Эрли Моури
Безумные дни в Эстерате
Глава 4
Всего два салема
Когда Эриса проснулась, солнце золотило чашу с недопитым чаем и ложечку на прикроватном столике. Значит наступило позднее утро или вовсе время приближалось к полудню. Открытое окно дышало дневным жаром. Через него слышалось обычное для этого района оживление. Бурж-рынок располагался всего в двух кварталах выше, а еще ближе из соседнего переулка доносилось бряцанье металла из скобяных мастерских. Наспех накинув тунику, Эриса выглянула в обеденную. Нобастен терпеливо ожидал ее появление. Поглядывал в окно, выходившее во двор. Там мальчишки соседнего дома играли деревянными фигурками, что-то сооружали из камней.
– Друг мой, сыр ты купил? – в первую очередь спросила госпожа Диорич, и добавила: – Доброе утро! Очень доброе! – с этими словами, она на миг вернулась в свою комнату, вытащила из-под подушки кошель, полный монет и потрясла его так, чтобы звон монет донёсся до глуховатого старика.
– Сыр? – Нобастен сделал вид, что не слышит серебряного звона и даже не замечает тяжелый серый мешочек в ладони стануэссы. – Госпожа, но ты же сказала, что сыр нам не по карману.
– Совершенная правда. Но потом я сказала, что все равно хочу сыр. Я же не виновата, что не могу себя понять. Вот я и сказала, что сыр лучше на всякий случай купить. Да, кстати сыр нам теперь вполне по карману. Ты слышишь? Или мне нужно трясти кошельком у самого твоего уха, чтобы наконец твое мрачное лицо просияло.
– О, госпожа, там точно монеты? – слуга покосился на кошель, не спеша радоваться.
– Шет! Не пугай меня так! – Эриса бросилась к столу, вмиг развязала затяжку и высыпала несколько блестящих кругляшей, возле перевернутой пиалы. – У меня сердце чуть не остановилось! – вскрикнула она, сжав двумя пальцами серебряную монету в пять салемов и поднося ее к носу Нобастена. – Конечно, монеты! Или я, по-твоему, дурочка? – на сердце мигом отлегло, а в уме пронеслось: ведь действительно, мало ли какой кошель она принесла от ростовщика и мало ли чем его мог наполнить старый прохвост.
– Да, да вижу. Просто вчера денег почти не было, а сегодня вдруг есть. Вот я усомнился. А сыр купил, – он приподнял полотенце, которым укрывал небольшой кусочек козьего сыра от мух – те имели привычку иногда залетать в окно. – После рынка был у караванщиков, – продолжил Нобастен, – спрашивал про господина Дженсера. И еще я был… Был очень сердит. Ждал тебя до самой ночи, пока от расстройства не уснул. Госпожа, не поступай со мной так. Ведь понимаешь мысли какие могут вылезти.
– Так, в сторону мысли. Сыр сейчас съедим – нож принеси, – Эриса высыпала еще часть монет. Начала быстро отсчитывать их в отдельную прекрасно-сверкающую горку: – Это твое, Нобастен. Весь мой долг и десять салемов сверху – добавка за терпение. Спасибо за все. За твою заботу и хлопоты. За то что меня не предаешь. Ты очень хороший человек, – неожиданно она схватила его, обняла и чмокнула в морщинистую щеку. Старый слуга охнул, и щеку его в ту же минуту увлажнила слеза.
Старик не смог даже ответить ей сразу, всхлипнул и устыдился: «Да как же он мог еще вчера думать, что зря прибыл на край света с госпожой Диорич!» – Нижайший поклон тебе, стануэсса! Очень тронут! Совсем! – вымолвил он, не спеша сгрести горку салемов. В голове все перемешалось: что теперь купит? Новые сандалии, конечно. Может еще аютанский платок на голову от жары. И эля, ржаного ядреного эля пять бутылок! Нет – лучше сразу в таверну. Напьется там первый раз за четыре двоелуния. Теперь напиться точно не грешно. Во славу добрейшей госпожи Эрисы! – он сел. Вернее, уронил себя на табурет, так что стукнули о сидение старые кости. Сжал нож и начал с вдохновением нарезать сыр, спелые томаты, перец и длинные, багровые корневища редиса. По-простому: все в одну тарелку. А рядом Эриса ломала вчерашнюю лепешку еще вовсе не черствую.
– Денежки что ли забери, – напомнила Эриса, когда завтрак был практически готов. – И ты не сказал про караванщиков. Есть вести о Дженсере? – сев напротив, она отправила в рот соленую оливку. Желудок тут же поджался в предвкушении удовольствия.
– Пока нет. Вчера я был без особого толка. Сегодня нужно к ним сходить. Сказали утром прибудет тот самый караван, с которым отправлялся твой муж. Будет там человек… – Нобастен сунул за пояс испачканные томатным соком пальцы и извлек смятый клочок бумаги. – Вот его имя. Попросил, чтоб написали. Мне ж такое не запомнить. Так этот человек как-то дружен с господином Дженсером. В пути вроде как подружились. Сам он торговец, но проживает в Эсмире: держит там хлебные лавки. Вот он может многое знать.
– Тархан Хобрухан, – вслух прочитала госпожа Диорич. – Да ты молодец, Нобастен! Я сама пойду к ним и все выясню, – она положила в рот маленький кусочек сыра, неторопливо разжевывая его, растирая языком по небу и наслаждаясь приятнейшим кисловато молочным вкусом. Тут же отщипнула губами несколько побегов пряной зелени. – Да, кстати. Нужно рассчитаться за проживание. Потом поднимешься к Сорохе. Я приготовлю денежки.
– Но госпожа, этого Тархана нужно искать не на рынке, а в Караваном дворе. Восточном, – заметил Нобастен. – Это вам не близко. Аж за Нод-Халфой.
– Как хорошо все складывается: я как раз собиралась в халфийские бани. Поэтому тебя с собой не зову, сама погуляю сегодня вдоволь. Знаешь еще что… – взгляд Эрисы упал на серый по-прежнему тугой мешочек с монетами. – Вот я подумала, может тебя, дорогой Нобастен, отправить в Арсис. Теперь деньги на дорогу есть, если брать место на недорогом корабле. Я бы написала письмо управляющему о нашем положении дел и распоряжение прислать мне хотя бы тысячу гинар. Если в счет дохода с моего поместья, то отказа не будет. Вот тогда бы мне точно денег хватило. Чтобы жить здесь безбедно хоть целый год и самым серьезным образом оплатить поиски Дженсера.
– Но госпожа, я тебя не смею здесь оставить одну, – Нобастен так и застыл с куском лепешки во рту. Что она такое говорит?! До Арсиса даже быстрым кораблем да при попутных ветрах плыть дней двадцать. И обратно столько же. Да пока всякие управляющие удовольствуют денежный запрос госпожи стануэссы, тоже пройдут дни. Оставить ее одну здесь на три-четыре двоелуния?! Ох, извините, это слишком! – Нет, нет, – Нобастен замотал головой. – Такого даже не приказывай! Конечно, мысль твоя полезная, потому как деньги очень нужны. Здесь же не так много? – он кивнул на кошелек. – Но самое лучшее, если ты оставишь меня дожидаться твоего мужа, а сама в Арсис. Конечно, если деньги позволяют сесть на надежный корабль. И даже такое страшно представить. В море бывают очень большие неприятности: и штормы, и пираты. Знаешь, что здесь их полно? И капитан даже хорошего корабля бывает конченой сволочью. В общем, все плохо, о чем ни подумай.
– Постой, постой. Все хорошо, – Эриса положила свою ладонь на его руку. – Уверяю тебя. Все очень хорошо. Есть деньги. Есть прекрасный завтрак. И немного сдвинулись дела с поиском Дженсера. Все даже прекрасно. О том, кто, как и когда отправится в Арсис мы обсудим позже. После того как я переговорю с этим… – пальцем она разгладила клочок бумаги, освежая в памяти имя аютанца: – господином Хобруханом. Может и не придется никуда плыть, будем спокойно дожидаться моего мужа и кушать персики.
С прекрасным завтраком они покончили. Пока Нобастен убирал со стола, Эриса, набрала в пиалу воды и открыла глиняную баночку с меловым порошком. Ноздри втянули крепкий запах мяты и аниса. Увлажнив жесткую кисточку, она густо посыпала ее порошком и принялась чистить зубы. Ей нравилась эта аютанская традиция. И почему ее до сих пор не все приняли в Арленсии? Надо признать, Эстерат все больше был ей по душе. Да, здесь жарко. Бывает даже очень жарко. Но ведь это ничем не хуже, чем когда холодно и кутаешься в шерстяной плащ. Например, в Арсисе с наступлением зимы шесть двоелуний стоит мерзкая погода с холодными дождями почти каждый день. Иногда даже идет снег, словно в диких Северных землях. А вы спросите жителей Эстерата, Эсмиры, Фальмы и других соседних городов, видел ли кто-нибудь из них снег? Разумеется нет. За исключением некоторых караванщиков, которые рискуют ходить через перевалы высоких гор.
Приведя себя в порядок, госпожа Диорич отсчитала 75 салемов за съемные комнаты. Оставила их на столике – пусть с хозяйкой расплатится Нобастен. Несколько монеток разного достоинства она переложила в свой сафьяновый кошель, поскольку сегодня она была не против потратиться. Действительно, сколько может продолжаться столь тягостная экономия? Даже Дженсер не смел упрекнуть жену в капризности: она могла мириться с очень скромными условиями, но ведь всему есть предел. И самый непритязательный человек желает иной раз побаловать себя. Остальные монеты, как покоились в сером холщовом мешочке с блеклой печатью имени ростовщика (ее арленсийка только разглядела), так и легли они в дорожный сундук стануэссы. Скрылись в том самом потайном отделении, куда даже Дженсер не умел лазить. Замок закрылся почти беззвучно. Все, можно идти в караванный двор на поиски… этого… как его? Тархана Хобрухана.
Полдень не самое удобное время для прогулок по Эстерату. Палящее солнце висит ровно над макушкой. И при этом, кажется, будто оно находится до опасного близко. Тени почти нет. Даже собственная тень бледным пятнышком путается под ногами. В поисках спасения от солнца и небольшого отдыха можно, разумеется, прислониться к стволу пальмы, спрятаться под гранатом или смоквой, но надо же двигаться дальше. Кое-какую тень еще дают разномастные навесы лавочников. Их здесь особо много. Все плотно окружают Бурж-рынок. «Бурж» в переводе с аютанского значит «мул». Этот рынок самый крупный в Эстерате и, наверное, во всем Аютане. С каждым годом он разрастается, с жадностью поглощая старые белые от извести домишки, покушается на окрестные переулки.
Улочка, по которой Эриса шла, чтобы поскорее обогнуть рынок оказалась слишком узкой. И по этой причине вышла неприятность. Несколько мулов, навьюченных огромными тюками, полностью перегородили проход так, и плелись возмутительно медленно. Обогнать их было невозможно, и пришлось тихо ползти за ними, сполна вкушая все «прелести» аютанского зноя. Вдобавок эта сонная процессия стала вонючей: сразу два мула (наверное, из солидарности) начали гадить огромными желтовато-зелеными лепешками. На неласковом солнышке неаппетитная масса источала жутковатый амбре. Казалось, что ленивый погонщик, изредка покрикивавший на животных, тоже заодно с четвероногими пакостниками. Говно с него правда не валилось, но подозрительные звуки нет-нет доносились.
Эриса горько пожалела, что пошла этой улочкой. Поворачивать назад было поздно. Оставалось терпеть, пока процессия доберется до переулка. Наконец впереди стряслось спасительное расширение прохода: стена одного из домов отступала вправо, образуя неглубокий карман. Арленсийка мигом вильнула туда, обгоняя погонщика и его мулов. Правда такой маневр оказался не самым мудрым решением. В конце, когда казалось, свобода так близка, Госпожу Диорич вдавило в стену огромным тюком. Вдавило в самый последний миг, когда проход снова сузился. Она охнула и выругалась, вспоминая проказливого противника Волгарта. Выругался и погонщик и толпа человек в двадцать, собравшаяся за ним. Но как заведено отвага часто соседствует с находчивостью. Эриса мигом рассудила, что если нельзя двинуться вперед, то можно вниз. Она поднатужилась, сминая руками туго набитый тряпьем тюк, кое-как высвободила свою весьма выпуклую грудь и дальше низом, почти на четвереньках обогнала подлое животное.
Хвала богам: теперь стануэсса была свободна! Только платье измазалось известью со спины и руку попортили мелки ссадины. Но ведь не вляпалась же в мульи лепешки. Разве это не удача? Арленсийка даже рассмеялась маленькому приключению. Вот рынок оставался справа, от длинного ряда навесов слабый ветерок доносил великолепный аромат жареной рыбы и горячего хлеба, а совсем рядом у кривенькой стены двухэтажного дома на досках громоздилась горы апельсинов, дынь, бананов и персиков. Эриса обожала персики, но из-за вынужденной экономии не позволяла их себе много дней подряд. Глядя на это великолепие, она ахнула, представляя, как вонзает зубки в бархатистую, сочную и… божественно сладкую плоть.
От лавочника, до этого увлеченно болтавшего с покупателями, конечно же не укрылось внимание северянки, чьи редкие здесь, золотисто-светлые волосы были прикрыты белым платком.
– Ах, красота ты неземная! Тебе очень надо персики! Два салема отдаю! А? – для убедительности он вскинул средний и указательный пальцы и даже был готов загнуть один из них. – Подходи скорее! Сладкие! Сладкие как ты!
– Ах, мой небесный соблазнитель! На обратном пути. Вечером куплю. Если дождешься, – рассмеявшись, пообещала стануэсса. Хотя она была не слишком уверенна, что будет возвращаться именно этой дорогой.
Арленсийка прошла еще квартал. Рынок отдалялся. Почти не было слышно гула людских голосов. Реже встречались груженые повозки. Впереди показалась полуразрушенная арка из желтого песчаника, возвышавшаяся над верхушками молодых пальмам. Эта арка, видимо очень древняя, существовавшая здесь с тех пор, как сам Эстерат держался в границах Старого города, обозначала начало значительного района, названого Нод-Халфа.
Поворачивая к желтеющим среди редкой зелени домам, Эриса пыталась решить: пойти ей сразу в караванный двор, расположение которого она знала лишь примерно или сначала в бани? С одной стороны, столь приятные процедуры как пенное купание и массаж хотелось получить поскорее. А с другой не терпелось расспросить торговца, имя которого было написано на клочке бумаги. Стануэсса очень надеялась, что он поможет разрешить загадку исчезновения ее мужа. Все-таки сначала бани. Слишком измучила ее жара, а халфийских купальнях вода была разная: и теплая, и прохладная, что очень кстати.
– Два салема. Пожалуйста… – оборвал ее мысли негромкий скрипящий голосок. – Ну, пожалуйста, милая, подай. Всего два салема!
Эриса повернулась и только сейчас заметила старуху, сидевшую у разорванной корзины на земле. Она пряталась в тени куцей оливы, что росла между останков древней статуи. Но тень была так мала, что пыльные ступни старой женщины достались палящему солнцу.
– Два салема? – переспросила арленсийка, приблизившись к ней. И подумала: почему два? За персики просили два, и вот подайте, но именно два…
Старуха кивнула и улыбнулась, отчего морщинки на смуглом обветренном лице стали глубокие, словно трещины: – Глаза у тебя, дитя, добрые. И такие светлые. Правда дашь два?
– Дам, конечно, – Эриса опустилась на корточки, развязывая кошель. Нищих в Эстерате встречалось множество. И на рынке, и под воротами Светлого города. Но обычно им подавали самую мелочь: четверть салема, десятину медяками – такому были рады. А вот эта женщина, столь несчастная с виду сама, видите ли, назначила величину подати. Может ей не хватает на что-то именно столько? Ну два так два – боги все видят. Значит так надо: – Сама не отсюда что ли? Ты будто на эльнубейку похожа, – Эриса покосилась на нищую, цвет ее сухой кожи темный, словно кора финиковой пальмы; аютанцы, те народ смуглый, но не настолько. – Эриса выудила монетку в три салема – случайно попалась такая, и вложила ее старухе в ладошку.
– Нубейка я, – та поднесла серебряный кругляш к глазам и заохала. – Три?! Ты даешь три?! Слава Терсету! Ленома храни, защити это волшебное дитя! За щедрость ее преумножь богатства!
– Да, бери. У самой еще вчера денег не было. Так что сегодня я добренькая, – Эриса усмехнулась, с еще большим интересом разглядывая старуху. Было в ней нечто этакое… Даже дело не только во внешности. – Говорила она, как-то странно искажая слова. И темные маслины ее глаз смотрели непонятно: то ли на тебя, то ли куда-то дальше. – Только, как ты можешь быть нубейкой. Разве не знаешь, народа того давно нет?
– Но я же есть, – возразила старуха и утвердилась: – Нубейка я.
Вдруг она цепко схватилась за ладонь своей благодетельницы: – А ты подожди! Я тебя так не отпущу. Есть у меня кое-что… – наконец она разжала пальцы, державшие руку Эрисы, и начала рыться в своем тряпье, лежавшем за корзиной. – Вот это точно на твой пальчик, – с этими словами нубейка явила колечко и с необъяснимой ловкостью надела его Эрисе на указательный пальчик. – Ах, блестит, правда? Какое хорошее! И скажу тебе по секрету, колечко непростое. Да, да, очень оно полезное. Когда это поймешь, попомнишь мои слова!
Госпожа Диорич от произошедшего столь неожиданно опешила. И возразить ничего не могла – попросту не было слов, и принять это было как-то странно. Ну откуда у старой попрошайки золотое кольцо? Если она так отчаянно нищенствует, то почему не продала его до сих пор. И почему просит именно два салема? Боги, чудесны ваши дела! А может я перегрелась на солнышке, – мелькнуло в уме стануэссы. Тут же она обнаружила, что белый платок, прикрывавший ее голову от солнца, сполз на плечи. И сделал это, вероятно, давно. Ну точно, перегрелась. До одурения.
– Спасибо, бабуль. Нет спора, колечко красивое, с камешком. Магическое, небось? – спросила стануэсса, поглядывая на рельеф змейки по ободку и блеск черного с красными прожилками камня. Подумала: «Уж дурить так дурить. Зачем себя сдерживать?» – Полезное, говоришь. Ну, признавайся, магическое? – переспросила она, будто шутя над старушкой и самой собой.
Нубейка даже губы поджала, будто от обиды:
– Конечно магическое. Мне не веришь, что ли? Кольцо большой силы, – последние слова она произнесла столь же убедительно, словно и то утверждение, что она нубейка. Потом поманила пальчиком Эрису, что бы та наклонилась. Потянулась губами к ее уху и прошептала: – Ленома его посещает. Ага. Не часто, но бывает. Иди теперь. Благодарить не надо.
– Шет, вот это поворот! – Эриса встала, чувствуя себя дурой. – Ну я пошла? – госпожа Диорич, вытянула палец, поглядывая как поблескивает на солнце убранный золотом, черный камешек, и глянула на нубейку.
Та молча кивнула.
«Может дать ей еще хотя бы 20 салемов? – задалась вопросом стануэсса, – а то обмен вышел какой-то совсем несправедливый.» Разумеется, в магию кольца Эриса не верила, но то, что рельеф змейки на золоте был таким тонким, искусным, а черный камень так притягивал взгляд, это было несомненно. В кошельке позвякивало всего салемов сорок – сорок пять, и вернуться ко старухе, отдать ей в благодарность половину, было как-то неуместно, ведь госпожа Диорич настроилась сегодня порадовать себя и баней, и вкусным ужином в таверне. Возможно, какие-то деньги придется потратить в караванном дворе, чтобы разыскать господина Хобрухана и его разговорить. Поэтому арленсийка решила для себя: если когда-либо встретиться эта старуха, то тогда отблагодарит ее за столь неожиданный подарок. Обязательно, если, конечно, у самой не будет трудности с деньгами.
«А сейчас в бани», – решила она.
Очень приметное здание халфийских бань с высокими колоннами, каменными львами у входов, занимало почти целый квартал. Оно виделось сразу под невысоким холмом, на котором белел храм Валлахата, острыми стелами тянувшийся к небу.
Глава 5
Боду Бодху и Дуи Марчу
Последний раз, когда Эриса приходила сюда с Дженсером, она с большим удовольствием тратилась на модный теперь тайсимский массаж и потом, смывала остатки масла с тела в пенных купальных. Дженсер ее торопил, не давая вдоволь насладиться радостями, которых не имелось в Арсисе в таком неоспоримо великолепном качестве. Бани, конечно, были, но до халфийских, извините, как курице до страуса. Теперь же Дженсера не было и у госпожи Диорич возникло опасение: уж не застрянет ли она здесь до самого вечера. Ведь ее всегда так манило все, что касалось телесных услад.
Пройдя высокий мраморный портал с фигурками львов и причудливой резьбой по стенам, Эриса сразу свернула от бассейна направо, где встретила невысокая смугленькая девушка с чуть раскосыми глазами. Наверное, она тайсимка, как и большинство массажисток здесь. Приветствуя гостью, девушка низко поклонилась, при этом ее черные волосы на миг закрыли лицо и залепетала:
– О, госпожа! Прошу! Прошу! – провожая Эрису вглубь восточного крыла, где располагалась женская часть купален.
Коридор вывел их в просторное помещение со статуями купальщиц по углам, высокими зеркалами у дальней стены и множеством полок, где белели стопочки свежих простыней и полотенец. На длинной деревянной стойке были расставлены небольшие корзинки с мылом и ароматными наполнителями. Там же хозяйничала пожилая аютанка в темно-красном халате с золотистой вышивкой. Она подпустила госпожу Диорич поближе, сдержанно поклонилась и начала заученно перечислять услуги:
– Молочно-фруктовые растирания – семь салемов. Лечение горячим камнем семь салемов – снимает болезни за десять посещений. Глиняные процедуры – девять с половиной салемов, проводит знатный мастер с Каст-Такала. Масляный массаж – десять салемов, – здесь аютанка на миг замолчала и уже более живым голосом добавила: – Советую масляный – у нас очень опытные девушки. И еще сегодня… – аютанка прищурилась, как-то странно глянув на Эрису и быстро спрятав на миг возникшую улыбку, – для особых гостей массаж Боду Бодху и Дуи Марчу. Такое только у нас. За двадцать салемов.
Женщина замолчала выжидательно глядя на Эрису. Арленсийка догадалась что от нее ждут выбора и денег. Масляный тайсимский массаж она пробовала дважды. Процедуры глиной и камнями как-то не привлекали, хотя она не знала, что это такое. А вот Боду Бодху и Дуи Марчу звучало очень необычно и многообещающе. И цена аж 20 салемов… Как бы недешево, но от этого еще более интригующе.
– Тогда Боду Бодху и Дуи Марчу, – решила госпожа Диорич.
– И то и другое? – изумилась аютанка, переглянувшись с девушкой, которая провожала сюда Эрису.
– Почему бы и нет, – ответила Эриса, рассмеявшись. – Я все стерплю, – В этот момент ей показалось, что от кольца, подаренного нубейкой, вверх по ладони, потом по запястью потекла слабая теплая вибрация.
Женщина в темно-красном вышитом халате наклонилась, извлекая с нижней полки маску:
– Это вам, – произнесла она с каким-то особым уважением, и придвинула маску гостье. Рядом поставила корзинку с моющими принадлежностями, полотенцем и простыней. – С вас сорок салемов.
– Ох, – такой поворот госпожа Диорич вовсе не ожидала. Теперь до нее начало доходить, что Боду Бодху и Дуи Марчу – две отдельные процедуры и каждая стоит по 20 салемов. Отдать сейчас сорок и лишиться вкусного ужина, на который она рассчитывала? Нет, нет. Так не пойдет! Развязав кошель, Эриса отсчитала двадцать салемов и решила: – А давайте на сегодня ограничимся прекрасным Боду Бодху.
– Разумный выбор, – согласилась аютанка, сгребая монеты и еще ближе подвинув гостье маску.
Взяв маску, госпожа Диорич задумалась о ее назначении. Похожие были в ходу на маскарадах в Арсисе и в Вестейме. Прорези для глаз, красивая вышивка по черному бархату. Для пущего эффекта верхняя часть павлиньего пера. Этими масками скрывали лица на балах, чтобы можно было красиво и тайно пофлиртовать, поцеловаться с кем-нибудь кроме мужа или поднадоевшего кавалера. Но здесь маска к чему? Не на маскарад же она пришла.
– Надевать? – поинтересовалась Эриса.
– Дело ваше. Наденьте, – аютанка пожала плечами.
Эриса надела маску, севшую довольно плотно и закрывавшую верхнюю часть лица почти до губ. Оглядела себя в высоком зеркале, повернувшись несколько раз, и пошла по длинному мраморному коридору за девушкой, несшей ее корзинку.
– Располагайтесь. Раздеться надо здесь, – девушка указала на нишу в стене, едва заметную в полумраке. – Сюда ложитесь, как будете готовы, – с этими словами она удалилась.
Прежде чем раздеться госпожа Диорич придирчиво оглядела помещение. Освещенное было намеренно тусклым. Всего тремя масляными светильниками, огоньки которых тихонько подрагивали, играя на стенах то тенями, то медными отблесками, что придавало небольшому залу загадочности и шарму. Пол, стены убраны красивым золотисто-розовым мрамором с мозаичными вставками. В дальнем углу Эриса разглядела широкую купальню с округлыми бортиками. Или не купальню, а скорее маленький бассейн, в который из пасти каменного льва с тихим журчанием падала водяная струя. На краю бассейна в полутьме проступало несколько керамических сосудов, наверное, с жидкостями для мытья. По центру зала возвышался массажный стол похожий на те, на которых ей делали тайсимский массаж прошлые разы. Только этот стол выглядел раза в полтора шире да имел подушечку под голову. А воздух здесь был душноват, пропитанным приятными южными ароматами и еще… вроде дымом. В самом деле, из дальнего темного проема, ведущего, в соседнее помещение, тихонько выползали легкие сизые языки. Наверное, курения там только подожгли.
Полностью раздевшись, Эриса обернулась простыней и сняла маску. Действительно, зачем она? Ведь мешает. Ползучие струйки дыма еще гуще заполнили помещение. Глубоко втянув воздух носом, арленсийка почувствовала легкое головокружение. Вспомнила, как с Лурацием она вдыхала дым листьев моа, используя его костяную трубку. Похоже, здесь было нечто подобное. Только к сладковатому аромату примешивалось что-то незнакомое. То ли от этого дыма, то ли от расслабляющей обстановки и журчания водяных струй арленсийка почувствовала легкость и блаженство. Она легла ничком на массажный стол, прикрыв простыней только голые ягодицы и верх бедер. Глаза как-то закрылись сами. Она не разомкнула их, когда послышались тихие шаги.
Щекотя нежную кожу на голень потекла струйка густой и теплой жидкости. Ароматной, с запахом сандала и кешерийских кокосов. И чьи-то умелые руки начали втирать масло, ублажая им сначала ступни ног, затем ноги до коленей. Госпожа Диорич сразу распознала, что эти руки крупные, мужские, а вовсе не тайсимской девушки-массажистки. Поначалу эта неожиданность немного возмутила ее. Как же так: лежит она здесь едва прикрытая простыней, наедине с незнакомым мужчиной. Вся такая расслабленная и доступная. Значит вот оно какое это Боду Бодху… Но, терпи – сама напросилась. И пока ничего неприличного не происходило, можно было это самое возмущение задвинуть в дальний угол душевных схронов. Тем более она слышала ни раз, что массажисты-мужчины гораздо более приятные в своих умениях чем женщины.
Его ладони широкие, сильные – это арленсийка явно чувствовала – были очень нежны. От их прикосновений по телу разливалось блаженство. Оно проникало в ее глубины, и от растертых маслами, размятых ног потекло по всему телу. Массажист не посмел тревожить простынь. Лишь дошел до ее краешка, прикрывавшего верхнюю часть бедер с ягодицами, и переключился на спину, налив немного масла ниже лопаток.
Кто же он? Эрисе захотелось посмотреть, как выглядит этот… творящий с ней Боду Бодху. Пока он стоял позади стола в полумраке, она даже не пыталась его разглядеть. Но теперь он оказался справа напротив тусклого светильника, и госпожа Диорич приоткрыла глаза. Сквозь пряди волос, прикрывавших лицо, стануэсса рассмотрела его и едва сдержала возглас. Ее тело разминал огромный науриец, мускулистый, темный как конский каштан. Его лицо с широким приплюснутым носом, мясистыми губами и сверкающими белками глаз казалось свирепым, и от этого было еще более волнительно, что у столь грозного, дикого мужчины такие нежные прикосновения. Тепло разливалось от них, захватывая арленсийку без остатка, это тепло начало превращаться в тонкие вибрации наслаждения.
– Госпожа, – низким и тихим голосом произнес он. – Теперь здесь…
Сильные руки подхватили стануэссу переворачивая на спину. Простыня слетела с нее на пол, Эриса охнула и шумно задышала, а мастер Боду Бодху, словно не заметил этого: налил на ладонь ароматное масло и начал ублажать ее бедра.
Сердце стучало часто-часто, при этом госпоже Диорич показалось будто что-то происходит с колечком нубейки, от него пошла уже знакомая теплая вибрация. Вверх по руке, теперь выше. Перетекло на грудь и пошло по позвоночнику. Одновременно Эриса почувствовала, как мокреет у нее между ножек. «Нужно это остановить! – пронеслось в голове. – Похоже я вляпалась в еще большую неприятность, чем с господином Лурацием!» Эта тревожная мысль возникла и мигом исчезла, словно камешек, упавший в воду. Вторая мысль куда более сильная и яркая, родилась как вспышка: «Вдруг он овладеет мной! Боги! Да! К этому все идет!».
Поднявшись от живота, ладонь наурийца принялась разминать ее грудь. Эриса не смогла сдержать стон одновременно полный сладости и возмущения. Она заставила себя приоткрыть глаза и тут же открылся ее рот: простыня, прежде обтягивавшая бедра массажиста, слетела и над краем стола возвышался огромный темный член. Орудие таких размеров Эриса видела разве что у коней. Но сейчас перед ней был вовсе не жеребец, а возбужденный мужчина, ласкающий ее голое тело.
– О, боги! Алеида! Волгарт! – с придыханием воскликнула она, приподнимаясь, лихорадочно думая: «Что происходит? Ведь не может такого быть чтобы меня за мои же деньги еще и поимели в банях. Или может?»
Внизу живота так сладко заныло, что стануэсса задрожала и зажмурилась. Науриец одной рукой гладил ее грудь, другая скользнула по ее животу к треугольнику коротко подстриженных волосиков.
«Если он сейчас дотронется там… между ног, я кончу! Сразу безумно кончу! – от этой мысли она чуть не закричала. – А если… если он войдет в меня этой огромной штукой?! Что будет тогда?! – пронеслось в голове. – Нет! Нет! Это нельзя позволить! Разве мало произошедшего с Лурацием?!»
– Не надо, – прошептала она, убирая его руку и свешивая ноги со стола. Взгляд стануэссы словно прилип к огромному члену. Он был теперь так близко от ее лица, что если бы науриец сейчас слегка покачнулся вперед, то его налитая желанием головка ткнулась прямо в приоткрытый ротик госпожи Диорич.
Сама не понимая, что она делает, Эриса сжала его член ладонью, чувствуя какая огромная сила в этой тверди, оплетенной разбухшими венами. Тяжело и часто дыша, стануэсса погладила его головку, украдкой глянув на массажиста. Впервые из глаза встретились, и сердце Эрисы на миг остановилось. Безумно сильно ей захотелось коснуться губами его члена, не отводя взгляда от темных глаз, смотревших сверху на нее. Захотелось впустить в себя налитую огромной силой головку, и поласкать так, чтобы она стала мокрой и скользкой от ее сочного ротика.
– Прости, но нет… – с сожалением произнесла госпожа Диорич. – Я не могу! – она мотнула головой. Светло-золотистые волосы укрыли огромный член наурийца словно легкий флер. Все же Эриса не сдержалась. Ее губы потянулись вперед, и она поцеловала его в самый кончик. Сразу отпустила и попросила:
