bannerbannerbanner
Нет дыма без меня

Энни Дайвер
Нет дыма без меня

Полная версия

Глава 5. Цветы

Вру безбожно и этим себя спасаю, забегая в кофейню на дрожащих от страха ногах. Ложь на моем лице отчетливо написана: не умею я обманывать, никогда юлить не любила. Теперь ощущение, будто в грязи выпачкалась. Срочно хочется помыться и сменить одежду. Смотрю на пакеты с покупками – наверное, стоит воспользоваться и надеть прямиком с вешалки. Постираю, как вернусь домой.

Гога – наш пекарь – встречает меня в панике и с забинтованной рукой. Порезался ножом и теперь не может замесить тесто. А у нас все проблемы решаются исключительно через меня: я живу ближе всех, да и вообще начальство, которое нужно держать в курсе. Он отказывается обращаться к врачу, чтобы не добавлять мне еще проблем с травмой на производстве, и я малодушно не уговариваю его, вовлекаясь в процесс работы и надеясь выгнать из мыслей Дымова.

Он туманом обволакивает мозг, мешая вынырнуть в реальность. Проснуться в его руках оказалось чертовски приятно. Двадцать три секунды я наслаждалась неправильной близостью, отключив будильник. А потом сбежала, трусливо поджав хвост и прогнав мурашки. Не стоит мне проникаться Егором. Он свой выбор сделал шесть лет назад, а люди, как известно, не меняются, по крайней мере, не так кардинально.

Пальцы вязнут в тесте, как я снова увязаю в Дымове. Одна встреча, и сердце бешено колотится. Эта дурацкая привычка реагировать на него никак не оставит меня в покое. Она должна была закончиться, я выкорчевала ее из себя, а остатки замуровала под новыми привязанностями, но все они оказались недостаточно острыми, чтобы отрезать отравляющее прошлое. Потому что от одной только мысли о Дымове меня выворачивает наизнанку, обнажая все чувства – от сумасшедшей любви до бешеной злости, а стоит подумать о других – пустота образуется в груди, будто и не было никого после.

– Прости, Викуль, – разводит Гога руками, не переставая командовать. – Но мне только с замесом помощь нужна, отсажу в формы сам.

– Ага, а у нас потом в меню появятся плюшки с кровью, – качаю головой, предвкушая коллапс. Давненько таких форс-мажоров не было.

– Обижаешь, – склоняет голову набок. – Я кровотечение остановил, сейчас получше руку заклею, в перчатки влезу, и отлично все будет. Спасибо, что пришла.

– Часик без меня продержишься? Надо домой вернуться, – вдруг краснею под пристальным взглядом Гоги. Он не спрашивает ничего, мы всегда обходим личную тему, но сегодня так и вижу, как прикусывает язык. А я делиться ночными приключениями с бывшим не планирую, меня и саму скоро совесть загрызет.

– Даже два выдержу. Не завтракай, я рыбу для круассанов принес, – подмигивает мне, все же усмиряя свое любопытство.

– Ладно, – киваю, соглашаясь на вкусную еду, которая в исполнении Гоги всегда получается потрясающей.

Перепачканная мукой, вспотевшая и жутко вымотанная, я едва доползаю до квартиры. После подъема на седьмой этаж мне не хочется жить – только спать, желательно часов шестнадцать.

В общем-то, минут тридцать на сон у меня есть. До открытия еще два часа, мне точно нужно быть к началу смены, а отчет… прикроюсь форс-мажором перед папой, он поймет и согласится сдвинуть срок хотя бы на несколько часов.

Наспех смываю с себя запахи утреннего труда и падаю на кровать. Ставлю пять резервных будильников, чтобы точно не проспать. Но в мое утро совершенно некстати врывается Антон. Он звонит – обычно телефонных разговоров у нас мало: мы либо сидим где-нибудь или переписываемся, либо он провожает меня до дома. Или это те изменения, о которых он говорил?

Че-е-е-ерт.

– Привет, – стараюсь звучать бодро и с тяжелым вздохом встаю, страдальчески прощаясь с драгоценными минутами сна. Открываю шкаф и думаю, что надеть. Взгляд падает на любимые джинсы и водолазку. Сегодня на что-то более красивое я не способна. Буду серой мышью, которая и отчет свести может, и тесто замесить, и в зале столик занять, слившись с толпой.

– О, ты быстро. – Тоха бодрый настолько, что бесит. Не удивлюсь, если он уже и на пробежку сходил или решился на марш-бросок от аэропорта до квартиры. – Доброе утро! – Он прокашливается и ненадолго замолкает. Я в это время впихиваю свою задницу в джинсы и думаю, что от круассана все же откажусь. – Хочу вечером встретиться. Свободна?

– Сегодня? – едва не взвизгиваю. Волнение комом скачет к горлу. Что-то как-то много зовущих меня на свидание в один день. – Я… – мямлю, теряясь. Ненавижу отказывать людям. И терпеть не могу отказывать Антону. Он, правда, слишком долго вокруг меня вьется, и я уже готова дать ему зеленый свет. Я даже думала о том, какое белье выбрать для первого раза с ним, а потом… меня сбил с ног Дымов. И гладил по голове, пока я рыдала на его плече. И не лез в душу с лишними расспросами. Словом, был самим собой, и я тут же отмела остальных. Даже Тоху, который целый год добивался моего внимания. – Я сегодня с Олей встречаюсь, – получается даже не соврать. И правда жду ее вечером.

– Ясно, – вздыхает недовольно, мгновенно делая меня виноватой во всех смертных грехах. – Тогда с работы быстро не убегай. Я заеду к концу дня, надо обсудить новые рекламные макеты. – Он всегда так делает. Стоит мне юлить на личном, как Антон переключается на работу, показывая, что его ни капли не задел мой отказ.

– Хорошо, – соглашаюсь, хотя у меня и выбора-то особого нет.

– Я соскучился, Вик, – поражает меня тихим признанием. Он никогда такого раньше не говорил, даже когда мы по две недели не виделись. И мне совсем неловко становится, потому что не могу ответить тем же. В моей голове сегодня сидит Егор и лидерство отдавать не собирается. Тру ключицы до боли, подбираю слова, слыша тяжелое дыхание в трубке. Он ждет от меня реакции, хочет получить немного тепла – понять, что я тоже рассчитываю на встречу.

– Буду тебя ждать, – говорю сдавленно и первой отключаюсь, чтобы не тиранить нас обоих.

Работать. Нужно срочно занять голову чем-то, кроме ухажеров.

И я благополучно справляюсь с этой задачей, выползая из кабинета на завтрак только к пяти вечера. У меня час до конца рабочего дня, стенки желудка уже, кажется, слиплись, решив, что еды им сегодня не видать. И только тогда я заползаю на кухню, едва не падая от усталости.

Мы поругались с отцом, потому что я поздно сдала отчет и отказала Антону в свидании. Второе его, конечно же, расстроило сильнее. Он давно сватает мне Тоху, говорит, парень перспективный, да и зарплату папа ему платит хорошую, а потому жениха надо брать, пока он молод, горяч и не слишком избирателен. Потом к нам пришла скандальная клиентка, потребовавшая новую партию капкейков, потому что она просила сырный крем персикового цвета, а не кораллового. Пришлось проверять заказ и разбираться, а еще в срочном порядке глазировать пирожные, чтобы успеть к часу пик.

– Совсем ты себя не бережешь, – причитает Гога, ставя передо мной тарелку с круассаном. Пахнет божественно, а зелень салата потрясающе сочетается с краснотой рыбы. Аж слюнки текут. – Поешь.

– Не могу, – поджимаю губы и качаю головой, двигая чашку с горячим чаем ближе. – Я в штаны еле влезла, мне точно круассаны до конца жизни противопоказаны. Забери, а?

– Ай, Ви… – отмахивается от меня Гога, подключая свой грузинский акцент. – Женщина должна выглядеть так, чтобы ее хотелось съесть, а не накормить. – Он демонстративно скользит по мне взглядом и улыбается. – Так что давай, жуй, а то там твой Тотошка с цветами пришел, а ты перед ним в голодный обморок хлопнешься и букет не донесешь до вазы.

– Бу-букет? – прокашливаюсь, потому что чай слишком горячий, а я решила его едва ли не залпом в себя влить. – Зачем букет?

– Это ты у него спроси, – Гога смеется и со скрежетом двигает тарелку по столу.

Сдаюсь и все же решаю занять рот едой, устраивая поминки по и без того невыразительной талии и оттягивая момент встречи с Антоном. В кухню его никто не пустит, а значит, у меня будет целых десять минут, чтобы понять, как себя вести при встрече.

Пережевываю не спеша, Гога посмеивается над моим слишком очевидным затягиванием времени, но никак не комментирует, потому что всегда на моей стороне. Антон все еще ждет, он занимает столик и копошится в телефоне: вечно в делах. И я едва не прошу у друга пирожное, чтобы только задержаться подольше, но героически отодвигаю эту мысль и встаю с шумным вздохом.

– Удачи, – шепчет Гога и кивает. Его всегда забавляет Антон, точнее тот факт, что он никак не может добиться моего расположения. По словам лучшего пекаря в мире, Тоха, конечно, фрукт красивый, но такая экзотика не для меня. И будь я чуточку умнее, согласилась бы с ним, но я слишком устала от одиночества, поэтому попробовать наконец-то стоит, лучше уж пусть не выгорит в процессе.

На лице дежурная улыбка, в руках планшет, с которым на работе я не расстаюсь, и вот я уже большой начальник малого бизнеса, оценивающий работу в зале. Антон замечает меня сразу же – оборачивается и долго смотрит, почти завороженно, но во взгляде одна только серьезность. У Тохи на все есть план, так что не удивлюсь, если наша встреча пройдет по пунктам.

– Привет. – Он встает, протягивает мне цветы и наклоняется, целуя в щеку. – Выглядишь уставшей.

– Я себя такой и чувствую. – Пожимаю плечами и принимаю очаровательный букет розовых роз. Он большой и увесистый, так что круассан съеден не зря: силы мне и правда нужны. – Как командировка?

– Хуже, чем планировалось, но это решаемо, – он качает головой и морщится, давая понять, что разговор на эту тему окончен. – Сядем здесь или пойдем в кабинет?

И надо бы остаться здесь, чтобы не давать Антону ложной надежды. Заказать ему кофе или чай, подсунуть кусочек «Наполеона», но вместо этого я виновато поджимаю губы и, надышавшись прохладным ароматом цветов, прошу:

– А давай отложим на завтра все, а? Я сегодня вымоталась и уже ни капли не соображаю. – Страдальческий взгляд срабатывает, Антон обнимает меня за плечи и соглашается, а я с удовольствием приваливаюсь к крепкому плечу и расслабляюсь ненадолго.

 

– Надо было сразу сказать, я бы не ехал тогда, – бросает недовольно. Да, я бы тоже не обрадовалась, протащившись через полгорода, чтобы получить от ворот поворот.

«А Дымов и слова не сказал утром», – напоминает внутренний голос, и я едва не мычу от досады. Он теперь меня вообще никогда не оставит? Перекладываю цветы, ища аргументы против, и наконец нахожу. Дымов вообще-то меня бросил шесть лет назад, а Тотошка год вертится, добиваясь моего внимания. Так что можно Тохе досаду и простить.

– Прости-и-и, – тяну жалобно, задабривая Антона. – И спасибо за цветы, они очень красивые.

– Пожалуйста, Вик, – отвечает дежурно. – Собирайся, я тебя провожу. А завтра я пришлю макеты, выберешь тогда сама, потом созвонимся и обсудим.

– Я мигом!

Взять сумку и выключить ноутбук удается быстро. Я беру пакет с вином и закусками, которые успела купить утром, из холодильника на кухне. Гога желает мне хорошего вечера, я прошу его поправляться и советую взять пару дней выходных, на что он возмущается, хоть и признает, что забота красивой молодой женщины ему очень приятна. Антон ждет меня, поглядывая на наручные часы: он всегда следит за временем, и эти его привычки меня уже давно не раздражают.

– Вик, давай скорее, мне надо срочно ехать, – поторапливает и недовольно хмурится. – Твой отец звонил, там сайт лег, весь дизайн слетел, надо ехать разбираться.

– А… – все, что могу сказать в ответ. Папа с Антоном на короткой ноге, они часто взаимодействуют, и порой мне даже кажется, что это именно отец давит на Тоху с ухаживаниями. Конечно, глупые мысли я отметаю сразу: мы ведь не в прошлом веке живем, но терпение у Тохи действительно ангельское, если посчитать все мои отказы. – Я тогда сама дойду, поезжай. – Мы выходим на улицу, здесь еще тепло, на горизонте зарождается алый вечер. Прижимаю к груди букет, чтобы было удобнее нести, потому что от этой громадины руки, кажется, отвалятся.

– Я могу подвезти, только во двор не буду заезжать, чтобы потом не объезжать.

– Не надо, правда. – Да, Тоха довезет меня до адской лестницы, и я точно паду смертью храбрых где-то на середине. Лучше уж дворами, но без ступенек, и так перед подъемом на седьмой придется сделать перерыв и присесть на скамейку для морального настроя. – Справлюсь как-нибудь, – улыбаюсь и тянусь к щеке Антона, чтобы уже быстрее попрощаться и нестись в сторону дома. Он завел привычку целовать меня в щеку месяца четыре назад, а я и не была против, позволив ему стать чуточку ближе. – Увидимся, Тош. И спасибо еще раз за цветы.

– Давай поужинаем в четверг вдвоем? – предлагает, за талию меня удерживая. – Можем сходить в ресторан или в баре посидеть. Выбирай. – Пальцы его касаются подбородка, приподнимают, заставляя меня смотреть прямо в глаза, серьезные до невозможности. Желудок сводит от волнения. Чего таить, я почти в ужасе от такого предложения. Тоха никогда не был таким настойчивым, а это значит, что он дошел до критической точки. И после этого мы либо станем парой, либо затаим друг на друга обиду.

И я не знаю, что ему ответить. Мне хочется попробовать, в голове я уже начала новые счастливые отношения, в которых много взаимного обожания, объятий и поцелуев. Мне нравится Антон, он взрослый и серьезный, уверенный в себе и своем будущем, и я точно знаю, что с ним не буду ни в чем нуждаться. Он терпеливый, ждет меня уже целый год. Это я бракованная – нерешительная и трусливая, а еще, видимо, безнадежная, раз мариную такого завидного жениха.

И надо бы уже набраться смелости, перестать прятаться за ошибками прошлого. Наплевать на все неудавшиеся отношения. Может, потому с другими и не получалось, что я Тоху всю жизнь ждала?

– Давай в бар, – соглашаюсь, думая, что полумрак идеально подойдет для первого свидания, потому что я непременно буду краснеть и смущаться.

– Хорошо. Я забронирую столик, – улыбается он и кивает: наверняка ставит мысленное напоминание. Не успеваю понять, что происходит, но к моим губам вдруг прижимаются его. Антон меня целует осторожно, будто проверяет границы. Не позволяет себе лишнего – мягко касается, скользит, изучая каждый миллиметр, и с шумом выдыхает, оставляя меня с пылающими щеками и смятением. – До встречи.

* * *

Ужасный и жутко длинный день заканчивается приятным вечером. Мы с Олей распиваем уже вторую бутылку вина, усевшись на моей кухне, и не перестаем болтать. Она рассказывает об отпуске и крутой фотосессии, которую ей удалось отснять даже на отдыхе и почти компенсировать за два дня неделю курортных затрат. Я могу только позавидовать белой завистью и пожурить немного за неумение отдыхать.

От Оли мне скрывать нечего: мы познакомились с ней на первом курсе – она рыдала из-за неудавшегося дня рождения, в который ее бросил парень, а я грустила из-за расставания с Дымовым. Мы тогда ревели полночи у нее в общаге, а утром не смогли разлепить глаза и продрыхли до вечера. Так и сошлись, а потом, когда у обеих отболело, не смогли разбежаться по разным углам и продолжили дружить. Поэтому сейчас я, изрядно захмелев, рассказываю ей о Егоре, о том, как он меня спас, как успокаивал ночью и пригрозил свиданием.

Оля слушает молча, дает мне выплеснуть негодование и восхищение, потому что Дымовым и правда можно восхищаться – так профессионально выполнять работу еще нужно уметь.

– Так, получается, за один день тебя два мужика позвали на свидание? – заключает моя самая любимая женщина после пересказа всех событий дня.

– Нет, позвал один, но дважды, – поправляю и смеюсь. – Антон был очень настойчивым. И он опять меня поцеловал.

– Ого! Это точно наш Тотошка?

– Точно, – соглашаюсь и верчу бокал в руках. Вино красиво переливается по кругу, бликует в свете лампочек и дразнит фруктовыми нотками. – Думаешь, стоит дать ему шанс?

– Ну, с таким настроением точно нет, – хохочет Оля. – Когда смотришь на мужика, выбора дать или нет стоять не должно. Стоять надо кое-чему другому. – Она играет бровями и звонко чокается со мной.

– Вряд ли у Антона проблемы со стояком, – пожимаю плечами, задумываясь. Может, и правда есть какие-то проблемки, раз целый год за мной одной бегает, а дальше двух поцелуев дело не зашло?

– Тогда будем работать над тобой! – восклицает Оля и подскакивает с места резко, тут же плюхаясь обратно на стул от легкого головокружения. – Ты там говорила, что белье красивое купила, а моя камера в коридоре. Устроим тебе секси-фотосессию.

– И зачем? – хмурюсь, сомневаясь в верности идеи. – Я вроде нюдсы никому не шлю.

– И не надо! Мы будем пробуждать в тебе женщину, в которую ты сама влюбишься. Это рабочая схема, многие девочки приходят на такие фотосессии, чтобы поднять свою самооценку. И, кстати, помогает, поверь моему опыту. А то, что ты под градусом, только сделает процесс легче, потому что не надо будет тратить время на раскрепощение.

Под алкоголем идея мне кажется правильной и очень-очень логичной. Я ведь обещала показать Оле белье. Ну и что, что оно будет надето на мне? Да и парой кадров никого не испугать. Зато у меня будет красивая приватная галерея, которую, возможно, увидит и Тоха, если будет хорошо себя вести.

– Ты тоже пьяная. Как фоткать-то будешь?

– Я тебя умоляю! Профессионализм не пропьешь! Иди переодевайся, а я пока пару роз раздербаню, чтобы был красивый фон.

И мы правда фотографируемся. Оля входит в раж, командует и ставит меня в нужные позы. Я меняю два комплекта, потому что «мы должны запечатлеть все», отпускаю себя и в какой-то момент сама начинаю руководить процессом. Подруга периодически останавливается, мы пьем вино и смотрим получившиеся фотки, которые выглядят слишком… слишком. Все очень откровенно, но красиво. Горячо, но не пошло, хотя последняя пара кадров в изумрудном комплекте…

Егор всегда говорил, что мне идет зеленый. И с тех самых пор я неосознанно тащу все малахитовое, изумрудное и еловое. И правда же подходит, хорошо сочетается с рыжими волосами, которые я уже давно распустила для фото. Хотя стоило бы распустить мысли о Дымове, которые, как назло, всплывают все чаще. Он словно преследует меня, опять о себе напоминает, дразнит улыбкой прежней, поражает силищей, которая теперь хорошо видна, и тащит наружу чувства, что, я думала, давным-давно умерли.

«А ему понравится, если увидит?» – услужливо бросает внутренний голос, и я прикрываю глаза, запрокидываю голову, представляя, пока Оля щелкает затвором. На коже ощущаю голодный взгляд, которым Егор смотрел на меня шесть лет назад. Вижу, как набирает мне сообщение с простыми комплиментами, сразу западающими в душу. Чувствую бешеное желание, с каким он бы снимал с меня комплект… И резко бросаюсь в реальность. Голова вмиг трезвеет, я замыкаюсь, превращаюсь в деревянную статую и гоню прочь мысли о Дымове. Мне не стоит о нем думать, не стоит снова впускать в душу и уж тем более не стоит возрождать былую влюбленность. Эта страница жизни перевернута, Егор зачеркнут по всем направлениям. Он оставил после себя боль, высосал все чувства и разбередил в сердце такую рану, что она не заживала долгое время.

– Давай закончим, ладно? – сползаю с дивана и тяну халат с кресла. Мне хочется прикрыться, спрятаться, желательно до пят закутаться, потому что Дымов будто тут находится: осязаю его кожей, по которой бегут мурашки. – Я что-то устала.

– Ладно, но зря ты, конечно, мы только во вкус вошли. Так и до «ню» недалеко. Ты охрененно фотогеничная модель, – смущает меня комплиментом. – Давай фотки сейчас скину, а потом пришлю обработанные.

Еще на полчаса мы застреваем у ноутбука, и настроение мое стабилизируется. Оля комментирует кадры, которые мы быстро просматриваем, рассказывает, как сделает цветокоррекцию, как уберет резкость с кожи, и я с упоением слушаю, погружаясь в новый мир, еще не до конца вернувшись из фантазий в реальность. Мы допиваем вино и доедаем весь сыр, обсуждаем предстоящий день рождения и договариваемся в пятницу вечером все проверить.

– Спасибо, что выслушала. – Кладу голову на ее плечо и прикрываю глаза. Хорошо все-таки с Олей, по-домашнему тепло.

– Не раскисай, Викуль. – Она гладит меня по голове. – С такими фотками грустить нельзя. Лучше скажи, Тотошку перед свиданием будешь дразнить?

Прыскаю и смотрю фотки. Безумное желание требует вытворить что-нибудь эдакое, но приходящий в трезвость мозг велит идти спать и не совершать глупостей. Скинуть или нет? Мы ведь с Антоном собираемся вступить в серьезные отношения, а значит, такие фото вполне могут быть отправлены. И пофлиртовать никогда не поздно. Скажу, что думала о нем.

Открываю контакты. Я ведь взрослая девочка и могу делать что хочу: посылать сексуальные фотки, пить до утра и флиртовать с мужчиной. Палец замирает над Дымовым, и я не могу листнуть дальше. Зависаю, разглядывая фамилию. Снова он портит планы. А может, наоборот, возвращает меня на тропу здравомыслия, потому что в душе скребет непонятное чувство, и я блокирую телефон, признавая, что не горю желанием показывать Антону свои фотографии.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru