Эльвира Еникеева
Пером о непернатых
Лисы, скалки и диваны
Гоге Серому-Бочкову подфартунило – старенькая сестра бабушки, волчица Валентина Степановна Волкодлакова, завещала ему свою квартиру в Питере.
– Какая была хорошая волчица! – умиленно качала головой жена Гоги, лисица Елена Патрикеевна Сестричкина. – Волчья доля доброты и любви к родственникам!
– Я даже с ней не был знаком, – заметил Гога.
– Оно и к лучшему! – отмахнулась Лена.
Квартира была однокомнатная, зато в самом центре.
– Будем сдавать, – решила лисица. – Хотя придется для этого чуть-чуть вложиться в ремонт… А кое-что из мебели и вещей можно продать!
Волк с сомнением покосился на видавший лучшие времена шифоньер, напоминающий гроб, и громадный старый диван – он подозревал, что на диване-то Валентина Степановна и ушла в мир иной.
– Думаешь, кто-то это возьмет? – уточнил Гога. Лена уже занималась изучением кухонных ящиков: нашла две почти новые сковородки, суповые тарелки и не распакованные сервизы, а еще серебряные ложки и деревянные скалки.
– Конечно, возьмут, глупый! Кстати, это все тоже продать надо… Я сейчас посчитаю, сколько тут чего, запишу, а ты пока сфоткай диван в собранном и разобранном виде. Хоть за бесценок, но продадим!
На следующий же день одна кошка позвонила, что хочет купить скалку в шесть вечера. А диван обещали забрать сразу ежиха и бобр.
– Кто раньше приедет – тому и отдадим, – решила Лена.
Приехали они почти одновременно, и лисица тут же начала рекламную кампанию:
– Диванчик почти новый, чуть больше года назад брали, никто на нем даже не спал!
– И не умирал, – добавил Гога, и Лена толкнула его в бок:
– У нас еще лифт грузовой, если заметили…
Покупатели чуть не подрались, но в итоге бобр уступил, потому что с ежихой был муж с крайне колючим характером, а с мужем – двоюродный братья – дикобразы.
– Диван не разбирается, – предупредил покупателей волк. – Только подушечки снимаются, и все…
– Мы парни рабочие, сдюжим, – ответил один дикобраз, попробовал поднять диван в одиночку и чуть не надорвался.
Колючая семейка взяла диван с двух концов, с трудом подняла и даже донесла до входной двери, а вот дальше…
– Не лезет, – заключил еж.
– Когда мы покупали его год назад, то лез! – отрезала Лена.
– Как вы его сюда заносили? – прокряхтел один из дикобразов.
– А это не мы, это грузчики! Я откуда знаю, как!
– Жанночка, – обратился к жене еж. – Там в объявлениях есть диваны, которые бесплатно отдают! Даже с доплатой, Жанночка! Давай их возьмем, пока не поздно…
– Но мне нужен именно этот цвет! – топнула лапкой Жанна. – И точка!
– А вы его наклоните и боком, боком, – любезно подсказал Гога.
Колючие покупатели кое-как повернули несчастный диван и таки выволокли его из квартиры, а Лена, пока те не передумали, закрыла за ними дверь. Уже в глазок она заметила, что дикобразы тоскливо косятся на стоящий в общем коридоре диванчик поменьше, вынесенный кем-то из соседей.
– Жалко их, – вздохнул Гога. – Колючки есть, а мозгов нету.
– Скоро шесть, – волновалась Лена. – А кошка все не звонит! Неужели передумала?
Но кошка все-таки позвонила, хоть и опоздала минут на десять. Скалка ей понравилась – деревянная, советская! – но она как-то очень боязливо поглядывала на дверь и на лифт.
– У вас очень дом странный, – шепотом сказала она.
– Почему? – не поняла Лена.
– Я прихожу, а там не войдешь – в дверях подъезда диван застрял. Такая громадина, что аж жуть… Видать, где-то на мусорке эту рухлядь достали. И какие-то колючие – ежи, что ли, – его ни вперед, ни назад не могут…
– Это соседи со второго этажа, – скорбно покачала головой лисица. – Переезжают.
Когда кошка, наконец, ушла, супруги заключили, что покидать дом им пока небезопасно. Они переночевали в квартире, а рано утром, осторожно обойдя уснувших в подъезде дикобразов и выйдя на улицу прямо по дивану, поехали домой.
