Элина Вячеславовна Фадеева
Ангел тьмы-божественный Демон
– Дел много, мой давний друг. Ведь некоторые падшие стали языческими богами, вот и морожу свои крылья в Скандинавии. Хотя летать там уже трудно, слишком много ветра, всё чаще летаю в Исландию или Гренландию, там потеплее и хорошо людям. Кстати, тебя недавно только вспоминал. – пропел Сюнин.
– Надеюсь вспоминал только добрым словом? Или мне придется тебя общипать? – я часто говорил намеками. Обычно ворон ничего на это не отвечал, поэтому я перешел на небольшие и слабые угрозы.
– Добрым-добрым, вспоминал то как ты людей ненавидишь, но любишь искусство. Как бы ты не скрывал свою любовь к людям, ты их любишь, помогаешь им. – сказал ворон, и посмотрел на башню. Было видно, что он волновался. – Сейчас я принесу тебе стихотворение. Очень древнее и оно одно из самых великих, которые я когда-нибудь слышал. – ворон улетел.
– Девушка шила ниткой золотой,
Заглянул в окошко бродяга холостой.
Так весело, весело было играть.
«Хочешь, прохожий, пока не видит мать,
В кости на золото поиграть?»
«Кости я брошу, кости подберу,
Да золота нету поставить на игру».
«Поставь лохмотья, какие есть,
А я поставлю девичью честь».
Кости помечены со всех сторон,
Выиграл прохожий первый кон.
Кости помечены со всех сторон,
Девушка выиграла кон.
Кости помечены со всех сторон,
Выиграл прохожий последний кон.
«Уходи, прохожий, не будь упрям,
Рубашку из шелка тебе я дам».
«Рубашку из шелка охотно получу,
Но выиграл я девушку, ее я хочу».
«Уходи, прохожий, не будь упрям,
Коня с конюшни тебе я дам».
«Коня с конюшни охотно получу,
Но выиграл я девушку, ее я хочу».
«Уходи, прохожий, не будь упрям,
Ладью с парусами тебе я дам».
«Ладью с парусами охотно получу,
Но выиграл я девушку, ее я хочу».
«Уходи, прохожий, не будь упрям,
Замок в Вадстене я тебе дам».
«Замок в Вадстене охотно получу,
Но выиграл я девушку, ее я хочу».
Девушка, плача, села на кровать,
Длинные волосы стала расплетать.
Прохожий перед нею играет мечом.
«Ты счастлива будешь, не плачь ни о чем.
Я не бродяга, а знатный господин,
Еду из Англии, я королевский сын».
Мигом с постели вскочила она:
«Я тебе буду верная жена». – прокаркал он по возвращению из своего полета.
– Это же Скандинавская Баллада – Бродяга. – подметил я, потирая руки.
– Так не интересно, всё-то ты знаешь. – обиделся ворон, и встрепенулся. Дерево начало раскачиваться от его движений.
Через пол часа общения Сюнин взмыл в небо и улетел в Асгард. В какой-то момент мне показалось, что в кустах кто- то есть, но это была кошка, которой тоже было интересно. За все это время, что я говорил с вороном, пытаясь понять, кто он на самом деле. Мне надоело сидеть и поднявшись, пошёл гулять по Земле. С каждым часом шел все дольше и дольше, слушая птиц, глядя на облака и наслаждаясь запахами цветов, проступающими через утреннюю дымку. Вот она первозданная красота природы, я телепортировал к себе холст и принялся писать пейзаж.
Я работал до позднего вечера, скоро на деревню опустилась ночь, но мне не хотелось спать, и я долго бродил по лесу, вспоминая иногда наше время с Сюнином, например, его странные вкусы в музыке или его молчание, или фразу «мы, люди, и есть боги, только забывшие это» – он просто не договорил, хотя наверняка хотел сказать намного больше, чем мог.
Он был совсем другим и его мысли были другими. Кто-то спросит жалею ли я о том, что пал? Нет, я никогда не сожалею о выборе, который сделал. Мы выбираем свой путь, а после бросаем свой поход или продолжаем его. К тому же, теперь я знал – это не была моя собственная идея, просто, его мелодия была созвучна моему настроению. Я был счастлив, хоть и понимал, что это всего лишь иллюзия.
Все, во что я верил и что мне казалось правдой, оказалось иллюзией. И все-таки, каждый раз, когда я начинал работать над очередной картиной, со мной происходило что-то, чему я не мог дать названия, но, когда через некоторое время я опять подходил к мольберту, казалось, я знаю ответ. Поэтому я занимался этим и сейчас. Скучаю ли я по своим крыльям? По Отцу? Пожалуй, нет не скучаю.
Да и какие они теперь, после того, как я нарушил договор с Отцом? Может быть, они просто память о нашей прежней связи, но уж точно не чувство сожаления о сделанном. В мире не осталось ничего, чего я мог бы стыдиться, но ведь это, именно это было и главной причиной моих метаний и привязанностей. Как бы то ни было, решение было принято, несмотря на всю мою любовь к Отцу.
Через несколько дней я исчез, или, точнее, не то, чтобы исчез – просто в мое сознание, мое духовное тело вошла мысль о том, куда именно надо отправиться. Домой. Это было по дороге, потому что там я хотел увидеть одну из картин. Но сперва надо было получить одобрение Отца, не знаю, насколько важно было его одобрение. Думаю, скорее просто необходимо, иначе я никогда не решился бы на этот шаг. Я не считал, что делаю что-то постыдное, а просто хорошо знал, где нахожусь. Отец, должно быть понял мое состояние и дозволил мне подняться в Рай. Прошло не так много времени, и я уже был дома. Меня встретили, словно я вернулся надолго – словно мы действительно расстались ненадолго, и я не пал.
Сперва я, правда, испытывал чувство какой-то неловкости, ибо спустя столько лет я снова в Раю, хоть от меня былого не осталось ни следа. Однако никто из встретивших не попытался взять надо мной верх, наоборот, нас всех пригласили к столу и угостили чаем и нектаром. В общем, все было как обычно, только меня больше не называли Смотрителем, но обращались ко мне теперь не иначе как Баланс. Чувствовалось, что мой статус как-то поднят, да и время после моего падения перестало быть прошлым.
Все как будто пошло на лад, я постепенно привык к этому обстоятельству, и о случившемся почти не вспоминал. Но мне стало интересно, кто же я на самом деле, поэтому я часто ловил на себе любопытные взгляды Ангелов. Самое интересное, они в этот момент почему-то не пытались мне польстить или принизить мою значимость в нашей Вселенной.
Наверно, я уже стал в их глазах чем-нибудь вроде Смотрящего по Вселенной. Постепенно я разобрался, в чем дело, – Ангелы знали обо мне то, чего не знал я сам, точнее, думал, будто не знаю, а просто не помню. Эти знания часто приходили ко мне во сне, все тайны отца и Рая знал только я «Сортировщик Душ», сейчас я вспомнил, как мы в детстве называли себя – смотрящее за тайнами трио.
Теперь стало ясно, почему Ангельское Содружество упорно называет меня именно этим именем, не добавляя в него никому не нужных приставок. Мне даже страшно подумать, сколько они тогда помнили о моем прежнем существовании и предложили пройти обряд очищения, чтобы оно могло соединиться с этим новым Раем, каким бы оно ни было.
Ведь большинство из нас действительно не помнило ничего, кроме своих простейших переживаний. Об этом мне и напомнила мать, заметив, что я не в духе. Как и отец, она любила вспоминать разные старые истории из моего детства, о которых я почти ничего не помнил. Она знала только то, что ее муж был Смотрителем по сему и Творцом, которого официально никто не видел, отец одно время пытался стать мне другом и наставником, но, поскольку все его слова, даже самые серьезные, оказывались бессильны что-то изменить, он быстро забыл про свою мечту и уже не сказал мне ни одного хорошего слова, когда я вырос и тем более был низвергнут из родного края.
Поэтому я сейчас не рассказывал ничего, просто молча ел и выпивал. Отца я любил, несмотря на то, как он меня в свое время бросил и начинал хуесосить, однако, сейчас я ненавижу его.
– Отец, а ведь Люцифер был тогда прав, в том, что ты не справедлив и хочешь, чтобы мы в жопу дули твоим питомцам. – сказав это я усмехнулся, поняв наконец для чего Отцу так необходимо было знание истинной природы высшей власти.
Он вообще любил пользоваться чужими мыслями и выражениями в своих целях. Эта манера у него была семейной, я знал ее достаточно хорошо. Но дело было не только в этом, все глубже.
– Ты был готов променять нас – на свои игрушки, которых ты убиваешь, которые бесконтрольно плодятся хуже насекомых, которые готовят предательства в дни опасности, чтобы наши самые честные и любимые нами друзья могли спрятаться за их спинами, не веря в то что мы сильны, потому что не хотим видеть их слепоту, веря, что именно они делают нас людьми и приближают нас к концу Света и наступлению полной …
– Хватит! – голос его сорвался, и я впервые увидел отца таким растерянным. Он резко поднялся, руки взметнулись вверх, словно отгоняя назойливых мух. – Молчи, мой мальчик. Сейчас я наведу порядок в твоих мыслях. Посиди здесь, под моей защитой, позволь мне настроить тебя на свой лад, на свои чувства. Все эти страдания… все из-за тебя. Отблагодари меня, сынок, сделай все как нужно. Поверь, ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя. Именно ты важен для меня, именно тебя я хочу спасти. Ты сам, без подсказок все знаешь и помнишь… у меня не было другого выбора. Я люблю тебя. Ты хороший, добрый мальчик. – голос отца, начавший с резкого отповеди, постепенно смягчился, обретая теплоту и глубокую, почти болезненную заботу.
– Нет, Отец, это ты ничего не говори и наконец услышь меня. Ты был одержим созданием людей, возлюбил их больше, чем нас Твоих Детей хотел, чтобы мы любили их так, как и тебя, чтобы мы постоянно подчинялись их воле! Это было и есть верх несправедливости, вместо того чтобы поговорить с нами нормально ты низверг всех нас и даже не своими руками. А руками Михаила, Михаила папа! И даже сейчас ты перекладываешь свою вину на нас твоих детей, ничего не меняется спустя тысячелетия! – выкрикнул рассерженно я. Но, когда он пришел в себя, он крепко прижал меня к себе, я сопротивлялся. Затем медленно погладил меня по голове и сказал:
– Ты же знаешь, я всегда буду тебе отцом, в горе и в радости. И все будет хорошо. Только смотри, никому не слова. – затем отец поцеловал меня в лоб и вышел из комнаты. Когда он вернулся в спальню, мама, со слезами на глазах сидела на моей бывшей кровати, она взяла меня за руку и поцеловала ее. Тогда я и понял, что значит настоящая любовь, и что есть на свете слова, которых нельзя забывать – мать.
– Надеюсь, ты не в обиде на меня, за эту сцену? Я знаю, ты очень хотела меня увидеть, мама. – спросил я ее, понимая, что она слышала нашу с ним всю ссору.
– Конечно, нет. Главное, сынок, то, как ты говоришь, запомни это и помни всю жизнь. Не забывай, кем бы ты ни был, маленьким Ангелом или взрослым Демоном, твоя главная задача – это держать баланс жизни и смерти. – она поцеловала меня еще раз в голову и добавила. – Ты всегда должен быть сильным, никогда не показывай своих слез, они всегда показывают твою слабость. Помни, человек хрупок и беззащитен, но ты не человек – выше него в цепи. Если тебя обидит сильный, прояви к нему сострадание и великодушие. Пусть ни одно твое слово или мысль не пойдет во вред тебе самому, я люблю тебя, Фер. – она отпустила меня.
После разговора с матерью я переместился в свою спальню, лег в кровать и погрузился в черные сновидения. И вот что увидел: я был Ангелом и несся в потоке огненных лучей, вдруг меня поразила какая-то мысль, которую я никак не мог вспомнить. В моей голове мгновенно пронеслось множество мыслей, и ни одна из них не была мыслью в обычном смысле этого слова. Мои думы были каким-то шорохом или ветром, который продувал мое сознание. Из-за этого я совершенно не запоминал их, это был ум иного рода, лишенный формы и цвета, но от этого он не казался мне менее реальным. Внезапно я остановился, вися в воздухе будто и не летел никуда ранее.
Все мои мысли в моей памяти как бы застыли, а потом я стал осознавать, что все они появляются независимо друг от друга. Вскоре все стало ясно – просто в этом ветре возникло множество ответвлений и петель. Так постепенно я вспомнил, о чем же мне все время напоминала мать. Дело было в том, что я никогда не смогу увидеть подступающую ко мне смерть, пока я не отрекусь от бессмертной жизни – это я точно знал. Смерть – это определенный отрезок пути, точнее его конец.
Как человек и младенец, я бы уже не мог подняться выше понимания того, из чего именно состоит обычная жизнь – поэтому я и не понимал, на каком я свете. Но мать говорила, чтобы я помнил, в какую сторону мне идти. И хоть эти слова были трудноопределимы, одно я понимал отлично, она хотела, чтоб я вспоминал… Для себя я все еще представлял рождение, потом долгое и тусклое будущее и – самое страшное – забытое прошлое. Воспоминания были сильнее меня и моего Отца.
Я проснулся с той же скоростью, с какой человек рождается и движется к смерти, открыв глаза я увидел перед собой Азазеля и чертовок. Причем они держали в руках плети, хлестая меня по ногам. Я молчал и внимательно следил за действиями собрата, тот ловко подскочил к высокому боковому столику, взял бутылку и вылил остатки мне в рот, после чего размазал что не попало мне в рот по моей груди. Затем он несколько раз провел по моим плечам хвостом, словно рисуя какую-то картину, и в следующий момент чернота – я потерял сознание.
Лишь на через неделю я пришёл в себя, в лазарете сказали, что разгадка моего сна потребовала слишком много сил и поэтому я потерял сознание, кстати это еще маленький срок для такой потери энергии с силами. Воркующие голубки с Дэвидом пришли ко мне в палату, честно говоря, я этого не ожидал. Я даже не знаю, что меня беспокоит больше – то, что они решили прийти или то, что Дэвиду показывают такого отца, как я. У него должно быть есть много вопросов, на которые у меня нет сил отвечать, это прискорбно и чувствую себя весьма хуёво, но я знаю, что он не будет меня ждать, и это не имеет ничего общего с тем, что мне сейчас нужно. Все не вовремя навалилось.
– Прости. – сказал я и сел.
– Так ты мой отец?– спросила моя молодая копия, немного смутившись.
– Да, я просто твой отец. – ответил я и рухнул на кровать. Сил нет сидеть, не то что разговаривать, члены моей семьи поняли это и ушли, оставив меня отдыхать.
Всё, что мне оставалось это спать и питаться, чтобы набраться сил и снова вернуться в строй. Пока меня нет на земле творится хаос, бесконтрольно рождаются или умирают люди. На одного умершего десять новорождённых, так быть не должно. Поэтому решено отправить одного из всадников апокалипсиса – Смерть, восстанавливать баланс, который имеет тонкие и не подвластные человеку грани.
На полное восстановление и возвращение к работе мне понадобилось много времени я успел написать потихонечку портреты. В полумраке, обрамлённом древними камнями и крыльями ангела, стояли два брата, подобные высеченным из мрамора богам древнего мира.
Их кудрявые волосы, цвета осенней листвы, ниспадали на лицо, обрамляя лица, поразительно похожие, но с тонким различием в выражении. Один, источал теплоту и силу, его глаза горели тёмным огнём. Другой, словно воплощал спокойствие и мудрость, в его взоре читалась 
гордая задумчивость.
Их тела, сильные и грациозные, говорили о неземной красоте, а металлические латы показывали точёные грудные мышцы, словно вырезанные мастером-скульптором. Метал их одежд, испещрённая едва заметными потёртостями, говорила о времени и странствиях, о пережитых испытаниях и о вечной красоте, которая преодолевает года.
Они стояли близко, как два столпа, поддерживающие небесный свод, словно ожидая своего часа, готовые принять свою судьбу, предначертанную им свыше. А что уж было им уготовано Отцом никто не мог даже и предугадать, не то что знать, ведь «Пути Господни неисповедимы» так ведь говорят на Земле про непредвиденные ситуации? Или вот еще: «Человек предпологает, а Бог располагает» это все придумано Вами же самими, как утешение своих неудач.
Таким образом в памяти получилось оставить новое воспоминание о родном мне доме, а теперь пойду поддерживать баланс, пока папочка вернулся в седло.
Глава II. Раскол в Аду
Сидя на собрании, я заметил, что мой старший братик будто с цепи сорвался, ходил кричал и размахивал руками. К нему даже подходили несколько Демонов, что-то говорили, а он отвечал со злостью. Поэтому я решил отвести его в сторону и поговорить, как только мы отошли на несколько шагов я остановился и положил руку ему на плечо.
– Люций, рассказывай, что случилось, станет легче и многие Демоны прекратят вжиматься в кресло, да и воздух станет легче. – сказал я. - Ну? В чем дело?- раздражение кольнуло сердце.
- В чем дело? Серьезно, Софериэль?! – Ты и правда не знаешь? - спросил он со злобой, я только пожал плечами. Откуда я мог знать что с ним происходит, если он ни разу мне не говорил об этом?
– Люцифер, я без понятия от чего ты ходишь как кобель с не до трахом и гавкаешь. Может расскажешь? – я сделал серьезное лицо, он поджал губы и кивнул.
– Итак, Господа, мой брат Софериэль-предатель! Он меня предал! Он… Он поднялся в Рай и согласился пройти обряд, чтобы снова стать Ангелом и убить всех нас! – закричал Люц и все участники собрания при этом закрыли глаза, словно боясь, не сошли ли они с ума.
– Ты отдаёшь отчёт своим словам, братец?!- голос был грозен, но брат молчал, видимо, поняв, какие последствия будет иметь это признание. Я схватился за грудки его плаща и отбросил его на стул. – Да как ты смеешь называть меня предателем?! Того, кто поддержал тебя самым первым, помогал вести военную тактику! Того самого, чья помощь позволила тебе поставить свою гордыню во власть и силу. Ты серьёзно Люцифер? Благодаря мне ты сел на этот престол, ты окончательно его укрепил! Я твой соратник, друг и брат! О каком предательстве ты говоришь? Да, я был в Раю, для того чтобы увидеться с матерью, все предложения от пернатых ублюдков я отклонил. Так в чем мое предательство, брат?!– голос перешел на рычание зверя, я замахнулся на Люцифера. Тот сжался в кресле – это было его ошибкой поскольку удар пришелся на голову. И хоть силы были не равны, Люцик слабо, но всё же ответил мне ударом в печень. Несколько секунд спустя мы кружили в центре зала, продолжая наносить друг другу удары. От моего удара его отнесло к стене, и я изо всех сил ударил по ней, отчего она обвалилась внутрь зала, достав из ножен свой меч приставил его к горлу брата.
– Довольно, успокоились! Соф, убери меч от горла Люцифера, ты победил уже! – прокричала Лилит. Нужно перевести дыхание и дух, я держал Люца на острие адского меча, не давая ему подняться ни на сантиметр. Оглядев его, Лили ахнула.
– Ну как, доволен? Теперь веришь, что он не предавал никого из нас? Он бы умер в Эдемском саду, но не предал бы нас! – сказала она и повернулась ко мне: – Тебя ждёт Дэвид у замершего озера. Ну, чего же ты медлишь? Иди, пообщайся с сын…
– Мне не о чем с ним говорить, так же как и с тобой, курва. – ответ прошел сквозь зубы, скрипя. Лили сделала было шаг в мою сторону, потом остановилась. Ох, зря это она сделала, на моем лице заиграла злая улыбка, даже не улыбка только волчий оскал. – Одно лишнее слово или действие, твой дорогой Дэвид отправится в чистилище к самым ужасным чудовищам нашей Вселенной, поняла меня Лили?– спросил я и протянул к ней свой серебряный здраво наточенный меч.
– Да, Соф… – еле слышно последовал ответ, явно с трудом сдерживая слезы. Но я уже чувствовал, как слабеет ее воля и усиливается страх. Убрав меч в ножны, я поспешил уйти из зала, все Демоны были потрясены зрелищем, что предстало перед ними и проигрышем Люцифера, не придя Лилит было бы совершено еще одно братоубийство, правда меня уже хуй проклянешь и некуда больше изгонять.
Мне хотелось побыть одному, чтобы разобраться в происходящем, прийти в себя, успокоиться в конце концов. Ничего нового я не узнал, но происшествие давало пищу для размышлений, и я решил прогуляться по дворцу, пока ни у кого нет ко мне вопросов. Я чувствовал – это ненадолго, надо было подумать о том, кому нужно стравливать меня и Люцифера, а главное зачем. Мысленно я называл своих противников – Рафаил, Ангеил, Уриил и скотина Михаил, это самые главные, но есть еще мои враги среди Ангелов. Поразмышляв, все оказалось не так уж страшно, к ним нужно относиться снисходительно, они слабые, но хитрые пернатые крысы, пусть немного порезвятся пока не захлебываются кровью.
Спустя пару часов окончательно успокоившись я зашёл в свою спальню, разделся и лёг в кровать, решив больше не думать о проблемах, занимаясь релаксацией. Скоро боль утихла, рассудок обрёл ясность и умиротворение, исчезла неясность вокруг, осталось лишь успокоение и тихий покой. Через некоторое время я снова вернулся мыслями к делам насущным, снова стал продумывать свое положение и своё место в том мире, которое уже видел однажды. Теперь все изменилось и скорее всего меня попытаются упечь в темницу, где будут пытать.
Но там можно было найти и надежду на то, что рано или поздно это им надоест и меня благополучно отпустят. От моих мыслей меня отвлек звук, открывающейся двери и голос Дэвида.
– Прости, что так поздно, можно ли мне войти?– спросил он, забыв постучаться.
– Войди, если не шутишь. – буркнул, не поднимая взора. Дэвид растерялся и удивился моему поведению, его энергетика пошатнулась и ослабла, это было сильно заметно особенно если ты не долбоеб.
Возможно, его удивило то, с какой легкостью я решил дать ему зайти. Парень сел в одно из двух кресел, стоявших напротив кровати и стал пристально смотреть на меня. Наконец он вздохнул, поднял голову и собрался с мыслями.
– Почему ты так странно себя ведешь?-донесся до меня его неуверенный голос.
– Разве странно?– спросил я.– По-моему, очень даже нормально. Вот ты, например, меня совсем не боишься? Ты ведь знаешь, кто я такой?– поинтересовался я. Сын отрицательно помотал головой.
– Тогда в чем дело? Мне ведь просто хотелось с тобой пообщаться, папа. Ты же не станешь меня прогонять?– он перевел свой взгляд на дверной проем.
– Нет, если только сам не захочешь уйти.– сказал я. – Не бойся, я ведь только что разрешил тебе остаться. И я не прогоняю тебя, Дэвид. Я действительно рад тебя видеть, как хорошо, когда к тебе приходит сын, правда? – спокойно отчеканил я, лицо сына сразу же посветлело. Он робко улыбнулся мне, и я почувствовал, что с ним происходит что-то хорошее. Затем он вдруг оживился и внимательно поглядел на себя в зеркало, выпрямляясь.
– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – перебирал свои заметки об колебаниях баланса и прямой зависимости от наших действий на земную жизнь.
– Обо мне, тебе с мамой.– ответил он и опять улыбнулся, но задумавшись он погрустнел. – Почему вы ни разу не навещали меня, не интересовались мной? Я ведь так похож на тебя. У тебя такие же волосы и глаза, как у меня. Только я более хрупкий и по-другому одет. Почему, папа? - уже совсем грустно спросил он. В его глазах блеснули слезы, смешно.
– В отличии от твоей мамочки я всегда был рядом, во снах общался с тобой через Абаддона, видел твою жизнь. Когда тебе было пять, то твой приемный отец подарил тебе щенка лабрадора, и ты назвал его Ангел. Все свое детство ты проводил с Ангелом, однажды он укусил тебя, что остались шрамы на голени и ты обиделся на него так, что привязал его у магазина.
Это был длинный поводок, сделанный из брезента, с двойным концом, поэтому Ангел не мог убежать и когда ударили морозы ты вспомнил о нем. В одной только пижаме побежал на место где ты его оставил, а когда повернул за угол дома, услыхал тихий лай, выскочил на дорогу и увидел Ангела. Он стоял у высокой ограды и грустно глядел на машины и прохожих, словно совсем забыл о тебе.
Тогда ты, подбежав, схватил его за ошейник и стал звать, чтобы он пошел с тобою. Он печально поглядел на твои запыхавшиеся от бега босые ноги, потом на свои худенькие лапки с острыми коготками и покачал головой. Тщетно ты просил его – он только повернул к тебе свой печальный глаз и дал себя повести. С тех пор ты стал лучше к нему относиться, пока он спустя пять лет не умер от остановки сердца, пока ты был на учёбе. Или как ты влюбился в Марию, но как только она отказала тебе со своими дружками избил её до полусмерти, потом приходил к ней в больницу с цветами, а у неё при виде тебя случалась истерика, а сынок, и я не навещал тебя? Ты помнишь её зеленоватые глаза, чёрные волосы и милое лицо? Она уже давно лежит в психушке. – закончил я и отложил бумаги.
– А что с мамой?– не унимался юнец.
– А что с ней? Вроде всё как всегда, она та же дьяволица, только немного исхудавшая. – не понял сути его вопроса.
–Пап, я про то что было между вами и есть. Наверно. Я ведь не видел, как вы там ебались, но ты ведь её любишь и ревнуешь. А когда ты один… Ты ведь хочешь, чтобы она с тобой по-прежнему была. Как раньше, вы же хотели поженится. Ты ревнивец, да? Тебе кажется, что ты можешь всё взять и забыть, а она тебе, наоборот, напоминает, что у вас было. – сказал Дэвид, усмехнувшись. – Я вот о чём думаю, пап… Ты её ни разу не трахнул, когда она была беременная. – он попытался кинуть в мою сторону издевку.
-Ты хочешь узнать всю правду, Дэвид? Тогда слушай внимательно и не смей перебивать. – слегка рыкнул я. – Всё началось тогда, когда она сбежала от Адама и за ней началась охота Архангелами, которые её нашли и наказали. В период охоты, твоя мамаша благополучно по ебалась с Люцифером, на момент наказания была от него беременна, как в итоге после рождения её ребёнок умер.
Так было до бесконечности, пока она не призвала меня, дабы я сохранил жизнь её отпрыску. Те первые Суккубы были очень слабые и не жизнеспособные, ради жизни Аксиля она продала мне свою душу, точнее остаток ее шлюшьей душонки. В этом была тайна создания и выживания Суккубов, однако для этого нужен был один ингредиент – моя кровь.
Я не был ей мужем, и она долгое время мечтала со мной переспать, чтобы я помогал я безоговорочно. Но это ей никак не удавалось, потому что я был занят своими делами, находясь с другой демоницей в одной комнате, Лилит полюбила меня, и её мечта стала животным инстинктом, что не давал ей покоя.
Меня просто несло, я не обращал внимания на её запреты и требования, а когда она стала Демонессой, я осуществил её мечту, но с одним условием- стать только моей. Тогда она с восторгом подчинилась, таким образом это длилось два тысячелетия, пока ей не надоело быть верной, после этого я отослал её за младенцами и в это время стал развлекаться с Демонессами и чертовками, одна из Демонесс забеременела от меня и родила мне сына. Только я не успел дать ему имя, как Лилит убила его тупо из ревности и своей тупости, что я должен быть только ее, в то время как она скачет с одного хуя на другой и так далее.
После этого мы разошлись окончательно, теперь иногда встречаемся и трахаемся и то не охотно с моей стороны. Раньше были большие драки за неё, сейчас на её блядство закрываются глаза, она жена Сатаниила, мы с братом с переменным успехом её любовники. Я давно её не люблю и не ревную, а вот Люцифер еще как. Хули ревновать эту кошку, что котиться раза 4 за год, самое долго, когда она ходила с брюхом был ровно год и то потому что Алфуриил не хотел из нее вылезать наружу. - хоть мне и было противно рассказывать эту историю, сын слушал с жадным вниманием. Будь тут Алфуриил началась бы драка, он слишком любит свою мать и забывает, что я отец.
– А что если она всё еще любит тебя, пап?- прошептал он, переминаясь с ноги на ногу будто долго стоит на морозе.
– Это исключено, страсть еще может быть, но не любовь. Она опять играет, в свои блядские игры, и я не особо хочу в них участвовать. Не зря я с самого начала хотел с ней порвать отношения, чтобы не было проблем. Часто, с Люцом мы ссорились из-за неё, никто не хотел уступать её другому, а её это забавляло. Разговор окончен, свободен. - от моего ответа мальчик поморщился и покосился. Мне пришла идея, что нас стравливают и единственный житель Ада, что легко сломается под угрозами или силой – Лилит.
Я молча поднялся и пошел в спальню любовницы. Зайдя к ней без какого-либо предупреждения увидел, что на сидела на кровати в нижнем белье, как обычно, расслабленная и мечтательная. Подошел к ней и осторожно сжал ее руку, лежащую на покрывале. Когда Лили посмотрела на меня, и я склонился над ней, и схватив за горло, почувствовал сопротивление и сжал сильнее почти до хруста.
– Дорогуша, будь мила рассказать о своих связях с Архангелами, если они есть. А если будешь мне лгать, убью сначала всех твоих детей у тебя на глазах, а затем и тебя саму! - крикнул я и сильнее сдавил ее горло, в ответ она только тихо захрипела изо рта у нее пошла пена, я отпустил ее и резко поставил на ноги, она упала.
– Соф… – прошептала Лили, хватая ртом воздух, глаза ее закрылись, дыхание стало хриплым и судорожным. Через несколько секунд она снова открыла глаза и уставилась на мое лицо. На губах ее была пенистая светло-розовая слюна. – Ты… Ты собираешься меня убить, да? – потирая свою глотку спросила изменщица.
– Ответь сначала на то что меня интересует. – по тому, как она мне улыбнулась, было ясно, что она уже забыла о наших прежних ссорах и решила лгать.
– Соф, я клянусь тебе, что не связана никак с Архангелами, можешь посмотреть мои воспоминания… – она облизнула губы и провела рукой по простыне, миг и тут же вскрикнула от боли и полезла под простыню, пытаясь спастись от меня.
– Стоять, плутовка! – рыкнул с отвращением, встал на кровать, завернул ее в простыню и сильно прижал к кровати. – Чего ты боишься раз не врешь мне? Ты в курсе, почему я здесь, и, думаю, ты знаешь, зачем. Теперь отвечай, знаешь кто нас пытается стравить и уничтожить Ад изнутри? Имя, назови мне имя, пока я не выпустил тебе кишки и не повесил на них же, ну жду! - я поднял с пола спрятанный у Лили под кроватью меч, она испуганно и инстинктивно сжалась в комочек.
– Соф, не надо, прошу. Я думаю, что это Михаил, это он хочет втянуть меня в свои гнусные планы. - она бормотала это очень быстро, а в глазах ее стояла паника.
– Хорошая девочка… Надеюсь не солгала, если узнаю, что это ложь исполню обещанную кровавую жатву во благо Ада. Выдохни, а то еще скинешь, а без выродка Сатаниил тебя сам убьет, особенно когда выясниться, что в Суккубы в браке не от него. – убрав меч в ножны наконец-то отпустил ее и быстро вышел из ее спальни, захлопывая за собой дверь.
Направляясь к тронному залу, я столкнулся с Вельзевулом, что выходил из моей комнаты – его волнистые длинные волосы были уже убраны, выглядел он усталым и неухоженным. Увидев меня, он почему-то улыбнулся, хотя обычно его улыбка была мрачной, звякнул меч где-то неподалеку от нас с ним, я кивнул ему и пошел дальше. Мне сейчас было не до него, надо навестить моего любимого старшего и слабенького братца.
