bannerbannerbanner
Медовый десерт

Эми Эндрюс
Медовый десерт

Полная версия

Где-то в глубине души она надеялась, что он никогда не встретит ту, которая заменит ее. Что их любовь была из категории «однажды и на всю жизнь». Она-то уж точно никогда больше не встречала мужчину, который хотя бы отдаленно мог сравниться с Брентом.

Брент видел, что она пытается переварить информацию.

– А дети есть? – спросила Грейс.

Брент отрицательно покачал головой. Дожил до сорока, а детьми, о которых мечтал, так и не обзавелся.

У него не было недостатка в женщинах. Более того, у него была репутация плейбоя. Но легкомысленные девушки, с которыми он встречался, хотели остепениться и завести детей не больше, чем карьеристки.

После двух разводов идея создания идеальной семьи подверглась серьезному пересмотру. Он смирился с мыслью, что ему просто не суждено стать отцом.

– Думаю, я так и не встретил подходящего человека. Просто не сложилось.

Может, идеал попадается в жизни лишь раз? Может, он все время искал вторую Грейс? Сидя сейчас напротив нее, он подозревал, что это правда, которая тревожила его. Чтобы отвлечься, Брент сменил тему:

– Зато я тренирую футбольную команду. Это дети из приемных семей. Организатор – Мельбурнское благотворительное общество. – Он улыбнулся, вспомнив о своих обожаемых «Маленьких воинах». – Им от пяти до двенадцати. Они, конечно, кучка шалопаев, но бредят футболом.

Грейс наблюдала за тем, как лицо Брента смягчилось. Его признание ничуть не удивило ее. Время, проведенное им в приемных семьях, позволило ему хорошо изучить всю систему изнутри. То, что через столько лет он все еще пытался внести свою лепту в ее усовершенствование, было очень похоже на Брента, которого она знала. Вспомнив, как он общался с ее братьями и сестрами, Грейс без труда представила, как он бегает по полю вместе с кучей ребятишек со свистком во рту.

– Раз в несколько недель я бронирую корпоративные места на Мельбурнском стадионе, и мы вместе смотрим матчи.

– Повезло им с тобой.

Брент покачал головой:

– Это мне повезло с ними. Они прекрасные ребятишки. – Он улыбнулся еще шире.

Хотела бы Грейс сказать то же самое о своих детях. Таш в одиночку способна свести ее в могилу.

– Звучит здорово, – сказала она, стараясь не выдать досаду.

Тренировать кучку детишек, которые тебя боготворят, пару часов в неделю – совсем не то же самое, что быть родителем круглосуточно. Особенно если тебе это не дано.

– Ну хватит обо мне, – сказал Брент, глядя на нее в упор. – Ты никогда не была замужем?

Она покачала головой:

– Нет.

– Почему?

В его голосе прозвучало удивление, и она рассмеялась:

– Некоторые женщины не хотят выходить замуж, Брент. Это не преступление. Особенно женщины-врачи. Я решила сперва сделать карьеру.

И это не причиняло ей никаких неудобств. Разумеется, в течение этих лет она встречалась с мужчинами, но ни один из них не возбуждал ее сильнее, чем медицина. Или Брент. Она всегда считала, что ей в жизни уже выпал шанс на Любовь с большой буквы, и она его упустила. И если иногда, глубокой ночью, она тосковала по мужским рукам и мечтала о Бренте, то это цена, которую ей пришлось заплатить. И она не жалела об этом.

По крайней мере, до того, как Брент снова ворвался в ее жизнь и напомнил ей об утрате.

– Но при этом у тебя есть дети?

Грейс нахмурилась. Около секунды она соображала, что он хотел этим сказать. Он по-прежнему считал, что Таш и Бенджи – это ее дети…

– Э-э… Вообще-то… Я должна кое в чем признаться.

Брент поднял бровь:

– Вот как?

Грейс сделала глубокий вдох:

– Они не мои. Таш и Бенджи. Это дети Джули.

– Джули? Твоей сестры?

Она кивнула, а его лицо просветлело.

– Помнишь, как она позвонила нам в три часа ночи из того ночного клуба? Она была несовершеннолетней, выпила слишком много коктейлей «Западное побережье» и боялась, что умрет от алкогольного отравления. – Он засмеялся, вспомнив эту историю. – Она что, правда думала, что два зеленых студента-медика смогут чем-то помочь? Полный бред.

Грейс почувствовала, как знакомая жгучая боль пробуждается в груди. Она помнила все, словно это было вчера. С той ночи Джули больше не прикасалась к алкоголю. Они с ней были так близки. Их разница в возрасте составляла всего одиннадцать месяцев, они были неразлучны, почти как близнецы. Когда Грейс, бросив все, уехала в Брисбен, чтобы получить диплом по медицине, она скучала по своей сестре почти так же сильно, как по Бренту.

– Ее потом весь день рвало, – пробормотала Грейс. – Мне пришлось придумывать правдоподобную легенду для мамы и папы.

Брент хмыкнул. Так, значит, это дети ее сестры. Теперь все становилось на свои места. Он никак не мог смириться с мыслью, что у Грейс есть дети. Но это не объясняло, почему она не сказала ему обо всем с самого начала.

– И… ты не разубедила меня в том, что дети твои, потому что…

Грейс откашлялась, поскольку огромный комок в горле мешал ей говорить.

– Потому что так и есть. Они мои. Это правда. Джули и Даг погибли в автокатастрофе полтора года назад. Я… – Она судорожно вдохнула воздух. – Я – их официальный опекун.

Брент почувствовал, как у него внутри все перевернулось.

– О нет, Грейси. – Он потянулся к ней через стол и сжал ее руку. Он знал, насколько они с сестрой были близки. – Мне так жаль.

Его прикосновение и ее имя, произнесенное так, словно ему достаточно одного взгляда, чтобы проникнуть в самые глубины ее израненного сердца, едва не прикончили Грейс, и она отдернула руку. Она не разрыдается в присутствии Брента. В больничном кафетерии. Ради всего святого, она не видела его двадцать лет! Это смешно.

Если она начнет плакать, то, скорее всего, уже не сможет остановиться. А затем он заключит ее в объятия, и в своем нынешнем состоянии она охотно поддастся ему.

А Грейс не хотела разбираться с лишними проблемами.

– Спасибо, – холодно произнесла она, не желая замечать, как вспыхнули карие глаза Брента, когда она отвергла его прикосновение.

– Как это произошло?

Грейс вкратце рассказала ему об аварии.

– Даг погиб мгновенно, – заключила она. – Джули удалось вызволить из машины, но она умерла вскоре после того, как ее доставили в «Ройал».

Брент нахмурился:

– Наверное, я в это время был в отпуске. – Он мысленно вернулся в то время. Да, верно. Он катался на лыжах во Франции с друзьями. – Мне так жаль, что меня не было в больнице, когда ее привезли.

Грейс прерывисто вздохнула. Ей тоже было жаль. Она бы легче пережила случившееся, если бы знала, что в ту ночь Джули видела перед собой знакомое лицо. Что, возможно, она боялась не так сильно. Это она должна была быть рядом. Вдруг ей удалось бы спасти сестру? Вдруг удалось бы Бренту?

– Мне тоже.

Брент кивнул. Грейс сидела, обхватив себя руками, такая отстраненная, такая закрытая. Он видел, как ей больно, и это убивало его. Он сделал бы все, чтобы утолить ее боль. Но она спряталась под свой панцирь и не желала подпускать его к себе, как и в тот день, когда ушла, вычеркнув его из своей жизни.

И это ранило его – все надежды на возобновление их отношений, взлелеянные глубоко внутри, оказались бесплодной выдумкой. Она не хотела связывать себя обязательствами – ни тогда, ни сейчас. А он не хотел принуждать ее. После их ужасного разрыва и двух неудавшихся браков его сердце ожесточилось, он больше не хотел серьезных отношений и довольствовался мимолетными романами. После всех мытарств, пережитых им в детстве, Брент прекрасно знал, что означает любить человека, который находится рядом с тобой. Он не собирался терять из-за нее голову во второй раз. Грейс оставила его. И будь он проклят, если позволит ностальгическим чувствам вновь открыть дверь, ведущую к ней!

– Жаль, я не знал, – сказал он, возвращаясь в русло нейтрального вежливого разговора. – Знаю, теперь уже слишком поздно, но если я могу хоть чем-то помочь…

Грейс отрицательно покачала головой:

– Ты уже помог. Я очень благодарна тебе за то, что предложил мне это место, когда меня не взяли на твою должность. Мало где можно устроиться на работу с частичной занятостью при моей квалификации, и я безмерно ценю это.

Грейс пришла в отчаяние, когда ей сообщили, что ее кандидатуру не одобрили. И отвергла предложение Брента о работе, поступившее вскоре после отказа. Но через несколько дней Таш устроила очередную бучу, напугав ее до полусмерти, и Грейс была вынуждена согласиться.

Поэтому она поступилась своей гордостью и написала ему письмо по электронной почте.

Брент пожал плечами:

– Я хочу, чтобы отделение неотложной помощи в центральной больнице стало самым лучшим. Поэтому нет ничего особенного в том, чтобы нанимать на работу первоклассных профессионалов.

Грейс помолчала, прикидывая, стоит ли говорить об очевидном факте, который он не упомянул. Но она всегда предпочитала брать быка за рога.

– Я понимаю, это было непростое решение, учитывая наше прошлое. Поначалу может возникнуть неловкость…

Брент кивнул и снова протянул ей руку:

– Давай договоримся: прошлое осталось в прошлом. Начинаем с чистого листа. Друзья?

Сердце Грейс ухнуло, когда она пожала ему руку и ощутила, как тепло разливается от ее ладони по всему телу.

– Друзья.

Она взглянула на часы:

– Боже! Мне пора. – Грейс встала. – Спасибо тебе. За… понимание.

Он пожал плечами:

– А для чего еще нужны друзья?

Грейс улыбнулась, подхватила свой поднос и удалилась.

Брент смотрел ей вслед. Ее бедра покачивались, приковывая его взгляд к их плавным изгибам и потрясающей попке. Ему пришлось напомнить себе о договоре, заключенном всего несколько секунд назад.

Друзья.

Глава 4

Грейс была рада первому дню настоящей работы в отделении. Эта работа требовала полной отдачи, не оставляя времени на то, чтобы волноваться о чем-то, происходившем во внешнем мире. Теперь, когда они с Брентом решили завязать дружеские отношения, причины для беспокойства исчезли.

 

Возвращение к работе принесло Грейс облегчение.

В последние несколько недель у нее было слишком много свободного времени, и она беспрестанно обдумывала сложившуюся ситуацию, возвращаясь мыслями к проблемам с Таш. Неопределенность будущего выбивала ее из колеи. В больнице же она никогда не чувствовала себя растерянной. Здесь царила четкая определенность.

И контроль.

Грейс вошла в раздвижные двери отделения неотложной помощи Мельбурнской центральной больницы за пятнадцать минут до начала рабочего дня и вдохнула полной грудью. Запах антисептика и чистящего средства для мытья полов был знаком ей не хуже, чем запах собственной мятной зубной пасты. Ей хотелось остановиться посреди переполненной приемной, где в несколько рядов выстроились пластиковые стулья, и выкрикнуть:

– Милый, я дома!

Не замедляя шага, она улыбнулась, кивнула медсестре за стойкой и направилась в пустую ординаторскую. Убрав сумку в шкафчик, который ей выделили, Грейс на скорую руку приготовила кофе в маленькой кухоньке и отправилась принимать смену: врачи ночной смены передавали информацию о пациентах врачам, которые работали днем.

Грейс представилась собравшимся стажерам и ординаторам. По кругу начали передавать большую стеклянную вазу с разноцветными леденцами, которая стояла на столе. Через две минуты в помещение вошел Брент.

– Извините, опоздал, – извинился он. – Проклятые пробки. Не хотелось бы подавать плохой пример новичку в нашей команде. Извини, Грейс, я знаю, ты ненавидишь опоздания.

Да, она терпеть не могла опоздания. Когда растешь в большой семье, редко успеваешь куда-либо вовремя, но, покинув родное гнездо, Грейс выработала в себе пунктуальность и гордилась этим. Однако фамильярное приветствие Брента, не говоря уже о его влажных волосах, которые легли завитками вокруг его воротника, и хорошо различимый аромат мыла и лосьона после бритья задели ее за живое.

– Я прослежу за тем, чтобы менеджер отдела кадров вычел это из вашей зарплаты, доктор Картрайт, – пробормотала она.

Ее заявление вызвало пару смешков и, как она и надеялась, ясно донесло ее мысль до всех собравшихся. У дружбы есть границы.

Брент отлично понял ее. Видимо, дружба не предполагала какой-либо фамильярности. Что ж, он это учтет. И все же, пока врачи продолжали рассказывать о пациентах, Брент осознал, как трудно ему будет забыть об их прошлом. Он постоянно думал о Грейс. Он знал, что под ее брюками, сшитыми на заказ, и хлопковой блузкой скрывается знакомое ему тело. Он помнил, как она выглядела обнаженной. Какие ласки ей нравились. И как она кричала, достигая пика удовольствия.

Пусть прошло уже двадцать лет, но воспоминания оставались яркими и отчетливыми по сей день. Он ничего не забыл.

– Так на какое время назначена эхография желчного пузыря? – Грейс задала вопрос ординатору, дежурившему в ночную смену.

Брент заставил себя отвлечься от нижнего белья Грейс и включился в работу. Оставалось надеяться, что постоянное общение с Грейс как с коллегой даст ему возможность заглушить воспоминания.

А затем они и вовсе сотрутся.

Во всяком случае, он на это надеялся.

Грейс понадобилась вся ее сила воли, чтобы не зацикливаться на Бренте, но как только ей это удалось, она смогла по-настоящему насладиться расслабленной атмосферой. Ее новые коллеги то и дело прерывались, чтобы вставить шутку или рассказать анекдот.

В отделении царило затишье, так что можно было никуда не спешить. Далеко не каждое утро проходило так спокойно, поэтому все наслаждались столь редко выпадавшим шансом немного передохнуть.

Брент присоединился к обсуждению, сделав пару метких замечаний, и Грейс увидела, каким уважением он здесь пользуется. Стажеры полностью полагались на его мнение, а он всячески оказывал им поддержку и охотно делился знаниями. Кроме того, он заставлял их отходить от шаблонного мышления и вырабатывать нестандартные решения, если ответы не лежали на поверхности. Он также был щедр на похвалу и произнес: «Отличная работа!», когда узнал, что у пациента, который в два часа ночи пожаловался на приступ изжоги, диагностировали инфаркт миокарда.

Грейс не могла не заметить, что интерес к нему здесь был не только профессиональный. Две стажерки смотрели на него так, словно Брент был облит шоколадом, и чуть ли не облизывались, глядя на него.

Брент всегда притягивал женщин как магнит. Самых привлекательных и сексуальных. Уверенная в его любви, Грейс раньше находила это забавным и часто поддразнивала его.

Ей было интересно, сколько женщин побывали в его постели с тех пор.

– Что ж, ребята, спасибо, можете идти по домам, – обратился он к врачам ночной смены. – Вам надо выспаться. – Брент встал и перевел взгляд на коллег дневной смены: – А мы с вами начинаем новый день.

Грейс моргнула, удивленная, что все закончилось. Остальные тоже поднялись и пошли к выходу, а она на автомате последовала за ними, пытаясь выбросить из головы образы Брента и целой толпы безликих женщин.

– Грейс, можно тебя на пару слов?

Она остановилась и отошла назад, дожидаясь, пока комната опустеет. Она чувствовала себя застигнутой врасплох, смущенной и изо всех сил пыталась успокоиться.

Брент потянулся к вазе с конфетами и закинул одну из них в рот. Сначала он хотел извиниться за излишнюю фамильярность, но потом решил списать все на сложности начального этапа их новых взаимоотношений.

– Просто хочу убедиться, что ты готова к первому рабочему дню. Тебе понравился ознакомительный курс в прошлую пятницу? Жаль, я не мог присутствовать. Тебе нужна моя помощь в чем-то еще?

Грейс было совсем не жаль, учитывая то, как сильно отвлекал ее Брент от обязанностей врача.

– У меня все в порядке, – сказала она. – Мне не терпится ринуться в бой. Думаю, я во всем разобралась, спасибо. Но если буду в чем-то не уверена, обязательно посоветуюсь с тобой.

Брент кивнул. Конечно же у нее все под контролем. У Грейс всегда все было под контролем.

– Я почти все утро проведу на совещании. Как думаешь, справишься? Извини, я хотел бы быть рядом с тобой в твою первую смену.

Грейс почувствовала облегчение, узнав о его планах. Иначе она находилась бы в постоянном напряжении. И не только по личным причинам. Ей пришлось бы доказывать многое и в профессиональном плане. Несмотря на то что они обладали одинаковой квалификацией, технически он был ее боссом, и его мнение о ее навыках в области медицины имело для нее большое значение. Она попыталась убедить себя, что это всего лишь профессиональная гордость, – так оно и было отчасти. Но существовала и другая, более глубокая причина.

Они вместе учились, мечтали об успехах на медицинском поприще. Поэтому на личном уровне его одобрение значило для нее не меньше. А возможно, даже и больше.

– У меня все будет в порядке, – заверила она его. – Не беспокойся обо мне. Обещаю, что никого не убью.

Брент улыбнулся:

– Приятно слышать.

– Что ж, ладно, – сказала она, посмотрев на дверь, а затем снова на него. – Значит… увидимся? – И, не дожидаясь ответа, Грейс вышла из комнаты.

Это было довольно типичное утро для отделения неотложной помощи. Несколько мелких инцидентов и происшествий – сломанная рука, приступ астмы, обострение стенокардии. А потом целый ряд случаев, относящихся скорее к общеврачебной практике, – несколько воспалений горла, грипп и вросший ноготь на ноге.

Все это позволило Грейс плавно влиться в нормальный режим работы. Понять, где что лежит, кто есть кто, как работать с компьютером и заполнять различные формы. Разумеется, она справилась бы и с авралом, попади она в гущу событий, но плавная и неторопливая смена была ей больше по душе.

Старшая медсестра отделения Эллен была очаровательна и, судя по всему, обладала весьма большим опытом. Она официально представила Грейс великой и ужасной Софии. Пожилая женщина бегло оглядела Грейс, заострив внимание лишь на ее обуви.

– У вас правильные туфли, – сказала она. – Не оставлять следов. Это есть хорошо. Мы поладим.

– М-м-м… отлично, – пробормотала Грейс, обрадованная, что успешно прошла проверку.

– Не обращайте на нее внимания, – сказала Эллен, когда София уковыляла прочь. – Лает, да не кусает. Под этим грозным обликом скрывается настоящая душка.

– Доктор Перри! Эллен!

Они обернулись и увидели направлявшуюся к ним Барб, медсестру.

– Нам только что звонили по бэтфону. – Прозвище, которое они придумали для телефона, напрямую соединявшего их отделение с пунктом скорой помощи, слетело с языка Барб. – Поножовщина в школе Сент-Барни. Семнадцатилетний юноша с ножевым ранением в грудную клетку. В сознании, состояние стабильное, сатурация – девяносто восемь процентов. Выехали восемь минут назад.

Эллен взглянула на Грейс:

– Игра началась.

Грейс почувствовала прилив адреналина – знакомое ощущение. Ей не хватало этого. Она знала, что сейчас ее инстинкты обострятся, реакция ускорится, поможет ей принимать молниеносные решения, необходимые в таких ситуациях.

– Поножовщина в школе? – спросила она у Эллен, набирая номер лаборатории, где должны были активировать протокол массового переливания крови.

– К нам часто поступают с ножевыми ранениями, правда, обычно это не школьники. В Мельбурне есть свои злачные районы – криминальная обстановка в центре города достаточно напряженная. Перестрелки, поножовщина и прочее – не редкость.

Грейс кивнула. Она выросла здесь. Бандитские разборки были неотъемлемой частью жизни улиц Мельбурна на протяжении всей ее юности. А вот в Брисбене подобные случаи были скорее исключением из правила.

– Что происходит? – спросил Брент, нагнав их в реанимации. – Ты меня вызывала?

– Нет! – Грейс обернулась. – Не вызывала.

– Извините, это я, – сказала Эллен. – Могли возникнуть проблемы, и я подумала, чем больше рук, тем лучше.

Грейс был понятен смысл ее действий. Медсестра не знала, что Грейс год проработала в самом оживленном отделении скорой помощи в Чикаго и могла вскрыть грудную клетку с закрытыми глазами. Многие доктора с ее уровнем квалификации восприняли бы это как личное оскорбление, и она видела, что Эллен уже морально готовится отвечать за последствия. Однако Грейс понимала: медсестра просто решила перестраховаться.

– Конечно, вместе веселее, – подтвердила Грейс.

Брент улыбнулся ей. Грейс не спустила собак на Эллен, и он испытал облегчение. Многие из его коллег просто поперхнулись бы своим уязвленным самолюбием из-за предосторожности, проявленной медсестрой, однако Грейс приняла это как должное.

Это хороший знак. До сих пор он не знал, что она представляет собой как врач. Конечно, резюме у нее внушительное, но он никогда не видел ее в деле, не работал с ней бок о бок. Зачастую образ кандидатов, созданный ими на бумаге, совершенно не соответствовал реальности.

По своему опыту Брент знал: хороший врач – это не просто специалист, но еще и человек, умеющий работать в команде. А тех врачей, которые не признавали медсестер своими равными партнерами, он считал недальновидными.

Он был в восторге от того, что может наконец поработать вместе с Грейс. В конце концов, не об этом ли они мечтали двадцать лет назад? Жить, любить, смеяться, работать вместе. И хотя первые три пункта им выполнить не удалось, он был рад, что четвертое желание все-таки исполнилось. Наблюдать за доктором Грейс Перри станет истинным удовольствием.

Они поспешно облачались в желтые одноразовые халаты, подготавливали лекарства и инструменты, торопили операционную, готовили плевральную дренажную трубку и наборы для торакотомии.

– Займешься дыхательными путями или раной? – спросил Брент, когда отдаленный вой сирены возвестил о том, что машина скорой помощи вот-вот будет на месте.

– Раной, – ответила Грейс без колебаний. Сегодня ей нужно показать, чего она стоит, и это кратчайший путь.

Сирена зазвучала громче, и они поспешили навстречу машине скорой помощи. Брент первым добежал до черного хода и распахнул двери – санитар в окровавленных перчатках делал пациенту закрытый массаж сердца.

– Отключился секунд тридцать назад, – быстро произнес он.

Затем каталку быстро повезли в операционную, где врачи в доли секунды переложили истекающего кровью подростка на свою каталку.

– Готовьте первую отрицательную, быстро, – сказала Грейс.

Эллен тем временем продолжала делать закрытый массаж сердца, а другая медсестра подключала пациента к монитору.

– Интубационную трубку восьмого размера, – велел Брент медсестре, которая ассистировала ему.

– Прекратить массаж сердца, – сказал кто-то.

Эллен остановилась, и все посмотрели на монитор. Фибрилляция желудочков. Эллен возобновила попытки запустить сердце, а Брент произнес:

 

– Я готов. Надевайте на него кислородную маску.

– Мне нужно вскрыть грудную клетку, – сказала Грейс, убирая стетоскоп. Нож, очевидно, задел грудную аорту, а возможно, и сердце, так что времени было мало. – Вставляйте дренажную трубку.

– Введите адреналин и атропин, – скомандовал Брент.

Медсестра подтолкнула к ней открытую упаковку и протянула пару стерильных перчаток. Грейс просунула в перчатку одну руку, затем другую – так, будто последние пятнадцать лет работала хирургом.

– Спасибо, – сказала она. – Подготовите?

Эллен стала смазывать грудь пациента йодом.

– По-прежнему фибрилляция, – сказал Брент.

– Откачали литр через дренажную трубку, продолжаем, – объявил ординатор, когда кровь потекла в дренажный мешок.

– Давай, парень, держись, – произнесла Грейс, делая быстрый надрез.

Ее рука была тверда как камень, скальпель напоминал луч лазера, но где-то на задворках сознания вдруг родилась мысль о том, что она не знает его имени. А ведь она вот-вот засунет руку ему в грудь.

– Как его зовут? – спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Дин, – донеслось откуда-то сзади.

Дин. Звучит так невинно.

– Расширитель.

Рука Брента в перчатке протянула ей расширитель, и она закрепила его, после чего начала медленно поворачивать, разводя края раны и наблюдая, как постепенно открывается грудная полость. Из раны потекла кровь.

– Отсос!

– Видишь что-нибудь? – спросил Брент, заглядывая ей через плечо.

– Слишком много крови, – пробормотала она, действуя лишь на ощупь. Ее пальцы наткнулись на порез. – Есть, нашла – должно быть, повреждено правое предсердие.

– Наложишь шов?

Грейс кивнула, и Брент протянул ей иглу с нитью. Наконец, после сбора и отсоса крови, операционная зона очистилась, и теперь Грейс четко различала на поверхности сердца сильно сочащуюся рану.

– Передайте в операционную, что мы закончим через десять минут, – сказала она Эллен, искусно зашивая рану.

За этот шов она не получила бы премию «Вышивальщица года», но в ее деле главное не красота, а эффективность. Остальное доделают хирурги.

– Фибрилляция желудочков сохраняется, – произнес Брент, и все глаза обратились к монитору.

– Внутренняя дефибрилляция, – сказала Грейс.

Она сжимала сердце Дина двумя руками, пока Брент готовил электроды дефибриллятора.

– Держи, – сказал он, протягивая их ей. На вид они напоминали пару щипчиков для салата или ложки с длинными ручками. – Заряд – пятнадцать джоулей.

Грейс поместила электроды по бокам от сердечной мышцы Дина.

– Поехали.

Слабый электрический ток прошел через сердце. Грейс отыскала глазами монитор, не убирая электродов.

– Фибрилляция сохраняется.

– Еще раз, – скомандовала Грейс.

«Давай же, Дин! О чем же вы, дети, думаете, когда приносите ножи в школу?»

– Поехали.

Все затаили дыхание.

На этот раз зеленая загогулина изменила свой ритм. Он был медленным, но в целом нормальным, и Брент торжествующе объявил:

– Синусовая брадикардия.

Грейс готова была поклясться, что услышала десяток вздохов облегчения, прозвучавших в унисон. Они сделали свою работу, теперь все зависело от хирургов. И от самого Дина.

Опасность еще не миновала.

Брент сжал ее плечо.

– Нужен еще адреналин. И атропин. Еще одну капельницу с кровью, – сказал он медсестрам. – Его нужно доставить в операционную, там закончат работу.

Десять минут спустя Дина увезли, заботу о нем приняли на себя хирурги.

– Отличная работа, коллеги, – сказал Брент, пока все наблюдали за быстро удаляющейся каталкой Дина. – Невероятные усилия. Потрясающий результат.

Реанимационная зона выглядела так, словно на нее сбросили бомбу. Халаты Грейс и еще нескольких врачей были в крови. Все казались ошеломленными. Но в тот момент это не имело значения.

Брент озвучил мысли всех присутствовавших.

«Это и вправду было удивительно», – подумала Грейс, когда адреналин пошел на убыль. Только сейчас она позволила себе задуматься.

Они сделали это! Вырвали семнадцатилетнего парня из лап смерти.

– А Грейс у нас – герой дня, – сказала Эллен, снимая перчатки и халат. – С вами будет приятно работать, доктор Перри.

Грейс, также снимая забрызганное кровью облачение, улыбнулась коллегам, когда они закивали в знак согласия.

Она справилась.

До конца смены Грейс испытывала эмоциональный подъем. Хирурги сообщили, что Дин успешно перенес операцию и находился в палате интенсивной терапии. Он уже начал приходить в себя, и долгосрочные прогнозы были оптимистичными.

Для Грейс день сложился удачно.

Настолько удачно, что она не хотела идти домой, где у нее точно испортится настроение. Почему она сумела запустить руки в чужую грудную клетку и зашить дыру в сердце, но не могла найти общий язык с пятнадцатилетней девчонкой?

Грейс потрясла головой, отгоняя эту неприятную мысль. Она все еще была на работе и собиралась наслаждаться моментом столько, сколько получится. Потом у нее будет предостаточно времени для тяжелых раздумий.

Почти всю вторую половину дня Грейс провела, занимаясь делом Дина. Поскольку велось расследование покушения на убийство, было необходимо следовать протоколу и заполнить целую кучу бумаг. Кроме того, с ней трижды беседовали полицейские – каждый раз разные.

От ее хорошего настроения и следа не осталось.

За час до окончания смены она рассматривала рентгеновские снимки, которые должны были выявить предполагаемую кишечную непроходимость, вместе со стажером Адамом Мазером, когда услышала голос Брента. Она подняла глаза и увидела его сквозь щелку в задернутой занавеске, защищавшей от посторонних глаз соседний бокс. Брент разговаривал с мужчиной, выглядевшим очень взволнованным.

Брент произнес что-то – она не разобрала, что именно, – и мужчина рассмеялся. Глубокие складки на его лбу разгладились, и его лицо озарилось улыбкой. Брент тоже смеялся, не убирая руку с плеча пациента.

Так вот каким был доктор Брент.

Грейс ощутила в груди странный трепет. С этой стороны Брент открылся ей впервые. Она ведь ни разу не видела его в деле в качестве квалифицированного специалиста. В том числе и сегодня утром. Она была слишком сосредоточена на своей работе, на собственных действиях, чтобы обращать хоть какое-то внимание на то, что делал он.

Двадцать лет назад они немало размышляли о том, какие врачи из них получатся. Обсуждали это. Делились своими надеждами и устремлениями. Но она ушла от него после второго курса медицинского университета, так и не увидев результата.

Она никогда не сомневалась, что он станет прекрасным врачом. Не просто высокопрофессиональным, но и умеющим сострадать.

В своей прежней жизни Брент неоднократно сталкивался с суровой реальностью, но она не ожесточила его, а лишь придала решимости.

Решимости воспринимать пациентов как людей. Защищать их достоинство и проявлять к ним уважение.

Ее сердце радовалось тому, что он не стал слишком важным, не зазнался и был готов уделить пару минут своего времени обеспокоенному больному.

Рассказать шутку. Потрепать по плечу.

Такого мужчину женщина может по-настоящему полюбить.

– Доктор Перри?

Грейс вздрогнула, услышав голос Адама, который прервал ее мысли, блуждавшие где-то далеко.

Безумные мысли!

Она понятия не имела, откуда они взялись, но совершенно определенно была им не рада. В прошлый раз чувство к Бренту чуть не сломало ей жизнь.

На этот раз времени на любовь у нее не было.

Рейтинг@Mail.ru