных, и стал более общительным и открытым, насколько это возможно в его случае. Нельзя же каждого аутиста приписывать к недееспособным!
– Отец хотел сказать, что Николаша у нас особенный, вот и все, – мать мягко попыталась сгладить острые углы и с осторожностью посмотрела на мужа.
– Аннушка, тема закрыта, – отрезал отец.
– Я не выйду замуж только потому, что вы так решили! – решительно заявила Анна. – У нас в стране демократия, в конце концов! – злобно выкрикнула она.
– О, Господи, – мать прижала ладони к лицу. – Саша, она еще ребенок!
– Это твое воспитание, – упрекнул жену недовольный отец. – Еще раз повторяю, вопрос решен. Выйдешь за того, кого я тебе выберу.
– Нет! Ты не сможешь меня заставить! – закричала Анна, пулей побежала в свою комнату и, обиженно надув губы, плюхнулась прямо в вечернем платье на кровать. Как же так?! Это несправедливо! Родители просто забыли, в каком веке они живут! Да, ее прадед был высокородным графом, но ведь они живут в современном мире! Они не могут насильно ее заставить.
– Анна, – мать тактично постучала в ее комнату. – Можно мне войти? – Так было всегда. Когда она ссорилась с отцом, ее милая мать прилагала все усилия, чтобы помирить двух родных людей с практически идентичным характером. – Анюта, ты девочка уже взрослая, поэтому я хочу рассказать тебе, как мы с твоим отцом познакомились, – она замолчала на мгновенье, поджала губы, словно не решаясь поделиться с дочерью. Вздохнула и сказала: – Если помнишь, твой дед был высокопоставленным чиновником. Когда мне исполнилось двадцать, он решил, что пора выдать меня замуж за уже влиятельного взрослого мужчину. Им оказался твой отец. У него уже в те времена имелось немалое состояние, а у моего отца нужные связи. Это был очень выгодный союз для обеих семей, поэтому, всего лишь через месяц после знакомства мы сыграли свадьбу. А через девять месяцев у нас появилась ты.
Анна обомлела. Она никогда даже не задумывалась над тем, по какой причине настолько молодая и красивая женщина, как ее мать, выбрала себе в мужья человека богатого, но уже в солидном возрасте. Нет, не может быть, чтобы ее родители заключили брак исключительно по расчету!
– Мама, но ты ведь любишь папу? – спросила изумленная Анна.
– Конечно, милая, – ответила мать с отчего-то грустной улыбкой. – Я очень люблю твоего папу и очень счастлива в браке.
Анна вглядывалась в лицо своей матери и не понимала, отчего в родных и красивых глазах проскальзывает щемящая и безысходная тоска.
– И ты будешь, доченька, – добавила мать, – со Станиславом Волковым очень счастлива. Он мужчина уважаемый, из приличной семьи. Он прекрасно о тебе позаботится. Папа составит брачный контракт на очень выгодных для тебя условиях. А еще, в случае чего, этот человек позаботится и о твоем брате.
– Мама, но это же… неправильно… по расчету… – Анна не могла собрать свои мысли воедино. – А как же любовь?
Мать тяжело вздохнула, пригнулась к ней и поцеловала в лоб.
– Ох, какой же ты у меня еще ребенок, Аня! Не расстраивай отца, – строго сказала она. – Завтра с утра он поговорит с Волковым, а вечером мы улетаем с Николашей в Австрию. Необходимо пройти рядовую проверку. Время уже подошло. В этот раз мы полетим втроем, у тебя же занятия в консерватории. В клинике мы пробудем около месяца, и за время нашего отсутствия, я надеюсь, ты подумаешь над своим поведением.
– Мама, а вы не боитесь, что я из-под венца сбегу? Прямо у всех на виду! – выдала раздосадованная Анна.
Мать улыбнулась и закатила глаза:
– Вся в отца. Упрямая и взбалмошная.
– Я на полном серьезе, – обиделась Аня и скрестила руки на груди.
– Анюта, не говори глупостей, – отмахнулась от нее мать, словно она несмышленый малыш, поднялась, и уже выходя из комнаты, попросила: – Не садись за фортепиано сегодня. Николаше надо выспаться перед дорогой. А то если начнешь, он снова просидит до утра с тобой и вымотается. Ты ведь знаешь, как он любит слушать твое исполнение.
Она закрыла дверь, а Анна не могла поверить в то, что ее горячо любимые родители просто взяли и решили выдать ее замуж за незнакомого ей человека. Она даже думать не хотела о том, что они обидели Николашу! Ему только двенадцать! Никто не знает, каким он вырастет. А вдруг он сможет вопреки своим особенностям стать великим ученым или прекрасным руководителем завода?! Несмотря на чрезмерную любовь к своим детям, его просто вычеркнули, словно он не человек, а овощ! Ах, как ее бесила людская жестокость по отношению к людям, которые отличаются от других! Это несправедливо, а слышать от собственных родителей до жути невыносимо!
Замуж? Она не может выйти замуж! Анна же только поступила в консерваторию, обрела новых друзей, и фанатично играла, играла, играла… Она мечтала стать всемирно известным музыкантом, а еще композитором, и всю жизнь посвятить себя музыке! Сколько бессонных ночей она провела за роялем, музицируя, чтобы отточить свое мастерство! Анна же даже ни с кем еще не встречалась, ее практически не интересовали парни. А тут… сразу взрослый мужчина. Это как начинающему пианисту вручить рапсодию в стиле блюз для фортепиано с оркестром Джорджа Гершвина и требовать от него идеального исполнения! Нет, это невозможно! Она же не вещь, а человек! Нельзя вот так просто распоряжаться ее жизнью. Родители передумают, обязательно. Просто это было настолько неожиданно, что Анна даже не успела подготовить разумные аргументы против их сумасшедшей затеи.
Станислав Волков. Ох, и страшный же он! Нет, не в смысле внешности, она-то как раз у него видная, выделяющаяся. Высокий, атлетического телосложения, светло-русые, слегка удлиненные волосы, волевой подбородок, а глаза, Боже! Какие у него глаза! Безумные! Когда он на нее смотрел, ей казалось, что она слышит лязг металла… словно звучит тяжелая, нагнетающая токката и фуга ре минор Иоганна Себастьяна Баха… а этого композитора Анна не сильно жаловала. Как некультурно он себя повел, когда даже не ответил на ее приветствие и просто ушел! А может Анна зря переживает? Она же ему явно не понравилась. Возможно, олигарх завтра откажет отцу, папа успокоится и забудет свою сумасбродную идею выдать ее замуж? Точно! Так и будет… Ведь она же совсем ни капельки ему не понравилась… и он ей тоже… хотя мог бы для приличия и ответить!
Аня недовольно поджала губы и стала укладываться спать. Засыпая, она все еще слышала токкату, плавно переходящую в фугу ре минор. Анна никак не могла избавиться от мучающего ее вопроса: а что именно богатому взрослому олигарху в ней не понравилось, что он настолько невоспитанно себя повел? Даже по-хамски! Это возмутительно. Нет, Анна Монастырская никогда не станет женой неотесанного грубияна!
