cнарк снарк. Чагинск. Книга 1 – Эдуард Веркин

Вдруг я отчетливо понял, что мне не очень-то хочется дописывать «Чагинск: люди, пути, годы».А мне где-то на 300-ой странице, не доходя до середины, реально расхотелось дочитывать… Даже не скажу, почему именно. Как услужливо написал сам автор, как будто для того, чтобы я не мучилась в поисках красивой формулировки,Роман в трех разочарованиях.Конечно, это он не о своей книге. Речь идёт о творении главного героя Виктора, молодого писателя, очень успешно опубликовавшего роман под названием «Пчелиный хлеб», и на этом выдохшегося и теперь пишущего под заказ краеведческую литературу, книжки из той категории, которыедарят библиотекам и почетным гостям вместе с магнитиком, ежедневником и кружкой. А почетные гости забывают в автобусах, в аэропортах и на вокзалах. Такова незавидная участь локфика.Про мои разочарования. Первое – почему-то я ожидала этого Шушуна, в аннотации упомянутого, как манны небесной среди провинциальной хмари и безнадёги, грозящей ввергнуть меня в досрочную осеннюю депрессию. Всё ждала, когда же начнётся история об этом то ли призраке, то ли снежном человеке (судя по местному фольклору, с довольно странными сексуальными пристрастиями).– А вот этот шушун – он больше человек или животное? – спросил я. – Или, может, больше дух?Несмотря на многократные упоминания, чудище во плоти так и не срисовалось, пришлось ограничиваться ощущениями персонажей.– Знаешь, в таких городках мне всегда не по себе, если честно, – признался Хазин. – Все время чудится, что кто-то хочет тебя сожрать. А тебе так не кажется?Второе разочарование: история с пропавшими мальчиками, найденной на болоте окровавленной кепкой, вялыми поисками. Про вялые поиски – жизненно и грустно, а про как бы начатую и брошенную детективную линию – грустно вдвойне.Разочарование третье – объём. Это, пожалуй, самый большой недостаток книги. Конечно, это только моё мнение, но когда берёшься за труд почти в 800 страниц, ожидаешь двух путей: либо, что книга так захватит, что и не заметишь, сколько в ней страниц, либо она так насыщена информацией, что ты будешь готов потратить на неё много времени ради подъёма собственного интеллектуального уровня. У меня тут не случилось ни того, ни другого, но это может быть следствием того, что я знакома с творчеством Веркина аж в двух его ипостасях, и обе мне понравились больше.Теперь о хорошем. Язык – безусловное достоинство. Прекрасный литературный, забавный местечковый, пафосный газетный – буквально на любой вкус. И вообще книга очень литературно-ориентированная, что подтверждают и многочисленные беседы героев, из которых только один, собственно, к итературе имеет отношение.– Литература есть художественно выстроенная система встреч и расставаний, – рассуждал он. – Ну, еще немного идей и рефлексий, беседы в гостиных, но, если честно, населять прозу этим добром – все равно что фаршировать рождественского гуся шахтерскими портянками. Впрочем, на вкус и цвет…Есть просто рассуждения о силе искусства, есть жгуче-саркастические эпизоды с участием СМИ ( «Понимаю, работа такая, – сказал он. – Корябать язвы бытия мозолистым языком журналистики.»), а есть и то, что можно со всей уверенностью именовать пасхалками. К примеру, такой пассаж:В Чагинске зреет фронда. Вернее, заговор, ползучая фронда – это обычное состояние Чагинска, дождь идет уже давно, и, похоже, за спиной Александра Федоровича Механошина блистает бездна голодных глаз.Читавшие Олди и – Гадкие лебеди поймут)).Не поспоришь и с тем, что серая и жутковатая атмосфера провинции нарисована очень убедительно. Странные люди со странными занятиями, от библиотекарши до чучельника, от бабки Снаткиной, которая знает всё про каждого практически поминутно, до Маргариты, работающей в гостинице, каковой, по словам всезнающей Снаткиной, вообще в Чагинске нет. И это, как бы очень русское:– Почему вы все пьяные?

– Потому что у нас душа! – визгливо сообщил Роман и ввалился в большую комнату. – Душа болит…Сидит у меня в голове крамольная мыслишка, что писал Веркин в расчёте в основном на столичных читателей, которым и предоставляет слегка абсурдистскую, но достоверную картину захолустья, которой можно проникнуться без выезда за пределы МКАДа…Я уверена, что книгу нескоро забуду, хоть она мне и не понравилась. Она злая и жёсткая, чересчур затянутая и явно что-то недосказавшая, и в голове должна улежаться, чтобы окончательно определиться с отношением к ней.– Светлов запускает литературный проект. Саморазрушающаяся библиотека.

– Зачем?

– Что пройдет, то будет мило, – объяснил я. – Книга как цветение сакуры – мимолетна и незабвенна. Чем меньше людей прочитают книгу, тем выше ее судьба.

– Спорное утверждение…

А то сама она что-то не справляется… Или:

Мыши – не то, чем кажутся.

Уже читала детскую книгу автора (ну как детскую) – и пришло время взрослой. Не совсем даже понимала, что ожидать – и (признаюсь) ожидала «Наш ответ Твин-Пиксу». Угадала?

Начинается книга… Как бы сказать – загадочно. Историю нам рассказывает Виктор – писатель (на самом деле автор одной книги – дальше дело не пошло), который теперь подрабатывает написанием лок-фиков – книг о городах. Таких же маленьких, как Чагинск. Но! Здесь для автора уже дело личное – потому что это город его детства, сюда он приезжал к бабушке. И вот – вернулся…

Аннотация обещала пропажу двух мальчиков и последовавший за этим переполох. Но до этого пройдет примерно глав 8, где мы переживем с героями – совещание у мэра с (полубезумными) идеями и лозунгами, как поднимать Чагинск с колен. А еще – репетицию дня города, которая заканчивается вполне себе белочкой (не пушистой – горячечкой). Но тут к Виктору и его напарнику фотографу Хазину прибивается танцор Роман.

Я знаю, что автор вырос в городе Воркута. В общем – я тоже. Поэтому очень мило было ловить своеобразные омажи: например, в виде Паши Воркутена – певца души русской в стиле:

Мы благородные, певцы народные

В широких тренировочных штанах

Или полузаброшенный мост – есть у нас такой к заброшенному поселку Рудник. Ну и – могучую корпорацию, которая обещает если не на Энцелад послать, то – процветание и светлое будущее, но требует – поклонения и трепета. Но корпорация поиграется и отчалит – а людям здесь жить.

Поэтому первая половина книги пришлась мне вполне по душе. Но – я ждала мистики. И ждала, и ждала, и ждала. Пока не поняла – что, видимо, я сама себе ее придумала. Потому что жанр книги даже сайт затрудняется определить. Автор поможет: это скорее экзистенциальная (фух) провинциальная драма. Он очень интересно описал это ощущение: пасторальный невроз (см. цитату). Да, наверно, это скорее такое ощущение сюра и непонимания. Люди же не могут так жить, это не по-человечески! Оказывается – могут.

Но после первой половины – нить я стала периодически терять. Особенно в невероятно странном эпизоде с мышью. Вот что это было?! Где-то я даже задумалась – а был ли Хазин вообще? В повествование врывается Снаткина и прочно там обосновывается – картину точно не проясняя. А еще порой идут странные куски набивки: сначала были кусочки для книги: про Чичагина, чагу и деготь, кое-где встречаются детские воспоминания Виктора, а ближе к концу это все сменяют довольно большие куски «будущих книг». При этом невероятно тронула меня сказка Кристины (детской возлюбленной Виктора) про волшебницу-вязальщицу.

И… наступил конец. Внезапно. Не внезапно закончилось – последняя глава была даже довольно тягомотной. Но в какой-то момент книга так хлестнула – что я аж вздрогнула. Попытавшись собрать мысли в кучу, я бы сказала, что книга – о провинции. Где: казалось бы, как так жить – а люди живут. У меня сейчас на районе такой беспредел творит администрация, и книга помогла… как-то примириться что ли, успокоиться. Мол, не сучи копытами – всегда так было, и в 2001м, и в 2024м. (Забыла сказать, что действие происходит в 2001м – с соответствующими милыми отсылками вроде первых мобильных вышек). Ну и о – ностальгии по детству, которое, как бы мы не возвращались – уже не вернешь.

Чтение не из легких. Объемное, закрученное, думательное. Но… что-то в этом есть. Поэтому порекомендую тем – кто любит книги непростые, которые способны поиграть на темных струнах души не только героев, но и читателя. Тогда приготовьтесь посвятить Чагинску приличную долю своего времени. И ничему не удивляйтесь – да, они там так живут. Как могут.

В город детства порой не стоит возвращаться: ты вырос, а он – нет.

*Я думала, Энцелад – это что-то из научной фантастики. Ан нет – просто планета, лучше всего подходящая человекам для жизни. В стиле «Эту планету мы уже заиграли – давайте новую». Но это – затравка для второй части. Которую я обязательно буду читать – но чуть-попозже.

Точнее – слушать. Слушать я буду в – замечательном – исполнении Кирилла Радцига. Очень с ним было хорошо, а без него даже книга буксовала. Хотя… были у меня маленькие претензии. Догловато он (почему-то) читал – каждая глава от часа до двух получилась. И – как мне показалось, придал герою Виктору чуть более ироничный и саркастичный оттенок, чем задумывалось. Особенно явно это прозвучало во фразеХазин выпал из окна. ХоррошоооИ у чтеца получилось – хорошо, что выпал. Но в остальном – точно могу его вам отрекомендовать, и буду спокойна, что читатели в надежных руках.

Вызов не в плане объёма, хотя он конечно присутствует. Слог у автора лёгкий, поэтому текст летит как паровоз с горы, и даже не укачивает. А потом вдруг поворот и тормозов нет. А вам ещё снарка поймать надо.

А вы знаете, как выглядит снарк? Ладно, хотя бы знаете, зачем его ловить?«если работа начинала приносить хоть некоторое, пусть самое небольшое удовольствие, она тут же заканчивалась»Главный герой, писатель – автор одной книги. Потом-то он написал много, но книга была одна. Просто он выбрал писать то, что не читают, но за что платят, а не наоборот.

Чагинск – выдуманный город, собранный из нескольких реально существующих. В него и прибывает писатель с фотографом для выполнения заказа местной администрации – книги про очередной город. Для этого у автора есть своё название – локфик. Их было уже много, но этот локфик для автора оказывается возвращением в городок детства. Естественно, его постоянно преследуют флэшбеки.

Интересно, что у писателя есть только имя – Виктор, а у фотографа только фамилия – Хазин. Переплетения событий и характер общения Виктора с Хазиным создают впечатление, что это один и тот же человек. Не в буквальном смысле.

Такое ощущение, что Веркин разговаривает сам с собой, потому что в округе нет людей, способных поддержать беседу на должном уровне.

Когда только начал читать, вспомнился Довлатов.«Захотелось пить. Маразм, концентрируясь в замкнутом пространстве, вытягивает из воздуха влагу. Становится душно, одежда искрит, люди начинают вонять и нервничать».Герои пьют постоянно и до умопомрачительных состояний. Плотность отсылок в диалогах на различные аспекты литературы и культуры поначалу заставляла напрягаться, но потом поток ослаб.

Поток сознания, создающий эффект НЛП. Убаюкивание и потом резкий толчок и снова убаюкивание.

Книга заказана не просто так, а ко дню города. Подготовка к этому знаменательному событию подвергается злой сатире со стороны автора на грани абсурда.

На репетиции дня города выступает звезда неизвестного разлива Паша Воркутин:«Нам с тобой не гулять по Бродвею,

И от этого я, и от этого я, и от этого я

Чешуею…»Весь текст из разряда «писатель рукой», «певец ртом» и т.п. Вызов писателя читателю. Так много мыслей, что получается ни о чём. Если читать медленно и вдумчиво, то рискуешь обнаружить миллион мыслей, не заложенных автором.«– Нет, я про настоящую книгу. Вы над чем-то работаете?»По трезвой в голове у Виктора начинают выстраиваться причудливые сюжеты, которых не остановит без алкоголя. И он их останавливает.«Каждый видит мир сквозь монокль своей импотенции, – говорил Хазин. – Каждый, кто не способен ничего изменить, перекладывает вину за свои немочи на окружающую реальность…»Некоторые начинают двигаться только если у них отобрать еду и телевизор. Эта неподвижность идут рука об руку с эгоизмом. Ладно, я подниму свою задницу с дивана, чтобы сделать что-то для себя, но сколько же надо сил, чтобы сделать что-то для других? А может речь не о силе вовсе?

Сюрреалистическое безразличие достигает апогея, когда пропадают дети. И этот факт может подпортить скорый день города. И их никто не ищет. Только мать одного из пропавших.«Почему-то такие истории происходят сугубо в провинции, в Москве или в Петербурге такое приключиться не может никогда»Те, кто выдвигал книгу в короткий список Большой книги поняли, что это издёвка? И в Москве, и в Петербурге происходит тоже самое, только уровнем повыше.

Главный герой тоже живёт внутри всего этого сюра, не желая вылезать из своей скорлупы. Не смотря на просьбу Кристины, матери одного из пропавших, он не просит власть имущих о помощи. Почему? Это не проблема провинции, нет.«Мы генерировали тьму, мы раскрашивали пустоту, мы утверждали, что это не тьма, когда придумываешь правильное название, все звучит лучше…»Вкусно и точка.

Юмора в книге много, но в основном глумление. А вот сострадание и совесть, забота о ближнем…«Такие пошлые вещи можно произносить только всерьез»А о серьёзных вещах рассуждать на трезвую голову никто из основных персонажей неспособен.«Водка с пивом подействовала сразу, стало теплей, легче и осмысленней»Ну да, ну да… осмысленней, это точно.«В какой момент обычная провинциальная история становится неотличима от лютейшего треша?»Чагинск не только провинция, но вся Россия. Разговоры между основными персонажами просто не реальны. Людей с такими сознанием и эмпатией я вообще давно не встречал. И от осознания этого заливает тоской, от которой точно запьёшь. Собеседника высокого уровня найти непросто, чтоб ещё и с юмором.«Нельзя писать про всякую ерунду, если умеешь про настоящее.»Если можете не писать, то, как известно, не надо. Это относится прежде всего к фэнтези-сериалам.«Жизнь – есть сокращение и укорачивание, в сущности, падение в воронку. Задача писателя это падение затормаживать, в идеале из ямы вытягивать, во всяком случае стараться»Не надеясь уже на благоразумие читателя, несомненно талантливый писатель уже прямым текстом указывает адресат книги. Чукчи-писатели продолжают писать, потому что они не читатели, чтобы читать Чагинск.«Расчёсочка – это расчёс очка!!! – крикнул Роман. – Жрите! Жрите помои, скоты! У вас у всех расчёс очка!»«Расчёсочка» – название «песни» Паши Воркутина. Таких криков души в книге предостаточно. Но всё это крики автора. Он выдаёт на гора кучу простых сюжетов из которых сейчас лепятся книжки просто мимоходом.«Между шуткой и реальностью в нашей стране чрезвычайно небольшой промежуток»Все эти смех…чки и безразличие приводят в закономерному финалу.спойлерк смертисвернутьСкорлупа главного героя трещит по швам, и он вырывается наружу.