Ярослав Васильев
Право на жизнь
В общежитие девушку селить не стали: с прицелом на будущую вторую работу для Тарьи сняли небольшую однокомнатную квартиру в тихом районе. Соседи в здешних многоэтажках общаются лишь с теми, кого знают и кого хотят видеть. Все остальные для жильцов – чужие. Несуществующие призраки, до которых нет никакого дела. И постепенно, через несколько дней, рядом с чувством радости стало прорастать и тревожить сознание своей отчуждённости от новой жизни. Сознание своего одиночества. Люди идут, едут, спешат куда-то – а ей некуда спешить, нечего делать.
Приёмные экзамены в университет давно кончились, но лекции ещё не начинались. Секретная работа на Мануса и Сенат тоже отложилась до осени. Медкомиссию Тарья прошла ещё до приезда, вместе с оформлением паспорта: магов у землян пока было слишком мало, потому брали всех обладающих талантом и хотевших обучаться. В чистенькой квартире на седьмом этаже делать было нечего. Читать не хотелось: в водовороте новой жизни не тянуло к книге. Непривычный шум улицы врывался в комнату, и казалось, что девушка лежит не у себя в квартире, а прямо на тротуаре. И кругом, и мимо неё, и над ней, и по ней едут, громыхают, дребезжат и при этом не обращают на него никакого внимания.
Да и Нэрсис, когда приехала, как-то сразу затерялась в большом городе. Она не захотела становиться студенткой. Вместо этого пошла в какой-то институт, занимавшийся Королевствами: сразу и учиться, и работать на свою мечту – съездить в Балвин. Не разбойницей, а в уважаемом статусе помощницы посла или как торговый агент, когда земляне будут готовы торговать и отправлять в Королевства дипломатов. Как-то не было и охоты видаться друг с другом. Обе понимали, что теперь они отрезанные друг от друга рукава реки, и каждая станет искать своего русла.
Одиночество и бесцельная пустота ничегонеделания все сильнее охватывало Тарью. Она бегала от них, а они её преследовали. И в театрах, и в музеях, и в кино – везде всё та же пока чужая, раздражавшая своей непонятностью жизнь. Иногда, вечером, выгнанная скукой из своей квартиры, Тарья шла по пустынным улицам, и тогда в стихающем шуме точно легче становилось на душе. В этом большом городе было тяжелее, чем в пустыне. Там хоть знаешь, что никого нет, а здесь везде, везде люди, и в то же время никого, в ком был бы какой-нибудь интерес к ней и её судьбе.
Часто, гуляя, Тарья любовалась зданием университета. Скоро начнутся лекции, а с ними и настоящая, студенческая жизнь, общение с профессорами, разговоры о лекциях и об узнанном. Это освежит и разбудит… Наступил, наконец, давно ожидаемый день начала занятий. Было прекрасное, ясное до прозрачности утро. Умытое ярко-синее небо охватило своими нежными объятиями город со всеми его домами-башнями. Лучи солнца заставляли весело, ярко сверкать стёкла окон.
На торжественное мероприятие в честь дня первокурсника Тарья не пошла. Вместо этого, заранее узнав расписание, отправилась в пустую ещё аудиторию. Здесь пройдёт первая в её жизни лекция.
Тарья, чуть ли не бегом промчавшись по лестнице, быстро влетела на площадку третьего этажа, заглянула в открытую аудиторию. Там было тихо, спокойно, и вся зала, со всеми своими стульями и столами, точно спала ещё. Зато из коридоров и остальных аудиторий по всему зданию уже нёсся шум тысячной толпы. Серьёзные, озабоченные фигурки одна за другой проходили через двери, заполняя и её аудиторию. Немного, на весь факультет едва ли человек сорок.
Возбуждённое и праздничное настроение на мгновение опять сменилось знакомым уже чувством пустоты и неудовлетворённости. И тут зашёл лектор. Тарья вздрогнула: тот самый начальник их каравана! Мужчина девушку не узнал. Спокойно прошёл на кафедру. В бархатной тишине раскатисто прозвучали первые слова:
– Товарищи студенты. Да-да, именно товарищи нашего огромного братства тех, кто учится и преподаёт в этих стенах. И хотя именно на вашем факультете я лекций почти не читаю, по традиции именно я каждый год начинаю первую лекцию и заканчиваю последнюю. Для вас, новых граждан вашей «alma mater» сегодня начинается новый период вашей жизни, лучший период. Свет, который, если вы захотите, если вы будете жить в этих стенах, запомнится вам на всю жизнь. Там, за этими стенами, вас ждёт иная судьба, ждёт тяжёлая и неравная борьба за этот свет. Силы для этой борьбы вы почерпнёте здесь, у своей alma mater, в этом universitas literae literarum1…
Голос Андрея Северина гремел, и с ним, казалось, дрожал воздух, и дрожали стены аудитории, трепетали молодые сердца молодых его слушателей…
Глава 4. Лесные игры
Со стен Араглина прозвучала заливистая песнь волынки – ночные стражи играли мелодию восхода солнца, оповещая горожан о наступлении нового дня. Одновременно серые в рассветном сумраке поле, лес, река, городские стены, постройки с каждым мгновением всё торопливее и торопливее принялись возвращать свои обычные цвета. Вторя волынкам, заиграла труба на восточной надвратной башне, загудел колокол главного храма. Город начал просыпаться. Утренний весенний воздух окрасился звуками пастушьих рожков и щёлканьем пастушьих кнутов. С шумом визжащие, мычащие, блеющие и хрюкающие стада направлялись пастухами к северным городским воротам, чтобы вскоре окончить жизнь на скотобойне и оказаться в желудках многочисленных обитателей самого крупного города-порта Великого Леса.
А перед восточными воротами уже столпились длинные вереницы телег деревенских жителей: они всегда вставали раньше горожан, чтобы успеть доставить на утренний рынок продукты своего труда. На передних повозках зелень, зерно, рыба, дичь. За ними целая вереница возов с дровами. У девушек на головах и в руках кувшины с молоком, корзины с яйцами и маслом, с курами и голубями. В толпе крестьян и телег островками высились с десяток коров и несколько лошадей: кто-то заодно пригнал на продажу через городскую или портовую ярмарку свой скот. Громко кричал рассерженный чем-то осел.
Городские чиновники уже стояли возле ворот. Они строго следили за тем, чтобы товар, привезённый селянами, не скупался перекупщиками. Заодно тщательно осматривали всё привезённое: на рынках Араглина должно быть только свежее и качественное. Если обнаруживался какой-либо обман, наказание следовало незамедлительно. Прокисшее вино или худое пиво выливалось на дорогу, дурной хлеб высыпали в выгребные ямы на прокорм перерабатывавшим отходы магическим растениям городской канализации. Обманщика тоже наказывали сурово: его кидали в море, не спрашивая, умеет ли он плавать.
Глядя на происходящее возле ворот, Посредник невольно улыбнулся. Руки марать господа чиновники магистрата, конечно же, не собирались. Воза и тюки проверяли чарами. Если от подглядывания стоит хорошая защита – будет как фонарь в кромешной ночи. Такой воз выпотрошат сверху донизу. В остальном… Каждый из народа гвенъя владеет магией, потому-то они и Высший народ. Но мастерство крестьянина и окончившего школу чиновника различаются сильно, спрятать хоть что-то от бдительного взора надзирающих за порядком – невозможно. Потому-то Посреднику и было смешно.
Ушлые крестьяне магией баловаться и не пытались. Вместо этого в корзину клали цилиндр из листов с дерева «папирус». Гвенъя вывели их ещё тысячу лет назад, чтобы не зависеть от поставок с юга. Материал вышел дешёвый, намного прочнее изобретённой позднее бумаги, потому деревья культивировали до сих пор. В землях Великого Леса папирус доступен любому… Между стенками корзины и цилиндра насыпали отборное зерно, сверху под крышку толстым слоем тоже. Внутрь цилиндра – кормовое. На рынке папирус вытащат, зерно перемешают и продадут как второй сорт со скидкой. Всё равно куда выгоднее, чем обе меры продавать по отдельности.
На стуле, под навесом, сидел сборщик пошлин. Около него стоял небольшой стол. Левой рукой сборщик держал кожаный мешок, а правой складывал в него поступающее сборы: плату за проезд в ворота и пошлину с товара. Господин Посредник товара не имел, потому лишь кинул несколько монет и направился к воротам. Правда, там пришлось чуть посторониться. Подъехал огромный воз, покрытый полотном и запряжённый несколькими лошадьми. В сопровождении вооружённых всадников – явно нанятых для защиты товара от разбойников. Навстречу уже торопливо шагал богатый горожанин, тут же расплатился со сборщиком пошлины. Воз медленно вкатился в городские ворота.
Хорошее настроение было испорчено, Посредник непроизвольно сморщился: человек. Хоть и старается маскироваться под настоящего гвенъя. Даже волосы покрасил в светлый цвет. Только вот намётанный глаз всё равно заметит, что самые корешки волос – чёрные, разрез глаз не идеален, хоть и пытался купчишка создать иллюзию с помощью магии и грима, уши круглые – а не вытянутые. Да и фигура полновата и мешковата. Гвенъя же все на подбор хорошо сложены и красивы. Потому-то они – Высший народ. Но всё равно вынуждены терпеть людей в Араглине, и давать им в городе чуть ли не равные права. Иначе город перестанет быть крупнейшим портом Великого Леса, через который шла основная морская торговля с Королевствами людей. Умом господин Посредник это понимал, как и умел смиряться с обстоятельствами, навязанными неизбежностью. Душа всё равно принимать столь позорное положение вещей отказывалась. Каждый визит сюда оставлял после себя ощущение, будто искупался в выгребной яме.
Но ради исполнения своих обязанностей и по необходимости приходилось в Араглин приезжать. Например, как в этот раз. Видите ли, лорд Серебряного Янтаря не может покинуть свой дом в Араглине в самом начале навигации, это грозит ему крупными убытками. Но и новость, которую он якобы хочет передать Великому лорду Алмазного Полоза, не терпит отлагательства.
Город уже окончательно проснулся. Он был стар, и потому дома стояли столь плотно друг к другу, что можно было перепрыгивать с крыши на крышу. Дома без фундаментов, не из кирпича, но каркас из врытых прямо в землю столбов и поперечных брусьев и балок не источенный червями, за этим были обязаны следить хозяева, проверяя стены своей магией. Раз в год с инспекцией обязательно приходил чиновник из магистрата. Пространство между брусьями каркаса заполняли блоки из смеси необожжённой глины с соломой, окрашенные в яркие и сочные цвета. Спасибо, опять же, дарованным богами способностям гвенъя. Улицы в большинстве своём были узкими, извилистыми. Но в отличие от городов людей, замощены даже мелкие проулки. Посредник ещё раз мысленно сравнил с Королевствами, где ему тоже не раз доводилось исполнять поручения господина. И опять итог не в пользу людей: там самое большее стены были побелены, но не покрашены, от времени побелка на многих строениях закоптилась, осыпалась, отчего стены казались местами обгоревшими.
Набежавший с моря ветерок принёс запахи влаги, соли и водорослей, а ещё аромат свежеиспечённого хлеба. Утреннее солнце уже омыло стены домов. Со всех сторон спешили к колодцам девушки и женщины с кувшинами и вёдрами. В небольших, иногда один на несколько домов, двориках хозяйки выносили корыта, лохани и принимались за стирку. Сразу были заметны прачки, которые усердно работали колотушками. Выстиранное белье набрасывали на жерди, и оно сверкало ослепительной белизной, слегка трепыхаясь под дуновением ветра. Тот же ветер подхватывал и уносил простые мелодии песен работавших женщин. Из ближнего дома вышел сапожник и поместился со своей дратвой тут же на улице, на пороге. На противоположной стороне булочник вынес из лавки свежий хлеб и разложил его на столе, поставленном у самых дверей, над которыми красовался разукрашенный крендель.
Благодушное настроение вернулось и продержалось ровно до того мига, когда улица вывела Посредника на площадь. Кого только здесь не было. И люди, которые не пытались скрывать свою принадлежность к Низшему народу. Рядом прогуливались городские щеголи. Одеты позорно, платье сшито по людской моде, лет десять назад возникшей по южную сторону Срединного хребта и недавно добравшейся до Великого Леса. Движенья стеснены необыкновенно узким покроем, всё в обтяжку. Кафтан зашит в талии наглухо, потому надевается через голову, да и то с трудом. На ногах сапоги ярких цветов с длиннейшими и узенькими носками. Но более всего Посредника раздражала чрезвычайная пестрота костюмов. Она доходила до безобразия: левая половина кафтана из материи одного цвета, правая – из другого. А ещё вырезные зубчики по нижнему краю, кружева, навешенные на шею серебряные и медные цепи, украшенные драгоценными камнями или имитацией из стекла.
Находившийся сразу за площадью просторный дом Серебряного Янтаря издали подчёркивал, что хозяин небеден. Собственный сад, пусть и небольшой. Зато много экзотических растений и цветов. Целиком кирпичный, фасад разукрашен дорогими росписями, а крыша покрыта яркой глазурованной разноцветной черепицей. Окна – не прорубленные, прикрытые лишь ставнями, щели, а широкие, полуциркульные. Сверкали цельными стёклами. И вокруг прямой части, и вокруг верхнего полукруга из стены выступали прямоугольные блоки-квадры, украшенные резным орнаментом. Фронтон тоже весь в орнаменте, причём, если присмотреться – повсюду не гипс, а камень. Посреднику захотелось сплюнуть и порадоваться, что хотя бы мода ставить в парке статуи голых девиц и парней хозяина особняка не коснулась.
Внутри первый этаж был отделан вычурным паркетом редкого дерева, а не плиткой, как рекомендовали традиции. И всё, что можно, тоже кричало о величии и роскоши. Позолота, ткани изумрудного и винного цвета, редкой красоты и тонкой резьбы мебель. На потолке большая люстра на пару десятков магических свечей, сейчас, впрочем, уже потушенная. Гобелены на стенах настолько тонкой и дорогой работы, что сойдут за картины. Слуга провёл Посредника в кабинет, и хотя бы здесь гость вздохнул с облегчением. Перенимать захлестнувшую Араглин последние лет пять южную моду – делать спальню-кабинет и встречать гостей полулёжа в кровати – Серебряный Янтарь не стал. Сидел за обычным, хотя и очень дорогим столом чёрного дерева с инкрустациями золотом.
И сразу, едва слуга их покинул, лорд Янтаря принялся брызгать слюной и орать.
– А, явились. Долго вы ехали…
Скандалистов господин Посредник не любил. Пусть Великий Лес и кабинет в особняке лорда Серебряного Янтаря – это не вонючий базар людских королевств, а благородный гвенъя – не служанка, которой торговец умудрился всучить гнилую рыбу. Пусть речь достопочтенного Серебряного Янтаря сразу после нескольких раздражённых фраз в начале стала красива, изыскана, витиевата и демонстративно вежлива… Если отбросить шелуху, суть останется той же.
Посредник дождался, когда в потоке слов наступит пауза, и негромко спросил:
– Так чем же вы недовольны?
Лорд Янтаря посмотрел на собеседника негодующим взглядом, но всё-таки взял себя в руки и наконец-то высказал претензии по существу.
– Девчонка жива. Хотя в своё время вы мне обещали, что её убьют, едва она сбежит из поместья.
– Тогда произошла случайность. Никто не ждал, что этот метивший в женихи книжный червь потащит вашу племянницу не на запад, где они попытаются сесть на корабль, а на юго-восток. Но, помнится, мы же решили эту проблему? Мы добились внесения вашей родственницы и её любовника в список «нарушивших священные заветы», а Наказующие завершили дело.
– Пять лет назад я тоже так думал, – лорд мрачно посмотрел на Посредника. – Недавно, сразу же после звёздного дождя, я спустился в хранилище, чтобы забрать нужный артефакт для моего астролога. На семейном оракуле горит огонь моей племянницы. Причём она вышла замуж по полному обряду. И если вернётся…
– Что вы хотите от нас?
Про себя же Посредник мысленно добавил, что если бы сидевший перед ним самовлюблённый осёл почаще вспоминал про обязанности лорда, а не занимался лишь набиванием своей мошны, проблем стало бы куда меньше. Про неудачу Наказующих они бы узнали заранее. Как и о том, что девчонка осталась жива, а сидевший перед ним напыщенный индюк теперь не больше, чем самозванец. И могли бы действовать без спешки.
– Девчонка укрылась где-то на востоке. Я навёл справки. Между заброшенными землями Ордена и Брошенными землями поселились какие-то людишки. Сборище отщепенцев, там ей и место. Но вы всё равно должны исполнить нашу договорённость.
– Не слишком ли много вы от нас требуете? Ведь Наказующими теперь не обойтись. Значит, придётся посылать войска. И, значит, нам придётся говорить о вашей просьбе в Совете великих лордов. Стоит ли ваше желание таких затрат?
– Стоит, – усмехнулся лорд Янтаря. – Ваш хозяин вертит Советом, пока его поддерживаю я.
– Не много ли вы на себя берёте таким заявлением?
Весь облик Посредника теперь демонстрировал негодование. Но оба знали, что сила сейчас не на его стороне.
– Не так уж и много. Я, конечно, не вхожу в Малый королевский совет и в палату Великих. Зато понимаю одно: Золотой Олень и Рубиновый Медведь поддерживают вашего нанимателя, господин Посредник, до тех пор, пока мой домен окончательно замыкает кольцо сторонников и вассалов Алмазного Полоза вокруг их земель. Из-за этого либо они вынужденно помогают лорду Фахтне, либо товар сгниёт в амбарах и Олень с Медведем разорятся. Конечно, и без их поддержки лорд Алмазный Полоз всё равно будет входить в Совет – только вот от его нынешнего влияния останутся жалкие крохи.
– Хорошо. Вы меня убедили. И я постараюсь донести свою убеждённость до лорда Фахтны.
Родовой дом Алмазного Полоза, расположенный недалеко от столицы, был немолод: его возводил ещё первый из Полозов, получивший к своему титулу лорда добавку «великий». Но уже больше четырёх веков гордо поднимал к небу свои заострённые башенки и смотрел на окружавший парк настоящими стёклами стрельчатых окон. За высокими колоннами, идущими по всему зданию от основания до самого верха, приютился фасад с традиционными каменными узорами в виде цветочных орнаментов. Высокие окна первого этажа и украшенные богатой резьбой огромные двери, больше похожие на ворота, подавляли. Впрочем, сейчас лакей провёл гостя через малый вход, который помещался в особой пристройке, несколько отступающей от фасада.
Поднявшись по ступеням каменной лестницы, Посредник вступил в широкий коридор, освещённый окнами вдоль одной стороны, и через величественные двери попал из него в сердце особняка. Кабинет хозяина. Высокий и просторный, со сводчатым потолком, бронзовой люстрой, изображающей подобие больших ветвей с крупными листьями и ягодами-светильниками. Дневной свет проходил через разноцветные стекла, вставленные в резные оконные рамы, и играл на резных дубовых панелях отделки стен. В глубине комнаты, на небольшом возвышении, стояли стол и резное кресло. Там и ждал лорд Фахтна.
Посредник подошёл и с искренним уважением поклонился. Великий лорд был не стар, хотя и переступил порог пожилого возраста. Но его острый как меч ум до сих пор не переставал удивлять и друзей, и врагов. А уж его успехам можно было только позавидовать. Начинал как обычный член Малого совета, получивший место по наследству и традиции, и на деле не имевший реального влияния. А сейчас фактически правитель Великого Леса: его слово может перевесить решение короля.
– Здравствуйте, друг мой. И чем меня хотел порадовать лорд, – слово прозвучало с издёвкой, – Серебряного Янтаря?
– Он хочет смерти своей племянницы. Десяток Наказующих, оказывается, потерпел неудачу. А девушка вышла замуж по полному обряду. Укрылась где-то на востоке. Между заброшенными землями Ордена и Брошенным королевством поселились люди. Видимо, решили создать новое королевство. Но в геральдическую палату Синклита пока просьбы о признании от них не поступало. Янтарь считает, что мы «должны исполнить нашу договорённость». Даже если придётся посылать войска. Иначе он разорвёт соглашение.
К удивлению Посредника, Великий лорд к требованию Янтаря отнёсся с неожиданно добродушной, снисходительной усмешкой.
– Он считает, что держит нас за горло? Хорошо, пусть так думает. Пока.
От того, с какой хищной весёлостью было сказано, по спине Посредника поползли мурашки.
– Передайте ему, что я согласен на его просьбу. А ещё перед этим я попрошу вас заглянуть к Его светлости лорду Херебарду Изумрудная Рысь.
Фахтна позвонил в колокольчик. В кабинет вошёл… Посредник еле удержался от того, чтобы глаза не полезли на лоб. Капитан тысячи Зелёной стражи. Лучших воинов Великого Леса, да что там – всего мира. Формально все полки клялись в верности лишь королю – но на деле Зелёная стража финансировалась из казны Великих лордов и подчинялась сначала им. Эдакая гарантия равновесия, чтобы Светлый правитель не захотел пересмотреть некоторые права и привилегии лучших из гвенъя. Похоже, интрига намечается куда серьёзнее, чем думалось поначалу. И Серебряный Янтарь точно пожалеет, что вообще заикнулся про помощь сверх оговорённого.
Капитан беззвучными мягкими шагами – Посредник удивился, как воин может в кольчуге и при мече двигаться так, будто его нет – пересёк кабинет и замер около владыки. Наклонился. Выслушал негромкий приказ. Ушёл и вскоре вернулся, чтобы вручить Посреднику небольшую шкатулку.
Лорд Фахтна пояснил.
– К сожалению, прошлый лорд Рысь отличался не самым достойным поведением.
На этом капитан хмыкнул. И тут Посредник был согласен. Кутил, шлялся по любовницам и борделям, в том числе низкопробным. По слухам, развлекался даже с человечками. Не стесняясь, торговал своим мнением в Малом совете. Лет десять назад допился до того, что в припадке безумия покончил с собой. Оставил наследнику отвратительную репутацию, которую молодой Рысь старательно с тех пор восстанавливал.
– Этот именной перстень мой вассал нашёл в Араглине, в квартале Оливковых ветвей.
Посредник мысленно поморщился: квартал борделей для матросов и офицеров кораблей из Королевств. Слухи, как Великий лорд ходил к людским шлюхам – правда.
– Передайте вместе со шкатулкой Его светлости лорду Херебарду Изумрудная Рысь, что я высоко ценю его заботу о репутации дома, потому возвращаю пропажу. Кроме меня никто про находку не знает. Взамен прошу поддержать мою небольшую просьбу насчёт отправки Зелёной стражи. Никто не должен оспаривать решения Светлого величества и укрывать нарушивших закон. Пусть сотрут отбросы в порошок.
Посредник поклонился, забрал шкатулку и вышел.
Едва захлопнулась дверь, наглухо отсекая звуки, заговорил капитан. Фахтна считал, что лишь дураки окружают себя соратниками без собственного мнения, не готовыми высказать сомнения, если командир принял не самое лучшее решение. Потому сейчас капитан поинтересовался.
– Ваша Светлость. Я понимаю, удачно подворачивается повод для небольшой победоносной войны. Формальности и традиции должны быть соблюдены: брат невесты получает награду из рук короля, на церемонии знакомит сестру с кронпринцем, дальше всё идёт «само собой».
Фахтна кивнул. Король и его дети, в отличие от остальных гвенъя, имеют право каждый на целый десяток жён, и как раз кронпринц ищет себе ещё одну. Алмазный Полоз зимой договорился с Его Величеством выдать за наследника престола свою младшую дочь. Это ещё сильнее упрочит положение лорда Фахтны. А там недалеко и до того, чтобы стать дедом очередного короля.
– Не слишком ли разорительно? Выкручивать руки Малому совету ради каких-то отбросов? Пусть, раз у них нет щита в Геральдической палате Синклита, можно эффектно всё сжечь дотла. Небольшую войну можно провернуть и парой обычных полков, пусть и не такую победоносную.
Фахтна улыбнулся.
– Вы правы, Далваха. Именно про будущую свадьбу все и подумают. Раз уж про неё первым делом вспомнили даже вы. Армия пройдёт по границе гор, степняки её не заметят. Но люди наверняка торгуют со степью, вы обязательно прирежете кого-то из торговцев. Выходит, обратно той же дорогой идти нельзя. Зато рядом с этим новым Королевством, если вы помните, располагался удобный перевал через Срединный хребет. Вы отступите через него в сторону портов Кассереса. И обязательно пройдёте через город Аранкуэс. Его мастерские последние годы всё быстрее начали вытеснять нас с рынков юга. Подходящий инцидент мои агенты обеспечат в нужный момент.
Капитан поклонился.
– Ваша воля будет исполнена, мой лорд.
Столичную резиденцию Изумрудных Рысей строил ещё прошлый лорд, не считаясь с расходами. Величием и роскошью дворец поражал воображение любого, кого хозяин удостаивал приглашения. Первым гостей встречал огромный парк. Он был устроен по стройному и симметричному рисунку. Везде мраморные статуи, изображавшие сцены из истории Великого Леса – причём здесь они не казались пошлым подражанием людям. В центре парка большой восьмиугольный бассейн. А совсем рядом с дворцом шумел фонтан, изображающий выползшего из пещеры дракона. Проехав главную аллею, гости попадали на широкую набережную. Там, отражаясь в реке огнями, сиял сам дворец. Изящные шпили, стрельчатые окна, многоцветные витражи и ажурные балконы создавали ощущение воздушной лёгкости, не свойственной камню.
Дворец вместе с пристройками напоминал обращённую к реке подкову. Поэтому дорога тоже делала небольшую петлю, чтобы через большие ворота с фронтоном, украшенным серией скульптур, изображающих четыре стихии и четыре времени года, можно было попасть в большой мощёный двор. Во время официальных приёмов здесь гостей сразу же встречали лакеи, услужливо помогали выйти из кареты или спуститься с седла и вели в бальную залу, занимавшую весь первый этаж главного здания. Но сейчас слуга лишь помог спуститься с коня, отдал повод подбежавшему конюху и повёл Посредника за собой. Через боковой пристрой путаными коридорами на второй этаж в кабинет хозяина.
Хотя всё было думано-передумано тысячи раз ещё по дороге, Посредник против воли снова принялся рассуждать и взвешивать. Чтобы война закончилась побыстрее и поэффектнее, Фахтна захотел отправить Зелёную стражу. Расклад был понятен: Алмазный Полоз и его вольные и невольные союзники солдат дают, вечные политические противники Серебряные Ястребы откажут. Оставался род Изумрудной Рыси. Его новый глава по возможности придерживался нейтралитета, но именно в этот раз лорда Херебарда необходимо перетянуть на свою сторону. И все заботы переговоров опять легли на Посредника.
Каждый раз, глядя на молодого лорда Рысь, Посредник с трудом удерживал на лице маску равнодушия. Честно признавался перед собой, что лорда Херебарда он боится и ненавидит. Прятал свои чувства очень глубоко, был уверен, что лорд его неприязнь замечает – но ничего с собой поделать не мог. Рысь был изумительно красив, вот только за манерами и щегольским кружевным камзолом думающего лишь о развлечениях светского повесы, который даже волосы отрастил по утончённой моде до лопаток, прятался острый как бритва ум. Не менее острый, чем у лорда Фахтны. Эдакий ядовитый змей, из тех, что водятся на юге Великого Леса. Насколько проще было с его отцом… а от этого молодого поганца не знаешь, чего ожидать. Вот и сегодня, когда Херебард согласился встретиться с Посредником сразу, засосало под ложечкой в ожидании неприятностей.
За пару лет, пока они не виделись, лорд Рысь стал чуть старше и от этого ещё красивее. К дарованному от рождения Кайной-ведущей-души-в-мир добавилось очарование зрелости уверенного в себе мужчины. И ведь знает, какое впечатление производит – потому сейчас с непринуждённым видом сидит в роскошном кресле и крутит на пальце прядь волос. С усилием взяв себя в руки, Посредник сел в кресло напротив, поставил шкатулку, откинул крышку. И кратко изложил просьбу Алмазного Полоза вместе с намёками.
– Мой господин просил передать вам этот именной перстень. Его нашёл в Араглине, в квартале Оливковых ветвей, вассал Его светлости лорда Алмазный Полоз. Он высоко ценит вашу заботу о репутации дома, потому возвращает пропажу. Взамен просит поддержать небольшую просьбу в Совете. Отправить Зелёную стражу наказать нарушивших волю Светлого величества и заодно всех укрывавших нарушивших закон.
– Хорошо. Я ценю любезность и поддержу лорда Фахтну, которую он всегда оказывал мне и моим родителям. И согласен. Но после этого мы друг другу ничего не должны.
Предчувствия взвыли дурным голосом: так легко не бывает. Почему этот хищник больше ничего не попросил взамен? Что бы там ни думал Полоз, оказанная услуга стоит куда меньше. Да, доказательство позорных развлечений отца с людскими шлюхами доставит лорду Херебарду немало неприятных минут при дворе. Никаких политических последствий не будет, все уже успели оценить зубы и когти самого молодого члена Палаты Великих лордов.
Но лорд Рысь лишь спросил:
– Всё же, удовлетворите моё любопытство, а зачем лорду Фахтне это надо? В то, что он хочет лишь поддержать закон и наказать давших приют отступникам, я не верю. Рассчитывает на свару со Степью и хочет заранее оторвать от степняков нового союзника? Слишком грубо. Или… дело в ином? Мои шпионы донесли, что в этом новом королевстве, кажется, открыли секрет дымчатого булата, и Касильяс таким образом скоро потеряет на него монополию. Ну что же, я не претендую. И желаю Алмазному Полозу финансовых успехов, а также выгодного договора по итогам войны.
Посредник покидал Херебарда в отвратительном настроении. Про Касильяс он не слышал, и был уверен – его наниматель не знает тоже. Дело сложилось намного проще, чем он предполагал, уходя от Полоза. Так на что же рассчитывает этот хитрый и злопамятный кот, если так легко отказался от дополнительных условий? В победе оба не сомневались ни мгновения, «зелёные» не зря считаются лучшими воинами мира. Среди них редко попадались гвенъя моложе полувека. Многие из солдат – маги, все с огромным боевым опытом. Тысячи хватит сравнять с землёй любую из стран людей – а тут в поход уйдёт больше шести. Но вот потери могут оказаться куда выше, чем рассчитывает Фахтна. Ведь, принимая на своей земле беглецов, тамошний правитель наверняка думал о последствиях. А влияние Великого лорда не в последнюю очередь определяется тем, сколько Стражей он может призвать под свои знамёна.
Херебард молча неподвижно сидел в кресле, не касаясь шкатулки. И лишь когда слуга доложил, что гость покинул дом, приказал:
– Управляющего поместьем ко мне.
Сам же, снова оставшись в одиночестве, с лихорадочным блеском в глазах схватил шкатулку, чуть не сломав при этом крышку. Вынул перстень и внимательно принялся его рассматривать, в том числе магией. Наконец без сил уронил украшение на стол и с облегчением откинулся на спинку кресла.
Дверь скрипнула, впуская управляющего поместьем. Тот был уже немолод, потому шагал тяжело, плечи слегка согнулись под грузом лет. Стоило двери захлопнуться, а взгляду зацепиться за перстень на столе, измождённый жизнью старик исчез. Словно сбросил половину прожитых лет. Старый волчара, способный цапнуть не хуже молодого волка.
