Крэнфорд – Элизабет Гаскелл

"Крэнфорд" оказался невероятно милым романом, вряд ли несущий большую смысловую нагрузку, но обладающий невероятным шармом и литературным очарованием. Рождённая из шутливого очерка для домашнего чтения, хроника крэнфордской жизни постепенно обрела структуру и формы, позволившие ей перерасти в полноценный роман, признанный одним из лучших произведений писательницы и вошедший в золотой фонд классической английской литературы. Здесь нельзя не отдать должное Диккенсу, издававшему журнал, куда Гаскелл отправила свой очерк, – именно он уговорил писательницу продолжить сочинение «крэнфордских записок», считая их необычайно трогательными и достойными продолжения.Роман повествует о жизненных перепетиях маленького английского городка Крэнфорда и его простоватых обитателях. Городок настолько мирный и провинциальный, что здесь событием общественного достояния может являться покупка кем-то нового чепчика или приезд в город чьего-нибудь родственника. Жители Крэнфорда простодушны и в большинстве своём звёзд с неба не хватают. Их досуг незатейлив и далёк от аристократических забав, которым все они тайно завидуют и пытаются подражать. Однако обладая довольно скромными доходами, жители Крэнфорда могут позволить себе лишь поддерживать эфимерный образ аристократического образа жизни, при этом считая роскошью зажечь более одной свечи вечером.Вершителями судеб и общественного мнения здесь становятся сплетни, которые, однако, лишены злобы и зависти. Именно это и удивляет в романе: несмотря на замкнутость сообщества и многолетние трения между его членами, община сохраняет дух единства и взаимопомощи, становясь единым фронтом перед неприятностями или печальными событиями. Ещё одним положительным моментом в романе можно считать истинно ироничный дух повествования, где-то завуалированный, где-то откровенно выставляющий напоказ человеческие слабости или забавные стороны характера. Чего только, к примеру, стоит рассказ об облысевшей корове, которую заботливая хозяйка облачила во фланелевую пижаму индивидуального покроя.Пусть в Крэнфорде все чепчики должны быть одного покроя, а визиты наноситься исключительно в определённые часы и продолжаться не более пятнадцати минут, обаяние и чуткость его обитателей несравненно выше всех условностей.

Я вот всё больше и больше осознаю, насколько великим был Диккенс. Представьте, что вы сумеете на годы, нет, не на годы, на столетия определять судьбу своей страны и своего народа. Без всякого попаданства, здесь и сейчас. Великобритания была империей, каких поискать, другим империям дала бы сто очков вперёд. Сословность и строгая регламентированность жизни Британии девятнадцатого века обязаны дали дать в двадцатом веке жуткие, уродливые последствия. И их империализм тоже всю дорогу служил вечным ядом. Но именно маленький остров первым (вместе с Францией, с которой у Острова вечная соперничество-вражда-страстная любовь) вступил в войну с Германией. Рядом с ханжеской Америкой именно Британия стала «островком свободы», а потом завоевала Америку, послав туда отряды рок-звёзд, которые определили развитие музыки)))) И это всё сделал один человек. Один человек дал Англии то, о чём остальным странам остаётся лишь мечтать.Дело в том, что я прочитала «Крэнфорд» в режиме «не могу оторваться». И снова села смотреть сериал. Бросила там же, где и первый раз, в начале второго сезона, на моменте смерти служанки Марты. Эта смерть настолько не к месту, настолько рушит атмосферу происходящего, что вызывает резкое отторжение не только этой ветки сюжета, но и всего сериала. Я совершенно не помнила сериал, но я была уверена, что Гаскелл – это такой наш Некрасов: как только буксует сюжет, она убивает порядка десяти не в меру расплодившихся персонажей. И хорошо, что я прочитала книгу. И хорошо, что сравнение с сериалом показало мне тяжёлую болезнь, которой больно общество. И нет, не только у нас. Эту болезнь Умберто Эко в «Имени Розы» отнёс за счёт нескольких идиотов в скрипториях (я очень не люблю Умберто Эко, но читала много и помню хорошо), которые уничтожили сочинения аничныхх авторов, доказывающих, что смех так же важен как и трагедия. А потому в сознании миллионов, миллиардов жителей Земли осталось, что трагедия возвышает, а комедия не нужна. И это приводит к тяжелейшим эксцессам, к глубоким психологическим травмам целых народов.И в сериале очень чувствуется, что они могут понимать повествование только как короткий путь от трагедии к трагедии. Доктор влюбляется в девушку, её маленький братик заболевает и умирает. Некоторое время она на доктора смотреть не может, потом всё же снова подаёт ему знаки внимания. Для чего вся эта линия? Она бессмысленна. Она ни к чему не ведёт, у неё нет последствий. Вторая линия с доктором – это то, что знаки внимания с его стороны две женщины восприняли как намерение жениться. Это должно быть комедией, но опять же ведёт его к трагичному разрыву с невестой, заболеванию невесты, спасению доктором невесты… Получается, что две женщины, которые просто хотели замуж, злодейки. Это всё очень напоминает русскую классику, где, как я как -то говорила, люди из партии дьявола вечно наказывают людей из партии антихриста – персонажей с якобы хорошими намерениями, но вялых и никогда никому не помогающих. Если во всю эту похабель вмешивается Господь, то так, чтобы всё повернуть к трагедии.У Гаскелл нет показанных смертей. Умирают многие, но, как правило, их смерть происходит за кадром. Кроме капитана Брауна, которого в сериале (до шестой серии, дальше вполне могли пожертвовать и им) оставили в живых. Но Браун тут нужен для очень жирного и заметного поклона Гаскелл в сторону Диккенса. Браун увлекается «Записками Пиквикского клуба», погибает он, спасая девочку, а мисс Дебора, которая считает правильным только выспренние книги, продолжает повторять, что капитан погиб из-за «Записок» (потому что он их читал перед трагедией).Это красивый пустячок, неплохо слепленный, так как его суть – мелкие разногласия не мешают дружбе, но заставляют выстраивать собственные иллюзорные миры. Или, как это было запланировано самой Гаскелл: только самые упёртые и глупые люди, дорогой Чарльз Джонович, могут не увлекаться вашим бесподобным творчеством. Думается, подхалимаж Диккенс оценил, но втык сделал (а сколько многие бы сделали бы лишь очередной хлопок по попе – «Создавай мой культ личности дальше») и потому из «Крэнфорда» ушли и трагедии, и восхваления Джоныча.Формально в сериале остались некоторые эпизоды, вроде «одеть корову во фланелевую пижаму» или «поймать кошку и заставить её отдать съеденные кружева» (правда, в сериале пошли по пути туалетного юмора и кошку заставили отдавать кружева через задний проход, тогда как, возможно, лишь в переводе, но в книге кошке дали рвотный корень и кружева спасали из того, что вышло через переднее отверстие). Но эти эпизоды лишь дань оригиналу, тогда как в книге они и есть основа, а трагедии оказывают влияние именно потому, что основная спокойная жизнь обитателей городка совсем иная.В книге внимание сосредоточено на визитах дам друг к другу. Если бы я делала сериал по книге, то конфликты бы состояли у меня в «непристойно сполз чепчик», «надо быстро вернуть чехол на порванную мебель, пока не заметили гости» и прочая. Смысл состоит в том, что именно эти визиты, это общение – это и есть жизнь этих дам. И… это не такая уж плохая жизнь.Да, Гаскелл подражала Диккенсу, как почти все романисты, что и создало такое колоссальное влияние, но и привносила свой креатив. И креатив состоял в том, что жизнь в провинции – это в чём-то здорово. Да, это ужасающе глупо, это бесконечные сплетни, это слишком мелкие события. Но люди, которые этим живут, сделали следование идеалу «элегантной бедности» практически культом, целью своих жизней и эти жизни приносят им удовлетворение. Что такое «маленький человек» в русской литературе? У меня ощущение, что школьники по сию пору пишут калькированные сочинения про «трагедию маленького человека». Вбивается в сознание, что быть «маленьким человеком» – очень плохо. И очень опасно, так как любой чиновник пнёт и ничего за это чиновнику не будет. Надо быть либо слабым, никому не помогающим существом из партии антихриста и думать о своей роли в великих событиях (само собой, придуманной роли), либо примыкать к партии дьявола и быть тем, кто топчет маленьких людей. Взаимопомощь не предполагается. Провинция всегда сера и ужасна в ней можно только страдать и пить. Какая разница в развлечениях в провинции и в столице? Какая разница в балах у местного городского главы и московского купца или в театральных постановках провинциального театра и петербургского? Ах, отстань, ты не понимаешь всей трагедии (!) житья вне настоящей жизни! И провинция становится чем-то ненастоящим, квази-жизнью, которую надо влачить, пока живут нормальной жизнью только в столицах. Какая разница между лондонским пьяницей-дворянином, которого не зовут на встречи, боясь, что он упадёт, тем самым оскорбив дам и побив посуду, и провинциальной старой девой из Торки, помешанной на том, чтобы обтянуть мебель новой материей и утереть нос подругам? Да никакой. И то, и второе жизнь. У кого-то более деятельная, у кого-то менее, но никакой квази-жизни нет. Есть плохие люди из партии антихриста, которые никому не помогают, есть очень плохие люди из партии дьявола, которые вредят другим людям, но, в целом, все остальные люди вполне себе земные. Они ханжески носят бедным горячие обеды, если у них в семье кто-то заболел. Или не ханжески, а по движению души. И те, кто это делает по движению души, получают большее удовлетворение. Да, столичная жизнь (что проявляется в чтении «Сент-Джеймских хроник») ярче, но не факт, что каждая старая дева с радостью покинет своё родное болото, так как жизнь ушла на то, чтобы завоевать тут своё место под солнцем. И пусть игра в карты на вечеринках – так себе развлечение, но оно полностью повторяет лондонское.Диккенс, а вслед за ним все подражающие ему авторы, дал образец для «маленьких людей». «Образ репрезентации», если делать вид, что я говорю научным языком.Пока я не стала изучать Диккенса боле-менее здраво, у меня складывалось ощущение, что у него «мрак, ужас, все страдают». Да, так и есть. Но всегда есть спасение. Бог Диккенса весел и справедлив. На пути героя обязательно встретится добрый персонаж, который попытается вытащить его из самых жутких обстоятельств. Я писала как-то про книги Палиссера, что у него миры «с застреленным Санта Клаусом». Вот он получает удовольствие от того, что в самый неожиданный момент Господь поворачивает Колесо Судьбы и герой видит большой и сочный фак под носом. У Диккенса такое не реально. Да, люди из партии дьявола очень сильны и очень опасны. Они могут нанести удар в тот момент, когда герой этого совершенно не ожидает и считает себя спасшимся («Оливер Твист», «Николас Никльби»), но люди земные, люди из партии Любящего, Весёлого и Шутящего Бога обычно приходят и побеждают. Они прилагают усилия, они не сдаются и как та лягушка, взбивают лапками сливки в масло (кстати, в той притче вторая лягушка могла бы опереться на спину утонувшей первой и так попытаться выпрыгнуть, я из партии Циничных Реалистов, да-с). Давно думаю, мысль пришла в одном сраче, но очень жалко её там терять. Юмор – симптом наличия души. У животных душа есть, у них есть чувство юмора. Не у всех, у кур нету. Если я стану богатой и смогу перейти на веганство (без креветок каждый день я веганство не воспринимаю, да, из меня слишком странный веган), кур я всё равно буду жрать. Может, когда-нибудь встречу какую-нибудь милую и добрую курочку, пойму, что у них тоже может быть душа, но пока они для меня биологические организмы с нулевыми мозгами и эмпатией, громко кудахчущие во дворе и с сильным желанием заклевать любого, кого сочтут не достаточно похожим. Да, отвлеклась. Чем больше встречаю сторонников каких-нибудь человеконенавистнических теорий, тем больше подтверждается моя гипотеза, что чувство юмора – это свойство работы души.Я до сих пор не могу прочитать «Записки Пиквикского клуба», вечно ломаюсь где-то в начале, они мне кажутся суховатыми и пресноватыми. Но это было основное такое произведение, которое не просто рассмешило аудиторию, но дало им возможность быть глуповатыми чудаками и не стесняться себя. Да, возможно, существовали и другие подобные произведения, Диккенс не появился внезапно из ниоткуда, но именно Диккенс стал провозвестником новой религии, пророком Шутящего Бога.Репрезентация себя является очень важной в осознании своей роли в жизни. Там, где репрезентации не существует, то человек репрезентует себя через то, кем он не является. Он мужчина? Значит не женщина, а потому всё, что является женским занятием, для него должно быть запрещено и вызывать его презрение, либо же он подвергнется остракизму окружающих. Он представитель какой-то нации? Значит не представитель другой, пусть и схожей, а потому не будет заниматься тем, что присуще той нации и будет презирать всё то, что отличает другую нацию от той, к которой он принадлежит. Когда репрезентационный образ есть, человек может следовать ему. Он сосредоточен на том, что он мужчина? Значит, может, как капитан Браун, помогать женщинам. Это правильно, он не унижает своего достоинства, это часть роли, которую он исполняет.Что совершенно упустили в сериале – в «Крэнфорде» совершенно нет отрицательных персонажей. Да, все женщины, представленные в книге, по сути сплетницы и закоснели в старых обычаях. Но при этом у них нет зависти, соперничества. Они украшают себя брошами, но никто не следит, как там мисс Фиц-Адамс (которую не приглашают на сборища, так как считают её недостаточно родовитой) украсила себя. В фильме есть и зависть, и ревность, благо там есть доктор, вокруг которого бьются женщины.Или же в сериале есть отличный момент, когда одна из пожилых дам рассказывает Мэри Смит, как на всю жизнь запомнила, что мисс Мэтти бросила свои дела, не обратила внимание на своё разбитое сердце и побежала её утешать. Но при этом я напрочь не помнила, как дамы собрались и хотели дать мисс Мэтти деньги из своих доходов, при этом оформить всё так, будто деньги идут из разорившегося банка. Потому что в сериале это сделали в формате «гыгыгыгы, глупые курицы», а в книге ясно, что женщинам придётся урезать себя, там два фунта в месяц имеют основополагющее значение, но это их община, это их дружба и их понятие о дружбе.Джуди Денч играет блестяще, а обожаемая-наиобожаемая Имелда Стоунтон в роли местной сплетнице – прекрасна, но акценты не те. Мисс Мэтти слишком глупа и бестолкова в сериале, в книге же она просто воплощение доброты. Она отговаривает покупателей от зелёного чая или детей от конфет потому, что очень заботиться обо всех, для неё невозможно причинить кому-то зло. Именно потому её обожают в городе, они понимают, что эта доброта идёт не от глупости, а от силы воли женщины, которая была задавлена её семьёй, но может проявляться в моменты, когда она понимает, что нечто абсолютно правильно. Мисс Мэтти – не земной человек, она человек из партии Бога. И нет, без ханжеского следования «христианскому долгу». Она чётко понимает разницу между правильным и неправильным, добром и злом, а всё остальное в своей жизни отдаёт на откуп другим, все те земные штуки, в которых ей совершенно не разобраться.Всё то, что можно было бы весело показать, как, например, женщины запугивают друг друга якобы свершившимися преступлениями, как воображают ужасы и бегут за портшезом, чтобы не остаться одним на тёмной дороге – всего этого в фильме нет. Всей той бестолковой милой суеты, которая и создала Англию.Все «быть собой» Англии в девятнадцатом веке привнёс именно Диккенс. И поколениями они растут, впитывая не придуманные трагедии классической литературы (чтобы не пинать только русскую классику, замечу, что Гюго тоже был адским (во всех смыслах слова) поклонником пострадашек), а возможность быть странными чудаками, но при этом любимыми. Впитывать ментальную свободу быть собой и не стремиться к большим деньгам или к большой духовности, так как им уже сказали, что просто получать удовольствие от жизни – это тоже следовать заветам их Бога, Шутящего Бога.Именно в этом смысл «Крэнфорда» Гаскелл. В нём нет боли. Боль, которую испытывают люди, попытаются искупить друзья. Потому сказочный эпилог является идеальным завершением истории и портить этот эпилог в сериале – попросту подло. Если сериал мне раньше нравился, теперь у меня от него идиосинкразия. Думаю, Диккенс показал, как менять мир, не прибегая к машине времени. Показал, как важно быть несерьёзным, как много значения имеет высмеивания, но ещё больше – добрый смех. Как важно проживать с удовольствием каждый новый день, чем славишь и танцуешь на путях Шутящего Бога.

ФЛЭШМОБ-2012. Совет от Morra ! Книга получена в рамках КС от Deli .Друзья, спасибо за такой чудный совет и подарок! Я получила удовольствие – как раз для рождественских каникул....

Начну по порядку.Казалось бы, в последнее время я не очень люблю стеб. А его здесь выше крыши: легкая издевка, пусть и довольно доброжелательная, над чопорным однообразием или однообразной чопорностью большинства дам-героинь романа сквозит почти в каждой строчке. (Нет-нет, я всегда очень любила Диккенса и Теккерея, но «что дозволено Юпитеру…»(с)).

Казалось бы, я все же предпочитаю более насыщенные различными жизненными перипетиями сюжеты, более острые, более драматичные. А здесь как-то все тягуче и монотонно.

Казалось бы, полусатирические образы, как правило, не очень часто вызывают у меня симпатию и сочувствие – а здесь налет пародийности присутствует в большинстве описаний характеров и образов. Впрочем, об этом я уже написала в своем первом пункте «казалось бы».Но я влюбилась в эту книгу!!!

Она меня заворожила этим своим тягучим, вязким повествованием – очень-очень атмосферным (я вот такие книги и называю «атмосферными»: где воссоздается особая аура описываемой эпохи, где из деталей и мелочей складывается мозаика жизни героев, звуков, запахов, цветов – легко представляемая и даже осязаемая), очень неспешным и очень убедительным в своей историчности.

Я прямо так и видела себя среди этих смешных дам, слышала шелест их юбок, поскрипывание их огромных капюшонов, взволнованный шепот о последних новостях, звяканье серебра… Я сидела, буквально раскрыв рот, и с любопытством оглядывалась по сторонам: настолько интересно было выстраивать цепочку (сеть?) взаимоотношений мисс Дженкинс, мисс Мэтти, мисс Пул, высокородной миссис Джеймисон, следить за тем, как на фоне общих черт этих постаревших «амазонок» проступали характерные особенности каждой из них…Первый момент, который пробил меня, касался темы «Старых писем»:

До этого вечера я не представляла себе, какой это скорбный труд – читать старые письма, хотя не берусь объяснить, почему. Сами письма были настолько радостными, насколько могут быть письма – во всяком случае, эти первые. Их преисполняло яркое и живое ощущение настоящего времени, такое сильное и всепроникающее, словно время это не могло миновать, а теплые бьющиеся сердца, запечатлевшиеся на этих страницах, не могли умереть и бесследно исчезнуть с солнечного лика земли.

И такой тоской по быстро утекающему времени, таким пониманием того, что всё в этой жизни проходит и пройдет, на меня просто пахнуло от этих слов – что я перестала хихикать над каждой строчкой, а задумалась…глубоко и надолго… И так мне стало жаль их всех – этих одиноких женщин, бравирующих своим одиночеством и мнимой независимостью…А потом – история «бедного Питера»! Ох как она меня зацепила: начиная со страшного момента, заставляющего задуматься о последствиях некоторых родительских выходок по отношению к своим детям, заканчивая полусказочным финалом этой истории…А потом.... А потом пасторальный финал романа вызвал у меня слезу умиления и чувство разливающегося тепла по всей душе – от человеческой доброты, взаимовыручки, умения приходить на помощь в самый нужный момент…Добрая книга, вот она какая! Именно добрая!!!И она встает в моем сознании в один ряд с такими книгами, как романы Ф.Флэгг «Жареные зеленые помидоры», «Рай где-то рядом», «Книга птиц Восточной Африки» Дрейсона, «Сват из Перигора» Стюарт.

Что-то в них общее есть: и не только то, что в центре романов – герои пожилого возраста, но и то, что в центре их – общая человечность этих рассказанных историй…