Алекс Экслер
Непутевые заметки по Европе
Вступление
Был тихий семейный вечер. Лениво потрескивали березовые дрова в камине, на столе пофыркивал самовар. Кот Парловзор мирно дремал в своей корзиночке, свернувшись калачиком, жена Мария вязала, постукивая спицами, а я выпиливал лобзиком скульптурную композицию «Дедушка Ленин в момент принятия решения о написании книги „Как нам реорганизовать Рабкрин“».
М-да… Вполне неплохое вступление получилось. Но если не грешить против исторической справедливости, то приходится признать, что роль камина исполняла висящая на стене картина «Митьки уходят из города»; вместо самовара на столе располагалась величественная бутыль с виски (откуда у меня вообще всплыл этот самовар? я же чай ненавижу с детства); кот Парловзор был в боевом настроении и драл когтями кресло; я был занят реанимированием безвременно почившего компьютера, прихлебывая виски после каждого закрученного винтика (вроде, рифма какая-то получается: виски – винтик? … нет, не получается); Мария же учила английский язык.
Тем не менее, вечер был действительно тихий и семейный (хотя Парловзора за его бандитские выходки я скоро перестану считать настоящим членом семьи) и ничто не предвещало каких-либо потрясений.
Внезапно Мария подняла голову и сказала: «А не съездить ли нам летом в Лондон, чтобы позаниматься английским языком?». Тут я похолодел… Ибо надо знать решительный характер моей драгоценной супруги, чтобы понять: такая фраза не может предполагать какого-либо развития дискуссии. То есть, даже если я скажу: «Да ну его, этот Лондон, в литую кружку! Давай лучше возьмем портвешка и скатаемся в Монино на рыбалку!», то в Лондон я попаду в любом случае, даже если Марии придется напоить меня снотворным и вывезти за границу запакованным в чемодан вместе с моим любимым компьютером.
Между тем учить английский язык мне решительно не хотелось. Более того, я с полным на то основанием считал, что владею им практически в совершенстве. Что простому, но порядочному человеку полагается знать из английского языка? Правильно: «Йес», «Ноу», «Пардон», «Ван дринк, быстро» и, чтобы совсем покорить собеседника, – «Иль монументо ди Кристофоро Коломбо» (хотя это, кажется, уже не на английском). Вот и я в совершенстве владел всеми этими словами, да и, кроме того, еще помнил со школьных времен дивную фразу: “Ilike note 1 somuch, thatIcan’tfindwordstoexpressmyfeelings!”. В школе на экзамене по английскому я величественно произносил: “Ilike моя школа somuch…” и т.д., после чего англичанка заливалась слезами умиления, а директор школы горделиво поглядывал на представителей РУНО, которые начинали хлопать в ладоши и кричать: «Пять! Пять! Пять баллов, однозначно!». В институте эта фраза звучала как: “Ilike твердотопливные ракетные двигатели somuch…”, и шансы на получение стипендии становились удивительно высоки; после института данное предложение в модификации: “Iloveyousomuch…” было хитом № 1 на любой вечеринке… В более зрелые годы я переосмыслил и несколько расширил этот бессмертный перл английской словесности, поэтому иногда “Ilike” превращалось в свою диалектическую противоположность – “Ihate”. Так, например, мое сочинение “IhateMicrosoftsomuch, thatIcan’tfindwordstoexpressmyfeelings” получило приз зрительских симпатий «За краткость и емкость содержания» на конкурсе «Как вы относитесь к фирме Майкрософт?», который проводила IBM.
Проблем с диалогами у меня также не было, ибо для настоящего плодотворного общения с англоязычными слоями различных населений достаточно было знать только две фразы: “Isee” (которую непосвященный читатель переведет как «я – море», а посвященный знает, что данное словосочетание означает только «короче, я понял») и “Whatisit?”. Рецептура применения этих двух несложных фраз такова: на пять-шесть “Isee” – одну-две “Whatisit?”, и в глазах собеседника вы предстанете человеком понятливым, интеллигентным, пытливым и даже остроумным. Простейший диалог звучит примерно таким образом:
– Hello! MynameisJohnSmith!
– I see.
– How do you like this beautiful weather
– What is it – weather?
– Oh! Sir Exler is funnyman?
– I see.
– Would you like to drink some vodka?
– Конечно, буду!
и т.д.
И вот такого человека, чей блестящий языковый запас был также пополнен одной-двумя ругательными фразами еще на пятнадцати языках, собирались отправлять в лондонскую школу для изучающих английский язык. Разумеется, я стал активно протестовать. Полчаса я вспоминал все самое ужасное, что мне приходилось слышать и читать об Англии: голову своему королю отрубили; напустили жуткого туману, в котором все равно ничего не разглядишь; совершенно распустили своих футбольных болельщиков; затравили несчастного Оливера Твиста, который был вынужден броситься под поезд, и т.д. и т.п. А когда вспомнилась их знаменитая английская овсянка и дикая привычка пить чай в пять часов вечера, я весь просто заплакал, и Мария поняла, что сейчас спорить со мной бесполезно, поэтому разговор был отложен на несколько дней.
Через какое-то время неожиданно выяснилось, что мне по работе необходимо съездить на несколько дней в Брюссель, чтобы решить некоторые компьютерные проблемы с заказчиком. Попытки отказаться были пресечены руководством в самом начале фразой: «У тебя в нашей фирме – самая представительная морда», после чего меня дня два грубо шантажировали большими командировочными и возможностью съездить заодно в Голландию и Люксембург.
На семейном совете (во время которого кот Парловзор ухитрился разодрать два кресла и налить в мой кошелек) Мария сказала: «Отлично! Прокатимся на недельку в Брюссель. Оттуда до Лондона – рукой подать. Я, кстати, уже заказала нам двухнедельный курс обучения в школе для иностранцев», и, таким образом, моя участь была решена. Разумеется, Мария постаралась максимально подсластить пилюлю и нарисовала мне массу заманчивых картин о том, как мы будем проживать в семье простой английской благородной бабушки, которая, прихлебывая портвейн, станет вспоминать про «Те Времена», когда деревья были больше, а овсянка – вкуснее; как мы днем будем постигать премудрости английского языка в компании представителей всех стран и континентов, а вечером с приятностью проводить время в знаменитых английских пабах, дегустируя бешеное количество сортов пива, заодно обучаясь у англичан их знаменитым изысканным манерам; как по выходным мы будем с приятностью проводить время в Гайд-парке, дискутируя по острейшим политическим вопросам с местными пикейными жилетами. Выбора, разумеется, у меня не было, поэтому пришлось соглашаться.
Оставшиеся до отъезда две недели я решил полностью посвятить изучению этой загадочной страны и пополнению своего словарного запаса, для чего перечитал ту часть романа Александра Сергеевича Дюма «Двадцать лет спустя», которая посвящена путешествию трех мушкетеров в Лондон, и пролистал весь вебстеровский толковый словарь, из которого запомнил только изумительное слово “pedestrian” (кстати, оно переводится как «пешеход», а вовсе не так, как вы подумали).
