ЭЛЬМИРА ХАН
Гусь, свинья и говорящая лужа
Лужа вселенской грязи
Альфонс лежал в луже, растянувшись так, будто это был его личный спа-салон. Он даже не подозревал, что через пять минут эта лужа станет центром Вселенной или, как минимум, яблоком раздора для всей деревни.
Лужа, тихая и глубокая, словно забытое зеркало, отражала облака, плывущие в небе. Солнце, пробиваясь сквозь листву, играло на её поверхности, создавая узоры из света и тени. Эти узоры напоминали Альфонсу о чём-то важном, но он никак не мог вспомнить, о чём именно.
– Что есть грязь? – хрюкнул он себе под нос, наблюдая, как пузырьки лопаются, словно мысли, которые так и не оформились. – Завтрак, обед и вечность!
Его розовая шкура, покрытая узорами из грязи, напоминала холст художника, а на одном ухе болталась серьга из крышки от бутылки. Это был трофей после схватки с вороной, укравшей его яблоко. Серьга сверкала на солнце, будто медаль за какое-то тайное достижение.
Из-за кустов появился гусь Аристарх, величественный и горделивый, в очках с разноцветными линзами. Его длинная шея была обмотана шарфом, на котором Марфа когда-то вышила созвездия – в те времена, когда он ещё верил, что гуси могут летать к звёздам.
– Эта лужа – не что иное, как миниатюрная модель Вселенной! – заявил он, подняв голову так высоко, что очки чуть не слетели. – Видите пузырьки? Это звёзды! А этот листик – явно чёрная дыра!
Альфонс, не открывая глаз, хрюкнул:
– А я думал, это просто грязь.
К луже подошёл кот Васька, огромный и рыжий, с бубенцами на хвосте.
– Ну конечно, гусь-Эйнштейн! – фыркнул он. – Это просто лужа, в которой свинья валяется, потому что лень идти в спортзал.
Из-за кустов вышла курица Марфа, неся под крылом три яйца. На её шее болталось ожерелье из блестящих камушков, которые она нашла у крыльца.
– Спортзал? Это храм! – важно квохтала она. – А яйца – это новые планеты, которые я создаю для этой лужи-Вселенной!
Гусь Аристарх оживился:
– Планеты? Прекрасно! Давайте их сюда, я их изучу!
Но прежде, чем он успел что-то сделать, из-за угла выскочил пёс Барбос. Он схватил одно яйцо и проглотил его, думая, что это мячик.
– Вкусно! – радостно гавкнул он.
Курица Марфа всплеснула крыльями:
– Ты съел мою планету! Теперь Вселенная будет неполной!
Гусь Аристарх начал рисовать на земле сложные схемы:
– Не волнуйся, создадим новую из камня!
Кот Васька фыркнул:
– Вы все с ума сошли. Это просто лужа.
В этот момент из-под земли вылез крот Архип, маленький и колючий.
– Я слышал, тут кто-то копает новую Вселенную? Я помогу!
И он начал копать нору. Через минуту вода начала стекать туда, и Альфонс недовольно хрюкнул:
– Эй, я тут отдыхаю!
Тут лужа заговорила. Её голос был похож на журчание ручья и ворчание грозы:
– Я миллионы лет жду, когда меня поймут, а вы спорите, как дети! Один видит звёзды, другой – спортзал, третий лепит планеты… А я просто лужа. И я прекрасна такой, какая есть.
Лужа вздохнула и по её поверхности пробежала рябь, как дрожь по коже.
Она была не просто водой – она была душой мира, в которой отражались все его трещины и сияния. И каждая трещина была дорогой к чему-то большему, к чему-то, что нельзя увидеть, но можно почувствовать.
Альфонс замечает, что трещина в луже повторяет форму Млечного Пути. Марфа понимает, что её «неудачные» яйца красивее идеальных.
Альфонс пробормотал:
– Ну, раз уж ты такая умная, скажи, почему я так счастлив?
Лужа ответила:
– Потому что ты не пытаешься быть кем-то. Ты просто свинья. Ты – как лист, который плывёт и радуется, что не тонет.
Гусь Аристарх снял очки и вздохнул:
– Может, Вселенная – это просто то, что мы видим перед собой.
Кот Васька потянулся:
– Тогда я иду спать. Самое удобное место во Вселенной – моя подушка.
Курица Марфа подобрала оставшиеся яйца:
– Пусть это не планеты. Но они красивые.
Пёс Барбос радостно вилял хвостом:
– А можно мне ещё одно?
Крот Архип прошептал:
– Кажется, я испортил лужу…
Лужа рассмеялась:
– Не волнуйся. Лужи умеют восстанавливаться.
Когда вода вернулась, в ней отразились все сразу: гусь, курица, кот, пёс, крот и свинья.
– Вот и вся Вселенная, – подумал Альфонс, закрывая глаза.
Барбос подобрал крышку от бутылки и побежал с ней по двору, радостно гавкая:
– А можно мне теперь мячик-Вселенную?
Крышка звенела, как колокольчик, и этот звук разносился по всему двору, будто звал всех забыть о совершенстве и просто играть.
Альфонс закрыл глаза. Ему снилось, что он – капля в огромной луже, и каждая капля поёт свою песню. А когда он проснулся, на месте лужи осталась лишь влажная земля, но где-то вдали звенела крышка от бутылки, унесённая Барбосом. И этот звон был похож на смех – тихий, настойчивый, вечный.
Курица и «Книга Первой Наседки»
Вечером, когда деревня засыпала под шёпот звёзд, курица Марфа вытащила из-под соломы потрёпанный свиток – «Книгу Первой Наседки».
Он пах полынью и медью, будто его спрятала сама Великая Клуша, уставшая от неверия других кур. На страницах, испещрённых зерновыми чертежами, было написано:
«Великая Клуша высидела мир из яйца. Правда, скорлупа треснула, и с тех пор дожди идут реже, а звёзды тускнеют. Исправь это, наследница. Но помни: только соблюдая Великие Правила, ты создашь яйцо, достойное Вселенной».
Марфа вздохнула. Её яйца всегда были мелкими, а желтки – бледными. «Наверное, я что-то делаю не так», – подумала она, вспоминая, как ещё цыплёнком заглядывала в колодцы, пытаясь разглядеть в воде отражения иных миров.
Она развернула свиток.
Великие Правила Наседки:
1. Не несись в спешке. Вселенная не терпит суеты.
2. Пей только росу с созвездия Ориона.
3. Не слушай гусей. Они несут только критику.
4. Спи не менее восьми часов. Иначе яйцо будет сонным.
5. Верь в себя. Даже если все вокруг думают, что ты просто курица.
Марфа решила следовать правилам.
Она пила росу (хотя это был компот, пролитый хозяином, с изюминкой, похожей на звезду), игнорировала гуся Аристарха и спала ровно восемь часов.
Но гусь не сдавался:
– Ты игнорируешь науку! – он тыкал клювом в газету. – Здесь чётко сказано: «Куриные яйца не могут содержать галактики!»
– А здесь сказано, – Марфа перевернула страницу, – что гуси – плохие советчики. Правило №3!
Наконец, настал момент. Яйцо засияло, как миниатюрное солнце.
– Это… галактика? – Аристарх уронил газету.
– Или очень большой желток, – хрюкнул Альфонс, лениво переворачиваясь в луже.
Хозяин, привлечённый светом, вошёл в сарай:
– Ого! Это яйцо?
– Это Вселенная! – крикнула Марфа. – Барбос, хватай лопатку! Аристарх, отвлеки хозяина! Альфонс… э-э… просто не мешай!
Но было поздно. Яйцо разбилось, и из него вылился… светящийся кекс.
Марфа смотрела на кекс.
Горький комок подступил к горлу, но вдруг сладкий аромат ванили и чего-то космического – как будто в тесто замешали пыль с крыльев Млечного Пути – обнял её, словно обещая: «Не всё потеряно».
– Смотрите! Он светится, как роса с Ориона. Значит, правила работают!
Аристарх, обиженный, загородил ей путь:
– Я же говорил! Теперь у нас кекс вместо Вселенной!
– Зато вкусно, – Барбос лизнул крошки.
Гусь развернул газету:
– Смотри, тут написано: «Яйца не могут быть Вселенными!»
– А тут написано, – Марфа тыкнула клювом в другую страницу, – что гуси не могут быть экспертами.
На следующее утро вся деревня говорила о «чудесном кексе». Марфа же сидела на новом яйце, которое светилось тем же светом.
– Опять возишься? – спросил Аристарх, но в его голосе слышалась зависть.
– Да. Но теперь я знаю: даже если получится кекс – это будет шедевр.
Новое яйцо треснуло, выпустив… облако конфетти. Марфа замерла, глядя на сверкающие осколки, медленно опускавшиеся на землю, как звёзды, уставшие светить.
– Кажется, Вселенная любит сюрпризы, – прошептала она.
– Или это просто мусор, – хрюкнул Альфонс, но в его голосе слышалось что-то вроде уважения.
Марфа подняла один осколок. Он светился, как воспоминание о чём-то давно забытом.
– Может, мы все – просто крошки от чьего-то большого пирога? – задумчиво сказала она.
А Барбос, гоняясь за светлячком, лаял:
– Верни мой рык, пришелец!
И пока деревня спала, Марфа сидела на заборе, глядя на небо.
Где-то там, среди звёзд, танцевали её галактики. Или, может, просто крошки от кекса. Но она знала: даже если мир – это всего лишь яйцо, внутри него всегда найдётся место для чуда.
Иногда Вселенная – это не галактики и звёзды, а просто светящийся осколок, который ты держишь в лапках, пока кто-то гоняется за светлячком.