Энтони Горовиц
Пойнт-Блан
На крючке
Увхода на стройплощадку толпились рабочие. Алекс сразу вспомнил «Брукленд» часом ранее. Когда ты вырастаешь, ничего на самом деле не меняется – разве что, наверное, домашних заданий больше не дают. Уставшие мужчины и женщины торопились поскорее добраться домой. Возможно, именно поэтому никто из них не остановил Алекса, когда тот пошёл им навстречу, целеустремлённо, словно точно знал, куда идёт, словно ему тут самое место.
Но смена ещё не полностью закончилась. Другие рабочие всё ещё носили инструменты, убирали оборудование, собирали вещи. Они все были одеты в защитные каски; увидев кучу пластиковых шлемов, Алекс схватил и надел один из них. Над ним высился скелет огромного жилого комплекса. Чтобы пройти мимо него, пришлось лезть в узкий проход между двумя лесами. Перед ним вдруг возник крупный мужчина в белом комбинезоне, перекрыв дорогу.
– Ты куда идёшь? – строго спросил он.
– К папе… – Алекс неопределённо махнул рукой в сторону другого рабочего и зашагал дальше.
Трюк сработал. Здоровяк больше ничего у него не спросил.
Он шёл к крану. Кран стоял на открытом месте, главный персонаж этого строительства. Алекс не осознавал, насколько же он высокий, пока не добрался до него. Башня крана была закреплена на огромной бетонной плите. Она была очень узкой – пробравшись сквозь железные балки, он мог легко дотянуться до всех четырёх стенок. Прямо по центру шла лестница. Даже не задумываясь – если бы он задумался, то мог и передумать, – Алекс полез наверх.
Это только лестница, сказал он себе. Ты уже раньше лазал по лестницам. Тебе не о чем беспокоиться.
Но у этой лестницы триста перекладин. Если Алекс разожмёт руки или поскользнётся, то упадёт и разобьётся насмерть. В башне было несколько площадок для отдыха, но Алекс не решался остановиться и перевести дыхание. Кто-нибудь может поднять голову и увидеть его. К тому же баржа с отвязанными швартовами могла в любой момент уплыть.
После двухсот пятидесяти перекладин башня стала у́же. Над головой уже виднелась кабина крана. Потом Алекс посмотрел вниз. Люди на стройплощадке казались ужасно маленькими и далёкими. Он забрался на последние ступеньки лестницы. Прямо над головой был люк, ведущий в кабину. Но он был закрыт.
К счастью, к этому Алекс был готов. Когда МИ-6 отправила его на первое задание, он получил несколько хитроумных устройств – оружием их назвать было трудно, – которые должны были помочь ему в трудных ситуациях. Одним из этих устройств был тюбик с надписью «АНТИПРЫЩ. ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ КОЖИ». Но крем в этом тюбике мог справиться далеко не только с прыщами.
Хотя почти весь крем Алекс уже израсходовал, немного всё-таки осталось, и он часто носил тюбик с собой в качестве своеобразного сувенира. Сейчас он как раз лежал в кармане. Держась одной рукой за лестницу, другой он достал тюбик. Крема осталось очень мало, но Алекс знал, что ему и понадобится совсем чуть-чуть. Он открыл тюбик, выдавил немного крема на замок и стал ждать. Через несколько мгновений послышалось шипение и появилось облачко дыма. Крем разъедал металл. Замок открылся. Алекс толкнул крышку люка и забрался по нескольким последним перекладинам. Вот он и внутри.
Чтобы хотя бы развернуться внутри кабины, люк пришлось закрыть. Он оказался в квадратном металлическом ящике, размерами примерно с игровой автомат, в который садишься. В кабине было кресло оператора с двумя сильно напоминавшими джойстики рычагами управления, по одному на каждом подлокотнике, а вместо экрана – окно от пола до потолка, из которого открывался потрясающий вид на стройплощадку, реку и весь западный Лондон. В один угол был встроен небольшой компьютерный монитор, а на уровне колен располагался радиопередатчик.
«Джойстики» на подлокотниках оказались на удивление несложными в освоении. На каждом было всего по шесть кнопок, и диаграммы даже показывали, что делает каждая. Правый рычаг поднимал и опускал крюк, левый – перемещал его вдоль по стреле, ближе или дальше от кабины. Кроме того, левый рычаг контролировал движение всего крана, поворачивая его на 360 градусов. Проще и быть не могло. Даже кнопка «Пуск» была подписана. Большая кнопка для большой игрушки. Алекс не смог сдержать улыбки, потянувшись к рычагам управления. Рождество словно наступило на полгода раньше.
Он нажал кнопку и почувствовал, как кабина наполняется энергией. Компьютер включился, показав картинку с лающей собакой, затем запустилась программа прогрева. Алекс удобнее устроился в кресле оператора. На стройке ещё оставалось человек двадцать-тридцать. Смотря вниз, он видел, как они медленно, бесшумно ходят туда-сюда. Пока что никто не заметил, что что-то не так. Но он знал, что идти надо быстро.
Он нажал зелёную кнопку на правом подлокотнике – зелёный свет, можно работать, – потом коснулся рычага и толкнул его вперёд. Ничего не произошло! Алекс нахмурился. Похоже, всё будет сложнее, чем он думал. Что он упустил из виду? Он положил руки на рычаги и посмотрел влево-вправо в поисках других элементов управления. Его правая рука слегка двинулась, и крюк вдруг поднялся с земли. Работает!
Алекс не знал, что когда он схватился за ручки джойстиков, тепловые сенсоры, спрятанные внутри, определили температуру его тела и активировали кран. Во все современные краны встраивают систему безопасности на случай, если у крановщика случится сердечный приступ и он упадёт на рычаги управления. Никаких несчастных случаев не будет. Чтобы кран работал, он должен чувствовать тепло.
К счастью для него, этот кран был модели «Либгерр-154 EC-H», одной из самых современных в мире. «Либгерром» невероятно легко управлять – и он весьма точен в работе. Алекс толкнул левый рычаг вбок и ахнул, когда кран развернулся. Перед собой он видел стрелу, вытянутую высоко над лондонскими крышами. Чем сильнее он нажимал, тем быстрее поворачивался кран. Движение было невероятно гладким. На «Либгерре-154» между электромотором и шестернями стоит гидравлическая муфта, так что он никогда не дёргается и не дрожит – он скользит. Алекс нащупал большим пальцем белую кнопку и нажал её. Движение тут же прекратилось.
Он был готов. Без везения новичка тут, конечно, не обойтись, но он был уверен, что справится – если, конечно, никто не поднимет голову и не увидит, как двигается кран. Он снова нажал левый рычаг и держал его до тех пор, пока стрела крана не прошла над мостом Патни и не оказалась прямо над Темзой. Отпустил он рычаг, только когда стрела остановилась над баржей. Затем Алекс начал маневрировать крюком. Сначала он подвёл его к самому концу стрелы. Потом, уже другой рукой, опустил его – сначала быстро, потом, когда он уже приблизился к земле, медленнее. Крюк сделан из прочного металла. Если он ударится о баржу, Шкода услышит, и Алекс выдаст себя. Теперь надо действовать аккуратно, по сантиметру. Алекс облизал губы, сосредоточился и тщательно прицелился.
Крюк врезался в палубу. Алекс выругался. Шкода наверняка услышал стук и, скорее всего, сейчас уже пытается открыть дверь. Но потом он вспомнил о радиоприёмнике. Может быть, музыка всё-таки заглушила шум? Он поднял крюк и провёл его через палубу. Цель была близка. К палубе был приварен толстый металлический пиллерс. Если Алексу удастся подхватить его крюком, то рыбка поймается. И можно будет подсекать.
С первой попытки он промахнулся на целый метр. Алекс заставил себя не паниковать. Нужно действовать медленно, иначе не получится вообще ничего. Работая левой и правой руками, уравновешивая одно движение другим, он протащил крюк над палубой и опять вернул к пиллерсу. Оставалось лишь надеяться, что радио всё ещё играет, а скрежет металла по металлу не слишком громкий. Во второй раз он тоже промахнулся. Ничего не получится!
Нет. Всё получится. Это такой же ярмарочный автомат… только больше. Он стиснул зубы и повёл крюк к цели в третий раз. На этот раз получилось. Крюк ухватил пиллерс. Поймал!
Он посмотрел вниз. Пока что ещё никто ничего не заметил. А теперь… как поднимать? Он потянул рычаг правой рукой. Кабель натянулся. Алекс ощутил, как кран подхватывает баржу. Вся башня угрожающе наклонилась вперёд, и Алекс чуть не выпал из кресла. Он впервые задумался, возможно ли вообще сделать то, что он хотел. Сможет ли кран вытащить баржу из воды? Какова его максимальная нагрузка? В кабине висел небольшой плакат с надписью «3900 КГ». Вряд ли лодка столько весит, правильно? Он посмотрел на компьютер. Один из наборов цифр менялся так быстро, что он не успевал их прочитать. Эти цифры показывали вес, который сейчас поднимает кран. Что будет, если лодка окажется слишком тяжёлой? Компьютер автоматически отсоединит крюк? Или вся конструкция просто рухнет?
Алекс удобнее устроился в кресле и потянул за рычаг. Интересно, что же случится дальше.
Шкода, сидевший в барже, как раз открыл бутылочку джина. День вышел хороший.
Его блондина-сообщника звали Майк Бекетт. Они познакомились в тюрьме и решили заняться бизнесом вместе, когда освободятся. Идею с баржей придумал Бекетт. Там не было нормальной кухни, туалета, а зимой было жутко холодно… но в остальном идея отлично сработала. Их даже веселило то, что они работают так близко от полицейского участка. Они с удовольствием смотрели, как мимо снуют полицейские машины и катера. Конечно же, они ни за что не подумают искать прямо у своего порога.
Бекетт вдруг выругался.
– Какого?..
– Что такое? – спросил Шкода.
– Чашка…
Шкода увидел, как чашка кофе, стоявшая на полке, вдруг пришла в движение. Она скользнула вбок, потом с грохотом упала на пол, забрызгав холодным кофе серую тряпку, которую они называли ковром. Шкода ничего не понимал. Чашка двигалась сама собой. Её никто не трогал. Он захихикал.
– Как ты это сделал? – спросил он.
– Я этого не делал.
– Тогда…
Бекетт первым понял, что происходит, но даже он понял это не до конца.
– Мы тонем! – закричал он.
Он бросился к двери. Тут и Шкода наконец понял то же самое. Пол кренился и уходил из-под ног. Пробирки сталкивались друг с другом, потом со звоном падали на пол. Он выругался и бросился вслед за Бекеттом – но бежать уже пришлось в гору. И с каждой секундой эта гора становилась всё круче. Но, что самое странное, баржа, похоже, вообще не тонула. Напротив, её нос поднимался над водой.
– Что творится? – крикнул он.
– Дверь заело! – Бекетт сумел приоткрыть её на щёлочку, но замок снаружи прочно её удерживал.
– Другая дверь!
Но другая дверь была уже слишком высоко. Со стола полетели и разбились бутылки. На кухне грязные тарелки и чашки вреза́лись друг в друга и разлетались на кусочки. То ли всхлипывая, то ли рыча, Шкода попытался залезть вверх по склону, в который превратился пол их каюты. Но было уже слишком поздно. Дверь оказалась у него почти прямо над головой. Он потерял равновесие и упал, потом – через секунду, когда его приятель свалился прямо на него – громко закричал. Они клубком откатились в угол. На них попа́дали тарелки, чашки, ножи, вилки и десятки лабораторных приборов. Стены баржи скрипели от напряжения. Одно из окон разбилось. Стол, словно превратившись в таран, полетел на них. У Шкоды хрустнула кость в руке, он громко закричал.
Баржа висела вертикально, под углом 90 градусов к воде. А через мгновение начала подниматься…
Алекс изумлённо разглядывал баржу. Кран поднимал её на половинной скорости – сработали какие-то ограничения, и работа замедлилась, – но без малейшего напряжения. Алекс чувствовал, какая мощь лежит под его ладонями. Сидя в кабине, держа обе руки на рычагах, расставив ноги и смотря на стрелу, торчащую перед ним, он чувствовал, словно слился с краном воедино. Достаточно двинуться всего на сантиметр, и лодку подтянет к нему. Он видел, как она болтается на крюке, медленно поворачиваясь. С кормы стекала вода. Баржа уже поднялась из воды и каждые пять секунд поднималась ещё выше. Интересно, подумал он, каково сейчас внутри.
Радиоприёмник у его колена зашипел и ожил.
– Крановщик! Это база. Что вы тут устроили? Конец связи.
Пауза, шипение помех. Затем снова металлический голос:
– Кто в кране? Кто здесь наверху? Назовите себя!
Рядом с подбородком Алекса висел микрофон, и ему очень хотелось назвать себя. Но он решил промолчать. Услышав голос подростка, они ещё сильнее запаникуют.
Он посмотрел вниз. Возле крана уже собралось больше десятка рабочих. Другие показывали пальцами на лодку и что-то оживлённо обсуждали. До кабины не доносилось ни звука. Алекс словно оказался отрезан от реального мира. Он чувствовал себя в полной безопасности. Несомненно, кто-то из рабочих уже прямо сейчас лезет по лестнице, и вскоре всё будет кончено, но сейчас никто не мог его тронуть. Он сосредоточился на своей работе. Достать баржу из воды – только половина дела. Нужно довести его до конца.
– Крановщик! Опустите крюк! В этой лодке, возможно, есть люди, и вы подвергаете их жизнь опасности. Повторяю: опустите крюк!
Баржа висела высоко над водой, раскачиваясь на крюке. Алекс двинул левой рукой и развернул кран; лодку понесло по дуге – сначала над рекой, потом над сушей. А потом послышалось жужжание, и стрела остановилась. Алекс нажал на рычаг. Ничего не произошло. Он посмотрел на компьютер. Экран потух.
Кто-то на земле наконец-то пришёл в себя и сделал единственную разумную в данной ситуации вещь – отключил электричество. Кран не работал.
Алекс сидел на месте, наблюдая, как покачивается на ветру баржа. Он не совсем сумел исполнить свой замысел. Он планировал спокойно опустить лодку – вместе со всем содержимым – прямо на парковку полицейского участка. Это стало бы отличным сюрпризом для властей, думал он. Теперь же лодка висела прямо над центром для конференций, который он видел с моста Патни. Но, собственно, результат всё равно будет тот же.
Он вытянул руки и расслабился, ожидая, когда откроется люк. Объяснить, что он здесь делает, будет непросто.
А потом он услышал громкий скрежет.
Металлический пиллерс, торчавший из палубы, не был рассчитан на то, что ему придётся выдерживать вес всей баржи. Даже то, что он вообще так долго продержался, стало чудом. Алекс с отвисшей челюстью смотрел, как пиллерс отрывается от баржи. Несколько секунд он ещё держался за палубу одним краем, а потом оторвалась последняя металлическая клёпка.
Баржа висела в шестидесяти метрах над землёй. А теперь она начала падать.
В центре для конференций «Патни-Риверсайд» главный констебль городской полиции произносил речь, обращаясь к большой толпе журналистов, телеоператоров, госслужащих и официальных лиц. Он был высоким, худым и очень серьёзным. Его тёмно-синяя форма была безупречна, всё серебро – от гвоздиков на эполетах до пяти медалей – было начищено до блеска. Сегодня был его день. Он стоял на одной трибуне не с кем-нибудь, а с самим министром внутренних дел. Ещё в зале был заместитель главного констебля и семь офицеров рангом пониже. На стену позади них проецировался лозунг:
Серебряные буквы на синем фоне. Главный констебль сам подбирал цвета, зная, что они такие же, как на его форме. Ему нравился этот лозунг. Он знал, что эти слова завтра будут во всех крупных газетах – а рядом, конечно же, на фотографии будет он сам.
– Мы не упустили ничего! – говорил он, и его слова эхом разносились по современно обставленному залу.
Он смотрел, как журналисты тщательно записывают каждое его слово. Все телевизионные камеры повернулись к нему.
– Благодаря моему личному участию и усилиям мы ещё никогда не были столь успешны. Господин министр…
Он улыбнулся высокопоставленному политику; тот улыбнулся в ответ, блестя зубами.
– Но мы не почиваем на лаврах. О нет! Буквально со дня на день мы надеемся объявить о новом прорыве.
Именно в этот момент баржа ударилась в стеклянную крышу конференц-зала. Раздался взрыв. Главный констебль едва успел отпрыгнуть в сторону – на него летел какой-то огромный, истекающий водой предмет. Министра внутренних дел отбросило назад, очки слетели с лица. Его охранники беспомощно замерли. Лодка врезалась в пол прямо перед ними, между сценой и зрителями. Одна из стенок рубки оторвалась, выставив на всеобщее обозрение то, что осталось от лаборатории. Два преступника лежали в углу, ошеломлённо смотря на сотни полицейских, окруживших их. Облако пыли взлетело вверх, словно гриб, и с ног до головы покрыло тёмно-синюю форму главного констебля. Завизжала пожарная тревога. Свет моргнул и погас. А потом начались крики.
Тем временем первый из строителей добрался до кабины крана и изумлённо уставился на четырнадцатилетнего мальчика, которого обнаружил внутри.
– Ты… – проговорил он. – Ты вообще представляешь, что натворил?
Алекс посмотрел на пустой крюк и на зияющую дыру в центре для конференций, на столб дыма и пыли. А потом, извиняясь, пожал плечами.
– Я работал с показателями преступности, – сказал он. – И, похоже, только что случился спад.
Найти и доложить
По крайней мере, вести его далеко не пришлось.
Двое рабочих спустили Алекса с крана – один лез по лестнице над ним, другой под ним. Под недоверчивыми взглядами строителей его вывели со стройплощадки прямиком в полицейский участок, стоявший поблизости. Проходя мимо центра для конференций, он увидел, как из него выходит целая толпа. Уже приехала «Скорая помощь». Министра внутренних дел увезли в чёрном лимузине. Алекс впервые за всё время всерьёз испугался – вдруг кто-то погиб? Он не хотел, чтобы всё закончилось именно так.
Когда они дошли до участка, начался целый вихрь из хлопающих дверей, пустых лиц за рабочими столами, отбелённых стен, протоколов и телефонных звонков. У Алекса спросили имя, возраст, домашний адрес. Сержант полиции ввёл данные в компьютер, а потом произошло нечто, очень удивившее Алекса. Сержант нажал клавишу «Ввод» и замер на месте. Повернувшись, он посмотрел на Алекса, а потом куда-то быстро ушёл. Когда Алекса провели в участок, он оказался в центре всеобщего внимания, но сейчас все старательно избегали его взгляда. Пришёл какой-то старший офицер. После недолгого разговора Алекса провели по коридору и посадили в камеру.
Через полчаса пришла женщина-полицейский и принесла поднос с едой.
– Ужин, – сказала она.
– Что происходит? – спросил Алекс. Женщина нервно улыбнулась, но ничего не ответила. – Я оставил велосипед у моста, – добавил он.
– Всё в порядке, мы доставили его сюда.
А потом она очень быстро ушла.
Алекс поужинал: колбаса, поджаренный хлеб, кусок пирога. В комнате стояла койка, а за ширмой – раковина и унитаз. Он ждал, придёт ли кто-нибудь с ним поговорить, но никто так и не явился. В конце концов он уснул.
Проснулся он в семь утра. Дверь камеры была открыта, и перед ним стоял человек, которого он очень хорошо знал, и смотрел на Алекса сверху вниз.
– Доброе утро, Алекс, – сказал он.
– Мистер Кроули.
Джон Кроули выглядел как младший менеджер в банке, и, когда Алекс только познакомился с ним, он действительно притворялся банковским служащим. Дешёвый костюм и полосатый галстук отлично смотрелись бы в коллекции «Скучный менеджер» из тех, что часто выпускает «Маркс энд Спенсер». На самом же деле Кроули работал на МИ-6. Алексу всегда было интересно – он такую одежду носит для прикрытия или потому, что ему действительно нравится?
– Идём со мной, – сказал Кроули. – Тебя отпустили.
– Вы отведёте меня домой? – спросил Алекс. Хоть кому-нибудь сообщили, где он?
– Нет. Пока нет.
Алекс вслед за Кроули вышел из здания. Вокруг не было ни одного полицейского. Рядом с участком стояла машина с водителем. Кроули вместе с Алексом сели на заднее сиденье.
– Куда мы едем? – спросил Алекс.
– Увидишь.
Кроули взял свежий номер «Дейли Телеграф» и начал читать. Больше он не сказал ни слова.
Они поехали по городу на восток, в сторону Ливерпуль-стрит. Алекс сразу понял, куда же его везут – и в самом деле, машина подъехала к семнадцатиэтажному зданию близ вокзала и съехала на подземную парковку. Алекс здесь уже бывал. Официально это здание было штаб-квартирой Королевского Общественного банка. Но на самом деле здесь располагался департамент специальных операций МИ-6.
Машина остановилась. Кроули сложил газету и вывел Алекса на стоянку. В подвале был лифт; они вошли в него и поднялись на шестнадцатый этаж.
– Сюда. – Кроули показал на дверь с номером 1605. «Пороховой заговор», – подумал Алекс.
Странно, почему мысль пришла ему в голову именно сейчас – это же часть домашнего задания по истории, которое он должен был делать вчера вечером. В 1605 году Гай Фокс попытался взорвать здание Парламента. Да, похоже, с домашним заданием опять придётся подождать.
Алекс открыл дверь и вошёл. Кроули за ним не последовал. Когда Алекс огляделся, тот уже ушёл.
– Закрой дверь и входи, Алекс.
Алекс снова оказался лицом к лицу со строгим, неулыбчивым главой департамента специальных операций МИ-6. Серый костюм, серое лицо, серая жизнь… Алан Блант, похоже, жил в совершенно бесцветном мире. Он сидел за деревянным столом в большом квадратном кабинете, который выглядел точно так же, как любой большой кабинет в любой большой компании мира. В комнате не было ничего личного – даже картины на стене или фотографии на столе. Даже голуби, клевавшие что-то на карнизе за окном, были серыми.
Блант был не один. Миссис Джонс, его заместительница, сидела неподалёку от него на кожаном кресле, одетая в пиджак и платье тёмно-коричневого цвета; как и всегда, она посасывала мятный леденец. Она посмотрела на Алекса чёрными, маленькими, как бусинки, глазами. Похоже, она была более рада видеть его, чем её начальник. Именно она обратилась к нему. Блант, судя по всему, даже и не заметил, что Алекс в комнате.
А потом Блант поднял голову.
– Не ожидал встретиться с тобой снова так скоро, – сказал он.
– Я тоже хотел так сказать, – ответил Алекс.
В кабинете остался всего один свободный стул, и именно туда Алекс и сел.
Блант положил на стол листок бумаги и быстро просмотрел его.
– Ты вообще о чём думал? – резко спросил он. – Что ты затеял с подъёмным краном? Ты хоть представляешь, какой материальный ущерб причинил? Почти уничтожил центр для конференций, который стоит два миллиона фунтов. То, что никто не погиб, – настоящее чудо.
– Те двое из лодки проведут не один месяц в больнице, – добавила миссис Джонс.
– Ты мог убить министра внутренних дел! – продолжил Блант. – Это было бы последней каплей. Нет, серьёзно – ты чем вообще думал?
– Они были преступниками, – сказал Алекс.
– Это мы уже знаем. Но нормальная процедура в таких случаях – звонить по номеру 999.
– Я не смог найти телефон, – вздохнул Алекс, потом объяснил: – Они просто выключили электричество на кране. Я собирался опустить лодку прямо на парковку.
Блант моргнул, потом махнул рукой, словно тут же забыв о разговоре.
– Тебе повезло, что в полицейском компьютере сразу отобразили твой особый статус, – сказал он. – Они позвонили нам, а мы разобрались со всем остальным.
– Я и не знал, что у меня есть особый статус, – сказал Алекс.
– О да, Алекс. Ты ещё какой особенный. – Блант внимательно посмотрел на него. – Поэтому ты здесь.
– Значит, вы не отправите меня домой?
– Нет. На самом деле, Алекс, мы и так уже собирались с тобой связаться. Ты снова нам нужен.
– Ты, скорее всего, единственный, кто справится с задуманной нами операцией, – добавила миссис Джонс.
– Минуточку! – Алекс покачал головой. – Я и так уже слишком отстал от школьной программы. Что, если я откажусь?
Миссис Джонс вздохнула.
– Ну, тогда мы, конечно же, вернём тебя в полицию, – сказала она. – Насколько я понимаю, им не терпелось тебя допросить.
– И, кстати, как дела у мисс Старбрайт? – спросил Блант.
Джек Старбрайт – сокращённо от Джеки или Жаклин, Алекс не знал точно, – это экономка, которая приглядывала за Алексом после смерти его дяди. Рыжеволосая американка приехала в Лондон изучать юриспруденцию, да так тут и осталась. Блант вовсе не интересовался её здоровьем, и Алекс это отлично знал. Когда они встречались в прошлый раз, Блант очень чётко изложил свою позицию. Пока Алекс делает то, что ему говорят, он может жить в доме своего дяди с Джек. А вот если он не будет слушаться, её депортируют в Америку, а Алекса отдадут в приют. Это, конечно же, шантаж – чистый и незамутнённый.
– С ней всё хорошо, – ответил Алекс. Его голос был тихим, но гневным.
В разговор вступила миссис Джонс.
– Да ладно тебе, Алекс, – сказала она. – Зачем теперь-то притворяться, что ты обычный школьник?
Она пыталась говорить дружелюбнее, почти по-матерински. «Но даже у змей есть мамы», – подумал Алекс.
– Ты уже показал себя однажды, – продолжила она. – Мы просто хотим дать тебе шанс повторить свой успех.
– Скорее всего, там не будет ничего особенного, – продолжил Блант. – Нам нужно просто кое-что узнать. Мы это называем «найти и доложить».
– А почему это не может сделать Кроули?
– Нам нужен мальчик.
Алекс замолчал. Он перевёл взгляд с Бланта на миссис Джонс, потом обратно. Он отлично знал, что они даже на секунду не задумаются, прежде чем забрать его из «Брукленда» и отправить в самый отвратительный приют, что смогут найти. Да и вообще, разве он сам не хотел чего-то такого ещё вчера? Ещё одно приключение. Ещё один шанс спасти мир.
– Ладно, – сказал он. – Что на этот раз?
Блант кивнул миссис Джонс. Та развернула леденец и начала:
– Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Майкл Джей Роско?
Алекс задумался.
– Тот бизнесмен, который погиб в Нью-Йорке. Несчастный случай. – Он видел новости по телевизору. – Вроде бы упал в шахту лифта или ещё что-то такое?
– «Роско Электроникс» – одна из крупнейших компаний в Америке, – продолжила миссис Джонс. – Собственно, одна из крупнейших во всём мире. Компьютеры, принтеры, ноутбуки… выпускают всё, от мобильных телефонов до стиральных машин. Роско был очень богатым и влиятельным…
– …и очень близоруким, – вставил Алекс.
– Да, с виду кажется, что это был странный несчастный случай, что он повёл себя очень беспечно, – согласилась миссис Джонс. – Лифт почему-то не приехал, а Роско не смотрел, куда идёт. Он упал в шахту лифта и умер. Таково общее мнение. Однако мы вовсе не так уверены.
– Почему?
– Во-первых, есть некоторые детали, которые не состыкуются между собой. В день смерти Роско в здание «Роско-Тауэр» на Пятой авеню пришёл лифтёр по имени Сэм Грин. Мы знаем, что это был Грин – или кто-то очень похожий на него, – потому что мы его видели. Там стоят камеры наблюдения, и они показали, как он входит в здание. Он сказал, что собирается чинить неисправный кабель. Но компания, в которой он работал, утверждает, что никакой поломки обнаружено не было и они его туда не посылали.
– Почему бы вам тогда с ним не поговорить?
– Мы бы с удовольствием. Но Грин исчез без следа. Возможно, он был убит. Мы считаем, что кто-то притворился им и каким-то образом подготовил несчастный случай, в котором погиб Роско.
Алекс пожал плечами.
– Мне очень жаль мистера Роско. Но я-то здесь при чём?
– Сейчас и до этого дойдём. – Миссис Джонс ненадолго замолчала. – Самое странное в этом деле – то, что за день до смерти Роско позвонил сюда. Личный звонок. Он попросил позвать к телефону мистера Бланта.
– Я познакомился с Роско в Кембриджском университете, – сказал Блант. – Это было много лет назад. Мы подружились.
Алекс удивился. Он никогда не думал о Бланте как о человеке, который может заводить друзей.
– И что он сказал? – спросил Алекс.
– К сожалению, меня не было в кабинете, и я не смог ответить, – сказал Блант. – Я договорился, что он снова позвонит мне завтра. Но это оказалось слишком поздно.
– Вы знаете, чего он хотел?
– Я говорила с его помощницей, – ответила миссис Джонс. – Она не слишком много рассказала, но, насколько она поняла, Роско беспокоился из-за сына. У него есть четырнадцатилетний сын, Пол Роско.
Четырнадцатилетний сын. Алекс начал понимать, к чему всё идёт.
– Пол был его единственным сыном, – объяснил Блант. – Боюсь, у них были очень тяжёлые отношения. Роско несколько лет назад развёлся, и хотя мальчик предпочёл жить с отцом, ужиться им не удалось. Обычные подростковые проблемы, но, конечно же, когда ты растёшь, окружённый миллионами долларов, эти проблемы усиливаются во много раз. Пол плохо учился в школе. Прогуливал уроки, связался с очень неприятными друзьями. Были неприятности с нью-йоркской полицией – ничего серьёзного, Роско удалось всё замять, но он всё равно расстраивался. Я иногда общался с Роско. Он беспокоился о Поле, ему казалось, что парень вообще вышел из-под контроля. Но он мало что мог сделать.
– Значит, вот для чего я вам понадобился? – перебил Алекс. – Хотите, чтобы я встретился с этим Полом и поговорил с ним о смерти отца?
– Нет, – покачал головой Блант и вручил миссис Джонс папку.
Она открыла её. Алекс краем глаза увидел фотографию: загорелый мужчина в военной форме.
– Запомни, что мы рассказали тебе о Роско, – сказала она. – Потому что сейчас я расскажу тебе о другом человеке.
Она перевернула фотографию и показала её Алексу.
– Это генерал Виктор Иванов. Экс-КГБ. До прошлого декабря он возглавлял Службу внешней разведки, был вторым, или, может быть, третьим человеком в России после президента. Но потом с ним тоже кое-что случилось. Несчастный случай на Чёрном море. Его катер взорвался… и никто не знает почему.
– Он был другом Роско? – спросил Алекс.
– Скорее всего, они никогда не встречались. Но один из наших отделов постоянно следит за новостями мира, и их компьютеры выдали нам очень странное совпадение. У Иванова тоже был четырнадцатилетний сын, Дмитрий. И мы можем точно сказать, что младший Иванов знал младшего Роско, потому что они ходили в одну школу.
– Пол и Дмитрий… – озадаченно протянул Алекс. – Что мальчик из России делал в нью-йоркской школе?
– Он учился не в Нью-Йорке, – сказал Блант. – Как я тебе уже сказал, у Роско были проблемы с сыном. Проблемы в школе, проблемы дома. Так что в прошлом году он решил перейти к активным действиям. Он отправил Пола в Европу, во Францию. Там есть особый пансион. Ты же знаешь, что такое пансион?
– Я думал, что это такая школа, в которую богачи раньше посылали своих дочерей, – ответил Алекс. – Чтобы они учились вести себя за столом и всякое такое.
– Примерно так и есть. Но этот пансион – только для мальчиков, причём не обычных мальчиков. Стоимость обучения – двадцать тысяч фунтов за семестр. Вот рекламная брошюра. Можешь ознакомиться.
Блант протянул Алексу толстый квадратный буклет. На чёрной обложке золотыми буквами было написано два слова:
– Пансион расположен на французско-швейцарской границе, – объяснил Блант. – К югу от Женевы. Недалеко от Гренобля, во Французских Альпах. Французы читают название как Пуан-Блан, – с французским акцентом сказал он. – Буквально оно означает «Белая точка». Очень интересное место. В девятнадцатом веке какой-то сумасшедший построил там для себя дом. Собственно, после его смерти это место и стали использовать как сумасшедший дом. Во Вторую мировую войну его заняли немцы и использовали как дом отдыха для высшего командования. После этого здание долго стояло заброшенным, пока его не выкупил нынешний владелец, человек по имени Гриф. Доктор Хуго Гриф. Он директор школы.
