По ком звонит колокол – Эрнест Миллер Хемингуэй

Мои детские впечатления от первого знакомства с американским писателем Эрнестом Хемингуэем были напрочь позабыты (теперь мне ясно, по какой причине), но тут удачным образом сложившиеся обстоятельства подтолкнули меня к возобновлению отношений с данным господином.

В красочном описании к его довольно популярному роману «По ком звонит колокол» многообещающе значилось: "Это роман – ода истинной любви, истинному мужеству, это ода Человеку, принявшему на себя ответственность за происходящее в мире и пожертвовавшему собственной жизнью ради спасения других. " Как наивному-то человеку не купиться? Вроде ж известная личность, лауреат Нобелевской премии, куча восторженных отзывов. Возложив изначально такие надежды на сей шедевр, после прочтения я сижу уже второй час с выражением крайнего недоумения на лице. Что мне подсунули?

Отвратительный, нет, даже отвратительнейший язык, утомивший меня уже с первых страниц. За кого принимал Хемингуэй своих читателей, по триста раз через абзац сообщая о том, что необходимо взорвать мост?о сандалиях на верёвочной подошве?о круглый грудях Марии? А чего стоят эти однообразные воспоминания о Кашкине и его «чудном имени»???

Роман, как я поняла из чужих отзывов, имел претензию на серьёзное и эмоциональное произведение о войне. Не увидев войну воочию, я полагаю, вряд ли можно о ней достойно (проникновенно?) писать. Я не поленилась ознакомиться с биографией автора. Тем сильнее мое удивление: как можно написать такой слабый, тусклый роман человеку, самолично наблюдавшему тяжелейшие дни войны? Да 11 строчек «Мужества» Ахматовой гораздо трогательней и ярче, нежели 500 страниц нудных и с первой страницы предсказуемых событий Хемингуэя. С любым произведением Шолохова, равно как и с Бондаревым, Васильевым – так и сравнивать нечего. Но ладно, оставлю это субъективному вкусу каждого.

А теперь перейдём к разбору «истинной любви», которую мне обещали эти лгуны с обратной стороны обложки. Внимание!

"Роберто, мне больно там, я сегодня не смогу быть с тобой так, как хочу."

"Зайчонок, наверно, у тебя там ссадина…"

"Ты женишься на мне?","Нет, если я тебе кое-что расскажу, ты на мне не женишься…", « А может, ты всё-таки сможешь жениться на мне?», (и тому подобные вариации)…

А как вам это:

"-Мария.

–Да.

–Мария.

–Да

–Мария.

–Да.Да.

–Тебе холодно?

–Нет.Натяни мешок на плечи.

–Мария.

–Я не могу говорить

О Мария, Мария, Мария!"

Занавес!

Мексиканские однообразные сериалы 90-х и рядом не стояли с этой дешёвой драмой в лучших традициях примитивизма. Я, так уж и быть, вовсе промолчу, что эта любовь (с позволения сказать) между Джорданом и Марией, возникла из неоткуда, из ничего. Ну, вот знаете, как в третьесортных бульварных романах (выражения используются аналогичные, что у авторов вышеназванных произведеньиц, что у г-на Хемингуэя): он её увидел – в горле ком и потеря речи.

Роберт Джордан (главный герой этой «трагедии», пришедший спасать испанский мир в период Гражданской войны) совместно с Хемингуэем и переводчиком, крайне навязчиво и совершенно не стыдясь, обложили меня со всех сторон розовыми сопельками , я остро чувствовала дискомфорт. И среди этих «розовостей» и «повышенной влажности»,представьте, на его отказ дать ей впервые попробовать виски, она просто и ясно заявляет ему: «Свинья ты всё-таки». Я была уничтожена. Не хватает только какого-нибудь «Хо-хо!» для пущей нелепости данного эпизода, ибо это так же неуместно звучит, как если смиренная овечка, вдруг перестаёт жевать траву и внезапно решит вам голосом гоблина продекламировать препошлейший анекдот.

«Прожить всю жизнь за 4 дня!!!» – восхищённо восклицают поклонники романа, утирая солёные ручьи с бледных от переживаний ланит. «Какую жизнь?» – в недоумении вопрошаю я. 4 дня, наполненных простыми вопросами и односложными ответами в мешке с Марией да постоянными перепалками с Пабло?

К 200-й странице моё раздражение плавно перетекло в панику утопающего, но я проявляла мужество (или упрямство) и с криком: «Караул!!! Спасите!!!», всё карабкалась, гребла к последней странице с надеждой, что может, в концовочке-то г-н Эрнест угостит меня чем-нибудь неожиданным… Но нет! Сюрприз так и не вылез из воображаемой коробки, она оказалась пуста. Ребёнок обманут.

То, что я взялся перечитывать книгу, которую впервые открыл еще в студенческую пору., я обязан группе «Читаем классику вместе». Так вот, в первый раз это было в 1987 году, на четвертом курсе. Тогда книга была воспринята, скорее, в романтическом ключе, самое большое впечатление на меня произвела красивая любовь на военном фоне. Это и осталось в памяти.Новое прочтение заставило меня посмотреть на роман несколько по-иному. Пришло понимание, что он, в первую очередь, о смерти. В принципе, всё творчество Хемингуэя – это эстетика смерти, но «По ком звонит колокол» – несомненный апофеоз этой темы. Хотя, апофеозом через много лет станет самоубийство автора, когда он воплотит свои литературный переживания в жизненном опыте. Это станет окончательной точкой в поисках красоты смерти.У Хемингуэя смерть не выглядит страшной и ужасной, наоборот, она всегда красива, она наиболее ярко подчеркивает прелесть жизни, обостряя её пульсирующий аромат. Каждый эпизод смерти вплетен в ткань романа, но, в то же время, он представляет самостоятельное законченное произведение. Красиво умирает главный герой – Роберт Джордан, красиво умирают Фернандо и Ансельмо, красиво погибает Глухой и его отряд, красиво гибнет молодой лейтенант-фашист. А как красиво, можно даже сказать – живописно, умирают жители маленького городка, примкнувшие к фашистам,, проходя по очереди через строй своих республиканских земляков .Это и гадко, и мерзко одновременно, и до жути красиво.Прибавьте к этому взаимоотношения со смертью русского взрывника Кашкина, постоянные рассуждения о смерти героев книги и самого автора – смерть присутствует в книге на каждой странице без исключения.

В концепции Хемингуэя смерть – это и есть сама жизнь. Её постоянное присутствие заставляет героев чувствовать жизнь ярче и ощутимее, время теряет свою власть и три дня превращаются в бесконечно долгую и, опять же, красивую жизнь. Возможно, Хемингуэй даже специально затягивает последние главы книги, чтобы читатель как можно глубже прочувствовал этот эффект, когда три дня могут оказаться равными всей человеческой жизни, такая, своего рода, авторская игра со временем.Ключ ко всему – название романа, заимствованное из высказывания Джона Донна, взятого автором в эпиграф. Помни постоянно о смерти, каждый, кто умирает сейчас, забирает и частичку тебя, ты постоянно находишься под угрозой смерти. И это заставляет особо ценить жизнь, все её проявления. Постоянно звонящий колокол заставляет дорожить каждым мгновением, каждым чувством, каждой эмоцией, каждым поступком – всё приобретает наивысшую цену и значимость. Все максимально обостряется, отношения между людьми приобретают невероятную насыщенность, , смываются условности, все становится предельно искренним и честным – верность, предательство, товарищество, любовь.Жизнь превращается в произведение искусства, и герои демонстрируют нам интуитивно проявляющееся в них искусство жить – жить полной жизнью без остатка и без оглядки.

В чем-то здесь Хемингуэй перекликается с нашим Высоцким, с его «Конями привередливыми», – «коль дожить не успел, так, хотя бы, допеть…»Кроме того, роман представляет интересное свидетельство очевидца о реалиях гражданской войны в Испании. Хотя, эти реалии общие с теми, что бушевали на просторах бывшей Российской империи после революции, и теми, что сотрясают нынешнюю Украину. Самое страшное в этом это то, как люди привыкают к смерти, как она становится повседневной обыденностью, как люди, убивая других, убивают себя, ведь колокол каждый раз звучит и по тебе тоже…

Настолько много хорошего слышала про эту книгу, что когда начала читать, сначала даже не поверила, что может быть так плохо, и грешила на перевод, собственные завышенные ожидания и прочее. И всё ждала, что вот сейчас, ещё чуть-чуть – и обязательно начнётся всё то прекрасное и трогающее за душу, описанное в аннотации. Но нет. Это были крайне мучительные пять сотен страниц, безбожно растянутые четыре дня, расписанные чуть ли не поминутно и перемежающиеся какими-то невнятными флэшбэками, постоянные повторы одного и того же, унылые взаимодействия персонажей, которые даже не картон, а просто набор имён. Стиль повествования максимально сухой, практически телеграфный, из-за чего проникнуться чем-то едва ли возможно. И, да, на войне не до описания красот и поэтичного изложения, но тут за всю книгу, несмотря на пласт поднятых тем, одна сцена, которая вызывает хоть какие-то чувства. Остальные – исключительно скуку. Так отвратительно подать историю, которая по умолчанию должна вызывать сопереживание и волнение, а то и ужас от кошмара войны, тем более гражданской войны, нужно, конечно, постараться.Начинается сюжет с того, что Роберт Джордан, некий американский военный, прибывает в испанский партизанский отряд, чтобы взорвать мост перед наступлением войск. И с самого начала понятно, что всё пойдёт не так, так что какой-то интриги нет. Сам отряд, как я уже отметила, – набор имён. Более-менее выделилась только Пилар (и ей же изложен тот небольшой фрагмент, который зацепил меня). Так что за пятьсот страниц я не смогла проникнуться никакими чувствами ни к кому из них, но успела так устать от их нелепой возни и «тарантиновских» диалогов ни о чём (с повторами), что уже практически ждала, когда все подорвутся вместе с мостом и всё это закончится.Диалоги вообще один из самых раздражающих элементов. Казалось бы, через них можно раскрыть прошлое персонажей, особенности их мировоззрения, характеры, мысли, однако они максимально неиформативны, все говорят одинаково и ни о чём. Да, в жизни люди тоже часто говорят ни о чем, но тут подключаются и бесконечные повторы одной и той же мысли, из-за чего складывается впечатление, что то ли персонажи друг друга воспринимают как клинических идиотов, то ли автор полагал, что читатели – недалёкие, то ли ему платили построчно, поэтому больше реплик из одного слова и повторов того, что было упомянуто чуть ли не в предыдущем предложении.Линия, которую язык не поворачивается назвать любовной, ибо до сих пор не понимаю, что это было, пожалуй, разбавляла мою скуку раздражением. Возникла ниоткуда (он увидел её и груди, упруго натягивавшие рубашку, ну и пропал, с ним никогда не случалось такого, она даже непонятно почему благосклонно отреагировала на него), свелась к быстрому сексу и бессвязному бреду, которым обменивались герои. Например:– Скажи, что любишь меня.– Нет. Сейчас нет.– Не любишь меня?¬– Оставим это. Уходи. Нельзя все сразу – и любить, и заниматься этим делом.– Я хочу держать треногу пулемета, и, когда он будет стрелять, я буду любить тебя – все сразу.– Ты сумасшедшая. Уходи.– Нет, я не сумасшедшая, – сказала она. – Я люблю тебя.– Тогда уходи.– Хорошо. Я уйду. А если ты меня не любишь, то я люблю тебя за двоих.Или моё любимое:– Мария.– Да.– Мария.– Да- Мария.– Да. Да.– Тебе холодно?– Нет. Натяни мешок на плечи.– Мария.– Я не могу говорить.– О Мария, Мария, Мария.Ещё и тема с мостом невероятно растянута. Так что финалу я уже откровенно радовалась. Закончила – и хорошо. Пожалуй, с автором на этом тоже закончу.