Дмитрий Янковский
Властелин вероятности
ГЛАВА
ПЕРВАЯ
Асфальт, мокрый после дождя, был похож на уснувшую реку. Белая ночь замерла над Питером, перепутав реальное с нереальным. Тени казались живыми, а шорохи призрачными, словно они доносились из параллельного мира. Но внезапно другой звук – плотный, вещественный – разорвал влажную тишину над Васильевским островом. Рев автомобильного двигателя стремительно приближался со стороны Невы, становился громче, сильнее, отчетливей. Послышался визг скрипящей на поворотах резины. Застоялая тишина не выдержала и нехотя отползла в подворотни.
Светофор на перекрестке Двенадцатой линии и Малого проспекта переключился на красный. Тут же стена дома озарилась светом фар, и на перекресток с ревом влетела красная «Нива». На крутом повороте машина едва не завалилась на бок, мазнув между лужами густым следом резины.
Водитель, черноволосый парень лет двадцати пяти, рывком переключился на четвертую передачу и вдавил газ до упора. Девушка на переднем сиденье крепче стиснула подлокотник. Рвущийся в окно ветер трепал ее рыжие волосы, ворот рубашки приоткрыл загорелую шею. Девушка смахнула упавшую на глаза челку и повернулась к водителю.
– Уже пятьдесят шесть минут, как они не звонили. – Ее голос с трудом перекрывал рев мотора. – Неужели подопечный умудрился выкинуть какой-нибудь фокус?
Парень ничего не ответил – зыбкие отражения сумерек плясали в его темных глазах, пальцы на руле побелели от напряжения. Машина рассекала пространство, огни галогеновых фар отражались в мокром асфальте, стирая с дороги желтые отсветы окон. Форсированный двигатель ревел с неистовством дикого зверя, оставляя позади пелену выхлопного газа. Подвеска стонала от напряжения, на чуть заметных неровностях машину кидало из стороны в сторону, но водитель уверенно держал трассу.
Вдруг впереди на дороге блеснула огромная лужа.
– Лесик!!! – испуганно вскрикнула девушка, распахнув голубые глаза.
Парень уже заметил – рефлекторно ударил по тормозам, резко рванул руль влево. На огромной скорости автомобиль занесло и с визгом поволокло по асфальту. Силы трения и инерции вступили в беспощадную битву, резко завоняло жженой резиной, но машину продолжало тащить вперед. Застопоренные колеса скользили словно по льду, мусор вдоль бордюра взвился беспокойными вихрями.
Совсем рядом с передним бампером мелькнул выехавший с Восьмой линии трамвай, и девушка в ужасе зажмурилась. «Нива» въехала колесом на бордюр, подскочила и, покачнувшись, замерла на тротуаре. Двигатель бессильно смолк. Только из выхлопной трубы, как из ствола пулемета, еще сочилась голубоватая струйка дыма.
Девушка сидела, сжавшись в комочек. Она боялась открыть глаза.
– Аня… – позвал ее парень. – Анечка, все нормально. Успокойся, пожалуйста.
Она медленно подняла голову. Злополучный трамвай звякнул и неспешно покатил по проспекту.
– Дурак, – сказала Анечка тихим от пережитого испуга голосом. – Зачем так гнать по мокрому? Чуть под трамвай не влетели! Нельзя же все время надеяться на удачу!
– При чем здесь удача? Просто реакция нормальная. – Водитель неопределенно пожал плечами. – А от неожиданностей не застрахован никто. Кто знал, что среди ночи нам попадется дежурный трамвай?
Длинная трель разорвала зыбкую тишину. Лесик вынул из кармана куртки сотовый телефон и вдавил замерцавшую кнопку.
– Слушаю, – сказал он. – Да, почти доехали. Обязательно позвоним. Хорошо. Понятно.
Выключенный телефон парень отправил обратно в карман.
– Его Превосходительство беспокоится, – фыркнул Лесик. – Но тут уже совсем близко.
Он повернул ключ зажигания. Лязгнул стартер, форсированный двигатель отозвался густым басовитым ревом, «Нива» аккуратно съехала с тротуара и с пробуксовкой рванула в сторону залива. Сумеречные здания, набирая скорость, побежали назад.
Проехали четыре квартала. Лесик притормозил, свернул в переулок и на малой скорости заехал в арку на Шестнадцатой линии. «Нива» приткнулась у большой кучи строительного песка, двигатель замер, но эхо еще пару секунд билось в гулком колодце двора.
На уровне второго этажа в стене дома чернела стальная дверь, к ней вела ржавая лестница, сваренная из нескольких корабельных трапов. Там, наверху, ритмично ухала музыка.
Лесик вышел из машины, поправляя высокий воротник куртки, надетой поверх светлой рубашки. Анечка закрыла окно и выбралась следом, плотно защелкнув дверцу.
Машина подождала пару секунд, пискнула и трижды моргнула подфарниками. Кнопки замков автоматически опустились.
– Здесь войдем или с центрального входа? – Девушка смахнула с лица непослушный локон. – Не надо, наверно, раньше времени шум поднимать.
Она нерешительно шагнула вперед, скрипнув туфлей на высокой платформе по куче песка. Бордовые джинсы настолько плотно облегали фигуру девушки, что в полутьме ее ноги казались голыми. Легкая рубашка навыпуск, на бедрах – густая бархатистая тень. На тонком запястье агрессивно блеснули огромные «командирские» часы.
Парень бросил ключи в карман и двинулся следом. Его темный силуэт терялся в провалах теней, лишь черные туфли поскрипывали по рассыпанному на бетоне песку. Брючный ремень охватывал узкие бедра чуть наискось, словно к нему было подвешено что-то потяжелее сотового телефона.
Они с Анечкой миновали арку, обогнули дом и добрались до ободранной двери со стороны проспекта. Лесик потянул ручку, дверь поддалась со скрежетом ржавой пружины. Девушка вошла первой, приостановилась, но глаза быстро привыкли к полутьме. Здесь музыка слышалась значительно громче, даже в груди защекотало от ритмичных колебаний воздуха.
– Не тормози… – буркнул в самое ухо Лесик.
Впереди виднелась грязная бетонная лестница, справа вонючие туалеты, слева в полупустом баре скучал бармен. Анечка ступила на лестницу и начала подниматься, стараясь не касаться липких перил. Здесь музыка превратилась в непрерывный гул, в котором прослеживался совершенно неистовый ритм. Лесик ровно дышал в затылок.
В углу лестничной клетки валялись окурки папирос, докуренных до картона, несколько пивных бутылок и что-то бесформенно-грязное, на что совсем не хотелось смотреть.
– Давно надо было сдать эту контору милиции, – брезгливо скривилась Анечка.
– Это ты хорошо придумала, – фыркнул Лесик. – Сдать, потом ждать, когда все проявится снова, опять искать подходы, внедрять людей…
– Все равно противно, – упрямо надула губы девушка. – Меня трясет от всего этого.
– А кто говорил, что будет легко? – Парень пожал плечами.
Аня умолкла. Музыка била в уши, по ступеням начали прыгать отблески дискотечных огней. Танцевальный ритм овладевал не только слухом, но и телом – Анечка поймала себя на том, что ступает точно в такт ухающим барабанам.
Короткий коридор вывел их в большой угольно-черный зал, расчерченный лучами разноцветных лазеров. Сполохи мигающих прожекторов и холодный ультрафиолет подсветки не могли вырвать стены из цепких объятий тьмы.
Около сотни распаренных подростков остервенело сотрясались в такт тяжелой танцевалке. Некоторые курили, некоторые бессмысленно улыбались. Над головами приплясывали на стенах нарисованные скелеты, светящиеся в потоках ультрафиолета, парили анимационные призраки. Лазеры мигали в едином ритме, люди двигались в едином ритме, воздух подрагивал, сигаретный дым струился к потолку, подчиняясь, казалось, тому же ритму.
– Жизнерадостное местечко, – нахмурилась Анечка. – Деня мог бы выбрать клуб почище.
– И чем бы мы тогда занимались? – безразлично спросил Лесик. – Ловили бы бабок-гадалок?
В дальнем конце зала возвышалась черная сцена, на которой в световых столбах прожекторов эпилептически дергалась четверка музыкантов. Звуки они издавали такие, что музыкой это мог назвать только глухой.
– Чего это Деня сегодня на клавишах? – удивилась Анечка.
– Секрет… – не сумел сдержать смешок Лесик.
– А серьезно? – Девушка старалась перекричать лавину рвущегося со сцены звука.
Мелькание лазеров начало действовать на нее возбуждающе, дрожь в груди постепенно спускалась ниже, завладевая всем телом. Казалось, упругие волны барабанного рокота и всеобщего возбуждения щекочут кожу под одеждой.
– Вчера зрители пытались Деню в зал стащить, – сказал Лесик. – Он малость повредился.
Музыка оборвалась так резко, что последнее слово Лесика повисло в замершем воздухе. Но никто из посетителей клуба не обратил на это внимания. Клавишник – долговязый, затянутый в кожу белобрысый юноша – придвинул к губам микрофон. Рокот движения и неотлаженный свист отдались в динамиках. Музыкант картинно прислушался, его губы растянулись в улыбке.
– В нашей программе короткий перерыв, – подмигнул он собравшимся.
Зал отозвался неодобрительным гулом.
– А после небольшой паузы на сцену выйдет та, которую все так ждут, – продолжал белобрысый. – Лучезарная Коротышка-Ириш с новой программой!
Толпа взревела, многие в щенячьем восторге захлопали в ладоши. Клавишник помахал им рукой. Гул усилился.
Анечка брезгливо скривилась и взяла Лесика за локоть.
– Пойдем в гримерку! – крикнула она ему в ухо, стараясь перекрыть рев толпы.
Они двинулись через зал – Лесик активно работал локтями, на него ругались, отчего Анечка только больше хмурила брови. Музыканты уже скрылись за кулисами, и только клавишник копался с проводами синтезатора.
– Чего это вы? – удивленно вытаращился он, увидев знакомые лица.
– Ты еще спрашиваешь? – сквозь зубы процедила Анечка. – Тебя больше часа нет на связи! Совсем с ума посходили? Мы из-за вас чуть не убились.
– Остынь, – попробовал остановить ее Лесик.
– Не затыкай мне рот, – отмахнулась девушка. – Трудно было позвонить? Договаривались же – в нынешней обстановке связь через каждые пятнадцать-двадцать минут! Всех на уши подняли!
– Во, налетела… – музыкант озадаченно почесал в затылке. – Рыжая фурия! Я Ирину оставил на связи, она с телефоном в гримерке. Через десять минут ей петь, а я посижу с телефоном.
– Ты что, не понял? – сорвалась Анечка. – Она не звонила!
Лесик откинул полу куртки, обнажив торчащую из кобуры рукоять пистолета.
– Быстро в гримерку! – скомандовал он.
Клавишник перепрыгнул через висящий жгут проводов и первым ворвался в крохотную комнатку со стенами, обклеенными вырезками из порножурналов.
– Где Ира? – спросил он отдыхающих на диване музыкантов.
Те только недоуменно переглянулись и разом прыснули смехом.
– Обкурились, гады… – вынес диагноз Лесик. – Деня, тут есть другой выход?
– За ширмой! – показал клавишник. – Там запасной, по железной лестнице.
Лесик ловко перепрыгнул низкий кожаный пуфик и метнулся за ширму. Бледный Деня, звеня цепями на куртке и чертыхаясь на каждом шагу, бежал следом.
– Не понимаю ни черта… – выдохнул он.
– Я тоже, – чуть запыхавшись, ответил Лесик. – Кстати, твое задание никто не отменял. Быстро в зал!
– А Ира? – Музыкант остановился.
– У тебя есть подопечный? – Иногда Лесик умел быть жестоким. – Вот и работай с ним. Мы прибыли как аварийная команда, мы и будем искать.
Деня в темноте шмыгнул носом, увешанный цепями костюм металлиста жалобно зазвенел.
– Иди! – спокойно, но твердо сказала Анечка. – Я тебя очень прошу. Иначе ведь месяц работы насмарку!
Белобрысый тяжело вздохнул и скрылся в зыбкой полутьме. Толпа в зале уже начинала нетерпеливо посвистывать.
– Здесь выход, – показал на светлую щель в стене Лесик.
Лязгнул засов, и дверь выпустила Анечку на металлический трап. Вниз, к машине, вела гулкая железная лестница. Высокие подошвы очень мешали девушке двигаться, поэтому Лесик быстро ее обогнал.
– Маячок! – крикнула она сверху.
Лесик нажал копку радиобрелка, и машина приветливо мигнула огнями. Он достал с заднего сиденья увесистую дорожную сумку, рывком расстегнул. На сиденье вывалился короткий автомат с отстегнутым магазином, какие-то коробки, цилиндры, вообще ни на что не похожие вещи. Лесик выбрал небольшой приборчик, похожий на детскую электронную игру «Геймбой», бросил подбежавшей напарнице, а сам прихватил черный футляр, в каких носят бинокли. Затем торопливо засунул автомат в сумку, покидал сверху рассыпанное и застегнул «молнию».
– Ирины нет на локаторе! – закусила губу девушка, глядя на экранчик прибора. – Лесик, надо срочно что-то делать!
– Успокойся… – дрожащим голосом ответил парень, раскрывая футляр.
Из футляра он достал устройство, похожее на прибор ночного видения: шлем-маска с короткими окулярами на глазах, навесной аккумулятор на обруче, от него за ухом витой черный провод. Лесик надел шлем и надвинул на глаза окуляры. В сером сумраке белой ночи с этим устройством он смотрелся не просто странно – пугающе.
– Что там? – напряженно спросила Анечка.
– Ничего. Ровная засветка «А-2». Фон. – Он щелкнул шарнирным замком и поднял маску прибора, чтоб не закрывала глаза. Затем присел возле песочной кучи. – Ты помогала Ирине одеваться?
– Да, – коротко ответила Анечка. – Еще челку ей подровняла.
– Какая на ней обувь?
– Черные кроссовки.
– Умница! – от души похвалил Лесик и показал на свежерастоптанный песок. На нем отчетливо виднелись следы двух видов – плоские, без протекторов, как от мужских туфель, и рифленые, от кроссовок.
– Спрыгнула через перила! – Парень на глаз оценил глубину следов. – Вон туда они оба рванули!
Чуть подальше на асфальте была небольшая лужица. Мужские туфли отметились в ней, мокрая цепочка тянулась к узкому – только-только двум людям разойтись – проходу между домами. Кроссовки оставили возле лужи небольшие полоски песка.
– Эх, не проедем! – Анечка расстроенно поджала губы.
– Надо бежать, из машины все равно следов не различить! – Лесик кинулся через двор, не снимая с головы жутковатый прибор, делающий его похожим на фантастическую птицу с древнеегипетских фресок. В колодце стен, убегающих к небу, шаги отдавались тревожно, как удары сердца.
Анечке пришлось сбросить туфли – на платформах она бежать не могла.
Лесик пересек двор первым, проскочил в проход между домами и направился к арке, ведущей на улицу. Анечка не отставала, стремясь скорее выбраться из каменного колодца двора. Проспект стрелой убегал к заливу, пахнувшему сыростью и бризом.
– И куда теперь? – Парень хмуро остановился.
Сверху текла вода – крупные капли падали с крыши и били в заржавленный подоконник, мешая прислушиваться.
Вдруг воздух ожил, вздрогнул порывом ветра, и капли скупо зашлепали об асфальт. Анечка непроизвольно глянула на брызги и рядом с образовавшейся лужицей заметила упавшие с кроссовок песчинки.
– Кажется, туда! – ткнула она пальцем в сторону залива.
Они бросились бежать по Малому проспекту. Воротник Лесиковой куртки щелкал краями, челка Анечки походила на язык буйного пламени. Девушка бежала легко, не отставая от парня, ее босые подошвы мягко шлепали по асфальту.
– Маячок! – напомнил Лесик.
– Пусто… – Анечка мельком глянула на экранчик прибора.
Пробежали мимо заросшего Смоленского кладбища. Белая ночь разливала свет равномерно, не оставляя под деревьями места для тени. Позади послышался вой милицейской сирены, и Анечка едва успела затянуть напарника в подворотню. Под ногой что-то звякнуло, покатилось.
– Не хватало только на ментов нарваться! – укоризненно шепнула она.
Упавшая бутылка докатилась до стены, звякнула и остановилась. На черной этикетке, под надписью «Невское», хмурились два золотых сфинкса. Когда сирена стихла, ребята снова рванули вперед, выскочили на Гаванскую и остановились.
– Ирина могла побежать куда угодно… – Лесик безнадежно огляделся. – Надо звонить Его Превосходительству.
– Деньке достанется, – вздохнула Анечка. – Давай хотя бы дойдем до залива, может, маячок сработает.
Они пересекли бульвар и двинулись по Шкиперскому протоку, оставив позади руины старого дома. Развалины выглядели остатками чего-то живого, но белая ночь часто путает реальное с нереальным. Лесик надвинул на глаза окуляры прибора.
– Плохо видно, – сообщил он. – Подвижный фон, как всегда возле кладбища.
У Анечки мороз пробежал по коже – никак не могла привыкнуть.
– Надо спешить, – заметил ее замешательство Лесик.
Они пробежали еще метров двести, под ногами загудел металлический мостик через проток. До залива оставалось совсем немного, и ветер тут был сильнее – настороженно шумел в кронах деревьев, игриво трепал волосы, пел в прутьях покосившихся старых ворот.
– Ой! – вскрикнула Анечка. – У меня метка на экране! Почти на пределе дальности. Движется вдоль берега.
– Где? – оживился Лесик.
По экрану приборчика, расчерченного светящейся сеткой концентрических окружностей, двигалась яркая искорка, словно блоха на рентгеновском снимке. Анечка уверенно показала рукой на видневшуюся вдалеке свалку.
– Там.
Ленточки рваных пластиковых пакетов трепетали на колючей проволоке вдоль забора, Лесик внимательно вглядывался в окуляры прибора.
– Ну? – нетерпеливо спросила девушка.
– Что-то есть. – Голос парня прозвучал жутковато. – Что-то серьезное. Вон за той кучей ящиков и контейнеров. Засветка класса «Ка», около трех баллов. Если бы не этот проклятый фон, я бы сказал точнее. Ты взяла распылитель?
– Нет. – Анечка виновато склонила голову. – У меня карманы узкие.
– Детский сад! – фыркнул Лесик. – Ремень надо носить! Пойдем, только осторожнее, очень прошу. На телефон – если что, сразу звони на базу.
– А что понимать под твоим «если что»? – В голубых глазах девушки не заметно было и тени насмешки.
– Не знаю, – на ходу пожал плечами Лесик. – Давай скорее.
Асфальт кончился, Анечке стало трудно идти босиком. Парень теперь глядел только через прибор, но шаг не сбавлял. Здесь уже отчетливо пахло водой залива, ветер шумно играл обрывками пакетов, посвистывал в низком шлагбауме и рычагах брошенных тракторов.
Свалка выглядела белесой пыльной пустыней, расчерченной следами гусениц и тяжелых грузовиков, лишь кое-где пятнами росла трава. Далеко, почти у обрыва, виднелось внушительное нагромождение контейнеров и деревянных ящиков, на которое указал Лесик.
– Может, позвать Ирину? – В голосе девушки звучали жалобные нотки. – Тяжело босиком идти.
Ближе к заливу из пыли густо прорастала осока, мешая и путаясь в ногах.
– А если она кого-то ведет? – недовольно ответил Лесик. – Лучше подожди здесь, все равно у тебя никакого оружия. Ну и обулась же ты на операцию! Клуша.
– Я же не знала, что будет операция! – запротестовала Анечка.
Налетел порыв ветра, между коробками и контейнерами метнулась фигура в черном.
– Ирина! – не выдержала напряжения Анечка.
И тут же из-за ящиков ударил огненный веер автоматной очереди. Одна пуля сразу попала Лесику в левую руку, и его крутануло волчком, прибор слетел с головы и шлепнулся в пыль. Еще несколько визжащих кусков свинца пролетели совсем рядом с Аниной головой.
– Ой… – только и сказала она, когда грохот выстрелов наконец ударил по ушам.
– О…т-т-т…с-с-с… – сдавленно зашипел парень, падая на травяную подушку. – Аня, на землю! Быстро!..
Еще одна очередь выбила рядом с ними серию пылевых фонтанчиков.
Лесик с трудом вытянул из кобуры пистолет Макарова, но передернуть затвор не смог – руку задело сильно. Кровь сделала траву под ним темной, в сумерках почти черной.
Ветер волной пробежал по осоке.
– Передерни затвор! – попросил Лесик напарницу.
Анечка схватила оружейный металл тонкими пальцами и рванула грубую засечку затвора. Третья очередь ударила из-за ящиков, распоров воздух невидимыми свинцовыми брызгами. Лесик выхватил пистолет из рук девушки и выстрелил в направлении только что угасших вспышек. Грохот выстрела разнесся далеко по округе, от металлического контейнера отлетел блеклый сноп искр.
– Не стреляй, там же Ирина! – глядя на экран локатора, вскрикнула Анечка.
Из-за контейнеров снова шарахнули очередью, Лесик ответил двумя выстрелами, и пули насквозь прошили большой деревянный ящик. Сразу все стихло, только эхо еще звонко шлепало о стены дальних домов. Ветер окончательно замер.
– Что с маячком? – быстро бледнея, спросил парень.
– Метка не движется, – напряженно ответила Анечка.
– Лежи! – приказал Лесик и осторожно встал, держа пистолет на уровне глаз.
Он двигался чуть боком, его левая рука висела безжизненной плетью, со скрюченных пальцев капали частые капельки крови.
Девушка дотянулась до валявшегося прибора и, не вставая, надвинула на глаза окуляры. Мир сразу изменился, превратив привычную реальность в серую и плоскую матрицу. Зато другая действительность, до этой секунды невидимая, предстала взгляду во всем своем жутковатом великолепии.
Среди осоки медленно двигались ленивые природные духи, узкие, изгибистые, какие встречаются только на берегах Балтийского моря. Они шевелились, словно метелки осоки – можно было подумать, что прибрежный ветер имеет над ними необъяснимую власть. Это были безвредные духи, как и муаровые пленки, кружившие в воздухе невесомыми паутинками. Обычный фон, питающийся человеческими эмоциями. На одном из ящиков ярким пламенем полыхала вырезанная пентаграмма – кто-то от нечего делать баловался складным ножом. Рядом с ящиком духов не было. За полгода работы Анечка немного привыкла к эфирному фону, только не любила смотреть через детектор на кладбище.
Лесик оказался прав – там, за контейнерами, действительно что-то ярко светилось, но разобрать, что именно, отсюда не получалось. Фоторецептор настойчиво выдавал уровень «Ка», стрелка замерла на четырех баллах. Сам Лесик с поднятым пистолетом был уже метрах в тридцати от кромки обрыва, когда Анечка заметила сначала едва заметное дрожание светящегося пятна, а затем четкий рывок, будто кто-то невидимый за ящиками резко махнул фонарем.
– Лесик!!! – изо всех сил закричала она, но было поздно.
Огненный веер очереди ударил парня в упор. Выбитый из руки пистолет отлетел метра на четыре, а капли живой крови, прекрасно видимые через детектор, разлетелись во все стороны пылающими рубинами. Стрелка фоторецептора дрогнула, отследив объект на границе физического пространства.
Лесик снопом рухнул в траву, не попавшие в цель пули отлетели от ближайшего трактора визжащими рикошетами. Анечка вжалась в пыль и нервно пробежала пальцами по кнопкам сотового телефона. Уши заложило от выстрелов, но неистовый рев форсированного двигателя «Нивы» перекрыл гуляющий в голове шум – это Деня несся на помощь, до предела вдавливая педаль газа.
Эфирное свечение за ящиком опустилось ниже и медленно, короткими рывками стало удаляться к обрыву. Телефон сонно тянул длинные гудки. Рев двигателя приблизился, где-то на обочине Шкиперского протока сработала автомобильная сигнализация.
– Деня… – из глаз Анечки катились крупные слезы. – Скорее, пожалуйста…
Судя по звуку, «Нива» проскочила металлический мост.
Свечение стало удаляться быстрее, и Анечка поняла, что, пока Деня доедет, преступник соскочит с обрыва и уйдет вдоль берега. Подумав секунды три, она бросилась за ящики, не снимая с лица эфирный детектор.
Лесик не двигался, раскинув руки в траве.
Она чуть не упала, на бегу схватив валявшийся пистолет, – предательская влага заставляла босые ноги скользить по траве. Теперь и обычным взглядом можно было увидеть удаляющуюся мужскую фигуру, но поднимать маску детектора не было времени. Прицелиться на бегу тоже не вышло, пришлось упасть на колени, чтобы мушка пистолета перестала плясать как безумная.
Через окуляры детектора целиться ей еще не приходилось, но Анечка выдохнула, как учила Ирина, и дважды выдавила тугой спуск. Пистолет рвануло вверх и чуть наискось, ладони обожгло шершавостью рукояти. Рубины живой человеческой крови вновь брызнули огненной россыпью, яркое пятно отлетело в сторону и светлячком замерло в прибрежной траве. Стрелка рецептора дернулась и замерла в положении «Ка-4». Но фигура беглеца лишь пошатнулась, удаляясь зигзагами.
Позади Анечки коротко скрипнули тормоза, грохнула колесами слетевшая с асфальта «Нива». Хлопнула автомобильная дверца.
Успел. Какой же умница этот Деня!
– Аня, ложись! – услышала девушка Денин голос и прыгнула в мягкий ковер травы.
По губе остро скользнул листочек осоки.
Грохотнула очередь из «АКСУ», и высокие стебли срезало как косой. Через пробитые пулями коридоры стало видно отражение неба в заливе. Впереди раздался сдавленный крик, и Деня добавил к длинной очереди еще две коротких. Звонкое эхо попрыгало среди серых переулков и стихло, устав биться о стены.
– Не стреляй! Там, наверное, Ирина! – крикнула девушка, поднимая голову. – А этого ты срезал, вон валяется. Помоги Лесику!
Она вскочила, сбежала по насыпи с обрыва и шагнула к светящемуся пятну. Ее лицо вымокло от росы, на подбородке виднелось темное пятно грязи.
Ирина в черном кожаном комбинезоне лежала в прибрежной болотистой жиже. Только она сейчас не должна была так лежать, она должна была петь на сцене. Пусть даже в грязном наркоманском клубе, но это все же лучше, чем лежать так.
Анечка присела рядом с подругой на корточки и громко, навзрыд заплакала, бессильно стянув с лица маску эфирного детектора. Позади зашуршал травой Деня – из опущенного ствола автомата все еще вился остывающий пороховой дым. Серебристый запах сгоревшего пороха смешался с ласковым ветром залива.
– Лесик уже не дышит, – уныло сказал Деня, повесив автомат на плечо. – Он весь в дырках. А кровищи сколько… Меня аж повело от такого количества. Звони на базу, я пока Ирину осмотрю.
Он поправил ремень автомата и склонился над не подававшей признаков жизни девушкой.
Анечка уже без детектора глянула туда, где светилось пятно. В мелкой воде на сетке позеленевших корней, рядом со скрюченным телом убитого лежала самая обыкновенная блок-флейта. Девушка подняла ее и удивленно рассмотрела покрытую лаком поверхность.
– Дай-ка… – протянул руку Деня.
Он придирчиво оглядел инструмент, царапнул лак ногтем, даже понюхал для верности.
– Самая обыкновенная, – пожал плечами музыкант. – Фабричного производства. Звони на базу!
Анечка вновь начала набирать телефон.
– Эта флейта в детекторе светится, – бесцветным голосом сказала она.
– Брось в машину, потом разберемся. С Ириной ничего страшного – судя по зрачкам, наркотический ступор. Осмотри этого гада подстреленного, а я ее до машины донесу. – Он сделал паузу, наконец поняв, насколько перепугана Анечка. – У тебя кровь на губах, – заботливо сказал он.
– Осокой порезалась… – Прислушиваясь к длинным гудкам, девушка коснулась губы.
– Да, алло! – раздался в трубке сонный мужской голос.
– Иван Сергеевич, это Аня Астахова, – сказала Анечка. – У нас ЧП. Алексей погиб в перестрелке с неизвестным преступником, Ирина без сознания. Кажется, ей что-то вкололи. Преступника Денис застрелил, на месте стычки найден предмет, оставляющий следовое пятно в эфирном детекторе. Класс «Ка-4».
– Черт… Срочно на базу! Тела уничтожить из распылителя. Что с подопечным Дениса?
Анечка всхлипнула и протянула трубку товарищу.
– Про Гогу спрашивает, – предупредила она.
– Алло… – хмуро ответил Деня. – Он умер, Иван Сергеевич. Да. Прямо в клубе. Только наши убежали искать Ирину, он ни с того ни с сего прыгнул с лестничной площадки второго этажа. Голова вдребезги. Да, едем.
Он вернул телефон и легко, словно пушинку, понес Ирину к машине.
Анечка хотела обшарить карманы убитого, но их не оказалось ни на брюках, ни на рубашке. Рядом с телом лежали израильский «узи» и куча стрелянных гильз.
– Захвати распылитель! – крикнула она Денису.
Вкус крови быстро возвращал ей способность здраво оценивать обстановку.
