Энид Блайтон
Привидения в школе Сент-Клэр
Глава 3
Новая учительница литературы
В этом году в младшие классы Сент-Клэра поступило много новеньких, и мисс Теобальд решила пригласить ещё одну учительницу, чтобы немного облегчить работу классным руководительницам. Так, в школе, к любопытству девчонок, появилась мисс Уилкокс. Она пришла на общий сбор на второй день четверти и стояла, окидывая всех вокруг мягким, ласковым взглядом.
– Её зовут мисс Уилкокс, – шёпотом передавали друг другу ученицы. – Она ужасно умная. Будет преподавать английскую литературу. И она пишет стихи! У неё вышла целая книжка со стихами!
Ученицы уважительно разглядывали учительницу. Им казалось, что надо быть необыкновенно умной, чтобы написать книгу. Мисс Уилкокс, в свою очередь, мечтательно посматривала на девочек, но непонятно было, видит ли она их. О чём же она думала? Может, сочиняла новую книгу?
Девочек волновало её появление. Какой она будет? Строгой? Остроумной? Снисходительной? Скучной? Можно ли её разыграть?
– По-моему, она очень интересная, – сказала Элисон. – Нет, правда. Так и кажется, что она размышляет о тысяче прекрасных вещей.
– Скорее всего, она гадает про себя, что будет на обед, – заметила Бобби. – Мне кажется, все люди, которые мечтательно смотрят вдаль, размышляют именно об этом. У Энн-Мэри тоже бывает такой вид, и я точно знаю, что она в такие минуты думает, не забыла ли Фелисити захватить булочки к чаю или что-то в этом роде. А иногда вообще ни о чём не думает.
Энн-Мэри хотелось ответить что-нибудь хлёсткое, но в голову ничего не приходило. Что ж, она знала, что поэтов никто не понимает. Люди смеялись над ними, насмехались над их творчеством, и только потом, через много лет после смерти поэта, все начинали восхищаться им.
«Может быть, мисс Уилкокс поймёт, что я – настоящий поэт, – думала Энн-Мэри. – Как приятно знать, что у тебя есть сторонник! А вдруг мисс Уилкокс прочитает мои стихи и придёт в восторг от них и объяснит другим, что к чему! Надо как следует стараться на её уроках, чтобы ей понравиться».
Уроки мисс Уилкокс оказались очень интересными. Она рассказывала о пьесах и стихах, и девочкам разрешалось вести споры и обсуждения прямо на уроке, – конечно, если тема имела отношение к литературе.
Без сомнения, мисс Уилкокс, как выразилась Бобби, «знала своё дело». Она была очень начитанна, имела прекрасную память и умела правильно выбирать произведения, чтобы заинтересовать девочек и заставить их думать.
Вид у мисс Уилкокс был довольно странный. Она всегда ходила рассеянная, небрежно одетая, но при этом, как говорила Дженет, «разряженная, как ёлка»: длинный шарф, сверкающий поясок, яркий носовой платок. В чёрных волосах блестели золотые шпильки, платье со сложной драпировкой мело подолом пол, хотя учительнице совсем не шли платья со множеством складок.
Говорила мисс Уилкокс всегда с придыханием, словно волнуясь, и это сильно мешало слушать, когда учительница читала стихи, поскольку даже самые обычные фразы она произносила глубоким, низким голосом, сопровождая чтение изящными, плавными жестами. Романтичная Элисон была в восторге. Она даже заучила некоторые движения, которые ей особенно понравились, а потом, рассказывая что-то Пат и Изабель, эффектно взмахнула рукой, как учительница, – и случайно ударила Бобби тыльной стороной ладони.
– Ого, – сразу сообразила та, – наша Пустая Голова подражает мисс Уилкокс! Элисон, ты же не вздумаешь обожать её, правда?
Элисон залилась румянцем. Она всегда легко краснела, и это её страшно раздражало.
– Я не понимаю, о чём ты, – ответила она. – Но я действительно восхищаюсь мисс Уилкокс и её превосходным знанием английской литературы.
– Элисон! – простонала Бобби. – Только не говори, что преклоняешься перед ней! Неужели ты ещё не отучилась от этой дурацкой привычки? Тем более что ты вечно преклоняешься не перед тем, перед кем следует.
– А чем плоха мисс Уилкокс? – Элисон пыталась держаться холодно и сдержанно, хотя разгорячилась не на шутку. – Она умная. Она написала книгу изумительных стихов. У неё чудесный глубокий голос и, по-моему, очень живописная внешность.
– То есть неаккуратная и небрежная, – брезгливо сказала Бобби. – Тоже мне живописная! Элисон, какая же ты дура! Ей надо одеться аккуратно и со вкусом. Золотые шпильки! Господи, меня чуть не стошнило, когда я их увидела!
Бобби тоже начала горячиться и говорить лишнее. Она была честная и прямолинейная, не любила неискренность и театральные эффекты и при виде людей вроде мисс Уилкокс могла наговорить такого, чего на самом деле не имела в виду.
– Да ладно тебе, Бобби, – быстро сказала Пат, заметив, что Элисон вот-вот расплачется. – Мисс Уилкокс не такая уж плохая, как ты уверяешь, хотя и не такая расчудесная, как кажется Элисон. Поэтому, ради бога, Элисон, не вздумай её обожать! Ведь последние две четверти ты вела себя вполне разумно.
Элисон отвернулась.
– Вспомни мисс Квентин, – напомнила ей Бобби. – Не наступай на те же грабли!
Во втором классе Элисон преклонялась перед мисс Квентин, а та её очень сильно обидела. Оказалось, что учительница смеялась над девочкой за её спиной. Бедная Элисон сильно переживала из-за этого и с тех пор стала немного сдержаннее в своих симпатиях. Но кажется, с появлением мисс Уилкокс всё началось по новой!
– Бессмысленно её убеждать, – сказала Пат после того, как двоюродная сестра вышла из комнаты с пылающими щеками и гордо вскинутой головой. – От этого только хуже. Она сразу отчаянно кидается на защиту того, кого обожает.
– Я своё мнение высказала, – ответила Бобби. – Всё это не имело бы никакого значения, если бы Элисон выбирала для обожания приличных людей. Но она почему-то всегда делает крайне неудачный выбор.
– Если бы мисс Уилкокс хоть немного соображала, что к чему, она бы запретила Элисон прыгать вокруг себя, – заметила Пат. – Мисс Корнуоллис мгновенно пресекает подобную ерунду, и остальные учителя тоже. А мисс Уилкокс, боюсь, будет поощрять не только Элисон, но и эту ужасную Энн-Мэри.
– Ну и ладно, – махнула рукой Бобби. – Если ей нравится, чтобы разные дурочки смотрели ей в рот, так ей и надо. А мы давайте сходим и проверим, что там с кортом. Можно ли на нём в теннис играть?
По пути подруги повстречали Алму Пудден. Вид у той был настолько несчастный, что Пат стало её жалко.
– Пойдём с нами, поиграем вчетвером, – окликнула она Алму.
– Я не могу бегать, – как всегда, монотонно ответила та, – я слишком жирная.
– Вот и сбросишь немного жира, – вставила Изабель. – Пойдём.
Но нет. Алма отказывалась от физических упражнений так же упорно, как Клодин. Француженка увиливала от всех спортивных игр и даже от уроков природоведения, если они проходили на свежем воздухе. Сначала она подстраивала всё так, чтобы экономка отдавала ей зашивать горы постельного белья вместо занятий. Но экономка быстро раскусила её хитрость, и Клодин внезапно обнаружила, что ей нечего зашивать и больше нет повода сидеть в помещении.
Но француженка не сдалась. Как только становилось ясно, что необходимо надеть спортивную форму и выйти на спортивное поле или корт, у неё тут же начинались спазмы, колики, тошнота, так что всё сразу отменялось. Просто удивительно, как Клодин всегда удавалось отвертеться от всех дел, которые ей не нравились. Они с Карлоттой были два сапога пара. Ту тоже невозможно было заставить делать то, что ей не хочется. Только Клодин любила решать свои проблемы по-тихому и потом с невинным видом тайно наслаждаться результатом, а Карлотта всегда действовала в открытую.
Обе не ладили с Мирабел, которую, как она и мечтала, сделали в этой четверти капитаном школьной спортивной команды. Глэдис стала помощницей капитана, и обе были счастливы. Глэдис была маленькая и худенькая, но очень ловкая и подвижная как на поле, так и на корте, отлично плавала. Кроме того, она умела очень хорошо разговаривать с младшими девочками, которые стеснялись и побаивались шумную, грубоватую Мирабел.
Мирабел была типичным капитаном – крепкая, громогласная, доброжелательная и не особенно чуткая. Она хотела, чтобы Элисон, Клодин, Энджела и Карлотта принимали больше участия в играх, а они упорно не желали этого. Мирабел ужасно раздражалась, если эти четверо не появлялись на тренировках, которые им были назначены, или скучали на спортивном поле, а то и начинали болтать посреди игры.
– Эта Мирабел меня замучила, – пожаловалась Клодин своей тётушке, мадемуазели. – Она всё время требует, чтобы я шла на поле. Ей обязательно надо, чтобы я там взмокла, перепачкалась, чтобы у меня растрепались волосы. Ты не могла бы сказать ей, что у меня слабое сердце, ma tante?[4]
– Боже, Клодин?! У тебя слабое сердце?! Ты никогда не говорила мне об этом! – испуганно воскликнула мадемуазель. – У тебя что-то болит? Тебе надо сейчас же пойти к экономке.
Но это было последнее, чего хотелось бы Клодин. Экономка никогда не верила ни одному её слову.
– Нет, у меня ничего не болит, – скромно сказала девочка. – Просто вот здесь что-то трепыхается иногда, когда я бегаю или поднимаюсь по ступенькам.
Мадемуазель с сомнением уставилась на Клодин. Она души не чаяла в племяннице, но иногда у неё всё же возникало смутное подозрение, что та морочит ей голову. Клодин прижала руку к тому месту, где, как ей казалось, находится сердце, показывая, что трепыхается именно там. К сожалению, она ошиблась – сердце располагалось совсем в другой стороне.
– Tiens![5] – произнесла мадемуазель с тревогой, но слегка рассерженно. – Ты держишься за живот, а не за сердце. Может быть, следует дать тебе хорошее лекарство.
Клодин тут же слиняла: не хватало ещё, чтобы экономка напичкала её «хорошим лекарством». Но надо бы выяснить, где же всё-таки находится сердце, чтобы в следующий раз не попасть впросак.
Через несколько дней жизнь пятого класса вошла в привычную колею. Они учились, ворчали и бурчали, смеялись и болтали, играли в спортивные игры и, набегавшись за день, мгновенно засыпали. Это была хорошая жизнь, интересная, полная новых впечатлений и дружбы. И становилось немного грустно при мысли, что ещё один класс – и Сент-Клэр навсегда останется в прошлом.
А в середине четверти их ожидал серьёзный экзамен – всех, даже Дорис, Алму и Фелисити, которые были твёрдо уверены, что они его не сдадут.
– В любом случае не помешает подготовиться к нему, – сухо сказала мисс Корнуоллис. – Если вам удастся его сдать – не важно, с какой отметкой, – я уже буду считать это достижением. После экзамена можно будет немного расслабиться, но до него вы должны работать с полной отдачей и стараться изо всех сил.
Все сидели в своих комнатах и работали. Карлотта стонала над математикой, а Клодин ломала голову над английской грамматикой. Фелисити прилежно читала произведения английской литературы и писала по ним сочинения, не бросая, как раньше, дело на полпути, потому что ей пришла в голову новая мелодия. Энн-Мэри, торопливо сделав уроки по всем предметам, часами сидела над литературой, надеясь получить одобрение мисс Уилкокс.
Трудились даже лентяйки Дорис и Энджела. В школе было весело, но и работать приходилось очень-очень много.
Глава 4
Энджела теряет терпение
Первоклашки послушно выполняли все указания пятиклассниц. Они приносили, уносили, жарили тосты к чаю и были готовы рассказывать о своих делах всякому, кто станет их слушать.
Мирабел была дружелюбнее всего с теми, кто хорошо показал себя в спортивных играх. Она советовала им чаще тренироваться в беге и захвате мяча в лакроссе, укомплектовывала школьные команды, а в своё свободное время занималась с младшими девочками, и они её за это обожали.
– Малышка Молли Уильямс такая молодец, – сказала как-то Мирабел, составляя очередной список. – Знаешь, Глэдис, я хочу включить её в третью команду. И Джейн Тил тоже хорошо работает, ей только надо бегать побольше.
– Зато Антуанетта такая же, как Клодин, – заметила Глэдис. – Я вообще не могу заставить её заниматься, ей это неинтересно. И Клодин не хочет мне помочь, наоборот, подсказывает сестре, под каким предлогом выкрутиться.
– Надоела мне эта Клодин с её враньём, – раздражённо проговорила Мирабел. – Дождётся она когда-нибудь, что её выгонят из школы за все эти хитрости.
– Ну что ты, – расстроилась Глэдис, – не такая уж она плохая. Клодин просто другая, и к тому же она стала вести себя гораздо лучше в последнее время.
– Да уж должна бы. Она всё-таки давно живёт в Сент-Клэре, – буркнула Мирабел, добавляя в список ещё одно имя. – Вот, вставляю Молли Уильямс. Она будет счастлива.
– Плохо, что Элисон и Энджела слишком часто гоняют младших по своим делам, – сказала Глэдис. – У них в комнате постоянно вертится какая-нибудь первоклашка, которая делает за них работу. Энджела даже заставила Джейн Тил зашивать что-то из своих вещей, хотя это запрещено.
– Я поговорю с Джейн, – решительно произнесла Мирабел. – Объясню, что она не должна ничего зашивать за Энджелу. Пусть лучше тратит это время на тренировки.
– Может быть, лучше поговорить с Энджелой, а не с Джейн? – спросила Глэдис. – Мне кажется, она сама должна сообщить Джейн, что та не обязана шить за неё.
– Я разберусь с Джейн, – повторила Мирабел твёрдо и резко, как настоящий капитан школьной команды. В то утро она была настроена более решительно, чем обычно.
– Джейн нравится Энджела, – сказала Глэдис.
Мирабел, уже в дверях, недовольно фыркнула.
– Я ей тоже нравлюсь до ужаса, – ответила она. – Уверена, она сделает всё так, как скажу я, а не Энджела. Можешь не беспокоиться об этом, Глэдис.
Разыскав Джейн Тил, Мирабел окликнула её:
– Привет, Джейн! Подойдёшь на минутку?
Четырнадцатилетняя Джейн была маленькой, худенькой и подвижной. Она тут же подбежала, вся розовая от волнения. Неужели Мирабел включила её в третью команду вместе с Молли? Вот здорово!
– Джейн, я хочу, чтобы в следующие две недели ты активнее тренировалась на поле, – как всегда, прямо и по делу, сказала Мирабел. – Ты станешь отличным игроком, если будешь чаще тренироваться. Тебе уже на этой неделе следовало больше работать, вместо того чтобы зашивать какие-то вещи для Энджелы, тем более что ты не должна это делать.
– Но мне нравится, – порозовев ещё сильнее, проговорила Джейн. – Я хорошо шью, а Энджела – плохо. Я с удовольствием ей помогаю.
– Заканчивай с шитьём, лучше тренируйся как следует, – велела Мирабел. – Я отвечаю за спортивные игры и хочу, чтобы все мои игроки выкладывались по полной.
– Я буду выкладываться, – пообещала Джейн, гордая тем, что Мирабел назвала её отличным игроком. – Но я уже пообещала Энджеле, что буду всю четверть зашивать её порванные вещи. Я сама предложила ей, Мирабел.
– Значит, скажи ей, что не сможешь это делать, – сказала Мирабел, которая не понимала, что бывает что-то важнее собственных интересов.
– Но Энджела обидится и расстроится. И потом, мне нравится делать ей приятное, – растерянно, но упрямо ответила Джейн. – Она… Она такая красивая, ведь правда, Мирабел?
– Не понимаю, при чём здесь ты, – раздражённо произнесла Мирабел. – И вообще, я – твой капитан, и ты должна меня слушаться. А если не будешь, я не включу тебя даже в четвёртую команду, не то что в третью.
Она резко повернулась и ушла. Джейн смотрела ей вслед, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Она всегда восхищалась Мирабел, но и Энджелой она тоже восхищалась! У Энджелы была такая чудесная улыбка, она всегда так мило разговаривала. И вторая девочка из её комнаты – Элисон – тоже была очень симпатичная.
Подумав, Джейн рассказала всё своей подруге Салли.
– Если хочешь, чтобы тебя зачислили в третью команду и включали в интересные игры, надо слушаться капитана, – сказала та. – Объясни Энджеле, что тебе так сказала Мирабел. Если Энджела такая хорошая и добрая, как тебе кажется, то, конечно, она не станет требовать, чтобы ты зашивала её вещи.
– Точно! – обрадовалась Джейн. – Знаешь, Салли, мне ужасно не хочется расстраивать Энджелу. Она правда очень хорошая. Если она на меня рассердится, мне будет тяжело.
– Расскажи Энджеле об этом, когда пойдёшь готовить ей тосты к чаю, – посоветовала Салли.
Джейн последовала совету подруги. Перед чаем она, нервничая и переживая, подошла к Энджеле.
– Энджела… – робко начала девочка, накалывая ломтик хлеба на длинную вилку. – Энджела, я принесла твои вещи, которые надо было зашить. Я всё сделала, даже заштопала ту дорожку на чулке сзади.
– Спасибо, Джейн, – произнесла старшая девочка, одарив младшую лучезарной улыбкой, от которой таяло сердце.
– Но, к сожалению, я не смогу и дальше их зашивать, – продолжила Джейн.
– Это ещё почему? – вздёрнула брови Энджела. – Ты же обещала. Терпеть не могу людей, которые не выполняют свои обещания.
– Понимаешь, мы поговорили с Мирабел, – пробормотала Джейн. – Она сказала… сказала…
– Я догадываюсь, что она сказала, – презрительно бросила Энджела. – Что ты – замечательный игрок и должна больше тренироваться, поэтому тебе не следует выполнять мои противные поручения. А ты сразу согласилась. Предательница.
– Не говори так, Энджела, пожалуйста, – взмолилась бедная Джейн. – Всё совсем не так. Мирабел не сказала о тебе ничего плохого. Но я должна слушаться её, поскольку она мой капитан.
– Не понимаю, почему кто-то вообще должен слушаться дорогую Мирабел, такую добродушную и громогласную, – фыркнула Энджела. – Почему, если она сходит с ума по спортивным играм, все остальные тоже должны сходить по ним с ума? Игры, игры, игры! Клодин совершенно права – это же глупость какая-то.
– Но, Энджела, – растерялась Джейн, – игры – это ведь так здорово! В команде все такие дружные и борются не за себя, а за всех вместе, и…
– Вот только не надо меня учить, – разозлилась Энджела. – Первоклашка недоделанная. Да мне плевать, чем ты занимаешься! Иди и бегай высунув язык с утра до ночи, если тебе так нравится. Я тебя больше ни о чём не попрошу. Мне предатели не нужны. Сейчас же положи мой тост. Иди и передай Вайолет Хилл, что я её жду. Она будет выполнять мои поручения вместо тебя.
Джейн перепугалась. Она преклонялась перед прекрасной, сияющей, как солнышко, Энджелой, а та вышвырнула её, точно мусор, и тут же заменила этой дурочкой Вайолет Хилл. Вайолет давно обожала Энджелу издалека и была готова на всё ради её улыбки.
Джейн всхлипнула и выбежала из комнаты, а через несколько минут на её месте появилась обмирающая от счастья Вайолет Хилл. Энджела принялась лениво командовать. Её забавляло то, что первоклассница убирается в комнате, дрожа от восторга, и готова выполнить любое её указание.
Потом появилась Элисон. Увидев Вайолет, она очень удивилась:
– А где же наша верная Джейн?
Энджела в двух словах сообщила о том, что произошло. Вайолет Хилл слушала её с жадным интересом, очень довольная тем, что Джейн впала в немилость. Уж теперь Вайолет покажет, насколько она лучше, чем Джейн!
– Ты не должна была говорить всё это при Вайолет, – сказала Элисон Энджеле, когда первоклассница вышла из комнаты. – Ты же знаешь, как нравишься Джейн. С ней удар случится, если Вайолет разболтает всему первому классу о вашей ссоре.
– Так ей и надо, – безжалостно ответила Энджела.
– Энджела, – после минутного молчания снова заговорила Элисон, – ты делаешь из этих девчонок каких-то дурочек. Мне кажется, ты неправильно себя с ними ведёшь. Прикидываешься такой необыкновенной, а они и верят. Бедная Джейн, наверное, сейчас рыдает в три ручья. Ты же знаешь, мисс Теобальд очень этого не любит.
Энджела побледнела от злости и яростно уставилась на Элисон. Она не привыкла, чтобы её отчитывали, и ей сразу захотелось сказать подруге что-нибудь обидное.
– Кто бы говорил, – протянула она своим самым ехидным тоном. – Ты сама-то ничуть не лучше этих девчонок. Обожаешь свою любимую мисс Уилкокс и даже пытаешься говорить таким же низким голосом, как она. Просто смешно на тебя смотреть!
Элисон очень обиделась. Она совершенно не выносила, когда критиковали людей, которые ей нравились.
– Мисс Уилкокс очень искренняя, – ответила она с достоинством, – этим она мне и нравится. Тебе безразлична английская литература да и вообще всё, кроме тебя самой, Энджела, поэтому тебе не понять моей симпатии к такому интересному человеку, как мисс Уилкокс.
– Бред, – грубо ответила Энджела.
В тот вечер они больше не сказали друг другу ни слова. Энджела молча бесилась, а Элисон старательно и любовно писала длинное сочинение, которое, как ей казалось, должно было понравиться мисс Уилкокс. Невесёлый получился вечер.
После этого Энджела затаила на Мирабел зло. Она не осмелилась высказать напрямую всё, что думала о случае с Джейн, потому что боялась получить решительный отпор. Став капитаном школьной спортивной команды, Мирабел впервые почувствовала вкус власти и теперь вела себя ещё более резко и прямолинейно, чем раньше. Она никогда не отличалась чуткостью, и Энджела давно уже потеряла надежду больно уколоть одноклассницу. Ей оставалось только бросать на Мирабел презрительные взгляды и говорить гадости за её спиной. Но всему классу было хорошо известно, что Энджела всегда бросает презрительные взгляды и говорит гадости, когда злится, поэтому никто не обращал на это внимания, в первую очередь сама Мирабел.
С Элисон Энджела помирилась: не сказать, что ей очень этого хотелось, но надо же было с кем-то поделиться всем, что накипело. Кроме того, Элисон искренне восхищалась внешностью и нарядами Энджелы, а это всегда приятно. В свою очередь, Элисон прекрасно изучила недостатки подруги. Она больше не преклонялась перед ней и не соглашалась с каждым её словом, но по-прежнему была в восторге от сияющих золотом волос и ярко-синих глаз Энджелы. Элисон была тоже не против помириться, поскольку ей хотелось всё время говорить о мисс Уилкокс – какая она удивительная, и какие прекрасные стихи она пишет, и как изумительно читает их в классе своим низким грудным голосом.
Так что в благодарность за восхищение Энджела была вынуждена слушать болтовню Элисон. Девочки помирились, но новая ссора могла вспыхнуть в любой момент.
