Эрика О'Рурк
Диссонанс
Глава 7
Каждый Путешественник, передвигаясь по отраженным мирам, оставляет хорошо различимый звуковой след, как и любой предмет, принесенный из Главного Мира. Со временем сигнал слабеет, а затем становится неразличимым. При этом следы, оставляемые неодушевленными предметами, сохраняются дольше, чем сигналы, остающиеся от людей.
Глава 2 «Навигация». Принципы и практика разделения, год пятый
Когда я вернулась из школы домой, спрятав дневник с замечанием на дно рюкзака, мама сидела у кухонного стола. У ее локтя стоял стакан из прозрачного стекла, доверху наполненный пуговицами, а на коленях лежал свитер Монти.
– Звонили из школы, – сообщила она.
– Я знаю. – Когда завуч набирал наш номер и разговаривал с родителями, я сидела в его кабинете. – В следующий раз я буду более осторожной.
– Было бы лучше, если бы следующего раза не было, – заметила мама и откусила кончик нитки. – Присядь.
Я плюхнулась на стул и спросила:
– Ну, что Совет?
– Они хотят видеть тебя сегодня вечером. – Она подергала пришитую пуговицу и издала короткое удовлетворенное восклицание. – Мы с папой отвезем тебя.
Меньше всего мне хотелось слушать в машине часовую лекцию о том, как должны себя вести хорошие девушки. Взглянув на чайник, который раскалился до такой степени, что цветом напоминал злополучный воздушный шар, и чувствуя, как мое горло сжимает спазм, я все же с трудом проговорила:
– Я поеду с Элиотом.
– Мы можем захватить и его. Нам тоже нужно там присутствовать.
– Вовсе нет. Вы ведь уже и так меня сдали, мама. Разве этого недостаточно?
– Это не…
Она замолчала, потому что в кухне появился Монти, держа в руках спортивный раздел газеты.
– Я что-то замерз, – заявил он.
– Ты как раз вовремя, – сказала мама с преувеличенным радушием и помогла ему надеть свитер. Наверное, Монти сегодня доставил ей много хлопот, но чем тяжелее ей с ним приходилось, тем бодрее и оптимистичнее она выглядела, словно полагая, что этим можно остановить его угасание. – Папа, я просто не понимаю, каким образом ты умудряешься постоянно терять пуговицы.
Монти подмигнул мне и предостерегающе поднес палец к губам. Хотя настроение у меня было хуже некуда, я с трудом подавила смешок.
– Зато теперь свитер как новый, и вот тебе в обмен на него моя самая любимая из девочек, – произнес дед и легонько чмокнул меня в щеку. – Ты Путешествовала? Роуз не встречала?
– Я была в школе, дед.
– Уже поздно. Роуз давно должна бы вернуться, – сказал Монти и зачерпнул из стакана целую пригоршню пуговиц. – Нам надо поискать ее.
– Как насчет того, чтобы перекусить? – предложила мама, с преувеличенной аккуратностью укладывая в коробку швейный набор, словно от того, насколько ровно будут разложены катушки с нитками и иголки, зависело, решатся ли в одночасье все проблемы семьи или нет.
Монти задумался, опираясь рукой о дверной косяк:
– Перекусить, говоришь?
– Я тебе сейчас что-нибудь приготовлю, – торопливо предложила я. В таких случаях Монти лучше всего было чем-нибудь отвлечь. – Как насчет мюслей? Сверху можно положить мед.
Он нерешительно потер подбородок, раздумывая, а затем уселся за стол с таким видом, будто сделал нам одолжение. Мама облегченно вздохнула.
– А я займусь другими делами, – промолвила она. – Дэл, мы выезжаем через час.
Я промолчала.
– Так ты сегодня Путешествовала или нет? – снова поинтересовался Монти, когда мама ушла. – Роуз нигде не видела?
– Нет, не видела. Я была в школе, понимаешь? – Дед часто задавал одни и те же вопросы, будто это могло изменить ответы.
– Ты в беде, – сообщил он. – Я слышал их разговор.
– Ты прав, – кивнула я, пряча лицо за дверцей кухонного шкафчика. – Я… совершила ошибку. Когда Путешествовала с Адди.
Монти негромко фыркнул:
– Нет ничего, что нельзя…
На этот раз я была не в том настроении, чтобы слушать песенки.
– Пойми, дед, я разделила и стерла целый мир. И с этим уже ничего поделать нельзя. Все произошло случайно. Я знаю, что мне никто не верит, но это так.
Монти ничего не сказал, поэтому я продолжила рыться в шкафчике в поисках мюслей, которые обычно хранились в большой стеклянной банке с герметичной крышкой.
– Знаешь, что мне непонятно? – спросила я после паузы. – Если отраженные миры представляют собой такую серьезную угрозу, то почему у меня неприятности из-за того, что я разделила один из них?
Ответа опять не последовало. Это показалось мне подозрительным, и я выглянула из-за дверцы.
– О, черт. Дед!
Монти исчез. Смутный контур перехода, которым он воспользовался, чтобы ускользнуть в параллельные миры, все еще дрожал в воздухе. Поторопившись, я могла бы догнать деда еще до того, как мама обнаружила бы его исчезновение. Честно говоря, я даже восхитилась тем, как ловко Монти провел нас, но у меня имелись сомнения по поводу того, что родители воспримут это так же, как я.
При условии, что они об этом узнают.
Действовать требовалось быстро – не только чтобы мама не успела узнать о бегстве Монти, но и по той простой причине, что оставленный им сигнал вскоре должен был стать неразличимым. Мне следовало отыскать деда до того, как его след остынет.
Схватив свой рюкзак – отправляясь в Путешествие даже ненадолго, я предпочитала иметь все инструменты под рукой, – я следом за Монти нырнула в портал.
Монти уже много лет наугад странствовал по отраженным мирам в надежде обнаружить хотя бы отголоски частоты, оставленной бабушкой. Но ему не везло – он так ни разу и не смог этого сделать.
В поисках его звуковых отпечатков я оказалась более удачливой. Окунувшись в какофонию перехода, я выждала немного и вскоре уловила достаточно чистое и сильное звучание обитателя Главного Мира. Прошло всего несколько минут, и Монти, судя по силе звука его следа, находился где-то недалеко. Он привел меня в параллельный мир с частотой, которая была очень близка к нашей.
Этот отраженный мир существовал уже давно. Кто-то заходил в отражение нашего дома, где я оказалась, и оснастил его суперсовременной бытовой техникой. Кухня была похожа на фото из каталога и прямо-таки сияла. Повсюду красовались цветочные композиции. При этом вокруг царил беспорядок, но это был художественный беспорядок, а не тот бедлам, который, несмотря на все усилия моей мамы, был так характерен для всех помещений нашего настоящего дома. На крючках рядом с дверью черного хода висели в ряд несколько рюкзаков с монограммами.
Я бросилась во двор и услышала звук сработавшего следующего перехода, похожий на стрекотание сверчков в сумерках. Пройдя сквозь него, я увидела на месте росшего у нас во дворе клена с багряного цвета листьями огромную ель. У подножия ее ствола лежала ярко-желтая пуговица, издающая звук на частоте Главного Мира.
Монти тоже оставлял за собой свой хлебный мякиш.
Однажды, когда мне было пять лет, я заблудилась. Родители были на работе, Адди практиковалась в игре на фортепьяно. Выскользнув из дома, я нашла незнакомое отражение нашего заднего двора, где увидела стоящие в ряд разнообразные качели и прочие радости, которые так нравятся детям. Там было все – и карусели, и турники, и горка, по которой можно было плавно скатываться вниз. Учитывая, что у нас во дворе имелась только тарзанка, которую папа сделал сам и которой мы с Адди пользовались по очереди, я забыла обо всем и потеряла счет времени. В итоге то, что начиналось как увлекательное приключение, едва не превратилось в трагедию. Я не смогла найти ни тот переход, через который проникла в параллельный мир, ни другие.
К счастью, в один прекрасный момент появился Монти, вертевший в пальцах пуговицу. Он подхватил меня на руки и сказал, что любит меня больше всех и я самая умная девочка на свете. Даже тогда я уже устала слышать бесконечные похвалы, расточаемые всеми в адрес Адди. До сих пор, вспоминая тот момент, я чувствовала радость и тепло в груди. Дед протянул мне пуговицу, издающую звук на частоте Главного Мира, и объяснил, что если я буду оставлять за собой след из хлебного мякиша, он всегда найдет меня, а уж вместе мы обязательно отыщем дорогу домой.
Теперь мне обычно не хотелось, чтобы меня кто-нибудь нашел. Однако, Путешествуя, я оставляла за собой дорожку из бумажных звездочек – просто по привычке. И пожалуй, еще в память о том, как нам с дедом когда-то бывало весело вместе.
Пройдя через еще один портал, я увидела Монти – он ждал меня, опираясь спиной о почтовый ящик, сделанный в виде огромной металлической рыбы.
– Ты меня напугал! – сердито воскликнула я.
– Не стоило пугаться, – произнес дед, вынимая из кармана маленькую серебряную пуговку. – Мне просто захотелось немного размять ноги.
– Нам надо возвращаться, или мама меня убьет.
– Сегодня такой хороший день, Дэланси. Прогуляйся со мной.
Монти бросил пуговицу на землю и, что-то тихонько напевая себе под нос, зашагал прочь. Вдалеке я могла без труда разглядеть хорошо знакомую мне с детства водонапорную башню. Однако мы с Монти находились среди современных городских особняков, построенных в стиле эпохи Тюдоров. Их крыши имели крутые скаты, а балконы были украшены деревянными вставками.
Обычно быстро усваиваешь, что не стоит переживать из-за того, что мир вокруг меняется. Путешественники должны были не определять, какой из отраженных миров лучше – их дело было решать, какие из них представляют собой угрозу Главному Миру. К сожалению, безвкусица в архитектуре опасной не считалась.
Я догнала Монти и взяла его за руку:
– Дед, сегодня вечером меня вызывают на Совет.
– Вон что. Ну, времени у нас достаточно. – Внезапно Монти резко остановился. – Ты чувствуешь это?
Может, временами ему и изменял рассудок, а слух он утратил уже давно, но осязанию Монти мог позавидовать любой. Я вытянула вперед руку и постаралась сосредоточиться. Вскоре я ощутила вибрацию, производимую переходом, который без Монти наверняка прозевала бы.
Снова и снова земля под нашими ногами видоизменялась, превращаясь то в асфальтовый тротуар, то в цементную дорожку, то в протоптанную в траве тропинку, то в жидкую, липкую грязь. Это означало, что мы совершаем большие прыжки из одного параллельного мира в другой. В каждом из них Монти, лукаво улыбаясь, бросал на землю пуговицу. Вскоре мы оказались очень далеко от исходной точки нашего Путешествия, в мирах, которые сами являлись всего лишь эхом других отраженных миров.
Во время подобных прогулок мне нравилось ощущать, какой гигантской, поистине бескрайней была Мультивселенная. Я искренне надеялась, что когда-нибудь стану Путешествовать не только в отражениях хорошо знакомого мне мира, но и других стран и континентов. Если существовало столь огромное, практически нескончаемое разнообразие на площади в несколько квадратных миль, то каково изучать миры, возникшие как отражения Рима, Индии или Антарктики?
Я замедлила шаг. Сколько параллельных реальностей я уничтожила, случайно разделив одну из них? Какому количеству вариантов не дала возникнуть?
– Тебе ведь приходилось разделять миры и проводить их зачистку, да? – обратилась я к Монти. – Ну, когда ты еще был Членом Совета?
– Я тогда был молодой и глупый. Вижу, тебя беспокоит то, что случилось.
– Я постоянно думаю о них, – сказала я, имея в виду людей, которые из-за меня исчезли, будто их никогда не существовало. – А тебя такие вещи не беспокоили?
Монти внимательно осмотрел потрескавшийся тротуар под ногами и ответил:
– Это до сих пор меня беспокоит. И так и должно быть.
– Но ведь они всего лишь эхо – все так говорят.
– Не все. – Помрачневшее лицо Монти вдруг прояснилось. – Ну а теперь выбирай, куда мы отправимся дальше.
– Пойдем домой? – предложила я и посмотрела на часы.
Элиот уже скоро должен был за мной зайти. Если бы я перехватила его на полдороге, мы с ним могли бы отправиться на Совет вместе. В этом случае мне не пришлось бы ехать в машине с родителями, выслушивая бог знает какие упреки. Перепрыгнуть в Главный Мир мы с Монти могли прямо из того места, где находились, но нам все равно пришлось бы возвращаться из центра города к нашему дому, так что времени было в обрез.
– Уже? Нам было так весело, – недовольно сказал Монти и упрямо выпятил подбородок. – Давай сделаем еще один переход.
– Хорошо, но только один, а потом пойдем обратно.
Мы пронеслись сквозь портал, и я с неудовольствием принялась осматриваться.
Отраженный мир, в который мы на этот раз попали, явно переживал упадок. Двери каждого третьего магазина были заколочены листами фанеры, изрисованными граффити, водосточная канава замусорена обертками от еды, сигаретными окурками и обрывками газет. Если бы мы были дома, то находились бы прямо на пороге заведения, где продавали фруктовые соки.
– Ты не голодна? – лукаво улыбнулся Монти.
Мы оба посмотрели на женщину в балахоне с изображением Снупи на груди, которая замешкалась на перекрестке, собираясь перейти дорогу, а затем все же решила подождать разрешающего знака светофора. Перед нами прямо из воздуха возник портал. Загорелся зеленый сигнал для пешеходов, и в ту же секунду «Форд»-седан, грубо нарушая правила, пронесся через перекресток. К этому времени мы с Монти были уже внутри перехода. Я почувствовала, как по моей спине поползли мурашки. Смогла ли женщина, оставшаяся по другую сторону портала, перейти на другую сторону улицы невредимой? Вернее, эхо женщины, поправила я себя.
В общем, принятое ею решение дало нам возможность быстро попасть в другой параллельный мир.
– Ну, а теперь давай-ка споем «Ловкие пальцы», – предложил Монти.
Это была еще одна детская песенка, которую мы с ним часто пели во время Путешествий и которая, похоже, отпечаталась в моем сознании навсегда.
Ловкие пальцы, быстрый ум,
Напою мелодию я по пути.
Ловкие пальцы, быстрый ум,
Найдите мне то, что я должен найти.
Держась за рукав Монти, я осторожно перебралась из перехода в следующий мир, отчетливо слыша нужную частоту, словно радиосигнал, прорывающийся сквозь помехи. Затем глубоко вздохнула и ощутила разлитый в воздухе сладкий запах. На противоположной стороне улицы располагалась пекарня с розовой электрической вывеской, в витрине которой были выставлены сладости.
– Пончики! – воскликнул Монти и радостно потер руки. – Только матери не говори. Иначе она будет ругаться, что я перебил аппетит перед обедом.
– Поверь мне, я ей и слова про это не скажу. Как ты нашел это место?
– Случайно на него наткнулся. Послушай, ты не хочешь угостить своего старого дедушку вкусненьким?
Я была уверена, что Монти недаром привел меня сюда. Окружающие нас звуковые частоты несколько диссонировали с нашими, но разница была не критичной, так что мы могли задержаться на несколько минут. Я вручила деду мятую пятидолларовую бумажку, надеясь, что в параллельном мире, где мы оказались, используют ту же валюту, что и в нашем.
– Один пончик, – строго сказала я. – И, пожалуйста, не задерживайся, ладно? Мне нужно поскорее вернуться домой.
– Не волнуйся. Мы идем по графику, – произнес Монти и похлопал меня по плечу.
Затем он зашагал через улицу. Я последовала за ним. Этот вариант центра города был куда более симпатичным, чем тот, который мы только что покинули. Тротуары чисто подметены, товар в витринах аккуратно разложен, хотя, возможно, местные магазины и не могли похвастаться таким изобилием, как те, мимо которых я проходила каждый день дома. Заметила я и другие отличия. На месте антикварного магазина располагалась скобяная лавка, а на месте студии йоги – аптека. Вдоль улицы стояли припаркованные вплотную друг к другу машины, а тротуары были заполнены людьми. Монти предусмотрительно коснулся какого-то мужчины, чтобы стать видимым. На улице рядом с пекарней кто-то привязал к спинке скамейки собаку. Это был лабрадор шоколадного цвета с красным платком на шее.
– Игги, – прошептала я.
Отражения одних и тех же объектов нередко накладывались друг на друга, однако видеть перед собой того же пса, который еще совсем недавно был стерт вместе с окружающим его миром, было очень странно.
Игги оглушительно залаял и попытался подняться на задние лапы, натягивая поводок.
Я удивленно заморгала. Впрочем, я знала, что некоторые животные обладают настолько чувствительным слухом, что могут узнать человека по голосу даже после мимолетного и однократного контакта. Похоже, Игги был одним из таких.
– Хороший мальчик, – улыбнулась я, приближаясь к собаке с вытянутой вперед рукой, чтобы погладить ее. – Ты что здесь делаешь?
В ту же секунду дверь пекарни открылась, и на улицу вышел Саймон с бумажным пакетом в руке. Это другой Саймон, торопливо напомнила я себе, глядя на высокого молодого человека с растрепанной шевелюрой, одетого во фланелевые брюки, кожаную куртку и грубые рабочие ботинки. Баскетболом здесь, похоже, и не пахло.
– Успокойся, – сказал он псу, отвязывая поводок.
Тот заскакал на месте, а затем, обретя полную свободу движений, радостно налетел на меня всем своим семидесятифунтовым телом. Я стала трепать его уши, рассматривая третьего Саймона за последние два дня и пытаясь вспомнить частоту того мира, где встретила второго. Ясно было одно – тот, который сейчас находился передо мной, излучал более гармоничные и стабильные звуковые колебания, чем Саймон из парка. Я вздохнула с облегчением, осознав, что, по крайней мере, этот Саймон находится в безопасности.
Молодой человек ухватил Игги за ошейник, случайно коснувшись при этом моей руки. Наши глаза встретились, и во взгляде Саймона номер три мелькнула искорка интереса.
– Из-за твоего поведения я плохо выгляжу в глазах других людей, Иг, – сказал он.
По правде говоря, мало что могло заставить Саймона плохо выглядеть. Даже брошенные им девицы только и трещали что о его глазах, руках и о том, как заразительно он смеется. Он не из тех, говорили эти дурехи, с кем можно строить продолжительные отношения, но все же общаться с ним интересно и весело.
– Игги не укусит, я обещаю, – сказал Саймон, неправильно истолковав мое молчание.
Я посмотрела на его руку, вокруг которой обвился поводок. Этот Саймон вместо кожаного ремешка и цифровых часов носил на запястье серебряный браслет из белого металла, возможно, серебра, в виде изогнутого миниатюрного железнодорожного костыля. Но руки у него были такие же, как раньше, – сильные, с мозолистыми ладонями.
– Я вас знаю? – спросил он.
Я почувствовала, как в груди у меня словно запорхали, синхронно взмахивая крыльями, сотни бабочек.
– Меня зовут Дэл, – отозвалась я внезапно охрипшим голосом. – Может, мы встречались в школе?
– Может быть. А может, мне стоит проверить зрение.
– Вот как? – Я заглянула в окно пекарни. Монти стоял у прилавка, разглядывая пирожные.
– Ну да. – Саймон немного понизил голос, и в нем зазвучали игривые нотки. – Если я вас до сих пор не заметил, значит, у меня что-то с глазами.
– Что вы говорите? И это все, на что вы способны – клеить девушку, причем самым примитивным способом?
Там, в Главном Мире, в этой ситуации я бы страшно смущалась и мямлила какую-нибудь чушь. Здесь, в параллельной реальности, общаться с Саймоном было легче – я понимала, что все, что меня окружает, ненастоящее. Улыбка моего собеседника стала печальной и от этого еще более чарующей.
– Похоже на то. А что, заметно, что я вас клею?
– Во всяком случае, приза за оригинальность вы не получите. А что вы здесь делаете?
– Сегодня четверг, – произнес Саймон и приподнял в руке белый бумажный пакет. – Моя очередь готовить обед. Я всегда покупаю для мамы что-нибудь вкусненькое – чтобы компенсировать чудовищное впечатление от остальных блюд.
– При желании вы могли бы научиться готовить.
– Но я люблю заходить в эту пекарню, – пожал плечами Саймон. – И потом, если бы я сегодня не заглянул сюда, то не встретил бы вас.
Я вдруг почувствовала себя подозрительно счастливой.
– Сегодня в «Грандис» будет играть одна группа, – сказал Саймон. – Очень приличная. Может, сходим, послушаем вместе?
Это приглашение удивило меня не меньше, чем аналогичное предложение Саймона из парка. События в параллельных мирах, находящихся близко друг от друга, нередко повторялись. И как и в первом случае, у меня имелся целый миллион причин для того, чтобы ответить «нет». Но иногда лучшие решения принимаются не на основе доводов разума, а интуитивно.
Колокольчик над дверью пекарни звякнул, и на улице появился Монти. В одной руке он держал батон, в другой – чашку кофе, а в зубах сжимал остатки жареного пирожка.
– Мне пора идти, – сообщила я.
Вероятно, приглашая девушку на свидание, Саймон привык слышать другие ответы. На лице его обозначилась морщина.
– Это значит «да»?
– Это значит – «может быть». Пока, Игги. Не нарывайся на неприятности.
Взяв Монти за руку, я повела его обратно в сторону перехода.
– Ты что, познакомилась с этим парнем? – поинтересовался Монти, продолжая жевать пирожок и одновременно провожая внимательным взглядом Саймона и Игги, которые, перейдя улицу, забрались в обшарпанный черный джип.
– Его зовут Саймон Лэйн. Мы с ним учимся в одной школе.
Я в очередной раз посмотрела на часы. Элиот должен был зайти за мной уже совсем скоро.
– Саймон, – с задумчивым видом повторил Монти. – А это не тот, который…
– Ну да, тот самый, – подтвердила я. – Из стертого мира.
Монти кивнул, явно довольный тем, что память не подвела его. Обратный путь в Главный Мир мы прошли быстро и без помех. Из центра до нашего квартала мы добрались как раз в тот самый момент, когда Элиот подъехал к дому на «Субару», принадлежащем его матери, и стал парковаться там, где обычно оставляла свою машину Адди. К этому времени она, как правило, уже возвращалась со стажировки. Застав нас с Элиотом вместе, сестра давала нам несколько советов, которых мы не просили, и шла к себе, чтобы продолжить ковыряться с какими-то бумажками.
– А где Адди? – спросила я.
– Твоя мама говорила, что ее вызвали на Совет, – ответил Монти и слизнул с большого пальца остатки глазури.
– Одну? – удивилась я.
Мама твердо стояла на позиции, что мне не следует появляться на Совете без сопровождения. Почему, интересно, это ограничение не распространялось на мою сестру?
– Ну да, похоже на то, – кивнул дед.
Если Адди могла выступать на Совете самостоятельно, значит, это под силу и мне, решила я.
– Послушай, дед, ты ведь дойдешь до дому один? Больше, надеюсь, никуда не сбежишь?
– Не беспокойся за меня. – Монти похлопал меня по руке. – Езжай, пока мать тебя не перехватила.
Поцеловав Монти в щеку, я побежала к машине Элиота, а дед поковылял вдоль боковой стороны дома в глубь участка.
– Поехали! – сказала я, плюхнувшись на переднее пассажирское сиденье и поставив рюкзак на колени.
– Привет. Что, опять какие-то проблемы? – осведомился Элиот.
– Никаких – при условии, что меня не поймает мать. Поэтому трогай поскорее, ладно? Я хочу прибыть на место как можно быстрее.
– Пристегнись, – сказал Элиот и включил заднюю передачу. – У меня такое ощущение, словно я сижу за рулем машины, на которой злоумышленники скрываются с места преступления.
– Тогда пошевеливайся!
В тот самый момент, когда мы отъехали, на главном крыльце дома появилась мама. Сообразив, что происходит, она раздраженным жестом уперла руки в бока и крикнула:
– Дэланси!
Голос ее, однако, прозвучал едва слышно. Но я не сомневалась, что позднее она обязательно наверстает упущенное.