Эль Севено
Шесть лет
Глава 3
Раф
– Это разве прыжок, Раф? Думаешь, что время расслабляться?
Да пошел ты.
– И не смотри на меня так! Я знаю, о чем ты думаешь!
Да-да…
– Раф! Ты слушаешь меня? Какого черта ты творишь?
Я выхожу из воды и снимаю костюм, вот что я творю!
Опускаю свою доску и расстегиваю молнию на спине. Вокруг меня и мужчины, и женщины, но в вейкбординге нет места скромности. Я спускаю верхнюю часть костюма, поднимаю свою доску и, не обуваясь, ухожу.
Мой тренер оказывается передо мной. Он слишком быстр для человека, у которого живот больше, чем задница коровы!
– Раф! – рычит он.
– Что? – отстраненно отвечаю я.
У него такое несчастное лицо. Если он думает, что мне не плевать, то очень сильно ошибается!
– Мы еще не закончили, – напоминает он, хотя знает, что я и сам все осознаю.
– Закончим завтра. Сегодня я не в форме.
– Считаешь меня тупицей? Я все видел! Завтра приедут твои спонсоры, и лучше не занимайся подобным дерьмом перед ними.
– Ага.
Я обхожу его, корча недовольную мину.
– И не надо обижаться!
Я смотрю на него и подношу средний палец к его носу. Я ухожу от озера и членов клуба, с которыми даже не попрощался. Сделаю это завтра, хотя к тому времени мы наверняка столкнемся друг с другом – город-то маленький.
Я прихожу на стоянку, где стоит машина Льюиса, и слишком резко бросаю свою доску на землю.
– Эта доска тебе ничего не сделала!
Сегодня все решили поиздеваться надо мной?
Мой брат останавливается возле своей машины. Он мокрый, как и я, но все еще в гидрокостюме. Стоит ему снять его, как все девчонки будут пялиться на него. Как и на меня.
– Сегодня тренер не очень доволен тобой.
– Знаю.
– Хотя ты редко лажаешь в прыжках.
Ну, просто услада для моих ушей! Если брат просто развлекается, то я за тренировки получаю деньги.
Сегодня я не мог сосредоточиться. Еще та история с тремя придурками, но я и так был на взводе. Льюис открывает багажник. В этом городе никогда не запирают машины, мы все знаем друг друга и поэтому доверяем всем. Я хватаю полотенце, свернутое в клубок за сиденьями, и вытираюсь. Вообще-то мне следовало продолжить тренировку. Чтобы не было страха, который возникает в моей душе.
– Не останешься со своими приятелями?
– Нет, я лучше домой. Вчера маме было плохо из-за химиотерапии.
Льюис мрачнеет.
– Хорошо, тогда я подвезу тебя и поднимусь к ней.
Из нас троих он всегда волновался больше всех. Надо сказать, что он покинул семейное гнездо давно из-за учебы. А потом понял, что не может вернуться и жить с нами в таком маленьком пространстве, не желал нас тревожить.
Льюис – настоящий чистоплюй, а мы с Брисом – засранцы. Поэтому он снял квартиру где-то на полдороге между нашим домом и его лабораторией, а мы с Брисом получили по комнате. Вполне закономерно, учитывая, что мы все трое холостяки.
Мы переодеваемся и складываем гидрокостюмы обратно в багажник вместе с досками, носками и полотенцами. Затем садимся в машину, и Льюис запускает двигатель.
Я надел шорты-бермуды и футболку и, несмотря на то, что я немного окунулся в холодную воду, уже вспотел. В этом богом забытом месте слишком жарко!
– Ты видел Бриса? – спрашивает мой шофер.
– Нет. Ему нужно было что-то доделать. Думаю, он должен был проверить несколько экзаменационных работ.
– Он, наверное, чертовски боится, – говорит он с насмешливой улыбкой.
– Свою работу?
Я удивлен его замечанием, наш брат по своей природе стрессоустойчив.
– Вик возвращается на следующей неделе, – объясняет Льюис.
Вик… Виктория. Причина и моего страха.
Она должна приехать через несколько дней. Ее бабушка умерла, поэтому она приезжает, чтобы вывезти ее вещи, разобраться с ними, возможно, взять на себя управление семейной лавкой. С тех пор как Брис рассказал мне о ее приезде, я нахожусь в нервном состоянии.
С того времени, как я увидел Вик на похоронах, не могу выбросить ее из головы. Она вышла из своей старой машины, собрала в пучок каштановые волосы и надела короткое черное платье, отчего совсем не походила на ребенка. Я должен был склонить голову и выразить свое почтение, как другие, но смотрел на нее всю церемонию. Через несколько секунд я снова стал тем мальчишкой, который видел только ее. Если я буду продолжать в том же духе, то, в конце концов, приползу к ее ногам, как только увижу снова. Невозможно даже представить. Подобное не входит в мои планы.
Машина выезжает с парковки. Я наизусть знаю дорогу, которая вьется вокруг подножия гор: летом я каждый день хожу по ней к озеру, зимой – к подъемникам. Я люблю свой родной уголок. Занимаюсь тем, чем хочу, и что мне нравится. Ведь так меня и заметили.
Льюис паркуется перед нашим домом. И я смотрю на наш второй этаж. Мои родители развелись, когда мне было семь лет. Даже получая алименты, моей матери приходилось работать из последних сил, чтобы купить нам достаточно большую квартиру. Мы оказались здесь, у подножия горы, вчетвером в квартире площадью шестьдесят квадратных метров.
Я купил двухкомнатную квартиру несколько месяцев назад, но никто об этом не знает. По крайней мере, братья и мама. Я не решаюсь сдавать квартиру в аренду, но на данный момент она мне не нужна. Я уже зарабатываю достаточно, но не хочу стать таким же богачом, как мой отец и его новая жена. Кроме того, мне нравится, что я могу приходить туда иногда и проводить время.
– Ах! Мальчики!
Наша мать появляется перед нами, раскрывая объятия. Льюис не нажимал на звонок, мы никогда этого не делаем, но она обладает шестым чувством и всегда ощущает наше приближение.
По привычке осматриваю ее лицо. Поскольку я так сильно беспокоюсь о ней, то, кажется, выучил ее морщины, как карту. Когда она устает, я сразу замечаю более выраженные морщинки. А затем ее черты лица становятся очень глубокими.
– Ты как, мам?
Она уклоняется от ответа взмахом руки.
– Ваш брат привел домой девушку, – объявляет она, подняв брови.
Мама говорит тише, принимая тон свахи. Я быстро понимаю, что это не просто девушка. Глаза нашей матери сверкают. Она рада, что ее двадцатишестилетний сын наконец-то задумался о том, чтобы остепениться. Я удивлен. Мне казалось, он хочет дождаться возвращения Вик…
Мама обнимает меня, и ее объятия со мной длятся дольше, чем с моим братом. Мне почти двадцать, но, по словам братьев, я все еще ее младшенький, самый любимый. Один брат на семь лет старше меня, а второй – на пять. За исключением того, что я лучший в вейкбординге, лучший в сноубординге. Одним словом, самый спортивный. Не самый умный, но самый быстрый. И все ради девушки. Одной красавицы, которая ни о чем не подозревает. Она из тех, кто бывает милой с людьми, не ожидая ничего взамен. Она из тех, кто могла бы оказаться на диване моей матери, сидя рядом с Брисом…
Какого черта она здесь делает?
Я машинально провожу рукой по своим коротким волосам. У Бриса волосы длиннее, я же подстригся на прошлой неделе. Что, если ей не понравится?
Я надеялся, что оставил это подростковое дерьмо позади, что я наконец-то смирился с тем, что она больше не рядом. Но вот она здесь. Передо мной. Выше, чем раньше, более зрелая, взгляд менее наивный и более решительный.
Ее отъезд оставил нашу семью в странном состоянии. Льюис потерял сестру, моя мать – дочь. Брис – свою лучшую подругу, ставшую ему девушкой, а я потерял ту, которую обожал больше всех на свете. Моему старшему брату потребовалось некоторое время, чтобы смириться. Я знаю, что они переписывались какое-то время, но я также знаю, что ему этого было недостаточно. Через два года их общение стало сводиться к минимуму, а затем и вовсе прекратилось. В конце концов Брис пошел дальше, положив конец своим первым отношениям. Мне же так и не удалось этого сделать…
Мы будто оказались в ремейке. Роли уже распределены. Но на этот раз я отказываюсь играть в массовке! Рука моего брата лежит на спине Вик, он обнимает ее и смотрит взглядом, готовым защитить. Всего шесть секунд, и я тону в ореховых глазах Вик, хотя уже давно не нахожусь в воде.
Даже будучи ребенком, я хотел занять место моего брата рядом с ней. Зимой Вик любила кататься на сноуборде, а Брис – на коньках. Поэтому я решил стать непревзойденным – и на воде, и на снегу. И теперь получаю за это деньги. Потому что я люблю рисковать, и у меня хорошо получается. Нет ничего более потрясающего, чем броситься с горы и лететь вниз так быстро, как только можно.
Я самый молодой в своей категории. Тот, кого они называют «Бёрди[2]», потому что «Бёрдмэн[3]» звучит слишком по-взрослому. Какая глупость! Я больше не похож на ребенка. Я выпрямляюсь, чтобы она видела, что я самый большой из нас троих, что могу улыбаться и быть милым. Хотя все, что я хочу сделать прямо сейчас, это оторвать гребаную руку брата от ее тела.
– Раф, – обращается ко мне Брис, – ты помнишь Викторию?
Помню ли я? Я помню только ее.
И я не собираюсь играть в застенчивого влюбленного подростка во второй раз!
Глава 4
Вик
– Раф?
Это не может быть он! Когда я видела его в последний раз, у него были лицо и тело тринадцатилетнего подростка. Тогда он был ниже меня. Со вздернутым носом, с мальчишескими ямочками и несколькими веснушками. И тогда его волосы не были светлыми.
Я до сих пор помню, как утешала его, когда умерла их собака. Как обнимала, прижимая его голову к своей груди, а его слезы пропитывали мою рубашку.
Присмотревшись к нему повнимательнее, я обнаруживаю черты, присущие ему в детстве: его нос стал шире, но по-прежнему вздернут к небу, ямочки скрыты под щетиной, челюсть стала мужской. Черты лица у него неправильные, один глаз немного больше другого, а их цвет потемнел. У него также есть тонкий шрам на одной брови, которого раньше не было.
– Ты так вырос! – восклицаю я, не зная, что еще сказать.
– Ага.
Такой разговорчивый. Я обеспокоена его ответом, но не показываю этого. Он подходит ко мне, и мне приходится задрать голову, чтобы хорошо его разглядеть. Другое движение привлекает мое внимание. Льюис подходит, чтобы поцеловать. Появление Рафа заставило меня забыть о двух старших братьях. Но надо сказать, что они не изменились так, как он.
Младший ждет позади старшего брата, держа руки в карманах. Я вдруг замечаю флуоресцентный оранжевый браслет, который он носит. Это невозможно… Короткие волосы, широкие плечи. Раф – тот парень с озера!
Когда я изучаю его со всех сторон, наши взгляды встречаются, одна его бровь приподнята. Я чувствую, что краснею, как подросток. Мне приходится отвернуться, чтобы не усугубить ситуацию. Брис рядом со мной, и я не уверена, что он оценит, если его бывшая будет глазеть на его младшего брата.
После Льюиса Раф делает шаг ко мне. Он наклоняется и прижимается губами к моей щеке. Он не задерживается, один поцелуй – и он уходит. Я смотрю, как Раф шагает по коридору. Он заполняет большую часть пространства. Этот парень точно пичкал себя стероидами, ведь невозможно быть таким здоровым.
Мысленно даю себе пощечину, чтобы заставить себя повернуться спиной к двери, в которую он вошел. Мне здесь даже жарче, чем на улице. Действительно ненормально!
Я фокусируюсь на Брисе и его брате, чтобы не выглядеть дурой. К счастью, они, похоже, не заметили моего блаженного вида. Однако…
– Он изменился, малыш Раф! – смеется Льюис, подмигивая мне.
– Да.
Мне приходится прочистить горло, чтобы скрыть свое замешательство. Брис, похоже, не понимает, что происходит. А если и понимает, то, во всяком случае, не показывает этого. Но если я правильно помню, он всегда был более спокойным, чем его братья. В конце концов, он старший.
Меня спасло появление их матери. Если отбросить Рафа, то она, конечно, изменилась больше всех. Ее длинные каштановые волосы начинают редеть. Цвет кожи не имеет ничего общего с тем сияющим загаром, который был у нее после пребывания на солнце. Что касается лица, то оно выдает ее ежедневную борьбу. Несмотря на усталость, их мама приготовила для нас поднос с холодным пивом и графин лимонада. Я забираю его, и она благодарит меня широкой улыбкой.
Я очень тронута тем, что она помнит о моих предпочтениях. Когда мы летом возвращались домой после дневных прогулок, я всегда просила именно этот напиток. Потому что только она знала, как приготовить его так, чтобы мне понравилось. Не слишком сладко. Не слишком кисло. Восторг.
Мы садимся вокруг журнального столика. Я рядом с Брисом, Льюис рядом с мамой.
– Ты еще красивее, чем раньше, – искренне делает мне комплимент она.
– Спасибо.
– Очень жаль твою бабушку.
Она мрачнеет, как и ее дети. Моя потеря все еще свежа, поэтому им может быть интересно, как я отреагирую, если разговоры будут заходить о Нану. Но бабушка не была из тех, кто жалеет себя, поэтому я не грущу, что ее больше нет. Я просто представляю, что в другой жизни у нее будет больше приключений.
– Не стоит. Она прожила ту жизнь, которую хотела.
– Я слышала, что она оставила тебе свою лавку и квартиру, – говорит их мама с любопытством.
– Да. Я планирую все переделать.
– Сама? – удивляется она.
– Да, мне не привыкать. Четыре года назад я открыла свой собственный бизнес по дизайну интерьеров. Еще я прошла курс каменной кладки. Хотела сопровождать своих клиентов на протяжении всего ремонта.
– Впечатляет.
– К сожалению, дело оказалось не очень прибыльным.
– Мне жаль.
– Ничего страшного. Я научилась на своих ошибках и не намерена повторять их снова.
– В любом случае ты очень смелая, – по-матерински хвалит она меня.
– Думаю, что эта работа пойдет мне на пользу.
Я хочу иметь что-то свое. И заняться чем-то еще в своей жизни, кроме заботы об отце и сестре. Даже если я люблю их всем сердцем.
– А как поживают твои отец и сестра?
Легки на помине…
Я вытягиваюсь на диване. Думаю, они ничего не заподозрят, я давно научилась отвечать на этот вопрос, не выдавая своих эмоций.
– У них все хорошо, спасибо.
Когда я поднимаю свой напиток, то замечаю движение в комнате. Раф замирает у входа в гостиную и смотрит на меня, потом обводит взглядом всех нас.
Я давлюсь лимонадом. Он принял душ, надел другие шорты и майку. Я позволяю своему взгляду задержаться на его руках, мышцы которых напрягаются при каждом движении. Он садится в кресло напротив нас и не улыбается. Зато его черные глаза постоянно ищут мой взгляд.
– О чем говорите? – спрашивает он, берет бутылку и откупоривает ее об стол.
– Раф! – ругается его мама. – Что я тебе говорила?!
Кажется, любимчику не нравится, когда его отчитывают при всех.
– Хорошо… Извини, – произносит он, прежде чем сделать глоток.
Раф не обращает внимания на мать, которая бросает на него недовольный взгляд, и поворачивается к Брису.
– Так что?
– Мы говорили о квартире Нану, – отвечает его брат. – Сейчас в квартире настоящая катастрофа. Вик не может там жить.
– И?
– Поэтому я предложил ей занять твою комнату на некоторое время.
Раф откидывается на спинку кресла, никак не реагируя. Он долго пьет свое пиво. Молчание затягивается, но парень не торопится заговорить.
– Конечно, она может занять мою комнату, – наконец соглашается он.
И улыбка, которую он мне дарит, ясно говорит: кажется, он может дать мне все, что я захочу.
Глава 5
Раф
Я редко уделяю время уборке своей комнаты. Я прихожу сюда только спать, и мне нравится мой беспорядок. Когда я здесь, то предпочитаю проводить время с мамой, а не заниматься уборкой. Так что Вик придется привыкнуть.
Последние пять минут она смотрела по сторонам, как будто все вокруг было для нее чужим. За шесть лет особых изменений не произошло. Моя старая приставка и дешевый телевизор, тот же шкаф и те же обои. Добавились лишь несколько плакатов со сноубордистами и кадр со мной, где я исполняю «вулкан[4]». Я не люблю заниматься самолюбованием, но моя мама настаивала. Конечно, фото для того случая, когда меня не будет рядом. Словно она хочет сделать из моей комнаты музей.
– Это ты?
Вот первое, что она спрашивает, когда видит меня на доске. Я киваю и хмурюсь. Мне кажется, я схожу с ума, когда она удивляется тому, как сильно я вырос. Если бы это была любая другая девушка, я бы без колебаний поставил ее на место. Да, я больше не ребенок! У меня шире плечи, есть борода и мускулы. Тебе придется смириться с этим, Вик. Малыш Раф исчез.
– Похоже, ты много занимаешься спортом… – рассуждает она, продолжая рассматривать обстановку вокруг себя.
Вик останавливается рядом с моим столом. Над ним я соорудил полку, на которой разместил кучу фотографий и трофеев. Некоторые из них старые, другие появились совсем недавно.
– Я занимаюсь тем, что мне нравится.
– Почему именно вейкборд?
Я пожимаю плечами.
– Несколько лет назад на курорте открыли вейк-парк, – объясняю я, подходя к ней, – а поскольку мы с Брисом неплохо катались на сноуборде, то захотели попробовать.
– Видимо, это твой конек.
Она старается не смотреть мне в глаза. Ее интересует все вокруг, но Вик решительно меня избегает.
После того, как мы подкрепились, мама пошла отдохнуть, а Брис проводил Льюиса до его машины. Я с удовольствием согласился показать Вик свою комнату, пока есть время. До вечера она должна забрать свои вещи из машины, которая все еще припаркована возле дома ее бабушки. Наверное, Брис хочет пойти с ней, и это очень меня злит.
– Ага, у меня хорошо получается.
– Этот недоумок не победит меня на сноуборде, – вмешивается голос, заставляя нас обоих одновременно обернуться.
Брис прислонился к двери, подслушивая наш разговор.
– Ему хочется доказать, что он может быть лучше меня в другом виде спорта.
– Я лучше тебя в сноуборде, – возражаю я ему.
– У тебя есть время для тренировок. – Он скрещивает руки. – Не всем нам платят за то, чтобы просто не напрягаться.
Я ненавижу, когда он бросает в меня такое дерьмо.
– Тебе платят за вейкбординг? – удивляется Вик.
– Ага.
– Bull Air спонсирует его, – добавляет Брис. – Он получает тысячи евро за каждое экстремальное видео, которое размещает в Интернете.
Я ненавижу, когда люди говорят за меня. Очевидно, мне это уже осточертело.
– Экстремальное? Например? – спрашивает Вик, почти волнуясь.
– Например, «прыгать с горы в снег», – отвечает Брис неодобрительно, прежде чем я успеваю открыть рот. – Одно из его направлений.
Закрой рот, разговор не про тебя!
– Я бы хотела взглянуть, – заинтересовано восклицает Вик.
– Я покажу тебе видео, если хочешь, – снова вмешивается мой брат.
– Брис, все в порядке. Меня не нужно рекламировать, – отрезаю я.
– Мне следует найти союзника, который скажет тебе, что иногда ты заходишь слишком далеко.
– Я и так это знаю. Не нужно повторять.
Мне хватает того, что мой тренер боится, что тот, кто его кормит, сломал ногу. А моя мать регулярно говорит мне, будто хочет уехать, пока не потеряла сына.
– Может быть, другой человек… – продолжает он, изображая зануду, которым он, по сути, и является.
– Брис! – Я резко перебиваю его.
– Хорошо, я понял.
Наконец-то. Я люблю своего брата, но мне не нужна вторая мама. Особенно в присутствии Вик.
Улыбнувшись нам, она вновь занимается изучением моих подростковых фотографий. Она останавливается у одной из более старых, где мой брат на три головы выше меня. Она рассматривает нас обоих на бумаге, прежде чем сделать это в реальной жизни. Каждый брат проходит осмотр, а потом она продолжает путешествие по нашим детским воспоминаниям.
– Я не ожидала, что ты так сильно изменился, Раф. – Раньше я был застенчивым, невысоким, худым. Больше нет. И точка.
– Думаю, шести лет достаточно, чтобы ребенок превратился в мужчину. – Брис обнимает меня за плечи.
Он сомневается в собственных словах… Вик вдруг кажется растерянной от его слов. Он даже не понимает, что провоцирует. Идиот. Я очень внимательно слежу за ней: глаза Вик странно блестят, когда она смотрит на меня. Она с трудом сглатывает.
– Тебе нравится комната, Вик? – спрашивает брат.
– Скажем так, на пару дней пойдет.
Она подмигивает нам обоим. Напряжение между нами исчезает. Какая жалость.
– А вообще нужно забрать твои вещи, да? – продолжает он.
– Точно, я оставила их в машине.
– Вы приехали вместе? – Я подозреваю, что это так, но мне нужно подтверждение.
– Да, мы зашли перекусить перед тем, как приехали домой. Просто чтобы наверстать упущенное время.
Упущенное время. Если бы он только знал, как я собираюсь его наверстать…
– Возьму ключи и мобильный, и я весь твой, – игриво говорит брат.
Я стискиваю зубы, чтобы не зарычать.
Брис выходит из комнаты, такой жизнерадостный, как парень, готовый к встрече с девушкой своей мечты. Взглянув на Вик, я успокаиваюсь и понимаю, что у нее нет такого же драйва. Она двигается дальше, все еще разглядывая вещи вокруг себя.
– Я помогу тебе, – немного нерешительно предлагаю я.
Меня раздражает собственный тон, потому что это совершенно на меня не похоже.
– Ну, знаешь, покрасить стены, содрать обои и все такое, – объясняю я, когда замечаю, как она хмурится.
И тогда Вик улыбается.
– Было бы здорово, но ремонт может занять много времени. Разве ты не работаешь или не учишься?
– Мне никогда не нравилось учиться. А что касается работы, то я делаю, что хочу, при условии, если хорошо работаю и соблюдаю свой контракт.
– Наверное, это здорово – иметь возможность заниматься тем, о чем мечтал.
– Ага. Жаловаться не на что.
Я придвигаюсь ближе к ней. Она внимательно следит за моими движениями, ведь с каждым моим шагом ее голова поднимается все выше и выше. Наконец Вик отворачивается и пытается увернуться.
– А ты? – продолжаю я, пытаясь завязать разговор.
– Я?
– Ты берешь на себя управление лавкой своей бабушки. Именно этим ты хочешь заниматься?
– Ты про вязание и старые вещи?
Я начинаю улыбаться. Мне вообще не удается представить ее в этой роли. У меня есть много других идей о том, чем она могла бы заниматься в жизни. И все они вызывают у меня адский стояк.
– Я не буду продолжать ее дело, нет. Я хотела бы заняться тем, что близко мне.
– Прокат сноубордов?
Она смеется.
– Я помню, ты была в этом хороша, – говорю я с улыбкой.
– Я родилась на горнолыжных склонах, – произносит она. – Так что это не моя заслуга.
– На меня тоже повлияли горы.
– Ты развивал свои способности.
И она двусмысленным жестом указывает на меня. Теперь моя очередь смеяться.
– Так что же ты собираешься делать?
Вик пожимает плечами.
– Кафе. Я умею печь и знаю, что здесь не хватает мест, где старшеклассники могли бы проводить время между уроками. В смысле так было в мое время, не знаю, так ли сейчас…
– Ты права. Вот уж что не изменилось!
Мои слова попадают в цель: Вик смотрит на меня, а потом прочищает горло.
Я делаю еще один шаг к ней. С того места, где я стою, могу сосчитать родинки под ее ухом. И созерцать длину ее ресниц над карими глазами, идеальный изгиб ее рта, который открывается, потому что она хочет заговорить, но не может.
Я слишком близко. Но я не собираюсь облегчать ей задачу и отступаю, она должна сделать это сама. Только Вик замирает.
Брис нашел идеальный момент, чтобы вернуться. Впервые он не потратил три четверти часа на поиски своих ключей… Проклятье.
– Пойдем? – спрашивает он Вик, возвращая ее к реальности.
– Да, – отвечает она смущенно.
Она шепчет так тихо, что ее почти не слышно, и, избегая моего взгляда, делает шаг назад и обходит меня.
Сегодня она будет спать в моей комнате. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы доказать этой девушке, что рядом со мной ей будет лучше.