Ярослава Пулинович
Земля Эльзы
Жанна. Алло! На Карла Маркса, 12 будьте добры, пожалуйста, на текущее время. Куда поедет? А он вам сам все расскажет. (Сбрасывает вызов.)
Смотрит в окно. За окном ночь, фонари, реклама, звуки проезжающих машин, крики подвыпившей молодежи. Везде жизнь.
Жанна. Ну ты и дура, Жанна…
Жанна достает из буфета сигареты, зажигалку, закуривает.
4
Та же съемная квартира Кати и Андрея. Катя с Андреем сидят на диване, прижавшись друг к другу. У Андрея на коленках книга, на книге лежит лист бумаги. Андрей что-то расчерчивает на этом листке.
Андрей. Значит, в этом углу у нас детская…
Катя. Я до сих пор не верю, что у нас будет квартира. Это как будто не по-настоящему. С мамой жили в одной комнате в доме на несколько семей, потом в общаге вчетвером, а теперь – своя кухня, своя комната, свой балкон… Можно голой ходить – хоть заходись, и никто слова не скажет…
Андрей. Я только за!
Катя. Посуду можно на ночь оставить и с утра помыть. Я посуду с детства мыть ненавижу. А все из-за этого дурацкого: «У нас закон простой, поел – убери за собой». Когда так говорят, мне всегда кажется, что я в лагере или в школе.
Андрей. А я вот наоборот. На кухню первый всегда бежал, и посуду мыл, и готовил, с бабушкой шарфики вязал разные, носки. Даже свитер один раз! Красный такой, с полосками. Бабушка и та удивилась.
Катя. Сам связал? Серьезно?
Андрей. Ну да. Из школы приду, поем – и к бабушке в комнату: ниточки у нее там всякие на журнальном столике, шерсть, спицы – интересно! Она мне истории из жизни рассказывает, а я слушаю и вяжу, никакого телевизора не надо. Потом мы с ней пойдем ужин на кухню готовить. Приготовим, посидим еще, чаю попьем. Потом уже мама с батей придут. Поужинаем все вместе, и я опять к бабушке в комнату вязать. И так пока уроки не погонят делать. Батя ругался только на меня, что я с пацанами не дружу и бабой расту. А бабушке и маме нравилось. Мама вообще думала, что я с ними жить останусь, не поеду никуда, потому что я хозяйственный и голова у меня на плечах, не то что у других парней.
Катя. Почему ты уехал тогда?
Андрей. Да работы у нас в поселке никакой не было. А в училище в Ишим не хотелось как-то. И тут отец насел на меня: ты должен доказать, что мужик, всего в жизни добиться. Чуть ли не с кулаками меня гнал, пока мать с бабушкой не слышали. Я так-то уезжать не хотел и добиваться тоже – вот непонятно, чего добиваться, да? А тебе кулаком по столу – иди и добейся. Батя у меня суровый, чё ему скажешь? Решил: поеду вот сюда, ну, всяко тут вариантов больше… Пробовал поступать, да на бюджет провалился че-то. Не знаю, наверное, куплено там все было или, может, сам дурак.
Катя. Меня мама последний год в школе прямо веником била, чтобы я училась. Говорила, ты у меня дурочка, поэтому учи все наизусть. С учебниками рядом стояла и сверяла. Говорила, хоть у тебя в жизни что-то получится. Ну вот, на втором курсе уже получилось… (Гладит себя по животу.) Я поступать боялась, просто кошмар. У меня даже тик от нервов начался. Но самое ужасное – это осенью, когда мы с мамой приехали, она мне в общагу помогла заселиться и домой этим же вечером поехала. Я прямо на кровати лежала и ревела, что так темно за окном, а она уехала, и я одна в этом огромном некрасивом городе осталась. На этой скрипучей койке, с тремя сумками, и соседки еще не приехали никто. За окном торговый центр весь светится, а я такая тощая, маленькая, лежу в темной комнате и даже пошевелиться от ужаса не могу.
Андрей. Бедная тетеха! Жалко, что меня тогда рядом не было.
Катя. Да! (В шутку толкает Андрея в плечо.) Вот где ты был?
Андрей. Ну… Где я был? Работал, наверное. А сам думал, что где-то по этим же улицам моя родная душа ходит.
Катя. Думал, а сам жил непонятно с кем…
Андрей не отвечает Кате.
Катя. Столько мне нервов с ней вымотал: она там одна, она там бедная… Чего она бедная-то? Сам говорил – богатая.
Андрей. Не начинай, ладно? Она хорошая, просто не моя, что ли. Не все ведь так просто рвется. Я же к тебе пришел.
Катя. Пришел.
Андрей. Так, давай дальше… Вот здесь у нас кухня. Сколько нам нужно дверей? Две, да? Одна в коридор, другая в комнату. Рисуем. Две двери… Здесь и здесь.
Катя (трогает живот). Ой…
Андрей. Что – ой?
Катя. Пинается как-то странно… Это УЗИ дорогое нужно еще вчера было сделать. А то вдруг что? Я ведь боюсь.
Андрей. В понедельник. Сейчас два дня выходных. Я свое резюме в тысячу фирм разослал… В понедельник позвонят, во вторник выйду на работу… Сразу попрошу аванс. В среду все сделаешь.
Катя. До среды-то долго еще…
Андрей. Ну, потерпи… Понимаешь, если бы я все деньги в это строительство не вложил, мы бы с тобой план квартиры в руках сейчас не держали. Будут деньги. В среду уже будут. Сделаем тебе все УЗИ, проверим тетёху от макушки до пяток. А через полгода въедем в новое жилье.
Катя. Андрей, а когда мы поженимся?
Андрей. Родишь, и поженимся. Какая свадьба с пузом?
Катя. Нет, так не положено. Ребенок без свадьбы – это называется нагулять.
Андрей. А свадьба с пузом называется по залету.
Катя. Я подумала, что может быть, у нас в деревне свадьбу отпразднуем? Что мы, богачи, что ли, шиковать – просто накроем на стол, посидим, музыку включим.
Андрей. А я думал, в новой квартире. И новоселье, и свадьба.
Катя. Да что там это новоселье? Ни столов, ни стульев, ни посуды, как бомжи, из пластиковых стаканчиков пить будем. А так в деревне подружки мои придут, увидят, что я в белом платье…
Андрей. Тогда уж лучше у меня в поселке, твою маму к нам всяко дешевле привезти, чем моих к тебе.
Катя. Давай у твоих! А платье мне мама сама может сшить, чтобы на магазины не тратиться.
Андрей. Моя бабушка тоже может. Она у меня, знаешь, какая портниха?
Катя. Значит, ребенок родится, и сразу поженимся?
Андрей. Поженимся.
Катя. Есс! (Обнимает Андрея.) Так, а заявление-то нужно уже сейчас подавать!
Андрей. Завтра и подадим.
Катя. Значит, я звоню маме, что замуж выхожу?
Андрей. Значит.
Катя. Дай телефон, на моем денег нет.
Андрей протягивает Кате телефон, Катя набирает номер.
Катя. Алло! Мамочка? Это я! Мама, я замуж выхожу! За Андрея за своего, да! Он самый классный! Он нам квартиру купил! Да я не нервная, я просто счастливая! Серьезно, купил!
5
А у Жанны в квартире самый разгар пьянки. В гостиной сидят Жанна и ее сотрудницы – Вика и Ольга. Ольга – женщина сильно за тридцать, видно, что очень деловая, по натуре своей карьеристка и стерва. Вика – самая молодая среди присутствующих, ей двадцать семь. Вике немного скучно в компании Жанны и Ольги, она сейчас в самом расцвете и предпочла бы пьянке с этими одинокими женщинами более подвижные развлечения.
Ольга. Да, Жанна Георгиевна, так оно и есть. Это всё головная боль, и я даже связываться не хочу. Эта кабала, никому не пожелаю. У меня мама всю жизнь с отчимом промучилась и только после его смерти вздохнула спокойно. А то, что плакала по нему три года, – это депрессия называется. Потому что он пил, а это плохая энергетика.
Жанна. Козел!
Ольга. Натуральный.
Вика. Водочки еще налить, Жанна Георгиевна?
Жанна. Валяй.
Вика разливает водку по рюмкам.
Жанна (поднимает рюмку). Тост, девочки!
Ольга. Просим, Жанночка Георгиевна!
Жанна. Выпьем за нашу счастливую жизнь и за то, что все они козлы, а студентки их – козы. А мы гордые и в сельскохозяйственном скоте не нуждаемся!
Ольга. Красивый тост!
Чокаются. Пьют.
Ольга. А хорошо сидим, девочки? Так душевно с вами, Жанна Георгиевна.
Жанна. Сейчас еще мальчики по вызову приедут.
Ольга. Мальчики?!!
Жанна. Мальчики.
Ольга. Жанна Георгиевна, ну это как-то…
Жанна. Не бзди.
Вика. Жанна Георгиевна, вы меня простите, но я не могу, меня жених дома ждет.
Ольга. Вика!
Жанна. Молчать! Я тебя приглашала как девушку, свободную во всех отношениях. К черту жениха, вход в мой дом – только при предъявлении паспорта, не заляпанного грязным штампом!
Жанна встает, пьяно смотрит на Ольгу и Вику.
Жанна. А что я вам сейчас покажу, девочки…
Выходит из комнаты.
Ольга. Вика, ты видишь, Жанна Георгиевна страдает, зачем ты ей про жениха сказала?
Вика. Что за ерунда? Все знают, что мы с Володей скоро поженимся.
Ольга. Все знают, а зачем напоминать?
Вика. Ольга Андреевна, я считаю, что имею право на личную жизнь вне рамок корпоративной этики.
Ольга. Имеешь ты, а премии весь отдел лишают. Ты не видишь, человеку плохо, страдает человек? Не сыпь ей соль на рану, Вика. Как бы нам потом эта соль в глаза не полетела!
Вика. Андрей этот ее – вообще козел. Где она его только нашла?
Ольга. Козел не козел, а молодец, ускакал, козлик, в самую нужную минуту! Лучше и представить нельзя было. У меня племянник в этом году экономический закончил.
Вика. И?
Ольга. И! Я пошла на зама, значит, моя должность освобождается… Только никому не говори. Сашка мне как сын. Я его как родного люблю. Знаешь, какой умный он у меня?! Эйнштейн! Явно не в сестру, моя кровь. И родинка на щеке точь- в-точь как у меня!
Вика. Вот. Кто-то пять лет учится, гранит науки грызет. А кому-то за просто так дипломы покупают, только за то, что он со старой теткой спит!
Ольга. С бабкой!
Женщины хихикают, прикрывают ладонью рот. Ольга вдруг резко прикладывает палец к губам, делает знак Вике – мол, все, замолчи. В комнату заходит Жанна. На ней длинное полупрозрачное платье со стразами, в руке – сумка с вещами.
Жанна. Переодеваемся, девочки! Тут шмотья у меня! И перья, и все такое… Давайте, давайте, не сидим, двигаемся! Оля, ну? Вот, бюстье с юбочкой! Надевай! Будешь цыпленочком у нас!
Ольга (хихикает). Жанна Георгиевна, я же не привыкла! Вы чего?
Жанна. Чё, зассали, девки? Или у нас не праздник?!
Ольга. Так праздник, праздник, Жанна Георгиевна! Я не бзжу, уже лечу ракетой!
Берет у Жанны предложенный наряд, переодевается.
Жанна. А ты, Вика, кем хочешь быть? Кошечкой? Медсестрой? Школьницей? Престарелой! (Пьяно хохочет.)
Вика. Да я не могу, Жанна Георгиевна. Я все это очень одобряю, но как я буду смотреть в глаза Володе?
Жанна. Володю – закопаем в огороде! Переодевайся!
Вика. Понимаете, я из семьи старой закалки, у меня очень строгий папа…
Жанна. А папу продадим на шляпы! Есть еще вопросы?
Вика. Нет, я понимаю, Жанночка Георгиевна, что это игра. Это ведь такая игра? И насчет мальчиков по вызову вы пошутили?
Жанна. Какие тут шутки? Переодевайся давай! А то сейчас рассержусь и обижусь!
Вика в поисках поддержки смотрит на Ольгу, которая стоит, переодевшись в бюстье и юбочку цыплячьего цвета.
Ольга. Вика! Жанночка Георгиевна шутит! Ну имей чувство юмора, не подводи коллектив!
Вика. Да! А я догадалась, что вы затейница, Жанна Георгиевна! Я сразу поняла, что это такие шуточки!
Вика переодевается в пеньюар из черно-розовых кружев.
Вика. Мне ведь, Жанна Георгиевна, поскольку я у вас недавно, все в новинку. Да, в новинку! Потому что ни в одной компании мне не доводилось работать с такими прекрасными людьми, как вы, как Оля! С такими веселыми людьми! С такими простыми и честными людьми…
Жанна (презрительно). Ой-ой-ой… Кобылы запели.
Оля смеется. Вика вынуждена тоже засмеяться над собой вместе с Олей.
Жанна. Обиделась? По глазам вижу – обиделась. Не обижайся, ты, Вика, девка деловая. Я тут думала и надумала вот что: Ольга пошла на зама, ее место освободилось. Чужих брать никого не хочу. (Разливает водку по рюмкам.) Так что с повышеньем тебя, Викуля!
Вика. Жанночка Георгиевна, я даже не знаю… Это такая новость для меня! Это такой шанс, такой стремительный карьерный рост, Жанночка Георгиевна… Я ведь…
Жанна. Выпьем!
Женщины чокаются, пьют. Оля недобро кривит губы.
Жанна. А я вам сейчас музыку поставлю, девочки! Закачаетесь! Моя любимая песня!
Жанна подходит к музыкальному центру и запускает диск. Звучит песня: «Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой, если бы ты знал женскую тоску по сильному плечу…» и т. д.
Жанна танцует. Вытаскивает в центр комнаты Вику и Ольгу. Вика и Ольга неуверенно пританцовывают, перетаптываются с ноги на ногу. Вдруг Вика неестественно высоко поднимает ногу, показывает целый ряд каких-то акробатических упражнений.
Ольга. Вика, ты чего?
Вика. Это моя йога!
Ольга. Для Володи научилась?
Вика. А к черту Володю!
Женщины упоенно танцуют. Звонок в дверь.
Жанна. Это мальчики, девочки! Я открываю?
Вика. А запросто!
6
Спальня Жанны. Телевизор без звука. На кровати лежит высокий темноволосый парень – Мальчик по вызову. Жанна ходит по комнате.
Жанна. И вот, ты понимаешь? Это девяносто первый год, распад СССР. Я тогда еще дура, двадцать девять лет. Работы нет, денег нет. Вот такая красота! Колготки перештопаны по сто пятьдесят раз! Знаешь, что такое для меня были колготки? А тушь? Люди ползарплаты отдавали за пару капроновых чулок, а у меня и зарплаты не было! Надуло нас государство! Жила я в таком бомжатнике, сейчас даже страшно вспоминать! Ты таких коммуналок, поди, и не видел! В одной комнате бабка, ее дочь да я. Бабка лежачая, за ней ходить надо было. Ну, я за раскладушку и тепло с этой бабкой и сидела. Она все помирать собиралась. Попробуй только помри, говорила ей. Ты помрешь, а меня на улицу сейчас же! Пока на работу не устроюсь, даже думать не смей помирать. Она молодец, дотянула… Хорошая бабка была, царствие ей небесное! Доченькой меня называла. Дура такая! Вспомню иногда, аж накатит чё-то. И вот я полгода так жила. А потом думаю: на наше государство надеяться – лучше сразу в петлю! Ручки есть, ножки есть, голова на плечах вроде тоже присутствует! Затеяла я одно дельце-делишечко. Нашла своего однокурсника, а он в каком-то бизнесе крутился, грузоперевозками занимался. Назвала сумму. Он, конечно, видит, что у меня ни копейки в кармане. «Прогоришь, – говорит, – Жанна, на проценты ставить не буду, но по гроб жизни будешь обязана». «Хорошо, светик мой, – шепчу, – сведи меня с человечком, три тысячи долларов мне у него занять нужно!» Он на меня как на ненормальную: «Дурочка, ты понимаешь, какие это лю- ди?» «Под любые проценты», – отвечаю. «Да не о том, – говорит, – не выгорит твое дельце, это ж не я, это злые дяденьки зубастые. Одной могилкой, говорит он мне, на земле станет больше. Или в проститутки пойдешь отрабатывать!» «Пойду, – кричу, – куда угодно пойду, только познакомь!» Через два дня он за мной заезжает. Едем. Я длинную юбку надела, чтоб колготки не светить. Хотя и понимаю, дура, что зря, что ноги – козырь, да еще какой! Но тут уж либо ноги, либо колготки заштопанные – выбирай! Приехали. Сидит. Смотрит. Думает. Ногти на руках пилочкой обточены. Важничает. А по глазам вижу: не жилец. Завожу себя, вроде этакая я бизнес-вумен. Актриса прямо, в глаза ему смотрю, нигде не прокололась. Именами сыплю. Мол, того знаю и того. Однокурсник мне краткую лекцию по новейшей истории города еще в машине прочитал. Он посмотрел-посмотрел, крякнул. Хорошо, думаю, главного корчит из себя, а раз корчит – значит даст. Для него три тысячи долларов – фигня! Хорошо, говорит. Заломил проценты дикие. Но я знала: если дельце выгорит, я через два дня все верну! Из сейфа деньги достал, палец послюнявил, отсчитал. Мы тут же в машину, едем в какой-то Нижне-Урюпинск! За нами три грузовика! В дыре той я никогда не была, но знала, что там завод по производству мучных изделий скопытился. Приезжаем. Мать моя женщина! Как в детство вернулась, грязищи по колено. Иду на завод, нахожу директора. Невменяемый. Глаза красные, пьянющий, про политику кричит. За копейки покупаю у него три грузовика макарон. Пока макароны грузят, гоним машину обратно в город. Еду на фирму. Я про нее заранее все выяснила, что дельные ребята, не фуфлоделы. Приезжаю, сразу деньги на стол. У вас ночь – кричу! А я образец заранее придумала, знакомая моя худграф закончила, она мне по дружбе образец этот и нарисовала. Там такой американский флаг крупно и большими буквами ярко-красными по-английски – «Макароны! Made in USA!» А рядом по-русски для неграмотных – «Сделано в Америке»! Десять тысяч упаковок! К четырем утра обертки эти готовы. Я вся на нервах: где грузовики? Не дай бог что! Приезжаем к однокурснику в гараж. Грузовики там. Толпа народу – заработать все хотят. Однокурсник мой заранее предупрежден был, что люди понадобятся, но по сути дела не в курсе! До десяти утра пакуем макароны вручную! Я вместе со всеми! В одиннадцать пригоняем машину в центр города. Ну, думаю – всё, вот оно, Жанна, твое времечко настало. Была не была! Или пан или пропал – готовь вазелин! Сначала вяло покупали. Одна-две… К часу вокруг нас толпа. Народ ломится! Берут по десять-пятнадцать упаковок! У меня такая байка, что я только что из Америки, а эти макароны – их новая марка, что, мол, вы таких макарон нигде не достанете – это чисто американский продукт. Бабки вокруг нас, мамаши с детьми. Одна кричит: вы мне еще десять пачек отложите, я со сберкнижки сниму и сразу к вам! К семи вечера продаем последнюю сотню, и тут вижу – идут, красавцы! Кожаные куртки! Рэкет! Сворачиваемся, кричу! Спрыгиваю с грузовика. В машину – и по газам! Едем к бандиту, отдаю ему долг. У него аж глаза от возмущения забегали, процентов-то накапало с гулькин нос. Руку мне пожимает, жирок на подбородке трясется. Не жилец ты, думаю. Года не протянешь. Ну, было у меня такое чувство. И точно. Убрали его, говорят, с дороги – и трех месяцев не прошло. Понимаешь меня? Рассчитываюсь с однокурсником, расстаемся как Скалли с Малдером после победы над инопланетянами. Через три дня у меня машина, живу на съемной квартире. Остальные деньги вложила в дело. Через полгода квартира, офис в центре, реклама в телевизоре. И ты знаешь, много потом всякого было: и с братками водку стаканами пила, и ОБЭПом меня травили, едва под суд не пошла, в девяносто пятом чуть не застрелили, в девяносто седьмом ограбили до нитки, в дефолт разорилась и все с нуля начинала, в две тысячи пятом дала взятку не тому человеку. Много чего в жизни у меня случалось разного. А я до сих пор вспоминаю ночь эту, мы несемся по темной трассе в город. И вся жизнь моя на кону, вся жизнь моя в этих макаронах! Сердце стучит, а в голове – выгорит дело, выгорит! Я умная, я сильная, я смелая, выгорит дело! И такая сила во мне, такая вера, такое чутье звериное проснулись! Я в тот момент женщиной стала, веришь – нет? Я такую страсть испытала, и азарт, и адреналин, что ни с одним мужиком мне потом так кайфово не было! Мужик предаст, дело сгорит, ты одна у себя и есть. Если ты сильная, то выживешь и будешь гнать по трассе двести, и будешь счастлива оттого, что знаешь точно: выгорит твое дело. Оттого что ты фартовая, оттого что удача с тобой, сила с тобой. Оттого что ты сама у себя есть. Понимаешь ты это? Понимаешь, нет?
Мальчик по вызову все время, пока говорит Жанна, смотрит в телевизор.
Мальчик по вызову. Блин, я не могу! Этот Губка Боб такой прикольный! Как не посмотришь серию – это такой прикол! Это такой прикольный мультик, вообще…
Жанна ложится на кровать рядом с парнем.
Мальчик по вызову. Что-то хотите?
Жанна. Пошел вон!
Мальчик по вызову встает, одевается, собирается уходить.
Жанна. Подожди!
Мальчик по вызову останавливается, смотрит на Жанну.
Жанна. Я старая?
Мальчик по вызову. Да нет, обычная. Все тетеньки такие.
Жанна. Уматывай!
Мальчик по вызову уходит. Жанна смотрит телевизор без звука. В соседней комнате, рыдая, Вика разговаривает по телефону.
Вика. Ну подожди, Володенька! Куда ты уехал? К маме? Ну зачем? Это была рабочая встреча, просто рабочая встреча! Мне с ними неинтересно, они старые тетки, зачем бы я стала с ними пить просто так?! Володенька, это чисто рабочие отношения! Что? Какие мальчики, ты что, с ума сошел? Это была рабочая встреча! Да, на всю ночь! Да, я тебя не предупредила. Но я не могла, Володенька! Эта старая дракониха съела мне весь мозг, я не могла позвонить! Володенька! Прости! Я сейчас приеду! Какие мальчики? Ты что, миленький? (Пауза.) По вызову? Да ты что!!! Кто позвонил? Володя, это ложь! Кто позвонил? Женский голос? Кто? Кто?! Володя, не бросай трубку, я прошу… Я сейчас приеду…
На том конце провода, видимо, все-таки положили трубку. Вика рыдает.
Жанна усмехается. Смотрит телевизор.
конец первого действия
Второе действие
1
Прошло четыре месяца.
Та же квартира Кати и Андрея. День. Андрей сидит на диване, в руках у него газета. Он разговаривает по телефону.
Андрей. Алло? Здравствуйте, я вам высылал свое резюме по поводу должности менеджера по продажам… Что? Уже взяли, да? А, ну… (Набирает другой номер.) Алло? Здравствуйте. А вот вы давали объявление в газету, что вам требуется менеджер… Да, образование высшее, конечно!!! Красный диплом! Стаж работы – пять лет. Двадцать восемь. Последнее место работы – сеть магазинов «Вкуснятина». Слышали? Перезвоните? Хорошо, буду ждать вашего звоночка… Хорошо. Мой телефон у вас определился, да? Хорошо, всего доброго, надеюсь, до встречи! (Сбрасывает вызов.) Фигня какая-то.
В комнату заходит сильно беременная Катя.
Катя. А компот в банке закончился?
Андрей. Там оставалось на донышке, я допил.
Катя (садится рядом с Андреем). Компота хочу.
Андрей (обнимает Катю). Потерпи, тетеха. Вот сейчас папа на работку устроится, и будут нам вкусняшки, и будет нам компотик, и будет нам курочка…
Катя. Когда ты уже на эту работу устроишься?
Андрей. Устроюсь. Скоро устроюсь. Чтобы я в этом городе на работу не устроился? Ты что? Меня все знают. Как дойдет до них новость, что я без работы, – с руками оторвут.
Катя. Так ты им сам позвони – тем, кто с руками. А то до них уже четыре месяца не доходит.
Андрей. Ну, так не принято, понимаешь…
Катя. А как принято? Короче… Звонила мама. Она сказала, что денег больше не вышлет. Еще мама сказала, что она и так уже четыре месяца тянет нас, как бурлак по Волге. Сказала еще, что пора бы тебе уже устроиться на работу.
Андрей. А еще что твоя мама сказала?
Катя. Еще? Еще сказала, что не собирается кормить здорового чужого ей мужика, который сам себя прокормить не может. А еще сказала – собирай вещи и рожать приезжай домой!
Андрей. Тетеха, все устроится, это временные трудности… Куда ты собралась уезжать? Макароны тебе сварить по-вкусненькому, с морковочкой?
Катя. Не сварить! Временные трудности! Уже четыре месяца у тебя временные трудности! УЗИ так и не сделали! Сапог зимних нет! Второй месяц одни макароны. Компот мой выпил!
Андрей. Дурочка, зато у нас есть собственная квартира! Я ее купил, понимаешь? Пусть еще недостроенная, но она есть!
Катя. Зато работы у тебя собственной нет, а мне рожать… На что мы будем жить? Мама моя – ты знаешь, и так в деревне из последних сил! Твои родители далеко и пенсионеры!
Андрей. Замолчи!
Катя. Не затыкай меня!
Андрей. Тетеха… Ты чего?
Катя. Я боюсь, Андрей! Ты думаешь, я дурочка и ничего не понимаю? А я все понимаю! Тебя не берут на работу не потому, что до них не доходит, а потому что тебя вообще не берут! В принципе! Потому что ты не можешь устроиться на работу, потому что тебя не берут, потому что ты не можешь и тебя не берут! Потому что ты не можешь, ты не можешь, тебя не берут, ты не можешь заработать нам денег, потому что тебя не берут, а мне рожать, а тебя не берут, ты звонишь, а они не перезванивают. А хозяйка нас выгнать грозится! И выгонит, если так дальше будет… Выпил мой компот, а мне рожать, и я не знаю, как мы будем, и моя мама меня убьет, потому что я ничего не закончила, и уже родила, и я с ребенком, а ты не можешь заработать нам денег, чтобы даже поесть!!!
Андрей. Заткнись! Замолчи! Или я не знаю… А товар я грузил? А листовки клеил? Или не работал, скажешь? Да куплю я тебе твой дурацкий компот, не надо так со мной разговаривать! Прямо сейчас пойду и принесу тебе твои деньги, раз тебе так невмоготу, раз я тебе только так нужен!
Катя. Иди! Давай! Куда ты пойдешь?
Андрей. Сейчас прямо пойду – и принесу!
Катя. Иди!
Андрей. Пойду!
Катя. Иди!
Андрей идет в прихожую, обувается.
Андрей. Катя, ты возьмешь свои слова назад, слышишь?
Катя. И возьму! Ты пойди сначала!
Андрей. И пошел!
Андрей уходит, хлопнув дверью. Катя стоит раскрасневшаяся и злая. Трогает живот, морщится.
2
Квартира Жанны.
Жанна в очках сидит в комнате на диване. Поджала под себя ноги, укрылась теплым пледом. На коленях у Жанны компьютер, она что-то быстро на нем печатает. Шевелит губами – видимо, подсчитывает что-то в уме. Звонок в дверь. Жанна встает, снимает очки, идет открывать. На пороге, конечно, Андрей. Жанна молчит. Смотрит на Андрея. Решает что-то для себя.
Жанна (наконец пропуская Андрея в квартиру). Привет, любимый.
Целует Андрея в щеку. Андрей неуверенно разувается.
Жанна. Ты голодный или в городе поел?
Андрей. Жанна, я…
Жанна. У меня есть пицца. Бутерброды могу сделать. Можем что-нибудь заказать.
Андрей. Жанна, у меня…
Жанна. Что будешь? Пиццу будешь?
Андрей. Да. Я…
Жанна. Сейчас разогрею. Слушай, что на тебе за куртка? На рынках такие еще продают, да? Я думала, у них сейчас товар поприличнее стал.
Андрей. Жанна, я хочу поговорить…
Жанна. Снимай.
Андрей. Что?
Жанна. Куртку снимай.
Обнимает Андрея.
Жанна. Андрюшенька, ходить в такой куртке – это преступление. Я что, не учила тебя? Давай разоблачайся. (Снимает с Андрея куртку.) Фу! И ты в такой рубашке ходишь? Она же грязная! Ты в ней на бомжа похож. Немедленно снимай! Давай, давай. Сейчас мы тебе одежду выстираем, самого тебя в ванночку засунем, выкупаем. Вода теплая, нежная, мы в нее пены ароматной нальем. Я тебе пемзой лапки потру, если захочешь. Да?
Андрей. У меня ситуация такая, в общем…
Жанна. Мальчик мой голодный, устал, весь день по городу бегал… Давай раздевайся. Пока будешь мыться, я из твоего любимого ресторана закажу. Давай сюда рубашку…
Андрей (снимает рубашку). Я уже так устал, совсем… Представляешь, я столько звонил. Жанна, я не понимаю, почему они меня не берут…
Жанна. Носочки снимай. Сейчас вымоешься, поешь, отдохнешь, я тебе спинку разотру, и обо всем поговорим… Ты мне все-все расскажешь. О чем думал, как по мне тосковал…
Андрей снимает брюки и носки. Жанна подталкивает его в сторону ванной комнаты. Андрей заходит в ванную. Слышатся звуки льющейся воды. Жанна идет в свою комнату, красится перед зеркалом.
3
Вечер. Спальня Жанны. Андрей сидит на кровати в пижаме. Жанна в кружевной рубашке сидит рядом. На журнальном столике тарелки с какими-то недоеденными яствами.
Жанна (хочет поцеловать Андрея). Ты по мне скучал?
Андрей (отстраняется). Жанна, не надо. Жанна, я подумал, что нам пообщаться бы просто. Что вообще в целом мы можем быть друзьями даже. Что мы вообще-то не чужие люди как бы…
Жанна. Не чужие. Конечно, не чужие… (Обнимает Андрея.)
Андрей. У меня проблемы, Жанна.
Жанна. А я думала, ты по мне соскучился.
Андрей. И соскучился, конечно, тоже…
Жанна. Поцелуй меня.
Пауза.
Андрей. Наверное, не нужно пока как бы так сразу…
Жанна. Что сразу? Тебе уже поцеловать меня противно?
Андрей. Да нет, почему?..
Жанна. Тогда поцелуй.
Андрей. Я не могу.
Жанна. Почему?
Андрей. Потому что я не могу…
Жанна. Я уже страшная для тебя стала?
Андрей. Нет, при чем здесь это? Ты красивая! Ты хорошая! (Через паузу.) Но я не могу.
Жанна. А говоришь, скучал…
Андрей. Я скучал, я правда… Мы же не чужие!.. Я не могу просто, но я не вру и скучал…
Жанна. Обними меня.
Андрей неловко обнимает Жанну. Жанна целует Андрея в краешек губ.
Андрей. Жанна, не надо…
Жанна еще раз целует Андрея, на этот раз требовательней. Андрей сдается, уступает, отвечает на поцелуй Жанны. Жанна прижимается к Андрею, раздевает его. Выключает свет. В темноте слышны возня и невнятный шепот. Лежащий на тумбочке телефон Андрея вдруг начинает распевать веселую мелодию и озаряет все вокруг себя неярким светом.
Жанна. Не бери…
Андрей. Надо взять…
Жанна. Я сказала, не бери…
Андрей. Я возьму…
Жанна. Перезвонишь попозже…
Телефон умолкает, но тут же начинает звонить вновь.
Андрей. Я возьму, вдруг, что-то случилось?..
Жанна. Нет!
Андрей. Я на одну секунду…
Берет телефон с тумбочки, отвечает на вызов, уходит в другую комнату.
Андрей (говорит в трубку). Вызывай скорую. Через десять минут буду.
Андрей забегает в спальню Жанны.
Андрей. Где мои вещи?!
Жанна. Сейчас с антресолей достанем…
Андрей. Нет. Где МОИ вещи? В которых я пришел?
Жанна. В гардеробной сушатся… Что случилось?
Андрей убегает в гардеробную. Возвращается переодевшийся. Жанна встала, ходит по комнате.
Жанна. Андрюша, что случилось?
Андрей. Катя рожает!.. Жанна, прости меня, пожалуйста. Дай, пожалуйста, денег. На такси и на расходы, пожалуйста. Я с зарплаты все отдам. А то автобусы уже не ходят. И на автобус нет у меня. А она там рожает. Пожалуйста.
Жанна молча уходит куда-то. Возвращается с деньгами, засовывает их Андрею в карман рубашки.
Жанна. Я мальчиков-шлюх вызывала, они брали больше, но ты же не от фирмы работаешь, так что тебе сойдет, да?
Андрей. Я отдам…
Жанна. Зачем? Ничего отдавать не нужно, ты эти деньги честно заработал.
Андрей. Я отдам… Я отдам.
Андрей смотрит на Жанну, кажется, он, как маленький мальчик, вот-вот расплачется от обиды. Но вспомнив, что медлить нельзя, Андрей выбегает из квартиры.
Жанна стоит как окаменевшая, смотрит Андрею вслед. Затем закрывает дверь за Андреем.
4
Кладбище. Ряды могил. Как в большом городе – перекрестки, улицы, тупики. Но вместо домов могилы. Кресты. Памятники. Вместо машин – конфетные обертки, которые гонит по тропинкам ветер. Вместо самолетов большие черные вороны с жадными и проницательными глазами, живущие здесь ради приношений, которые оставляют умершим их живые гости. Жанна идет по кладбищу, уходя в самую глубь. Останавливается у величественного памятника из черного гранита. В руках у Жанны огромный букет цветов. Жанна кладет цветы на надгробие.
Жанна. Здравствуй, папа… Давно я к тебе не приходила. С прошлого года не была.
Жанна достает из сумки бутылку водки, рюмку, конфеты. Наливает водку в рюмку.
Жанна. Ну, как тебе тут лежится, папочка? Не холодно? Не мерзнешь тут? Ну… Вечная память… (Выпивает водку.) Посмотри, папочка, какой я тебе букет цветов принесла! Дорогие цветочки. Да! Вот, ничего мне для тебя, папочка, не жалко. Один ты у меня остался. К мамочке на могилу не езжу, далеко ездить, никак не соберусь. А ты вот в городе у меня лежишь. Когда сгнил ты под забором, в собственной блевотине, так, поди, про дочку-то не вспомнил? Не вспомнил ведь? У тебя другие дети были, ты про Жанну свою забыл и не думал. А я вот вспомнила. В город тебя привезла. Обмыли мы тебя, отпели, все как у людей. Поминки устроили. Людей, правда, мало было. Дети твои, папочка, не приехали. Только я одна и была. Даша твоя, блядина, третьим тогда ходила беременная, от кого – непонятно. Не знаю, где она сейчас. Говорят, где-то на севере жопу морозит. Сын твой, Володька, спился, папочка. Весь в тебя пошел – в канаве где-то пьяный и помер, говорят. А жена твоя, на которую ты нас с мамочкой променял, толстая стала, как свинья, говорят, в дверь не пролазит уже. Ее дети на улицах, говорят, боятся. Болеет она сильно, говорят. Подохнет, наверное, скоро. И пусть подохнет – туда ей и дорога. Она нас с мамочкой не пожалела, в нашу квартиру въехала и по улице мимо с лошадиным лицом ходила, фыркала. Не помнишь, папочка, нет? Как ты нас с мамой в комнату шесть метров в коммуналке выселил – тоже не помнишь? Как ты взятку начальнику паспортного стола дал, чтобы нас из квартиры выписали? Плохо у тебя с памятью, папочка. Лежишь там? Мягко тебе лежать в моем гробике? Гробик я тебе, папочка, дубовый заказала, дорогой, бархатом обшитый. Сама лично подушечку под голову подложила, чтобы мягко тебе спалось. В костюм тебя переодела, фирменный, у тебя такого костюма, папочка, никогда в жизни не было. Видишь, ничего мне для тебя не жалко. Видишь, какие я тебе цветочки принесла? И поминать прихожу – не забываю. Я хорошая дочка у тебя, папочка. Я тебе в следующий раз машину цветов привезу, чтобы ты там в гробу перевернулся, папочка. Чтобы ты вспомнил мамочку мою, чтобы вспомнил, как она исхудала, как она к тебе денег просить приходила, как умоляла, чтобы ты меня не бросал, как у нее метастазы пошли, как она всю подушку от боли изгрызла. Как ты нам дверь не открыл, как я в тринадцать лет пошла в больницу горшки чужие мыть. Как в семнадцать мамочку одна хоронила, а ты ни копейкой нам не помог, как на поминках ее напился и матом про нее орать начал. Помнишь, нет? Что, папочка, зарыли тебя? Глубоко тебя зарыли? Черви тебя кушают? А у меня все хорошо, папочка! У меня сеть магазинов, у меня огромная квартира, у меня дача за городом в три этажа! А что – могу себе позволить! Сейчас вот дом в Италии купить хочу. Мебель у меня, папочка, в квартире вся на заказ, все из натуральных пород, все в цвет, все в тон! Любую прихоть позволить могу! Хорошая у тебя дочка выросла, папочка, правда? И про тебя не забываю. Вон какой памятник тебе отгрохала! Какие цветочки тебе приношу. Ты за всю жизнь хоть кому-нибудь цветочек подарил? Нет, папочка, не подарил. А я тебе подарила, и еще подарю, и приду еще к тебе – помянуть тебя, папочка, приду. Чтобы ты из могилы, папочка, завыл, чтобы тебе в аду уютнее показалось, чем со мной рядом. Ты ведь, надеюсь, в аду горишь, папочка? Вместе с Володькой, выродком своим, горишь? Все вы мужики такие, все как один – как ты, папочка, и Володька твой, все вы козлы, ни одного хорошего я еще среди вас не встречала…
