Эмма Райц
Фенрир. Том IV. Разрушитель проклятий
Глава 4. Похмельная скорбь
– Андрей…
Фенрир с трудом открыл глаза, беспомощно оглядываясь в поисках источника звука. Проморгавшись, он попытался встать, но тут же со стоном рухнул на подушку, когда непрошеная реальность ворвалась в его сонное сознание. Раненое плечо противно ныло, а желудок умоляюще сжался.
– Зачем я проснулся?..
– Андрей? Ты как? – в дверном проёме показался отец.
– Всё так же хочу сдохнуть… – Фенрир натянул одеяло на голову и тоскливо свернулся в позе зародыша.
– А я тебе пиццу заказал.
– Супер, – раздалось глухо. – Ешь сам. Я не хочу.
– Так нельзя. Ты сутки без еды.
– Я НЕ ХОЧУ!
Почесав затылок, Макс вздохнул и нехотя предложил:
– Выпить тоже не хочешь? У меня есть виски, ром, текила, водка.
Тело под одеялом замерло на несколько секунд. Потом Андрей, словно печальный призрак, бесшумно сел на край кровати и, сгорбившись, несколько минут сжимал лицо ладонями, чтобы утихомирить взбесившийся пульс и жёсткое головокружение.
– Наливай, – наконец буркнул он сквозь пальцы.
– Что именно?
– А что меня быстрее вырубит?
– Хорошо… – Давыдов-старший был настроен скептически по отношению к алкогольному угару сына, но решил дать ему несколько дней на пьяную «передышку».
На обеденном столе ждали своего часа четыре большие плоские коробки с пиццей «от Люцио». Макс выгреб из морозильника лёд в небольшую миску, достал из шкафа бутылку «Джонни Уокера» и стаканы.
Фенрир плюхнулся на стул и, облокотившись на стол, запустил пальцы во взлохмаченные волосы. Под обычно озорными, но сегодня почти мёртвыми карими глазами темнели круги, уголки губ траурно поникли.
Давыдов-старший на секунду успел подумать, что его сын не был настолько опечален даже из-за смерти матери и деда… Но вовремя прикусил язык и, тряхнув головой, уточнил:
– Ни запивать, ни закусывать ты не планируешь?
– Не-а.
Вздохнув, Макс плеснул в стакан виски, примерно на треть объёма, подхватил пальцами пару кубиков льда и, опустив их в алкоголь, придвинул к сыну. Андрей нахмурился, уставившись на второй, оставшийся пустым стакан, и отцу пришлось налить и себе.
– Что-нибудь скажешь?
– Что я должен сказать?
– Ну… Что-то о Злате.
– Она уделала меня в клубе. Уделала в небоскрёбе. Да во всём уделала, – Фенрир крутанул в пальцах стакан, шмыгнул носом и отпил половину содержимого.
Макс еле-еле пригубил свою порцию и уставился куда-то в сторону.
– Мне нужно выковырять метку «Кукловода», – Андрей вдруг вспомнил, что в его шее так и остался небольшой датчик.
– А вы долго планировали с этой дрянью жить?
– Не называй её так, – ощетинился Фенрир, и мышцы на его шее и плечах опасно напряглись.
Охотник закашлялся и, постучав себя по груди, ответил:
– Я про «Кукловод». Не про девушку. Лера вообще собиралась вытащить метки? Или это должно было служить вечным коротким поводком для Златы?
– Собиралась… Обещала закрыть вопрос после Калининграда, если мы справимся с заданием. Я из кожи вон лез, всё сделал.
– Да уж… – Макс снова нахмурился, мысленно поблагодарив Вселенную, что она не позволила его сыну связать себя браком с предательницей.
Андрей одним глотком залил в себя вторую половину стакана и пихнул его в сторону бутылки. Подтаявшие кусочки льда глухо ударились друг об друга. Отец налил ему ещё виски и всё-таки приоткрыл верхнюю коробку с пиццей:
– Хоть один кусок съешь.
Фенрир уставился на огромный круг из тонкого теста, наполненный мясной начинкой, томатным соусом и щедро засыпанный несколькими видами расплавившегося сыра и с чувством тошноты отвернулся, сжав стакан в руке:
– Когда я вернулся с похорон домой, Злата тоже ждала меня с пиццей.
– Поэтому теперь ты к ней в жизни не притронешься?
– Возможно, – опустив взгляд в стакан, Фенрир рассматривал кусочки льда, тихо трескавшиеся и медленно уменьшавшиеся в размерах.
– У меня есть мясное рагу.
– Пап, отстань.
Содержимое стакана в этот раз оказалось в желудке Андрея целиком за один глоток. По телу растекалось хмельное тепло, напряжённые мышцы постепенно немели, даже плечо перестало доставлять дискомфорт. И только где-то под рёбрами Фенрир продолжал ощущать жгучую боль, которая под действием алкоголя не смягчалась, а разгоралась ещё сильнее. Хотелось дико выть. Скорчиться на полу и утонуть в совсем свежих воспоминаниях о Злате, начисто забыв её предательство. Вернуться на пляж в Балтийске. Стоять в обнимку на солёном ветру, уткнувшись носом в её рыжие волосы, и чувствовать себя живым и счастливым после полугода мытарств и косяков.
Андрей вытер глаза и заметил, что его стакан был снова наполнен золотистой жидкостью. Повернув голову, он вгляделся в лицо отца: тот выглядел жутко уставшим и будто за пару суток прибавил несколько лет. Две плавные линии морщин на его лбу казались глубже, нос – острее. Под глазами темнели синяки, а щёки с заметно отросшей щетиной ввалились.
– Пап, – шмыгнув носом, Андрей закурил.
– Что?
– Я сильно тебя заебал своими бесконечными выходками?
Макс с лёгким удивлением уставился на сына, чей голос звучал уже как-то размазанно после выпитого алкоголя.
– Ну… Зимой я думал, что ещё немного – и придушу тебя. Особенно когда ездил по всей Москве и разбирался с твоими косяками. Но потом ты вроде взялся за ум, и я решил, что у тебя просто был сложный период.
– В твоей жизни таких периодов не было…
Тихо хмыкнув, Охотник качнул головой:
– Были. Но я в такие моменты предпочитал закрыться в себе. Мог выпустить пар в обнимку с боксёрской грушей или в зале для стрельбы. Когда совсем придавливало, распечатывали с Дэном пару бутылок. Ты не такой. Тебе, чтобы угомониться, нужно выплеснуть всё наружу, заставить половину города гоняться за тобой, нарушить все правила, перейти какую-то свою внутреннюю черту. Что поделать… Каждый справляется как может.
– Ты не в обиде на меня?
– Нет, Андрей, – Макс уверенно посмотрел сыну в глаза. – Я твой отец. Не ахти какой, конечно. Да, иногда злюсь, иногда переступаю через себя и намеренно щёлкаю тебя по носу. Но так или иначе, ты – моя кровь и плоть. И если от моей протянутой тебе руки будет зависеть твоя судьба, знай: я всем пожертвую. Потом, конечно, ты выхватишь по самое не балуй. Но уже потом.
Фенрир вытер глаза воротом футболки и, хрипло кашлянув, кисло улыбнулся:
– Спасибо.
– Обращайся, – Макс наскоро проморгался и плеснул виски в оба стакана.
– Завтра будет так же хреново?
– Да. И послезавтра. Но мы тебя вытащим. «Фениксы» не умирают. Уходят в недолгое небытие, а потом воскресают с новой силой. Без вариантов, – Давыдов-старший сам слабо верил в то, что говорил, но старался придать хмельному голосу уверенности, лишь бы увести мысли сына от необратимых ошибок.
Допив очередной стакан, Фенрир упёрся затылком в стену и прикрыл глаза, но тут же распахнул их, почувствовав опасное головокружение. Своего тела и лица он уже почти не ощущал: виски отлично подходил в качестве скорбной анестезии. Даже боль в груди немного притупилась, а сознание наполнилось туманом апатии и безразличия ко всему вокруг. Андрей был рад этой передышке, хотя даже в сильном опьянении осознавал: завтра действительно всё повторится. Но это будет завтра.
* * *
Открыв глаза, первое, что увидела Лера, – это стена ливня в приоткрытом окне. Гостиничный номер был погружён в серую полутьму, окружённую шумом майского дождя. В этом странном коконе хотелось остаться если и не навечно, то хотя бы на пару недель.
«Нельзя…» – с сожалением откинув край одеяла, она неспешно поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Оттуда на Леру смотрела смертельно уставшая женщина с рассечением на щеке, поникшими плечами и как-то тоскливо взлохмаченными волосами.
– Да пошла ты, – Лера смачно зевнула, выгнула спину и взлохматила волосы ещё сильнее, впиваясь ногтями в кожу головы, лишь бы окончательно проснуться.
После душа она тщательно привела себя в порядок, аккуратно нанесла заживляющую мазь на рассечение и порезы на запястьях, заново перебинтовалась и уверенно шагнула за пределы номера в поисках гостиничного ресторана и сытного завтрака. В голове зрел смелый план, нужно было лишь раздробить его на отдельные шаги и заставить всех остальных принять её новые правила.
Омлет и кофе придали сил, и Лера, открыв электронную почту на «Террафоне», за четверть часа составила письмо с подробными инструкциями, но в итоге решила дать себе и «Фениксу» пару дней на передышку, поэтому сохранила текст в черновиках.
Вернувшись в номер, Лера на удачу набрала номер Морока, и тот ответил после шестого гудка:
– Привет, козявка.
– Как ты? Всё ещё в реанимации?
– Обещали после полудня перевести в палату. Приедешь?
Пики глянула на часы:
– Да. Что-нибудь привезти?
– Здесь всё есть.
* * *
Офис «Феникса» в разгар рабочего дня казался необычно тихим. Сотрудники молча и бесшумно перемещались от кабинета к кабинету. Даже кофемашина в просторной кухне работала словно бы в два раза тише обычного.
Лера обрадовалась, что на ногах у неё были кеды, а не шпильки, наполнила высокую кружку крепким американо, в нарушение своих многолетних привычек закинула пару кубиков тростникового сахара и добавила сливки. В голове плескался мутный кисель спутанных мыслей и тяжёлых эмоций, а внутренние «аккумуляторы» были уже на минимуме, но она просто не имела права отключиться раньше времени.
– Привет, мальчики…
Свят и Ларионов, тихо обсуждавшие текущие вопросы в кабинете Леры, удивлённо подняли головы.
– Я думал, тебя не будет несколько дней, – О́дин шустро поднялся на ноги и уступил ей место.
– Быть-то я буду, но толку от меня минимум.
– Ты как вообще? – Санта с некоторой тревогой скользнул взглядом по темневшему на лице Пики рассечению. – Как Денис?
– Я терпимо. Морозова после обеда переводят из реанимации. Живой, в здравой памяти, – Лера отпила кофе, оглядела кабинет, будто не была тут несколько месяцев, и снова посмотрела на Свята: – Что-нибудь расшифровали с ноутбука?
– В процессе.
– А со смартфона рыжей?
Санта растерянно улыбнулся:
– Про него я честно забыл…
Лера ещё с полчаса задавала вопросы и накидывала ему краткие инструкции на ближайшие пару недель, чтобы её щадящий режим никак не сказался на работе «Феникса», потом подписала накопившиеся документы и под конец не выдержала, сообщив о своём решении:
– Я хочу плавно отойти от дел. Вчера была последняя капля.
Свят поперхнулся и долго тщательно откашливался, переваривая новость.
– Уверена?
– Абсолютно. Я и так собиралась, просто не хватало окончательного пинка. И вчера я его выхватила.
– А кто будет рулить?
– Ты, конечно же, не хочешь? – вопрос Леры прозвучал скорее в виде утверждения.
Сморщив нос, Санта страдальчески качнул головой:
– Ясен пень, если больше некому, я подхвачу бразды. Но без особого удовольствия. Может, наймём кого-нибудь? Или ты продашь свою долю какому-нибудь прыткому вояке-бизнесмену?
– Не знаю…
– А Морок? – раздался задумчивый голос Ларионова.
– Что Морок?
– Он же теперь свободен. Вдруг захочет вернуться на свой железный трон?
Пики и Санта переглянулись.
– Что-то я сомневаюсь…
– А ты, милая, не сомневайся. Просто задай ему вопрос. Он ради тебя всё бросил, рискуя поймать уголовку. Спасибо Федотову и стечению обстоятельств, что наверху сейчас не до Дениса.
– Стоп! – Лера подскочила с кресла. – А что с Ефимовым?!
Теперь уже недоумевающе переглянулись Свят и О́дин.
– А что с ним?
В ответ на внезапный вопрос «Террафон» Пики завибрировал по столу, а на дисплее высветилась ненавистная фамилия куратора.
– Я вас слушаю, – Лера заблаговременно зажмурилась в ожидании очередной претензии, нового обвинения или дурных новостей от Федотова.
– Приезжай, дорогая. Есть разговор.
– Прямо сейчас?
* * *
Новым проектом Резника оказался выкупленный у предыдущего владельца загородный центр отдыха: элитный клубный отель с огромным парком, шикарным рестораном и просторной летней верандой. Располагался «Вольный Финист» на берегу небольшого озера, скрытого от шумной столицы в сердце соснового бора.
На заново открывшееся две недели назад уединённое место отдыха мгновенно свалилась плотная бронь вплоть до июля, но для пышной свадьбы своего друга Сева щедро выделил пару дней между майскими праздниками.
Саид вёз Резника и его спутницу, чьё бракосочетание тоже было не за горами, к месту торжества и с тоской «предвкушал» целый день бесцельных шатаний по территории отеля. И где-то глубоко внутри его подтачивала горьковатая мысль о том, что в «Вольном Финисте» теперь трудилась Лина, и им придётся контактировать.
Вика после той их сцены испарилась с горизонта, а внимание Саида против его воли и назло всем обстоятельствам то и дело цеплялось за обиженную им милую шатенку, пока Лина не перестала показываться в клубе, занявшись повышением квалификации.
– Сильно не отсвечивай. Свадьба хоть и с размахом, но все свои. Проблем быть не должно, – выйдя из машины, Сева размял плечи, поправил на себе пиджак и подал руку своей подруге.
– Да, ты говорил, – Саид заглушил двигатель «БМВ» и задумчиво осматривался.
– Ужин для персонала организован на служебной кухне. Спросишь у Лины. Ну или кого-нибудь из официантов поймай.
Оставшись предоставлен сам себе, Трюкач предусмотрительно оглянулся и всё-таки достал пачку сигарет. При упоминании о Лине он мысленно выругался. Две противоречивые силы кромсали его сознание тупыми ножницами: одна старалась заставить его выкинуть девушку из головы, а вторая нагло ворошила память и убеждала, что шанс всё исправить всегда есть.
Отшвырнув окурок, Саид раздражённо взлохматил волосы ладонью и зашагал к зданию отеля по широкой гравийной дорожке.
– Привет, Лина.
Девушка еле заметно дёрнулась при звуке знакомого хрипловатого голоса и мельком глянула на Трюкача.
– Привет, – её ответ показался ему нервным, да и на вид Лина была напряжена непривычно масштабным объёмом обязанностей перед важными гостями.
– Классно выглядишь, – Саид улыбнулся уголком рта.
Лина снова перевела на него взгляд лишь на долю секунды и торопливо проинструктировала двоих подошедших к ней официантов. Потом у неё в руке зазвонил смартфон, и Лина ушла куда-то в сторону празднично украшенной цветами и лентами веранды.
Разочарованно вздохнув, Трюкач медленно побрёл в противоположном направлении, откуда доносился еле заметный шум озера. «Никакого шанса у меня нет. Надо просто поставить точку и двигаться дальше…» – телохранитель зевнул. Нормально поспать ему не удалось, потому что пришлось отвозить Леру, но оставалась небольшая вероятность перехватить минут двадцать в машине, пока свадебное веселье будет в разгаре.
* * *
– Опять ты, – уныло буркнул Черномор при виде Пики, уже сидевшей в кабинете Моцарта.
Лера поморщилась:
– Господи, Матвей. От тебя разит, как…
– Отвали. Никто не давал команду быть трезвым. Вернуться к себе я не смог из-за запрета покидать город. А в Москве у меня хором нет! – плюхнувшись на соседний стул, Григорьев развёл ладони.
Вошедший следом за ним Федотов тоже скривился от наполнившего помещение «аромата» перегара:
– Поэтому ночевал ты под мостом?
– Я поехал в бор… в отель! – кашлянул Черномор. – Взял себе вискаря и парочку… Ну… – он попытался игриво вскинуть брови, но в мутной от похмелья голове заворочалась тупая боль.
Лера напряжённо рассмеялась:
– Вы с Сатиром случайно не братья? Модели поведения идентичные.
Матвей передразнил её выражение лица и снова болезненно закатил глаза.
– Посмеялись, и хватит, – процедил Моцарт. – Переходим к имеющимся проблемам.
В кабинет молча зашли двое конвоиров. Лера и Черномор с подозрением перевели взгляды с куратора на незнакомых мужчин.
– Григорьев, на допрос.
– На какой ещё к херам допрос? – тот поперхнулся от неожиданности.
– Самый обыкновенный. Следственный.
– Не понял. Это по поводу вчерашнего? Я думал, вы нас по Ефимову вызвали…
Федотов раздражённо вздохнул:
– И по поводу вчерашнего, и по поводу Ефимова.
Лера, чувствуя на себе тяжелый взгляд Матвея, прервала молчание:
– А что с ним в итоге? И причём тут Григорьев?
– Вот об этом и будет допрос, – процедил Моцарт, теряя терпение.
Черномор не сдвинулся с места и продолжал буравить хмельным взглядом переносицу Моцарта:
– Что за бред? Я после похорон вернулся в свой бункер и никого не трогал. Морок меня вызвонил!
– Твоя сестра замужем за Ефимовым.
– Да я с ней общаюсь три раза в год! И то – поздравляшками в блядском чатике!
– Матвей! – разъярённо рявкнул Федотов. – Тебя вызвали на допрос!
– Слышь! – не унимался Григорьев. – Я жизнь положил во благо страны!!! И ты серьёзно считаешь, что…
– А ты серьёзно считаешь, что я спустя пятнадцать лет работы вот так запросто сливаю вас всех?!! – заорал в ответ Моцарт. – Я в твоих глазах беспринципный мудак?! Ну?! Скажи! Гадёныш ты неблагодарный!
Замерев в кресле, Лера быстро переводила взгляд с одного мужчины на другого. Гнев Федотова она видела впервые в жизни, и зрелище было поистине устрашающим.
Черномор бешено сопел, продолжая щедро наполнять кабинет запахом перегара и мужского пота. Но в его взгляде уже читалось странное сомнение вперемешку со страхом, обидой и отчаянием.
– Григорьев, – спокойнее продолжил Федотов, – моё дело не подозревать и не обвинять. Есть факт твоего родства с Ефимовым. Есть факт его отравления. И есть факт твоего рода деятельности. Всё, что от твоей тупой башки требуется, это ответить на вопросы следователя. Никто не собирается спускать тебя в подземелье, избивать до полусмерти и сжигать в газовой печи! Ясно?!
– Ясно, – буркнул Матвей.
– Потом вернёшься сюда.
Моцарт махнул ладонью в сторону выхода, уселся за стол и, собирая в кулак остатки здравомыслия, включил ноутбук. Черномор, зло зыркнув на Пики, развернулся на пятках и демонстративно медленно направился к двери вслед за конвоирами.
– Ну? Может быть, ваше величество тоже имеет что сказать?! Чай? Кофе? Потанцуем?!!
Лера вздрогнула, чуть не свалившись на пол. Умом она понимала, что выведенный из себя Федотов просто отыгрывался на ней. И хотя самолюбие обиженно пылало, Пики качнула головой и решила действовать от противного:
– Может быть, приоткроем окно? Чай могу заварить вам сама.
Куратор удивлённо моргнул, откашлялся и стащил с шеи галстук. Потом тяжело вздохнул и, потянувшись к оконной створке, ответил:
– Мне чёрный. С сахаром.
Подойдя к высокой консоли, Пики подрагивающими руками заварила кофе себе и чай Моцарту. Воздух в кабинете посвежел, и дышать стало немного легче ровно до момента, когда она услышала новость:
– Ефимов, Степан со своими «Жнецами», этот ваш Зигзаг – все были связаны. И то, что вчера Морозов успел мне передать, тоже подтвердилось.
Лера вопросительно склонила голову.
– Бортовой компьютер президентского вертолёта действительно был атакован вирусом, поэтому и случилась трагедия.
– Боже… Но…
– Вчера системы «Феникса» должны были целиком оказаться под контролем «Квантума». А ядерные боеголовки должны были ударить по Восточной Европе. Далее – госпереворот, захват власти и стремительные изменения в оборонной политике и военной доктрине страны, которые планировал Ефимов. Под контролем Запада.
Уткнувшись локтями в колени, Лера уронила голову на ладони и тихо застонала сквозь пальцы:
– Зачем?.. Его бы и так выбрали новым президентом…
– Лишить нас клыков и снова переписать мировой порядок, – тихо проговорил Моцарт. – Но вы нечаянно испортили шикарный план. А может быть, так и было задумано: вашими руками слили бесполезный груз в виде исполнителей. Но вот с боеголовками и контролем всех систем вышла неувязочка, и конечный бенефициар попытался избавиться от Ефимова.
Пики свела брови над переносицей, ледяными ладонями кое-как сжала сама себя и просипела:
– Вы это всё сейчас на полном серьёзе утверждаете? Потому что больше похоже на какой-то избитый сюжет боевика.
– Ты сама принесла мне ноутбук. И это мы ещё не всё вскрыли.
– Тогда зачем Матвея увели на допрос?
– А ты вообще в курсе, как он в наёмники попал? – Моцарт прищурился и закурил.
– Нет. Но он обещал как-нибудь сам рассказать… – Лера с опаской подняла глаза к потолку, но Федотов хмыкнул, махнув ладонью:
– Я вырубил датчики. Раз обещал, пусть сам и поведает. Но нам действительно нужно проверить его. Точнее, ИМ нужно проверить. Я в Черноморе не сомневаюсь, иначе бы не держал его в столь узком кругу.
С облегчением улыбнувшись, Лера сделала большой глоток кофе.
– А что теперь будет с Ефимовым? Его вылечат и осудят?
– С ума сошла? – Моцарт закашлялся. – Такой ценный кадр запороть?
– В смысле? Он же предатель…
– Идеальная марионетка. Его вылечат, выставят на выборы, усадят в президентское кресло…
– Но говорить он будет по бумажке?
Федотов ткнул окурок в пепельницу и задумчиво уставился в окно, где снова набирал силу майский ливень. Воздух наполнился приятной сладковатой влагой, а повисшее в кабинете молчание смягчилось шумом ударявшихся по карнизу капель.
Не дождавшись ответа, Пики и так всё поняла. И в очередной раз ощутила тяжесть своей усталости. В голове пронеслась дурацкая мысль: «Какие-то двадцать четыре года назад я в это время доделывала дипломный проект и готовилась к госэкзаменам… В какой момент я свернула не туда? Когда купила билет в Москву? Или когда решила, что работа в «Сити» сделает меня счастливой?»
– Перовская, очнись.
– Что? – Лера проморгалась.
– Даже не думай кому-нибудь ляпнуть услышанное тут.
– А своим? Денису?
– Никому.
– Тогда зачем вы повесили на меня тайну, о которой я вас не просила?
– Потому что со вчерашнего дня мы все повязаны общей колючей проволокой. Дёрнется один – кровь прольют все, – Федотов снова закурил и сквозь сизый дым красноречиво уставился на свою самую стойкую пешку.
