Элеонора Александровна Кременская
Зачарованный дом
© Элеонора Кременская, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
1
Арина подошла к высокому дубовому шкафу, стоявшему в углу комнаты, достала из него шерстяной плед и, не торопясь, обвернулась. Двигаясь по-стариковски медленно, с усилием, она вышла на крыльцо, где примостилась в деревянном кресле, глубоко вдыхая свежий, морозный воздух и терпеливо пережидая, когда же выровняются скоростные удары сердца, хорошо заметные даже по вздрагивающим в такт бешенному сердечному ритму, прядям русых волос.
Сквозь прозрачный забор ей хорошо была видна улица, залитая светом фонарей и новогодних гирлянд, сверкавших на соседних домах.
Арина обожала новогодние праздники.
С любопытством рассматривала она ели, наполненные золотистым светом огней у зажиточных бизнесменов Емельяновых. Арина немножко завидовала им, более крепкой семьи трудно было отыскать на всем белом свете. Редко встретишь бесхитростные, но сильные, крепкие души, объединенные под одним кровом, скорее увидишь хитрованов, злыдней и жадюг, топчущих родственника-простеца, не умеющего существовать по закону: «Хочешь жить, умей вертеться!»
За дверью раздались шаги. Это отец. Хочет проверить, в порядке ли она. Арина зябко поежилась. Отец вынес овечью шубу, завернул заботливо дочь, переобул ее ноги из катанок в высокие белые валенки.
– Пожалуй, пуховый платок надо бы на голову, – придирчиво осматривая ее, задумчиво произнес он.
– Спасибо, па! Шел бы ты спать! – зевнула Арина, благодарно посматривая в сторону надежной фигуры отца.
– Ничего! – присел он на ступеньку крыльца, огляделся вокруг.
– Красота!
Арина с готовностью подтвердила.
– Борисовы синими гирляндами дом и елки оплели, а Кузьмичевы красными, – продолжал отец, – и что это за мода такая, исполнять украшения в одном цвете?
– Современная мода, – отозвалась Арина.
– Но у нас-то лучше, – повел рукой отец, приглашая ее рассмотреть разноцветные огни гирлянд, бегущих бесконечной мигающей лентой по деревьям, перилам крыльца и елке во дворе, наряженной, к тому же, стеклянными старинными советскими шариками, шишечками, фонариками, фигурками.
– У нас лучше, – закивала Арина и перевела взгляд на темный массив двухэтажного особняка, стоявшего по соседству.
Особняк пустовал уже лет двадцать, о нем шла нехорошая молва, да и внешний вид подкачал. При свете дня потенциальных покупателей отпугивали зеленые пятна плесени и проплешины ядовито-желтого мха, поселившиеся на каменных стенах. Внутри, говорят, картина была не лучше, необжитое пространство комнат ветшало и грязнилось само по себе.
– Тебе лучше, дочка? – повернулся к ней отец.
Арина кивнула, ритм сердца выровнялся, дышать стало легче.
– Пошли? – предложил он руку.
В гостиной поправил торшер, подбросил в камин несколько поленьев и уселся в мягкое кресло.
– Ты ложись, – указал он на диван, – а я еще посижу.
Арина послушно легла, укрывшись двумя одеялами и подоткнув под голову мягкую подушку, сонно уставилась на пляшущие языки пламени.
Отец вытянул длинные ноги, с наслаждением потянулся, устраиваясь удобнее возле камина.
– Вот новый год справим, отпразднуем рождество и отправим тебя в санаторий, – говорил он.
Арина молчала, сквозь ресницы наблюдая за ним. Она поражалась тому, насколько он не похож на всех этих дряблых стариков, проживающих в округе. Он был совсем иной: высокий, поджарый, с твердой линией подбородка, глазами, в которых сверкал острый разум. Все его движения были исполнены внутренней силы и могучей энергии.
Арина заснула, во сне ей привиделось море, бурными волнами взметывающееся кверху, выплескивающееся на край пирса, на песчаный берег.
2
Проснувшись, Арина закусила губу и осторожно попробовала сесть, левое плечо и рука раскалывались от боли. Нашарив лекарство на журнальном столике, проглотила сразу целую горсть. Боль потихоньку отпускала.
В кухне напевал отец, готовя легкий завтрак.
Арина почувствовала запах омлета.
– Ну, как ты, доча? – кинув взгляд на потревоженные пачки лекарств, спросил он, наклоняясь над Ариной.
– Все хорошо, па, – постаравшись придать голосу больше оптимизма, весело ответила Арина.
Прихлебывая горячий чай, отец недоверчиво наблюдал за вялыми движениями дочери, неохотно поглощавшей свою маленькую порцию завтрака.
– Опять аппетита нет?
– Столько лекарств, – вздохнула Арина, недоговорив.
В это время раздался мелодичный звонок.
– Кого это черт принес? – удивился отец, бросив взгляд на настенные часы, где стрелки показывали восемь утра.
На пороге стоял незнакомец. Окинув его одним взглядом, отец пригласил мужчину пройти в дом.
– Чай, кофе, тосты? – любезно предложил он.
Мужчина, немногим старше Арины, лет тридцати, настороженным взглядом окинул девушку. Задержался на ее фиолетовых губах, сигнализирующих о сердечной хвори, и кивнул, соглашаясь позавтракать вместе с хозяевами дома.
– Извините за столь ранний визит, – сказал он, усаживаясь за круглый кухонный стол, напротив Арины, – но я решился побеспокоить вас, заметив дым из трубы.
– Это камин, – отозвалась Арина.
– Судя по дыму, – продолжал незнакомец, не сводя встревоженного взгляда с лица девушки, – подумал я, в этом доме хозяева уже встали.
Отец поставил перед гостем дымящуюся чашку кофе, тарелку с тостами и вазочку с клубничным вареньем.
– Благодарю, – намазывая чайной ложкой варенье на жареный хлеб, с чувством произнес незнакомец.
– Итак, какое неотложное дело привело вас в наш тихий уголок? – спросил отец, занимая свое место за столом.
– Митя, – вместо ответа назвался он и, привстав, поклонился, вопросительно глядя на присутствующих.
– Владимир Алексеевич, а это Арина, моя дочь, – вежливо представился хозяин дома.
– Можно сказать, без преувеличения, что ваш дом очень тепел и уютен, – искренне прижал руку к сердцу, Митя, – в этой части города вообще мирная атмосфера, практически домашняя и скорее всего не криминальная?
– Многие годы живем спокойно, – подтвердил Владимир Алексеевич.
– Редкое явление, – продолжал Митя, с удовольствием отпивая кофе, – жители других районов города не могут похвастаться отсутствием разбоя и случаев воровства. Кроме того я пытался найти хоть какие-нибудь следы неряшливости здешнего люда, несанкционированные свалки мусора, но так ничего и не нашел?
– Верно, у нас живет дисциплинированный народ!
– Весьма необычно для русских, знаете ли, – покачал головой, Митя.
– Время идет, люди меняются, – вставила тут свое слово, Арина.
Митя взглянул на нее с недоверием:
– Разрешите с вами не согласиться, ведь известно, стоит одному бросить пакет с мусором, сразу же следом накидают столько хлама, что, и, боже ты мой!
– Обратите внимание, – говорил молодой человек, со вкусом откусывая тост с клубничным вареньем, – русские ничуть не изменились, как и сто лет назад любят шикануть, пустить пыль в глаза, продемонстрировать барские замашки. Мишурным блеском театральных огней сбить с толку.
– Но скоро Новый год, – возразила ему Арина.
Едва посмотрев на нее, Митя горячо продолжил:
– А эти замки с красными колонами, флюгерами, флигелями, множеством узких окон похожих на бойницы?
– У нас таких нет, – категорично поджала губы Арина.
– У вас нет, – согласился Митя, – но в других крупных городах, особенно в Подмосковье полным-полно.
– Бездарщина, – обронил Владимир Алексеевич, состроив презрительную гримасу.
– Генетика, так сказать, рабоче-крестьянская зависть к «блестящей» жизни господ, нашедшая воплощение в архитектурной безвкусице! – быстро пояснил Митя.
– Вы – ученый? – догадалась Арина.
– В некотором смысле, – с достоинством склонил голову гость, – перед вами исследователь феномена тайной жизни русских людей.
– Тайной жизни? – переспросил Владимир Алексеевич, с подозрением вглядываясь в ученого.
– Речь идет об особенном явлении, – выдержав паузу, со значением поглядел он на хозяев дома, – я расследую мотивы и поступки буйных призраков.
Арина испуганно метнула взгляд на отца, от нее не ускользнуло то, что осталось не замеченным их гостем: жесткий взгляд Владимира Алексеевича буквально ощупал молодого человека.
– Вам надо было с этим вопросом обратиться в церковь, – осторожно сказала Арина, не сводя глаз с отца, – там вас приняли бы, выслушали и поддержали!
– Но церковники не соседствуют с тем домом! – ткнул пальцем в сторону пустого особняка, Митя.
– Позвольте, – стараясь быть вежливым, проговорил отец, – думаю, вы ошиблись! Мы не поклонники оккультных наук, терпеть не можем сектантов и живем по принципу – здесь и сейчас!
– То есть, не верите в призраков? – упавшим голосом, спросил гость.
– Именно! – с вызовом воскликнул Владимир Алексеевич.
– Я понял, – встал из-за стола Митя, – простите за беспокойство и спасибо за угощение!
– Были рады познакомиться! – пролепетала Арина, чувствуя нарастающие удары сердца.
– Думаю, будем часто видеться! – повернулся от двери Митя. – Ведь я купил старый дом!
– Только сумасшедшего ученого нам не хватало, – горько проронил отец, запирая за новым соседом, входные двери.
– Ты несправедлив к нему, папочка!
– Помилуй, Арина, тратить государственные деньги на изучение фантомов!
Но заметив состояние дочери, засуетился, проводил ее к дивану.
Проглотив лекарства, Арина погрузилась в сон, где увидела соседний особняк, наполненный тихим шепотом, шорохом чьих-то шагов, затрудненным свистящим дыханием схожим с дыханием астматика или больного «грудной жабой».
3
– Это невозможно!
– Что за вздор?!
– Помилуйте, какие исследования? Мы не подопытные крысы!
Арина открыла глаза.
– Тише, тише, у меня дочь спит! – пытался успокоить крикунов, отец.
Вопили на улице.
Арина подошла к окну, отодвинула штору. Вдоль забора, по тротуару метались соседи: Емельяновы, Борисовы, Кузьмичевы.
– Я вас правильно понял? – наскакивал глава семейства крупных бизнесменов Емельяновых. Седой, очень старый, но все еще энергичный Сергей Сергеевич.
– Совершенно правильно! – отвечал Митя.
Молодой ученый стоял, скрестив руки на груди и без усмешки, внимательно взирал на разгорячившихся жителей.
– И что же нас будут снимать днем и ночью? – колко осведомился Борисов старший. Художник импрессионист с подходящей профессии прической дыбом.
– Круглосуточное видеонаблюдение за Борисовыми! Не иначе заикой сделает ученых, – сострил кто-то из Кузьмичевых.
– И, тем не менее, – вмешался Сергей Сергеевич, – почему вы хотите наблюдать за нами?
– Вы соседи, – немедленно ответил Митя и показал на старый дом, – вот этого!
– Звучит тарабарщиной! – раздраженно вмешался отец.
– Да, Владимир Алексеевич, звучит, – согласился Митя и взглянул в окно, прямо на Арину, прижавшуюся к подоконнику.
Она отшатнулась и спряталась за штору, чувствуя, как заливается краской до корней волос. Молодой ученый вызвал в ней смятение.
– В моем доме вы камеры не повесите! – категорично заявил отец.
– И в нашем доме! – тут же подключились Емельяновы.
– И в нашем! – эхом отозвались Борисовы и Кузьмичевы.
Ученый остался один, соседи покинули его.
– Что случилось? – бросилась Арина к отцу, как только тот вошел в двери.
– Ты встала? – удивился он и с досадой посмотрел на улицу. – Мы тебя разбудили!
– Ничего, па! – она вопросительно заглянула ему в лицо. – И все же?
– Митя решил повесить специальные камеры не только в своем чертовом доме, но и вдоль по улице, но и в наших жилищах!
– Зачем? – удивилась Арина.
– Откуда мне знать! – вспылил отец, однако тут же взял себя в руки. – Извини, прости, пожалуйста!
– Папа?
– На данный момент я тебе больше ничего не могу сообщить! – устало произнес он и опустился в кресло, возле потухшего камина. – Мне кажется – это начало конца!
– Почему, папочка? – опустилась перед ним на колени Арина.
– Кроме знакомого нам уже Мити, в соседнем доме появились еще люди, видимо его друзья – ученые. Приехали телевизионщики, просто наваждение какое-то!
– Из-за старого дома? – не поверила Арина.
– Вот именно! – схватился за голову отец.
Арина прошла в свою комнатку, где наряду с ее детскими рисунками, пришпиленными канцелярскими кнопками к цветастым обоям, висели и более поздние работы, в основном альбомные листы, изрисованные сказочными дворцами, танцующими принцами и принцессами.
Из окна комнаты она видела суету во дворе старого особняка.
Множество людей сновали туда-сюда с некими чемоданами и ящиками. Несколько грузовиков стояли возле самого крыльца дома.
Заметив Митю командующего разгрузкой, Арина прижала руки к груди.
– Красивый, – прошептала она.
4
Арина с ногами забралась на диван. Занавески на окнах были плотно задернуты, в камине уютно горел огонь, отец привычно устроился в кресле. Возле включенного телевизора ненавязчиво переливалась радужными огнями нарядная елка.
– Хочешь еще кусочек торта? – спросил отец.
Арина покачала головой и погладила себя по животу, демонстрируя переедание.
Журнальный столик, накрытый в честь праздника сверкающей скатертью, сплошь был уставлен блюдами с яствами. Отец задумчиво вертел в пальцах стопку.
– Новый год, а на душе никакого восхищения! – пожаловался он.
– Смотри, как бы к тебе не явились духи!
– Рождества? – подхватил отец, смеясь. – Но я, же не Скрудж Макдак!
– Слава богу, – выдохнула Арина, – я бы не смогла ужиться в одном доме со скупердяем.
– Я бы мучил тебя экономией! – пообещал отец. – Хотя ты и так подарок для скупого человека!
– Почему?
– Ничего не ешь, все время спишь, – принялся загибать пальцы, отец.
– А лекарства? – напомнила Арина, вытирая слезы от смеха. – Ты бы разорился на лекарствах!
– О, прости, забыл! – ошеломленно воскликнул отец.
– Ты явно не Скрудж МакДак!
– Жаль, что ко мне не придут духи праздника.
Он пожевал губами:
– Впрочем, я счастлив встретить с тобой Новый год. Рад, что тебе лучше!
В двери позвонили.
На пороге стоял Митя.
– Я пришел мириться! – протянул он бутылку шампанского и торт.
– Лет сто пятьдесят назад не было в округе дома богаче, чем старый особняк, – говорил он через несколько минут, усевшись на мягкий стул, возле журнального столика, – кроме того, он был самым большим. Первые владельцы, купцы Затрапезниковы любили давать балы и маскарады. По их угодьям бегали разукрашенные барышни, а на деревьях висели цветные фонарики.
– Угодьям? – переспросила Арина, вглядываясь во вдохновенное лицо молодого человека.
– О, да, – кивнул Митя, – ближайшие дома были крестьянскими. На несколько километров вокруг уверенно цвели заливные луга, ухали совы в дремучих лесах.
– Неужели?! – зааплодировала Арина просто в восторге от такой истории.
Отец притаился в кресле, внимательно слушал.
– Однако Затрапезниковы разорились и продали дом богатому чудаку Демьянову. Он вызвал немалый переполох среди городских кумушек, авторитетно занимаясь спиритическими сеансами, Демьянов серьезно смущал покой горожан, но обвиненный в нескольких загадочных убийствах, уехал за границу. И дом перешел в руки дворян Аверьяновых. Они превратили особняк в дачу, однако у них возникли проблемы. Слуги не держались, время от времени Аверьяновы беспомощно пытались найти новых слуг для своей дачи, но слухи летели быстрее.
– Что за слухи? – живо поинтересовалась Арина.
Митя закинул нога на ногу, чокнулся стопками с хозяином дома, выпил залпом и оценил:
– Кагор?
– Мое любимое вино, – подтвердил Владимир Алексеевич.
– Я думал Новый год принято встречать шампанским, – кивнул на принесенную им бутылку, Митя.
– Кроме меня в этом доме никто не пьет, – усмехнулся отец, глядя на дочь, – а пью я редко.
– И только по большим праздникам! – догадался Митя.
Взглянув на ковер, расстеленный на полу, где валялись мягкие тапочки, пошевелил пальцами ног, впрочем, отнюдь не босыми, а в серых шерстяных носках.
– Сколько лет вашему дому?
– Уже сорок, – проронил глава семейства.
Увидев неприкрытое любопытство в глазах Мити, Владимир Алексеевич потупился:
– Моя жена умерла двадцать лет назад. Я вырастил дочь в одиночку.
– Было тяжело? – посочувствовал Митя, мельком посмотрев в сторону Арины.
– О нет, Арине на тот момент жизни исполнилось восемь лет, и она держалась молодцом!
– Но, – не договорил Митя, давая понять без слов о болезни дочери хозяина дома.
– Я не сразу заболела, – вместо отца ответила Арина, – вслед за мамой умерла моя драгоценная бабушка.
– Теща с год помогала мне с Ариной, – пояснил Владимир Алексеевич.
Поджав под кресло длинные ноги, он принялся упоенно жевать кусочек шоколадного торта, подаренного гостем, смаковал каждую крошечку.
– Я помню ее пироги с картошкой, – тихо сказала Арина.
Митя осторожно поднес к носу блюдце со своей порцией торта, внимательно рассмотрел.
– Что-то не так? – спросила у него Арина.
– У меня аллергия на цитрусовые!
– Думаете, они есть в торте?
– Сейчас можно всего ожидать, изобрели даже йогуртовые торты, – облизнул он тонкие губы.
– После смерти бабушки, – негромко продолжил говорить отец, – Арина и заболела. Плакала, плакала, жаловалась на боли в груди, выяснилось наследственное заболевание.
– Наследственное? – рассеянно спросил Митя, искоса наблюдая за Ариной.
– К сожалению, да, – вздохнул Владимир Алексеевич, – и ее мама, и бабушка скончались от сердечной недостаточности.
– Похоже на родовое проклятие, – заметил Митя.
– Мы не верим в мистическое, – напомнил ему Владимир Алексеевич.
Внезапно, в нагрудном кармане гостя запищало.
– О, простите! – всполошился Митя. – Мне надо бежать!
– Что-то произошло? – привстала с дивана Арина, с тревогой глядя в лицо ученого.
– Нечто в особняке, датчики засекли движение! Ерунда! – отмахнулся Митя. – В зачарованном доме много моих друзей, они справятся, но все же я должен быть на месте!
– Зачарованном доме? – Арина неуверенно заморгала.
– Так мы его прозвали, – улыбнулся Митя и посмотрел ей в глаза, – вас, я поздравляю с Новым годом!
И взял ее за руки. Прикосновение его сухих, но теплых ладоней произвели на нее шоковое впечатление, ничего не заметив, Митя, отпустив ее ручки, легко поклонился Владимиру Алексеевичу.
– Зачарованный дом, – повторила Арина, ошеломленно глядя на закрывшуюся за гостем входную дверь.
– Как в сказке! – усмехнулся отец.
5
Озираясь по сторонам, Сергей Сергеевич Емельянов постучал в двери.
– Странно, неужели звонок испортился? – удивился отец.
– Па, это же старик Емельянов! – Арина поднесла к губам чашку чая, одновременно с удовольствием вдыхая восхитительный мятный запах.
Отец всегда заваривал чудные чаи, преимущественно фруктовые: смородиновые, лимонные, клубничные, земляничные, малиновые.
– Давайте закроемся на все замки, – опасливо покосился на соседний дом, Сергей Сергеевич.
Поставив в угол прихожей трость, снял с плеч медвежью шубу, переобулся из валенок с калошами в предложенные хозяином дома катанки.
– С сожалением вынужден признать, – начал Емельянов, усаживаясь за кухонный стол, лицом к окну и наблюдая за сверкающими снежинками, неторопливо сыплющимися с серого неба, – что ваш ученый прав!
– Почему – наш? – немедленно прицепился к словам соседа, Владимир Алексеевич.
– Люди видели, он к вам ходит, – торжественно воздел палец кверху старик Емельянов и выразительно посмотрел на Арину.
Отец проследил за его взглядом.
– Она больна! – напомнил он.
– Судя по всему, Митю это не тревожит, – вздохнул Сергей Сергеевич, с наслаждением вдыхая аромат мяты.
– Летом пахнет, – сообщил он.
– Летом, – кивнула Арина и подвинула гостю вазочку с шоколадными конфетками, – угощайтесь!
– Ты с ним общаешься? – строго сдвинув брови, но взяв конфету, спросил старик.
– Когда приходит к нам в дом!
– Было бы странным с ним не разговаривать да, девочка? – испытующе заглянул он ей в глаза.
– Что за допрос?
– Не допрос, а выяснение ситуации!
– Видите ли, Сергей Сергеевич, – ласково обратилась к нему Арина, – мне, безусловно, интересна история соседнего особняка, а Митя так захватывающе рассказывает!
– История! – хлопнул по столу ладонью, Емельянов. – Что ваш ученый может знать об истории зачарованного дома?!
– Было время, когда особняк пришел в упадок. Последние владельцы дома, дворяне Аверьяновы бежали за границу и в господских комнатах обосновались красные комиссары. Ватага голодранцев даже не представляла с кем или лучше сказать, с чем столкнется в ближайшее время! Мои предки, впоследствии раскулаченные крестьяне видели, как одного за другим возмутителей революционных беспорядков, где все было дозволено, отволокли в психиатрическую лечебницу. Каждый, извольте заметить, каждый, пускал пузыри и не мог вспомнить собственного имени!
Арина задрожала, губы ее посинели больше обычного. Отец, заметив ее состояние, сердито обрушился на соседа с упреками.
Проследив за приемом лекарств, старик прошествовал в гостиную, где усевшись в мягкое кресло и глядя, как заботливо отец укладывает дочь на диван, грозно произнес:
– Вы думаете, для злодеяний подобного рода есть препоны в виде времени или каменных стен?
Он зорко поглядел на Арину.
– Э, нет! – и потряс кулаком в сторону зачарованного дома. – Ох, уж эти мне ученые мужи, вначале делают, после думают!
– О чем это вы? – спросила Арина, натягивая плед до самого подбородка.
– Как о чем? – возмутился Сергей Сергеевич. – Сама будто не знаешь. Одержимых и из монастырей, и из церквей изгоняют!
– Одержимых? – ахнула Арина.
– Конечно! Потому как несут с собой заразу, будто грипп. На подошвах ног своих принесут.
– Тоже мне, одержимый, – хмыкнул отец, – скорее чудак, фантазер, глупец, гоняющийся за призрачными мирами.
– А вот это ты врешь, Володя! – повернулся к нему сосед. – В доме, действительно есть нечто такое.
– Какое? – нетерпеливо выкрикнул отец, надвигаясь на старика.
– Непонятное!
– Что же может быть непонятного в обветшалом доме, а?
– Ну, не знаю, – пошел на попятную, Сергей Сергеевич.
– После гражданской войны в доме долгое время была начальная школа, где ни учителя, ни дети не жаловались на чудеса, а просто учили и учились. В шестидесятые, особняк перешел в ведение городской библиотеки и опять-таки, молчок, никаких слухов! Но тут пришли к власти сумасшедшие, развалили всю страну, библиотеку расформировали и нате вам, поползли сплетни, дескать, в пустующем особняке Аверьяновых завелась нечисть!
– Да ну, – не очень уверенно возразил ему старик Емельянов.
– Вот тебе и ну, – не сдавался хозяин дома.
– Смотри-ка, дочка твоя спит! – указал он на спящую Арину.
Они на цыпочках вышли прочь. Тихонько оделись и, выйдя на крыльцо, еще долго препирались из-за соседнего особняка, где не было видно никакого движения, и выпавший снег лежал не тронутым белым покрывалом во дворе.
Сорока слетела вниз и принялась похаживать по девственному снегу крыльца старого дома.
– Чего это они, неужели еще не выходили? – удивился старик Емельянов.
Переглянувшись, они поспешили во двор зачарованного дома.
