Эмили Ли
Нити судьбы. Дорога жизни 2
Глава 7
И снова мертвое животное. Ещё одно. Лайя отвела взгляд и пошла дальше. Ответ на вопрос: «Что здесь случилось?» не заставит себя долго ждать, она была уверена. Селение скоро. Если оно ещё осталось, учитывая сколько отпечатков следов лап монстров вокруг.
– Мне не следовало рассказывать. Прости, – с грустью сказала Тэруми, подстраиваясь под её шаг.
– Мы те, кто есть, и этого не изменить, увы… – ответила Лайя, отводя взгляд.
– Лайя. – Тэруми осторожно коснулась плеча, останавливая. – Я не знаю, как это объяснить, но ссора с тобой пугает меня… если я вдруг потеряю тебя, если ты не захочешь со мной больше говорить… я… у меня такое чувство… что я перестану существовать.
– Не потеряешь, – тихо пробормотала Лайя, – ты мой дом…
Тэруми порывисто обняла её, стискивая в своих руках.
– Если понадобится, я отдам за тебя жизнь. Ведьмочка, ты же знаешь об этом? – прошептала танэри.
В душе у Лайи словно что-то дрогнуло. Слёзы побежали по лицу.
– Не надо за меня жизнь отдавать, я не хочу никого больше терять, – ответила она.
– Прекрати плакать, – проворчала Тэруми, – иначе я тоже запла́чу, а это то ещё зрелище. Чон не поймет. Он и так много чего не понимает…
Лайя сквозь слёзы засмеялась. Тэруми отстранилась и принялась вытирать её щеки.
– Вот так! Сильная и независимая ведьма мне больше нравится! – уже в привычной бодрой манере сказала Тэруми.
Фенрис и Чонсок, наблюдающие за этими нежностями, переглянулись и одновременно покачали головами.
– Она мне так в любви не признавалась, как ведьме, – всё-таки не сдержался воин и тихонечко проворчал.
Фенрис услышал и громко рассмеялся, невольно привлекая к себе внимание.
– Красивый он у тебя, – сказала Тэруми, залюбовавшись эльфом и толкая Лайю в бок.
– Тебе ли жаловаться? Чон тоже красивый…
– Рот не разевай! – сразу же взъелась танэри.
– А ты глаза почаще отводи от Фенриса!
Переругивания переросли в небольшую потасовку. Фенрис и Чонсок снова переглянулись. Каждый постарался сохранить невозмутимый вид, но улыбки всё равно возвращались на лицо.
***
Крики жителей доносились и до леса. Как Лайя и предполагала, монстры держали курс на селение. Она остановилась на краю леса, присматриваясь, и насчитала пять уже знакомых ей фигур. Тело сразу покрылось мурашками. Она одного чуть пережила, а здесь их пять! Пять грэгов рвали когтями жителей. Вокруг них носились, сметая всё на своем пути, какие-то неопознанные её глазу прыгучие твари и целая стая краков. Сколько их было – не сосчитать. Шансы селян выжить напрочь отсутствовали.
– Если сейчас быстро обойдем восточнее, то нас не заметят, и мы сможем безопасно пройти, – сказала Тэруми, тоже оценивая ситуацию, как безнадежную.
– Так и сделаем, – согласилась Лайя, собираясь уже идти дальше, как услышала возмущение Чонсока:
– Эти люди умрут!
– Лучше они, чем мы, – парировала ему девушка.
– Мы должны помочь им! – не сдавался Чонсок.
– Мы никому ничего не должны, тем более им! – разозлилась Лайя.
– Чон, их слишком много, это небезопасно! Пойдем, пока нас не заметили эти твари. – Тэруми потянула воина за рукав, но тот выдернул свою руку.
– С вами или без вас, но я помогу им. – Чон повязал платок на лицо, скрывая его, достал меч и поспешил на встречу к ближайшим монстрам.
Тэруми тихо ругнулась, быстро нацепила на голову шапку, платком скрыла лицо и побежала следом, на ходу доставая клинки. Лайя смотрела и не могла поверить в их глупость. Краки заметили новые жертвы и напали стаей, Фенрис был уже рядом и помогал азурам отбиваться.
– Черт! Черт! Черт! – ругалась Лайя, но уже бежала на подмогу.
Одним точным движением она всадила кинжалы в глотку крага, который собирался напасть на воина. Чонсок обернулся и кивком головы поблагодарил её за спасение. Лайя пинком оттолкнула тело монстра, вынимая своё оружие.
– Если Фенрис или Тэруми погибнут из-за селян, я убью тебя, Чон! Ты слышишь?
– Договорились, – серьезно ответил ей азур.
Лайя нашла глазами Фенриса. Вокруг него было слишком много существ. Она зарычала от злости и бросила метательный нож. Краг с пробитой головой упал на землю, так и не достав Фенриса. А дальше всё превратилось в один сплошной танец смерти. Лайя сбилась со счета, скольких монстров ранила и скольких смогла убить, вот только меньше их не становилось.
Грэги не обращали на сражающихся внимание, доедая кого-то в стороне. Лайя с ужасом думала, что будет, когда в бой включатся и они. Она уже совсем выдохлась и несколько раз пропустила атаки, получив когтями по ногам. Царапины были неглубокие, но пекли и отвлекали. Понимание, что физической силой такое количество тварей не одолеть, заглушало страх открытого колдовства. Какая разница увидят селяне или нет, что она ведьма? Если она ничего не придумает, то умрут все.
– Фенрис! – закричала она. – Не давай им добраться до меня!
Эльф стал прорубаться ближе к Лайе. Она воспользовалась передышкой и постаралась отключиться от битвы. Заклинание, которое хотела применить, было недавно изученным, темным. Уверенности, что оно сработает, особо не было, но других вариантов выжить Лайя не видела. А цена?.. Некогда о ней думать…
Тихие слова заклинания тонули в криках и призывах помощи. Смерть и боль была благодатной почвой для темной магии. Трудностей с призывом не возникло. Тьма послушно заклубилась у её ног, а потом рассредоточилась, образуя ровный круг вокруг ведьмы. Контур невидимого человеческому глазу круга загорелся и погас, и лишь Лайя видела, что адское пламя, которое она сотворила, не ушло, оно ждало жертву. Нечисть это тоже видела и обходила круг стороной.
Лайя захохотала. Такая молодец! Круг сделала. Себя обезопасила. А дальше что? Все остальные вне его, включая монстров! То, что существа тьмы видят темные заклинания, она и не подумала. Приступ безумного веселья быстро угас, сменяясь сосредоточенностью. Должно быть что-то, что заманит монстров сюда. Она перебрала в уме все выученные заклинания и вспомнила. Тогда заклинание призыва казалось ей глупым. К чему привлекать нечисть к себе? Да и сам ритуал ей не понравился. Но всё равно выучила, уверенная, что этим точно не воспользуется. И вот…
Она провела лезвием по ладони, рассекая её. Кровь закапала на землю. Лайя сжала руку в кулак и подняла над головой, зачитывая заклинание. Монстры внезапно прекратили атаки, на секунду замирая, а потом, как завороженные, направились к ней. Поддерживать сразу два заклинания: круг пламени и призыв – было очень сложно, но она стояла, держась из последних сил.
Азуры и Фенрис быстро сориентировались и стали рубить тварей, которые сейчас послушно шли к девушке. Те монстры, которые добирались до круга, загорались и падали на землю замертво, наполняя пространство запахом сожжённой плоти.
Когда темных существ больше не осталось, Лайя опустила руку и прекратила действие круга. Да и сил совсем не осталось: ни магических, ни физических. Если снова придётся кого-то спасать, то она уже не сможет ничего сделать. Она устало осела на землю. Фенрис перешагнул через тела и помог Лайе встать. Она обернулась и поискала глазами азуров. Выглядели целыми.
Едва ощутимое, но такое назойливое присутствие чужой силы тянуло её куда-то в сторону, туда, где лежала груда тел монстров.
– Ты чувствуешь это? – тихо спросила Лайя у Фенриса.
Он ответил недоумением во взгляде. Лайя озадаченно поджала губы, гадая, почему Фенрис не слышит магию, и решила откликнуться на зов. Тьма в её крови радостно встрепенулась, вынуждая идти быстрее. Под настороженными и изумленными взглядами своих спутников, Лайя стала отодвигать тушу монстра. Фенрис молча поспешил помочь.
– Ты что-то потеряла? – недоуменно спросила Тэруми.
Лайя цыкнула на неё, не желая отвлекаться, и продолжила оттягивать тушу монстра. Когда земля оголилась, выставляя залитое кровью нутро, Лайя присела и пальцами стала счищать верхний слой почвы. Азуры в ужасе уставились на неё – настолько жутко это выглядело. Фенрис присел и стал помогать. Его пальцы первыми наткнулись на камень. Он извлек его и протянул на ладони Лайе.
– Это то, о чем я думаю? – прошептал он.
Лайя очистила от земли поверхность камня, от которого и исходила та энергия, и стала рассматривать нанесенные черточки темного заклинания.
– Это заклинание призыва, – зашептала Лайя, – такого же, как я произнесла, чтобы заманить монстров в круг. Только в десятки раз сильнее.
– Кто-то в этом селении обидел темную ведьму? – предположила Тэруми.
– Из-за этого камня монстры пришли сюда? – уточнил для себя Чонсок.
– Скорее всего, – ответила сразу на два вопроса Лайя.
– Уничтожить сможешь? – спросил Фенрис у неё.
– Ещё не знаю, – задумчиво отозвалась Лайя и спрятала камень к себе в сумку.
– Ты собралась унести камень, на который идут монстры, с собой?! – пораженно воскликнула Тэруми.
– Не оставлять же его здесь, – устало проговорила Лайя. – Иначе какой смысл было спасать людей.
Чонсок благодарно ей кивнул.
– Заключение заклинания в постороннем предмете – сильно, и след не оставляет, – проговорил сам себе Фенрис, размышляя.
– Завидуешь? – поддела его Тэруми.
Он не стал комментировать.
– Маги так не могут? – тихо поинтересовалась у него Лайя.
– Нет. По крайней мере, ни разу не слышал о подобном.
Постепенно жители вышли из своих укрытий. Стоны раненых заглушили крики уцелевших. Люди оплакивали погибших. Лайя шла и чувствовала всепоглощающую ненависть по отношению к себе. Если бы она была сейчас одна, то ей никакая магия не помогла бы. Её просто бы растерзали. Силы, которые покинули её ещё после сражения, теперь подтачивала и всеобщая обстановка скорби и гнева.
– Ведьма, за что ты наслала на нас этих тварей?! – кричал и выл одновременно какой-то мужчина, обнимая тело истерзанной жены.
– Разве этому отродью нужны причины, чтобы творить зло?! – закричал ещё один селянин, угрожая ей кулаком.
Фенрис крепче перехватил талию Лайи, помогая ей идти вдоль живого коридора людей, которые плакали и кричали, щедро посыпая её проклятиями. Синие глаза внимательно следили, чтобы порывы чужих душ не зашли дальше криков.
Были и те, что шарахались при виде ведьмы и хватались за амулеты, некоторые читали молитвы, прося у Создателя защиты.
– Я так понимаю, отдохнуть нам здесь точно не дадут, – тихо сказала Тэруми, обводя глазами происходившее безумие.
Лайя усмехнулась от иронии. Ещё недавно она хотела уйти из леса, чтобы увидеть людей, и вот снова бежит в лес подальше от ещё большего зла.
– Будь ты проклята, – закричал кто-то сзади.
– Да проклята я, проклята, успокойся уже, – устало проговорила Лайя, желая уже наконец-то остаться одной.
Интуиция приказала обернуться, что Лайя и сделала. На неё с вилами бежал селянин. Нужно увернуться или сказать Фенрису… Но сил не было. Она равнодушно смотрела на приближение незамысловатого оружия. В чем-то она даже понимала этого селянина. Жажда покарать «виновного» помогает на какое-то время унять боль потери. Вот только любимого человека это всё равно не вернёт. Но селянин об этом сейчас не узнает. Правда откроется ему позже, вместе с отчаянием безвозвратности.
Меч Чонсока отразил атаку, а потом мощный удар по лицу нападавшего откинул того далеко назад. Чонсок снял платок с лица, обвел властным взглядом затихших жителей, направил на них меч.
– Ещё одно высказывание в её сторону, ещё один косой взгляд, и я лично завершу ваши жалкие жизни.
Рослая, крупная фигура воина произвела на них неизгладимое впечатление. Исходившая от него ярость чувствовалась на расстоянии, связываться с ним никто не захотел. Все в ужасе замолчали, боясь поднять глаза.
Лайя, Фенрис, Чонсок и Тэруми снова пришли в движение, собираясь пройти селение насквозь и снова скрыться в лесу.
– Не стоило показывать своё лицо, – тихо заметила танэри.
– Прятаться перед врагом не собираюсь, – жестко ответил он.
– Чон, я привыкла, не нужно было… – начало было Лайя.
– Нужно, – отрезал Чонсок.
– И ты бы исполнил угрозу? – не удержалась от вопроса она.
– Я даровал им жизнь, когда привел помощь, но могу и забрать. Если они не в состоянии отличить помощь от вреда, то и жить им незачем.
Тон, каким он сказал это, не оставлял сомнений в искренности. Лайя перевела недоуменный взгляд на Тэруми. Та вздохнула и качнула головой, словно утверждая, что и это тоже Чон.
Они услышали тихий голос:
– Госпожа…
Лайя удивлённо обернулась. Её звала женщина. Беглый осмотр принёс неутешительный вывод: рваная рана на животе не оставляла шансов выжить. Рядом с ней сидел и горько плакал юноша лет четырнадцати, держа её за руку. Первый порыв помочь утонул в болезненном осознании, что это не принесет результата. Но Лайя всё равно присела рядом. Она очень хотела оправдаться, хотела, чтобы женщина поняла, чтобы простила…
– Прости меня, – тихо сказала Лайя, чувствуя, как по щеке скатывается слеза, – я не могу тебе помочь, твоя рана слишком серьезная, а у меня совсем не осталось сил. А мои зелья… они бесполезны.
От её слов юноша завыл ещё тоскливее. Он прижал голову матери к себе, стал целовать её волосы. Женщина слабеющей рукой отодвинула сына и дотронулась до Лайи, прося наклониться.
– Нет, госпожа, – прошептала она, – я прошу не за себя. Спасите моего сына. У него магический дар. Когда Инквизиция придёт сюда, то заберёт его и запрёт в Башне. Прошу, уведите его, спрячьте.
– Мы сами в бегах, с нами он будет в опасности, – ответила ей Лайя.
– Тогда просто доведите до ближайшего города. Дайте ему шанс на нормальную жизнь. Жители деревни уже знают кто он, они не оставят его в живых. Прошу…
Лайя не знала, как поступить. Она посмотрела в поисках поддержки на Фенриса.
– Мы поможем, обещаю, – сказал эльф.
– Спасибо, – женщина облегчённо выдохнула и улыбнулась сыну. – Уходи с ними. Я буду присматривать за тобой сверху, и у тебя всё будет хорошо. – Она сняла с пальца обручальное кольцо и положила ему в руку. – Отдай отцу. Я люблю тебя, иди, тебе пора…
– Нет, мам… я не могу… – он снова прижался к ней.
Лицо женщины исказила душевная и физическая му́ка.
Лайя достала из сумки пузырек и протянула его женщине.
– Ты просто заснешь, – сказала она ей.
Женщина благодарно кивнула и выпила, а после её глаза устало закрылись, выдох облегчения сорвался с губ и замер. Парень вскочил, не желая знать, спит она или уже умерла. Желание оставить самого дорогого человека в памяти живым гнало его вперёд.
– Пойдемте, я выведу вас из селения коротким путем, – деловито сказал он, быстро размазывая слёзы по щекам.
Они вышли из селения впятером. Никто не осмелился больше им мешать.
Глава 8
Парнишка был рослым и худеньким, угловатым. Подросток, одним словом. Волосы очень красивого пшеничного цвета доставали ему до плеч. Серые глаза следили за своими новыми спутниками внимательно и пытливо. Ощущение, что он смотрит прямо в душу, находя ответы именно там, не покидало Лайю. Вот и сейчас он обернулся, как будто знал, что она думает о нём.
Магических линий на его руке ещё не было. И Лайя впервые задалась вопросом: «А во сколько они появляются у магов?» Разве не в одиннадцать, когда окончательно просыпается дар? На вид мальчишке явно больше. Или его мать что-то перепутала в предсмертном бреду, и он не маг?
И одежда… Белая шелковая рубашка и расшитый золотистыми нитками жилет, добротные штаны, плотные кожаные сапоги. Слишком дорого для такого места, где он жил. Откуда монеты?
И где его отец? Точно не в селении…
Как только объявили привал, Чонсок подошёл к Фенрису и Лайе.
– На пару слов, – сказал азур, следом махнул Тэруми, чтобы она осталась охранять парня. Танэри криво усмехнулась и шутливо отсалютовала. Чонсок отвел их в сторону и по очереди посмотрел то на Лайю, то на Фенриса. – Зачем вы согласились? Это вам не щенок какой-нибудь, которого можно подобрать по дороге, а ребёнок, за жизнь которого теперь надо нести ответственность! Как мы сможем защитить его, когда на нас снова нападут? С нами он с большей вероятностью погибнет! Пока не поздно, нужно отправить его назад.
– Его могут убить местные жители, – возразила ему девушка.
– Насколько мне известно, маги нужны Инквизиции, местные не посмеют его убить, просто запрут, дожидаясь, пока те его заберут.
– Ты думаешь, участь быть пленником в Башне лучше? Они сотрут ему память. Он забудет всё, что знал раньше и кого любил, станет послушной куклой в руках Инквизитора! – спорила Лайя.
– Инквизиция – его судьба! – вспылил Чонсок, в запале повышая голос. – Другой у него не будет! То, что предложили ему вы, это жизнь в бегах, пока однажды удача не изменит ему и смерть не заберёт к себе!
Лайя отшатнулась, как от удара, забывая, что они говорили о парне, а не о Фенрисе.
– Не смей так говорить! К черту судьбу! Мы сами решаем! И пока живы, будем бороться за свой выбор!
– В том то и дело, что «пока живы».
– Хватит, – твердо произнес Фенрис, до сих пор не вмешивающийся в их спор. Он устало потер свои виски. – Мы честно опишем ему перспективы без прикрас. Плюсы и минусы. Предоставим ему возможность самому выбирать.
– Он ещё совсем ребёнок, – ответил ему азур.
– Тем не менее это его жизнь, и он вправе сам решить, хотя бы раз, свою дальнейшую судьбу.
Фенрис больше ничего не хотел слушать и пошёл к месту привала. Лайя разозлилась на Чонсока за его слова, гнев всё ещё пылал внутри. Она одарила азура злобным взглядом и отправилась следом. Тэруми встревоженно переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять причину конфликта. Лайя села и принялась обрабатывать свои раны. Со злостью перевязывая очередные травмы, она думала, почему спасать селян бросился азур, а все раны достались ей? Где справедливость? Сам заварил кашу, а когда получил впоследствии пацана в нагрузку, так на попятную, и заговорил про судьбу. Что ж он тогда не подумал, что судьба этих селян – умереть? Лицемер! Она аж скрипнула зубами.
– Парень, иди сюда, есть разговор, – позвал эльф мальчика. Тот послушно подошёл, внимательно смотря на Фенриса своими не по годам умными глазами. – Я сам маг. – Фенрис стянул с руки перчатку и продемонстрировал свои узоры, сотворил в воздухе небольшие снежинки. На миг в глазах юноши возникли изумление и радость, а потом снова померкли, уступая место грусти и серьезности. – Я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушал, ведь я знаю, о чем говорю…
Фенрис какое-то время молчал, в уме подбирая правильные слова: красноречие было явно не его сильной стороной. Он выдохнул и стал говорить так, как чувствовал:
– Сейчас, если пойдешь с нами, мы не сможем гарантировать тебе, что ты останешься в живых. Впереди долгая дорога пешком в основном через лес. В лесу помимо зверей, есть монстры, как те, каких ты уже видел в деревне. Да, и за нами охотятся солдаты, есть вероятность, что они снова смогут догнать нас. Даже если мы благополучно дойдем до Трекании, то там тебе придётся выживать самому, скрывая свою магическую сторону. Никому нельзя будет рассказать, кто ты есть. Про семью, дружбу и отношения можно будет забыть. Иначе ты обречёшь близких тебе людей на смерть. Люди, укрывающие магов, не получают помилования. Тебе всю жизнь придётся скрываться от ищеек, ведь если они почувствуют твою силу, то найдут тебя. – Фенрис снова замолчал.
Парень смотрел на эльфа, терпеливо ожидая альтернативы.
– Если ты вернешься в деревню и подождешь солдат Инквизиции, то тебя заберут в Башню. Твою память сотрут. Ничего не останется, ты всё забудешь. Исчезнет и горе, которое ты сейчас испытываешь, больше не будет больно. Ты начнешь новую жизнь. Поиски еды и крова никогда не станут твоей проблемой. Тебя будут учить, ты сможешь развить природный дар во благо. У тебя появятся друзья, девушка… Размеренная безопасная жизнь. Взамен ты подчиняешься правилам, следуешь установленному порядку. Позже можно будет выбрать для себя направление, в котором будешь работать. Особо талантливых магов берут на службу к Инквизитору. Ищейкам на время задания разрешается покидать Башню со своей командой. Если выберешь для себя этот путь, то станешь настоящим воином, сможешь путешествовать по королевству.
– Звучит неплохо, – ответил парень. Чонсок облегчённо выдохнул. Парень подковырнул носком ботинка землю и спросил у Фенриса: – Вот только если всё так хорошо, то почему ты ушел?
Фенрис ждал этого вопроса, но всё же ответить на него было трудно:
– У меня были причины. – Видя с каким скептицизмом смотрят на него глаза парня, Фенрис вспылил: – Сотни магов, запертых в Башне, даже не помышляют о побеге, их устраивает такая жизнь! – Наверное, он что-то не то сказал, но слова уже сорвались с языка и идти на попятную было поздно. – У тебя есть время подумать, пока мы отдыхаем.
– Я уже решил, – твердо сказал парень. – Мне не нужно думать. Мама не хотела для меня жизни в Башне, значит, и я не хочу туда. И я не хочу её забывать, как не хочу забывать отца. Так что я иду с вами.
– Тогда ты выбираешь голод, нужду и вечный страх быть пойманным! – возмущённо выпалил Чонсок.
– Да, – спокойно ответил ему парень и открыто посмотрел на азура. – Вы правильно поняли: я выбираю. Потому что если я попаду в Башню, то уже ничего не смогу выбирать.
Чонсок опешил, а Фенрис переменился в лице. Быстро справившись со своими эмоциями, эльф согласно кивнул и ушел в сторону. Лайя бросила обеспокоенный взгляд на Фенриса. Он заметил и покачал головой, прося оставить его на какое-то время одного. Лайя слабо улыбнулась ему и отвернулась. Внутри всё плакало. Не нужно было обладать особой магией, чтобы понять, что именно чувствует сейчас Фенрис. Этот подросток наверняка напомнил ему о собственной жизни. О многих годах в заточении. О годах, которые Инквизиция забрала у него.
Лайя знала то, что держится в строгом секрете. Подслушала однажды разговор отца и матери. Юным магам стирают память. Если нет прошлого, то и нет соблазна найти родню, нет причин бежать к обычной жизни. Если родители сами сообщают об открывшемся даре ребенка, то их награждают большой суммой монет, почетом и возможностью жить возле Иланы. Если родители мага пытаются скрыть своё дитя, то их казнят, а ребёнок всё равно забирается в башню. Вот только правда состояла в том, что и тех и других убивали. Разница лишь в способе. Открыто и сразу, или несчастный случай. Все связующие ниточки с жизнью вне Башни обрывались. А если магу удавалось вырасти вне стен Башни, то в случае его обнаружения, иной альтернативы, кроме как смерть, не было.
Тэруми, чутко уловив хандру Лайи, плюхнулась рядом.
– Слушай, у вас все в королевстве такие идиоты? Видно же было, что ты убиваешь монстров, а не призываешь! Так с чего тогда селяне взъелись?
– Магия у нас стоит под знаком равно беды. И если к магам относятся терпимо: всё ж польза от них есть, да и Инквизиция за ними присматривает, – то ведьма без вариантов. Наверняка решили, что я так забавлялась. Мол, сначала призвала, потом убила.
– Ну хохотала тогда ты эффектно, я сама в штаны наложила, – усмехнулась Тэруми, – так это я тебя знаю. А представляешь, как остальным?
– Тётенька не призывала монстров в деревню, – решил вступиться за неё парень.
Услышав такое обращение, Тэруми упала на землю и захохотала, а Лайя возмущенно воскликнула:
– Стоп-стоп, мелкий! Я никакая не тётенька! Меня зовут Лайя!
– Это же неправда. Имя эльфийское, вас не могут так звать, – рассудительно заметил он.
Заявление юнца ещё больше привело в восторг Тэруми, от смеха даже проступили слёзы на глазах.
– Она просто эльфов очень любит, вот и выбрала себе такое имя, – весело пояснила азурианка, ехидно выделяя голосом слово «эльфов».
– Я тоже могу выбрать себе новое имя? – спросил парень, поворачиваясь к Фенрису, невольно воспринимая его за главного.
– Конечно, – улыбнулся ему эльф.
– Тогда меня будут звать Фенрис!
Лайя, Фенрис и Чонсок изумленно на него уставились. Тэруми подавилась воздухом и закашлялась.
– Почему именно Фенрис? – спросил эльф, принимая серьёзное выражение лица.
– Так зовут самого опасного и крутого мага королевства! Где бы он ни появлялся, везде противников ожидает смерть! – восторженно воскликнул юноша. – Я вырасту и стану как он! Несокрушимый и смелый! Смогу обводить Инквизицию вокруг пальца! И потом соберу сторонников и освобожу магов!
Тэруми перевела шокированный взгляд на Фенриса, скользя по его фигуре глазами, а потом снова зашлась в приступе смеха.
– Ты, я смотрю, много знаешь о нём, вот только откуда? – отдышавшись, спросила танэри.
Парень снисходительно, с легким оттенком надменности посмотрел на азурианку, словно прощая её слабоумие.
– Когда родители узнали, что я маг, то сразу решили, что я в Башню не отправлюсь, искали способы уберечь меня. Со временем нашли другие такие же семьи. Вместе стало гораздо легче. Поддержка давала нам надежду, что всё получится. И получилось же! Меня должны были забрать ещё четыре года назад, но мой дар продолжал оставаться втайне. Это приободряло остальных.
– Это не объясняет, откуда ты знаешь о Фенрисе, – напомнила ему танэри, вдруг став серьёзной.
– У нас есть союзник в Башне, – нехотя признался парень. – Хороший друг отца. В свой отпуск он иногда приезжал к нам. Они с отцом ночами долго разговаривали за бутылочкой. Я любил их подслушивать. Он и рассказывал про дела в Башне. Оттуда я и узнал о Фенрисе.
– Что именно? – словно невзначай спросила Тэруми, побуждая его говорить дальше.
– Друг отца говорил, что Фенрис – самый одаренный и сильный маг Башни. Он никогда не проигрывал. Его команда всегда возвращалась с результатом. Инквизитор ценил его, предоставляя немыслимые ранее в Башне привилегии. За спиной Фенриса так и называли: любимчиком Инквизитора. Но как обычно и бывает, за это нужно было платить. Инквизитор не хотел потерять контроль над ним, поэтому память Фенрису стирали чаще, чем остальным ищейкам. И несмотря на это, он был слишком независим и периодически задавал неудобные вопросы, всё чаще пытался вспомнить прошлое и осмеливался открыто осуждать некоторые приказы.
Лицо Фенриса превратилось в безэмоциональную маску, скрывая реакцию на услышанное. Парень на секунду перевел дух и продолжил восхищенно говорить:
– Когда ему всё же удалось сбежать, маги, жаждущие независимости, обрадовались. Он вселил в них надежду. А гибель нескольких отрядов, посланных на его поимку, и вовсе подняла мятежные настроения на новый уровень. В глазах остальных Фенрис стал героем, который смог! Не помогали даже карательные меры к распускающим сплетни и к вольно думающим. Маги объединялись, записывали свои воспоминания и отдавали друзьям, подстраховываясь, потому что понимали, что их ждет. Они желали помнить себя и свои убеждения. Некоторые предпринимали попытки сбежать – удалось не всем. Стали проводить показательные казни, и магам пришлось быть осторожнее. Фенрис, как говорил папин друг, стал символом перемен, который своим примером вдохновил многих.
Фенрис чувствовал, что краска окончательно покинула его лицо, но сделать что-то с этим было выше его сил. Вся выдержка уходила на то, чтобы не закричать и не встряхнуть этого влюбленного в иллюзию лучшей жизни через борьбу юнца. Символ перемен… Он? Фенрис? И каких перемен? Более жесткого режима? Таких? Создатель…
– Что случилось с командой Фенриса? – пряча интерес в голосе, спросил эльф.
– Солдат обвинили в том, что они упустили мага, – ответил юноша и с гордостью в голосе добавил, чем вызвал скрип зубов у эльфа: – Как будто они могли ему помешать! – Спустя паузу юноша сказал: – Их не наказали, просто разжаловали. Теперь они следят за молодыми магами в Башне.
Фенрис стал пристально рассматривать парня. Что-то тот слишком хорошо осведомлен о делах Башни. Таинственный друг отца, значит… Такие подробности не может знать рядовой служащий Башни. Попытки ослушаться приказов, стирание памяти… Кто мог знать такие нюансы про него, Фенриса? Только тот, кто был рядом… Друзей у него нет. Значит, кто-то из его команды. Фенрис стал перебирать своих солдат, с кем годами служил в одном отряде.
– Как зовут друга твоего отца? – спросил Фенрис, хотя ответ уже знал.
– Я не могу сказать. А вдруг вас поймают и всё узнают? Тогда его казнят.
– Об этом надо было думать, прежде чем открывать рот, выкладывая незнакомцам такую информацию, – холодно и жестко произнес Фенрис. Парень испугался и побледнел, невольно пятясь назад. Эльф смотрел на него без малейшего намека на жалость. – Нет никакого друга отца. Союзник в Башне и есть твой отец. Он солдат в отряде Фенриса. И это Грегори.
– Но… но как вы узнали? – он ошеломленно уставился на эльфа.
– Потому что ты похож на него.
Парень нервно сглотнул и кивнул, а потом с надеждой в голосе спросил:
– Если вы встречали моего отца, может, вы тогда видели хоть раз Фенриса?
– Доводилось пару раз, – безразлично бросил Фенрис.
Азуры и Лайя заулыбались, Фенрис окинул всех утомленным взглядом и скривил губы.
– Да ладно тебе, – весело сказала Лайя, толкая Фенриса в бок, – скажи ему уже, что это ты и есть.
Юноша презрительно посмотрел на девушку, обиженно воскликнул:
– Вот не стоит надо мной смеяться! Он не может быть Фенрисом!
– Почему это он не может быть Фенрисом? – удивилась Лайя.
– Он эльф, – сказал как отрезал, ещё и таким тоном, как будто после его фразы всё встало на свои места.
– Фенрис не может быть эльфом? – всё равно не понимала девушка.
Тэруми нервно кусала губы, стараясь не засмеяться и не выдать себя, желая подольше продлить это веселье.
– Конечно, нет! Фенрис большой и сильный! Папа рассказывал, что он по силе не уступает ни одному солдату! Он умеет сражаться на всех видах оружия! – пояснял как несмышлёному ребенку юноша. – А эльфы худые, куда им с их телосложением мечи поднимать?! Они больше лучники…
– О, ещё один знаток эльфов на наши головы, – весело подтрунила танэри. – Смотри, Лайя, у тебя конкурент.
Он снова смерил Тэруми снисходительным взглядом, прощая её недалекость.
– Если бы не тот факт, что он азур, – указал на Чонсока парень, – то я бы решил, что Фенрис он.
– Я, конечно, польщен выпавшей мне честью, – развеселился воин, – но меня зовут Чонсок.
– Тэруми, – насмешливо улыбаясь, представилась танэри.
Общее ироничное веселье было заразительным, и Фенрис тоже улыбнулся. Он подошел к парню и хлопнул его по плечу.
– Не хочу тебя разочаровывать, но Фенрис – это я. Возможно, не тот, про которого ты рассказывал, но Фенрис. Поэтому я предлагаю пока тебе выбрать другое имя. Два Фенриса в одном отряде – это слишком.
– Да, не нужно нам двух Фенрисов, – проворчала Тэруми.
– А я совсем не против, – сказала Лайя и стрельнула глазами в сторону эльфа.
Эльф подошел к ней, обнял за талию и шепнул на ухо, чтобы никто, кроме неё, не слышал:
– Тебе одного меня мало? – его дыхание опалило её шею, поднимая волну мурашек.
