Янина Логвин
Зимний сон Малинки
Глава 6
Сначала я услышала голос – высокий и тонкий, со скрытыми нотками нетерпения. Думаю, вздумай обладатель такого голоса на кого-нибудь закричать, все бы тут же от визга закрыли уши. А еще думаю, что в детстве такой голос мог принадлежать очень капризному ребенку. И если бы у меня спросили, какой я себе представляю Леночку, услышь лишь ее голос, я бы ответила, что длинноволосой блондинкой с губами пуш-ап, голубыми глазами и 3D-ресницами.
На деле же дочь технического директора оказалась высокой коротко-стриженной брюнеткой, кареглазой, бледной и тонкой, с татуировками на шее, щиколотке и в области крестца. Нет, конечно же, когда она появилась в отделе в брючном костюме и на каблуках, мы татуировок не увидели. Но девчонки быстро нашли ее Инстаграм и показали. Ну, а я из любопытства посмотрела (ну, а что еще делать на обеде-то?).
Красиво, скажу я вам. Прям, вау! Но если бы на меня в темноте с чужой худосочной попы посмотрели вот такие же дюймовые кошачьи глазки… честное слово, мне бы стало не по себе.
А так не по себе стало Валентине, когда эта Леночка появилась в нашем отделе и наткнулась на Галанину. Я была так увлечена добычей важной информации по насосным агрегатам, сидя в своем закутке и стуча пальцами по клавиатуре (еще чуть-чуть, и я смогу найти поставщика!), что пропустила ее фееричное появление. Зато успела заметить, как незнакомая брюнетка, стуча каблуками, отходит от стола ошарашенной Валечки и заходит в кабинет Гордеева.
Хлоп! – двери, ведущие в кабинет начальства, закрылись, и по тихому офису пронесся недовольный шепоток.
– Вот мымра! – не выдержал Юрка, высунув нос из-за пластиковой перегородки. – Нет, ну вы видели? Кто эта коза?
– Это не коза, Шляпкин! Это курица, которая кого хочешь склюет! – фыркнула со своего места Манана.
– Х-м-м, – недовольно нахмурил брови и покачал головой интеллигентный Игорь. – М-да-м-с, – протянул, – дела.
– И все-таки? – не унимался Юрка. – Для нее что, отменили правила вежливости? Что за персонификация сознания, твою мать?
– Эй, а что случилось-то? – вслед за Юркой и я высунула голову из закутка и повертела ею по сторонам. – Это кто был, ребята?
Валечка сидела белая, как мел.
– А это всего лишь была Леночка Петухова, – объяснила Манана, скривив лицо. – Дочь самого Вадима Спиридоновича! Зашла в гости к нашему, – скосила она миндалевидные глазки в сторону кабинета начальства, – а тут Валечка!
– И что? – ну да, вообще-то у меня промышленные насосы на повестке дня, могу и тупить слегка.
– А то! – кивнула девушка. – Вот ты, Маш, когда Валентину впервые увидела, о чем подумала?
– Я-то? – я пожала плечами. Посмотрела две секунды в потолок. – Точно не вспомню, но, кажется, меня поразил ее стол, заваленный бумагами. Контора тогда не справлялась с проектной документацией и Девятко посадила меня к Вале на подмогу.
Манана снова фыркнула и махнула на меня рукой. Мол, сиди, Малинкина, с тобой все ясно!
– А ты, Юра? – обратилась девушка к Шляпкину. – Только честно!
Тот с серьезным видом почесал подбородок.
– Прости, Валь, но я скажу, как на духу. Ну, я подумал: «Черт! Какие большие у этой девчонки буфе… эк-хм, глаза. Вот бы в них посмотреть».
– Вот-вот! – ткнула пальцем в его сторону Эристави. – Слышала? Вот и Леночка пришла к нашему, а тут вдруг Галанина нарисовалась! Сидит, красота первородная, непонятно откуда взялась, да еще и в опасной близости от Дмитрия Саныча. Вот смотрит Леночка на ее «глаза», и думает: от чего мир ко мне так несправедлив? Кому-то сдоба с маслом, а кому-то голый шиш! – Манана фыркнула. – Клюну-ка я эту красоту побольнее, чтобы не улыбалась так широко дорогому Димочке. И ведь клюнула, язва!
– Так а что она сказала-то? – не унималась я. Нет, ну интересно же!
– Она сказала, что у меня в зубах застрял шпинат. И что в следующий раз, когда меня спросят, у себя ли Дмитрий Александрович, мне не стоит улыбаться так широко – это неуместно в рабочей обстановке. И что лично она, глядя на меня, сомневается, понимаю ли я разницу между стриптиз-баром и офисом серьезной компании.
– Ого.
– Ага, – Валечка совсем скисла.
– Ой, я про шпинат и зубы в кино видела! – вставила свои пять копеек Манана. – Дешево и не оригинально!
Я согласилась.
– И я видела. А это значит, Валюш, что своего воображения у этой цыпы нет! И вообще от природы куцый умишко! Ну и что, что она дочь технического директора? Разве это дает ей право всех оскорблять?!
– Малинкина!
– А? Что? – я чуть не свалилась с перегородки.
Закуток у меня был крайний, и чтобы видеть ребят и говорить громким шепотом, пришлось забраться на стул, который, естественно, тут же отъехал.
Гордеев стоял на пороге своего кабинета и наблюдал за тем, как я исчезаю за заграждением.
– Мария, не могли бы вы зайти в мой кабинет?
– Прямо сейчас? – То есть в кабинет, в котором сидит та самая Леночка, которая Петухова, и которую я не рассмотрела? А чего мне там делать-то, интересно?
– Именно!
Но, как говорится, на фронте приказы командира не обсуждаются, а у нас тут все-таки команда, как ни крути, и передовое поле работы.
Я вздохнула, поправила стул, клавиатуру, бумаги, убрала карандаш и ручку в ящик стола, но, передумав, вернула все на место. Открыв новую пачку стикеров, прилепила один на картонный скоросшиватель. Подумав, прилепила еще один с другой стороны, чтобы красивее было – люблю симметрию!
– Машка, ну ты чего? Он же ждет! – шепнул Юрка, заглянув за перегородку сбоку. – Не зли начальство, если не хочешь проблем!
Проблем я не хотела – ни себе, ни Шляпкину, ни расстроенной Валечке, поэтому поправила юбку, волосы, и пошла к Гордееву. Но по дороге ноги немного тряслись – а что, если его гостья услышала все, о чем я тут говорила? Справедливости, конечно, хочется, а вот работу потерять нет.
Гордеев стоял на пороге, в проеме открытой двери, как всегда в белоснежной рубашке, галстуке и темных брюках, и чтобы оказаться в кабинете, мне пришлось примериться и протиснуться возле него бочком.
Ничего себе! Ну и плечи! Хоть бы развернулся, что ли. У, шкаф!
– Да, Дмитрий Александрович? – дверь за спиной закрылась, послышались уверенные шаги, и Гордеев занял место за своим столом. Вскинув руки, поддернул повыше рукава рубашки и сцепил пальцы в замок.
– Знакомьтесь, Мария, это Елена, – указал мне подбородком на девушку в костюме. – Она бухгалтер и ведет наш отдел. Мне нужна от вас кое-какая информация.
Я посмотрела на брюнетку, она на меня, и обе кивнули.
Фу-ух, от сердца отлегло. Значит, не слышала. А оценивающий взгляд я как-нибудь переживу. Ничего, и не такие взгляды приходилось терпеть. Особенно от старух на лавочках, когда только родила без мужа.
– Малинкина, в вашем резюме сказано, – важно начал Димка, – что вы работали с коммерческой документацией.
– Да, работала. Хотя моя работа больше касалась предметно-практической стороны и аналитики интересных тендерных предложений. Наша фирма не заключала крупные сделки. С технической документацией я тоже работала, но опыт небольшой.
– К сожалению, Мария, что касается сделок в вашей фирме, вынужден вас разочаровать. Я владею иной информацией. Однако сейчас меня интересуют другой вопрос.
– Слушаю.
– В данный момент на рынке есть предложение и поставщик. Сегодня утром от заказчика пришел еще один список оборудования, заявленный на новый тендер. В ближайшее время от вас мне понадобится информация по этому тендеру, а Елене – помощь в составлении сметы. И да, Малинкина, помните о конкурентах.
– А…
– Так случилось, что это ваш старый проект. Считайте, что он существенно вырос в масштабах.
– Но…
– Проект обещает быть дорогостоящим, поэтому мы не можем себе позволить его потерять. Полагаю, здесь уместно вам напомнить о премии?
– Подождите. Насосные агрегаты центробежки? Но я смотрела по срокам, этот проект длится уже четыре месяца!
– Длился, – поправил меня Гордеев. – Наш отдел забрал его в работу неделю назад у вашей фирмы, и сейчас я пытаюсь убедить заказчика, что с нами стоит иметь дело.
Ничего себе, вот это новость! Я растерянно уставилась на Димку. Оказывается, наш бывший директор оказался еще хуже, чем мы все о нем думали. И вместо того, чтобы «продавать» информацию заинтересованным лицам, он сам выступал, как посредник, сшибая себе не копейки, а настоящие барыши. Так, что ли? Благо рынок мы шерстили как нечего делать!
Вот ведь подлюга! Хоть бы раз народу с тех сделок нормальную премию выдал! Нет, ну живут же люди, а!
Рука поднялась, как у робота. Захотелось бывшее начальство придушить.
– Могу я увидеть список оборудования?
– Да, пожалуйста.
Гордеев передал мне бумажные листы с распечатанной информацией, и я присела на диванчик. Стала читать.
– Что-то холодно у тебя здесь, Дим, – капризно подала голос Леночка. – Может, кондиционер включишь?
– Здесь нормально, Лена. Теплее нельзя, резкий перепад температуры вреден для рыб.
– Ну, Ди-имочка!
Я встала. В конце концов, изучить список можно и на рабочем месте, а воркование голубков мне слушать ни к чему. Гордеев что-то быстро писал в документах.
– Дмитрий Александрович, у вас ко мне все? Или вы еще что-то хотели? – спросила из вежливости, подойдя к двери. Хотелось рассказать обо всем Юрке.
Гордеев продолжал писать, не поднимая головы.
– Да, хотел, Малинкина. Сделайте мне кофе, пожалуйста. Двойной эспрессо с сахаром. И принесите сюда.
Клянусь, я уже успела схватиться за ручку двери, прежде чем до меня дошло.
– Что? – я оторопела. Какой еще эспрессо? Но ведь мне не послышалось? – Что ты…вы сказали? – переспросила изумленно.
Димка поднял голову и отложил ручку в сторону.
– Я попросил вас приготовить для меня кофе. Что здесь непонятного?
– Но…
Брюнетка вспорхнула с кресла и пересела к Гордееву поближе. Обернувшись ко мне, застывшей у порога кабинета онемевшей совой, натянуто улыбнулась:
– Действительно, Мария, что? Заодно и мне, дорогуша, сделайте чашечку! Только смотрите с сахаром не переборщите, терпеть не могу сладкое!
Глава 7
– Маш?
– А?
– Ты чего стоишь как вкопанная? Выговор, что ли, получила?
– Нет.
– А чего тогда застыла? Или эта язва из кабинета и тебя умудрилась цапнуть, как Валентину?
Я посмотрела на Шляпкина, с интересом таращившегося на меня, и моргнула, сбрасывая оцепенение. Это сейчас что было? Там, в кабинете?
Черты офиса проступили яснее, дыхание отпустило, и грудь вскипевшей волной обожгло понимание. Это что же получается, Гордееву мало моего унижения на собеседовании, так он решил и дальше надо мной измываться?
– Хуже, Юрка. Кажется, об меня собрались вытереть ноги.
Парень вскинул брови и удивленно присвистнул, вытянув из-за перегородки цыплячью шею.
– А ты уверена, что все правильно поняла? – справедливо усомнился.
– Уверена. И знаешь, что самое обидное?
– Что?
– Что я не могу ему ответить тем же.
Сказала хмуро, и направилась по проходу между рабочими зонами к всезнайке отдела Манане Эристави.
– Маш, а что случилось-то? Зачем наш тебя вызывал? – Юрка высунулся дальше, но я лишь отмахнулась от друга листком со списком оборудования.
Интерес к заказу в данный момент упал до отметки «абсолютный ноль». Ноль при том, что я так надеялась стать хорошим инженером, полезным для компании!
– Манана, ты не знаешь, где у нас хранятся рабочие должностные инструкции? – обратилась с вопросом к девушке, нарисовавшись у ее конторки. – Только, пожалуйста, скажи, что они у нас есть!
– Конечно, есть, – удивилась та. – У нас же передовой отдел! – она гордо вскинула голову и заинтересованно почесала длинный кончик носа. – А тебе зачем, Малинкина? Дмитрий Саныч просил?
Я уверенно кивнула.
– Он самый. Еще как просил.
К Гордееву команда отдела относилась с симпатией и пиететом, умел он это – заставить подчиненных себя уважать (с детства, гад, тренировался задирать нос), вот и сейчас Манана уважительно ткнула пальцем за спину.
– Посмотри в самом дальнем шкафу в разделе с папками. Должны быть, с синими корешками. Только их до сих пор никто не изучал. Лежат там для галочки по требованию разных инстанций.
– Ничего, – я поблагодарила девушку, развернулась и решительно направилась к шкафам. Пообещала всерьез: – Значит, Дмитрий Александрович будет первым!
– Что?
Пришлось и от Мананы отмахнуться списком с оборудованием. Какая полезная, оказывается, вещь – этот список!
Все инструкции оказались на месте, как и запас дорогого хозяйского кофе, нашедшийся в подсобке в отдельном шкафчике, плюс сахар и чашка – одна. М-да, а кофе-то у Гордеева отменный. И пахнет бесподобно. Наверняка и на вкус самый лучший. Вот если бы Димка не был таким гадом, я бы, может, и позавидовала его вкусу и возможностям, а так лишь огорчилась, что я не змея и не в моих силах сцедить в этот кофе яд. Особенно в чашку для красотки Леночки, приправив его листиком пережеванного шпината.
Тоже мне, “дорогушу” нашла!
Ладно, прорвемся. В конце концов, приготовить чашку кофе – это не целый день детям менять подгузники, варить кашу и вытирать сопливые носы. Хотя сейчас я бы предпочла оказаться со своими малинками.
Я налила кофе, сунула папки под мышку и пошла в кабинет начальника. Вошла, не постучавшись – руки-то заняты! Пришлось открыть дверь ногой. Леночка что-то бойко рассказывала моему бывшему однокласснику, уже не сидя в кресле, а нависнув над столом, и очень удивилась, заметив в моей руке одну чашку. Я опустила ее на стол перед Гордеевым, а сверху, одну за другой, водрузила две папки – прямо на напиток.
Гордеев вскинул хмурый взгляд и поинтересовался.
– Это что еще за пирамида Хеопса, Малинкина? Что за новости?
– Это не новости, Дмитрий Александрович, это ваш кофе с прилагающимися к нему должностными инструкциями, – вежливо пояснила я и ткнула пальцем в нижнюю папку. – Вот это – инструкция младшего инженера. А вот это – начальника отдела комплектации. Мне кажется, вам не помешает освежить в памяти их содержание и еще раз вспомнить, какие именно рабочие обязанности закрепляются за человеком в соответствии с занимаемой им должностью. «Сделай мне, Малинкина, двойное эспрессо с сахаром», – такого там точно нет, я посмотрела. Если вы так любите кофе, заведите себе личного секретаря, и впредь не обращайтесь ко мне с просьбами, нарушающими профессиональную этику. Либо впишите эту обязанность в мой трудовой договор, само собой с учетом повышения ставки. Во всяком случае, это будет справедливо.
Ого! Как я все складно выдала! Но задетая гордость – это вам не шутка. А моя гордость требовала немедленной сатисфакции!
Гордеев задумчиво смотрел в упор, а вот Леночка сорвалась. Да, я не Валечка Галанина, но девушка, кажется, этого еще не поняла.
– Дима, что она себе позволяет? – заморгала глазками и повысила голос на две октавы, заставив меня поежиться: ну до чего же он у нее противный! – Что вы себе позволяете, дорогуша?! – захлебнулась возмущением, открыв рот. – Вы вообще сколько здесь работаете? Без году неделя? Может, вам не нравятся наши условия? Так попрошу с претензиями в отдел кадров! И где, я хочу знать, мой кофе?!
Я развела руками. Вот про отдел кадров – это она зря. Хотела ей улыбнуться, а так лишь холодно отрезала.
– Упс, одноразовая посуда закончилась, а предлагать личную – негигиенично. Попросите Дмитрия Александровича сбегать для вас в KFC* и взять стаканчик кофе на вынос. Мне кажется, он не откажется. А у меня, к сожалению, много работы.
Да, я перегнула палку, но эти двое сами напросились. Особенно татуированная язва. Если они с Гордеевым и правда вместе, то так ему и надо!
– Да ты кто такая? – голос брюнетки повысился еще на одну октаву и стал походить на визг. Фу, ужас какой! – Да мой отец тебя…
– Лена, замолчи! Тебе пора.
– Что? Но, Дим! – девушка оскорблено воззрилась на хозяина кабинета. – Она же только что нас обидела. Ты разве не слышал?
– Мы с тобой уже все обсудили, а со своими сотрудниками я сам разберусь. Иди, Лена, мне нужно работать. Список с комплектацией и деталями по заказу тебе Мария позже перешлет по электронной почте. Так, Малинкина?
Глаза Гордеева предупреждающе блеснули, губы сжались, но это он зря. Разве я отказывалась работать?
– Конечно, Дмитрий Александрович, – поспешила заверить елейно. – Непременно перешлю!
– Ну, знаешь! – брюнетка подхватила сумочку и полетела к двери. Выходя, с чувством задела меня плечом и хлопнула последней. – Ну и кадры ты себе подобрал! Одна другой лучше!
Петухова она и есть! Курица общипанная! Я мысленно поддала ей пинка.
Леночка вышла, Гордеев продолжать смотреть в упор, и я не выдержала – слава богу, мы находились наедине.
– Малинкина, как это понимать?
– Это я у тебя хочу спросить, «как», – насупилась, глядя на Димку. – Гордеев, ты совсем офонарел?! Если ты намерен меня уволить, то будь человеком, сделай это из-за несоответствия мной занимаемой должности, если у тебя получится, а не из-за того, что я отказываюсь носить кофе тебе и твоей девушке. Я вам не официантка!
– А с чего ты взяла, что она моя девушка?
– Да мне все равно, чья! Я и так дома по полдня стою на кухне с супами и кашами, чтобы еще и на работе вам тут кофе варить! Облезешь!
Ответила и направилась было к двери, но, передумав, вернулась к столу, убрала с чашки папки и демонстративно отпила из нее большой глоток, испортив напиток и с удовольствием облизав губы. Этот гордец ни за что после меня пить не станет!
– Вот! Спасибо за угощение, Дмитрий Саныч! Приятного кофепития!
Стукнула донышком чашки о стол, ну и вышла.
А как вышла, так и струхнула, вернувшись в реальный мир. Это что же теперь будет? Меня уволят?! А как же дети, вкусняшки и телевизор? Малина, ты сошла с ума!
Смелость испарилась, как ни бывало, сердечко заколотилось, и до конца рабочего дня я просидела в своем закутке – мышь мышью. Даже обедать не вышла. Зато список обработала и все подробно расписала.
В конце рабочего дня попросила Юрку передать документы Гордееву. Пусть сам шлет письма своей Леночке! А мне надо домой, к детям.
Глава 8
Но прошел день, за ним второй, а я все еще оставалась в штате отдела комплектации №2.
Гордеев меня не уволил, но забросал работой так, что всю следующую неделю, если я не бегала по этажам и кабинетам «ГБГ-проект» с договорами, то сидела в своем закутке, забыв о рабочих сплетнях и перерыве на обед, не поднимая головы. Прибегала на работу пораньше, засиживалась допоздна и мчалась в детский сад на всех парах, но все равно забирала малышей уже из дежурной группы.
Теперь мне было все равно, как приветствуют Гордеева коллеги по утрам и в каких реверансах встречают. Прятаться я перестала, впрочем, как и обращать внимание на присутствие начальства в офисе. Не до того мне стало с новым объемом работы. Если Димка прислушался к моим словам и решил уволить Малинкину за профнепригодность, я решила лечь трупом, но не дать ему ни шанса этого сделать!
Выходные прошли в изучении технической документации, самообучении и обработке дополнительной информации по заказу. Ее я подготовила и сдала в срок. Собралась было выдохнуть, но с понедельника все завертелось с еще большей скоростью. Договорной отдел, технический, печать согласования, утверждение, и бесконечные подписи в важных кабинетах. И если в транспортный отдел и к экономистам я ходила уже, как к своим, то бухгалтерию обходила десятой дорогой.
– Феечка, забери сегодня моих малинок из садика, очень тебя прошу! Не успеваю к семи часам никак! У меня новый заказ, надо обработать. Если успею закрыть до Нового года, получу премию!
– Истощение ты получишь, Малина, и нервный срыв! Машка, ты там рекорд по самоистязанию решила побить? – возмутилась Наташка. – Или Гордееву сказать не можешь, чтобы он тебя меньше эксплуатировал? Где это видано, чтобы человека на новой работе так впрягали? Ты же инженер, а не йог!
– Могу, и даже сказала. Знаешь, что он мне ответил?
– Что?
– Если вас, Малинкина, не устраивает должность младшего инженера, я готов вам предложить место моего секретаря.
– Что?! Неужели Димка так и сказал?!
Я вздохнула.
– Ага, можешь мне поверить. Даже голос не дрогнул.
– Вот га-ад! Ты подумай! А был такой красавчик!
Справедливости ради, глагол «был» в предложении Феякиной прозвучал лишним, и неожиданно резанул слух, но возражать подруге я не стала. Что мне до внешности Гордеева, будь он хоть трижды мистер Вселенная? Это пусть татуированная Леночка красотой Димочки упивается, залезая на стол, а я своего начальника знаю, как облупленного.
У, сноб! Не удивлюсь, если он и чашку после меня выбросил!
– И не говори. Все мне кофе простить не может и свою язву! Наверняка она ему мозг визгом выпилила, чтобы Димка меня уволил, вот он и старается. Ничего, Феечка, мне главное доказать, что я не пустое место, а там в другой отдел попрошусь. Вдруг мне не откажут.
– Ты только держись, Марусь! А детей я заберу, не переживай!
Держалась я молодцом. Впрочем, весь отдел перед Новым годом оказался завален работой. Юрка бегал за советами к Девятко и пыхтел над отчетами по нашей старой фирме, Манана ссорилась с тихим Игорем, Валечка продолжала сносить уколы Леночки, появляющейся в отделе с завидной регулярностью, а я второй день торчала в приемной у двери секретаря заместителя генерального в надежде отдать свой проект на важную подпись. Гордеев ясно дал всем понять, что заниматься подписями не будет.
Дверь открылась и из нее вышла парочка. Я чуть не стукнулась о них лбом, так стремительно подскочила с места.
Ну, конечно! Куда интереснее, пока твой коллектив работает, заниматься красивыми женщинами. Кто бы спорил!
Гордеев стоял в приемной с белокурой красоткой, сиял, как начищенный медный пятак, и помогал молодой даме накинуть на плечи норковую шубку. Так старательно помогал, работая локтями, что обойти их не получалось ни с одной стороны. Пришлось стоять и глазеть на воркование целую минуту, пока секретарь замгенерального не сбежала. Выскользнула из двери своего кабинета и скрылась в соседнем, принадлежащем коммерческому директору, бросив мне поверх плеча:
– Не видите, я занята, девушка! По рабочим вопросам приму вас позже. Сегодня у нас важное совещание!
Чего?! Да ну нет же! Вот черт! Куда позже-то? Какое еще совещание?! Чтобы вы знали, я и так тут два дня торчу из-за одной подписульки! Которая, между прочим, не лично мне нужна, а вашей супер-компании! Трудно вам, что ли, взять и расписаться? Что значит занята?! У меня, может, тоже работы полно! А я тут должна стоять, ждать и смотреть, как мой начальник хвост распускает!
Вот уж не ожидала, что у гусей он пышнее павлиньего!
Но, конечно же, обо всем этом я только подумала, а не произнесла вслух. Проводила тоскливым взглядом сначала секретаря, потом Гордеева с дамочкой… и потопала в свой отдел отрабатывать сверхурочные. Подпись-то я не получила, а время потеряла. Требовалось срочно нагнать упущенное.
***
– Малинкина, ты думаешь идти домой или нет? На часах половина девятого.
Я как раз стояла у блока МФУ, сканируя документы в электронный формат, когда Гордеев вышел из своего кабинета и остановился за моей спиной. Я даже вздрогнула от неожиданности.
В офисе уже никого не было, мы стояли одни, и я не стала миндальничать. Как-то напрягло внезапное ощущение крупной фигуры у плеча. Не привыкла я к этому.
– А тебе-то что? Иди себе. Не ты же отдел закрываешь. А у меня работа.
Ответила, достала бумаги из блока и вернулась к себе за стол. Уселась, поймав рукой мышку. Осталось только упорядочить все по электронным папкам, и вуаля! На сегодня я свободна!
Гордеев ушел, но не успела я вздохнуть, как в офисе погас свет. Совсем. Компьютер работал, но все равно стало не по себе – по ощущению, словно оказалась одна в подводной лодке. Я медленно поднялась и огляделась.
– Эй, что за шутки? Если это ты, Гордеев, то я в темноте тем более не смогу одеться и найти выход. Слышишь?
Ну, конечно, это Димка, кто ж еще. Включил свет и уставился на меня с прищуром, сунув руки в карманы дорогого пальто.
– Жду пять минут и ухожу. Ты ошиблась, Малинкина. Именно я всегда последним закрываю отдел.
Ну, надо же! В каком месте драматической сцены предполагается гордо выпятить грудь и начинать себя уважать? Целых пять минут его драгоценного времени, и все потрачены на меня?
Или Гордеев меня переоценил, или никогда не видел, как женщины бегут с работы к детям.
Я молча встала, выключила компьютер, надела пуховичок, натянула шапку, схватила сумочку и через минуту вышла в двери. Через четыре я уже буду на полпути к остановке! А он, если очень хочет, может и дальше стоять с секундомером!
Не захотел. Зашел следом за мной в лифт и встал у плеча. Интересно, он в одеколоне купается, что ли? Нет, пахнет приятно, даже очень. Не зря к нему девушек тянет, как магнитом. Чем-то горьковато-морозным, с ноткой неожиданного тепла. Словно гордость обрела запах и обещание. Но просто странно, что…
Что?
Что я тут стою и о ерунде думаю!
– Идем, Малинкина, я тебя подвезу.
– Чего? – я так уверенно стартанула с места, что ноги разъехались, когда Гордеев вдруг поймал мое запястье и повернул к стоянке.
Хорошо, что удержал. Если бы упала, ей богу, стукнула бы Димку сумкой, и плевать на субординацию. Нельзя женщинам так резко менять пешее направление. Особенно тем, у кого включена космическая скорость, а на ногах каблуки.
– Эй, вот еще! Спасибо, не надо!
– Это не предложение. Завтра будешь дуться, а сейчас поехали. Поздно уже. Не хочу, чтобы у меня перед Новым годом завис заказ из-за твоего опоздания.
Да когда это я опаздывала? Что он выдумывает? Каждое утро бегу на работу, как спринтер к финишу на пределе возможностей! А если и опоздала пару раз, так всего же на минуточку!
– Никуда я с тобой не поеду, Гордеев! – вспылила. Будет он мной еще командовать! В офисе – это одно, а за его пределами – извините! Сам обозначил границы – получай! – Я с незнакомцами не езжу, понятно? Мало ли, что у тебя на уме?
Гордеев остановился возле черного дутого Porsche (уж кто бы сомневался!), достал из кармана ключи, отключил блокировку замка и, открыв переднюю дверь, забросил внутрь кожаную барсетку.
– И что, по твоему мнению, может быть у меня на уме? – выпрямился, заслоняя широкими плечами обзор. – Кроме того, чтобы отвезти тебя домой?
Ну, если честно, то под карим взглядом, блестевшим в вечернем освещении парковки вопросом, ответы, вертевшиеся на языке, показались жалкими. Ну, не на честь же мою ему зариться и кошелек? Ясно же, что в женском внимании у парня недостатка нет, а в финансах тем более. И все же промолчать не смогла.
– Да мало ли, что? А может… может, ты мою сумочку хочешь сдернуть! В ней, между прочим, бутерброд – я в обед не успела съесть. Ты, случайно, не голоден?
Гордеев сглотнул.
– Нет.
– Правильно. Ты меня, можно сказать, второй раз в жизни видишь, с чего бы тебе хотеть мой бутерброд? Гордеев, а вдруг я преступница? Не боишься со мной ездить по улицам? Нет, давай лучше прощаться. Ты себе езжай, а я побегу…
– Садись, Малина! Пока я тебе выговор не влепил и отработку!
Секунда, и я оказалась в салоне, даже моргнуть не успела. Щелкнул ремень безопасности, и я оторопела. Подняла голову и заглянула Димке в глаза.
– За что это? – ахнула. Он может.
– За пререкание с начальством!
Ехали молча. Район, в котором находилась наша старая школа и где мы все когда-то учились, Гордеев знал отлично. Мой дом располагался в соседнем, поэтому парень удивился, когда я назвала ему незнакомый адрес.
– Ты переехала?
– Нет. Здесь живет Наташа Феякина, моя одноклассница. Мне нужно забрать детей.
О том, что Феечка и его одноклассница тоже, говорить не стала из принципа. Мало ли, какого характера у Димки амнезия? Зачем человека травмировать воспоминаниями? Захочет, сам вспомнит.
Гордеев о детях тоже промолчал. Ясно, что в курсе. Но когда подъехали к дому, и он увидел Феякину у подъезда, взял и вышел из машины. Дети бегали по снежной площадке.
У Феечки при появлении бывшего одноклассника открылся рот, да так и не закрылся. Пришлось помочь и прикрыть его подруге ладошкой.
– Знакомься, Наташка, мой начальник собственной персоной. Дмитрий Александрович.
– Здравствуй, Наташа. Сто лет тебя не видел.
– О-ой, Димка! Неужели это ты?! Какой стал важный! – расцвела та, и я не поверила своим глазам, когда Гордеев наклонился и чмокнул Феечку в щеку, приобняв подругу за плечи.
О чем они там говорили – слушать не стала. Поймала малинок и усадила в машину. Раз вызвался, пусть и домой везет, нечего филонить! Но стало обидно – чем я-то хуже? Разве я ему не обрадовалась, когда увидела? Значит, Феечку он вспомнил, а Малинкину нет?
Все-таки все дело в Кирилле Мамлееве и их семье, другого объяснения нет. Ну и ладно. Чихать я хотела! У меня есть мои малинки, а больше мне никто и не нужен! Вот и сейчас обернулась к детям и поправила на головках шапки, погладила морозные щечки.
Они притихли, оказавшись в салоне чужой машины, но терпении хватило ненадолго, мы не виделись целый день, и как только Гордеев отъехал от дома Наташки, малыши привычно затарахтели.
– Мам! Мам!
– Что?
– А Ирина Ивановна в садике сказала, – звонко начала дочка, – что на Новый год я буду Снежной королевной!
– Королевой, Даш.
– Мам, а ты купишь мне платье? Мам, я хочу настоящее, как в мультике! А туфельки? Мам, я хочу корону!
– А я буду оленем! Мам, а олени – они же хорошие животные? Не кусаются?
– Хорошие, Леша.
– И добрые?
– Очень добрые.
– Тогда я хочу рога! Я буду бодаться!
– Мам, а у Насти Коваленко такая кукла красивая, ей папа подарил. У нее есть платок, сумочка и даже кеды. А еще она умеет говорить. Ты мне купишь такую же?
– Э-э, нет, Даша.
– Почему? Потому что у нас нет папы?
Я коротко и с опаской покосилась на Гордеева. Он продолжал молча вести машину, сосредоточившись на дороге. Я обернулась и тихо шикнула на детей, чтобы вели себя тихо. Но какой там!
– Ма-ам?!
– Да куплю, Даш! Не такую, но куплю! Только зарплату получу, хорошо?
– А я хочу башенный кран. И гонку! Мам, а почему мне Мишка не дает играть? Он что, жадина?
Господи, поскорее бы приехать.
– Ма-ам, магазин! Ты обещала, что если мы будем у тети Наташи себя хорошо вести, ты купишь нам батончики Тедди! – вдруг дружно прокричали дети, и я попросила Димку:
– Э-м, Гордеев, ты бы мог здесь остановиться? На минуточку. Я быстро!
Гордеев ничего не ответил, но притормозил. Выскочив из машины, я галопом помчалась в магазин и таким же галопом обратно, топая каблучками по сколькому тротуару. Всучив детям в руки по батончику, сердито погрозила малинкам пальцем:
– И больше у меня ничего не просить! Поняли?
Замолчали. Но первой не выдержала Дашка. Она у меня любопытная, все ей надо знать. И так, бедняга, долго терпела. Пока ела батончик.
– Мама?
– Что?
– А кто этот дядя?
