Эшли Джейд
Слова
Глава 3
Феникс
Скажи мне кто-нибудь, что Леннон Майкл станет ключом к моей свободе, я бы попросил его поделиться дурью, которую он курит. Несмотря на то, что последние четыре года мы посещали одну школу, я ни разу не разговаривал с этой девчонкой. Черт, не думаю, что с ней вообще хоть кто-то общается.
Все они заняты только обсуждением ее внешности.
Я не слепой, Леннон отнюдь не худышка. Следовательно, ее внешний вид не вызывает никакого интереса или внимания со стороны парней. Чего нельзя сказать о цыпочках школы. Они слетаются, словно мухи к дерьму. Особенно Сабрина.
Эта девушка практически сделала своей жизненной миссией издеваться над Леннон.
Вероятно, из зависти.
Хотя внешне Сабрина невероятно привлекательна, внутри она чертовски слаба. До боли очевидно, что она отчаянно нуждается во всеобщем одобрении.
Однако Леннон не такая. Хотя она без колебаний помогает другим – даже мне, ведь она предложила помочь с репетиторством, – ее нельзя причислить к слабым игрокам.
Никогда не видел, чтобы она пролила хоть одну слезинку из-за оскорблений Сабрины или кого-либо еще. Леннон воспринимает все спокойно, будто ей искренне наплевать на то, что они думают.
Уже одно это привлекает.
Как и ее голос.
Хотя он и не идеален, но хриплый, страстный тон медленно напрягает мой член. Есть в ее голосе крошечные трещинки, позволяющие думать, что он вот-вот сорвется и с минуты на минуту Леннон сиганет с долбаной скалы… Но этого никогда не происходит.
Ее голос такой же стойкий, как и она сама.
Я мог бы слушать ее пение весь гребаный день.
Но не сегодня. Мне нужно добраться до дома Сторма, дабы мы смогли порепетировать.
Наша группа состоит из нас двоих. Я – вокалист, умеющий играть на клавишных. А Сторм – барабанщик с такими навыками, благодаря которым он звучит как дитя любви Джона Бонэма[6], Нила Пирта[7] и Томми Ли[8].
Последний присутствует в списке потому, что у Сторма уникальный стиль, присущий только ему. Кажется, будто каждый раз, нанося удар по этим штукам, он изгоняет своих демонов.
Все это вместе делает его не только моим напарником по группе, но и лучшим другом.
Всякий раз, когда я закрываю глаза и пою… все плохое просто отходит на второй план.
Растворяясь в музыке, я перестаю быть Фениксом Уокером. Глупым мальчишкой из трейлерного парка, из которого ежедневно выбивал дерьмо пьяный отец и которого бросила мать.
Я Феникс Уокер.
Парень, который будет управлять сценой, красть каждую частичку вашего внимания и заставлять падать на колени, чтобы вы могли отсосать мой гребаный член, пока я пою.
У нас со Стормом есть план. Как только окончим школу, мы отправимся в Лос-Анджелес в надежде, что нас заметят. Если там не получится, попробуем в Нью-Йорке.
Несмотря на дерьмовые оценки, я не полный тупица. И прекрасно знаю, что большинство начинающих музыкантов терпят неудачу, так и не добившись успеха. И хотя мы со Стормом готовы питаться раменом и делить кров с тараканами в течение следующих пяти лет, нам все же нужен какой-то доход на это время.
А значит, мне необходимо найти работу, пока я гонюсь за своей мечтой. Однако ни один потенциальный работодатель не жалует тех, кто бросил школу, поэтому, чтобы получить более-менее приличную работу, мне нужен диплом.
Именно по этой причине я оказался в неприятном положении, где мне понадобилась помощь Леннон Майкл.
Я должен убраться подальше из этого города – подальше от отца, – прежде чем закончу так же, как он.
Молодость дается один раз, так что либо сейчас, либо, черт возьми, никогда.
Знаю, что ни за что не прощу себе, если хотя бы не попробую. Даже если я потерплю неудачу, это лучше, чем вообще не пытаться.
– Я готова тебе помочь, – говорит Леннон, вырывая меня из мыслей. – Давай вернемся в класс и начнем.
Я бы предпочел забить гвозди в мошонку.
– Не могу. – Я достаю из кармана ключи от машины. – У меня планы.
Уже собираюсь пройти мимо Леннон, но она делает шаг вперед и кладет ладонь мне на грудь.
Ее рот открыт, будто она в равной степени оскорблена и потрясена моим намерением уйти.
– Ты серьезно? На случай, если ты меня не слышал, я предлагаю помочь с репетиторством, чтобы ты мог окончить школу. У нас не так много времени. Чем быстрее начнем, тем лучше.
Мне прекрасно известно, что время на исходе. Однако музыка превыше всего.
И так будет всегда.
Я смотрю на ладонь Леннон, которая все еще лежит на моей груди.
– Двигайся.
Покраснев, она убирает ее и отступает на несколько шагов.
– Если не собираешься относиться к этому серьезно, я ухожу.
Боже. Пусть эта девчонка оторвет мне яйца.
– Я свободен завтра после девяти. Заеду за тобой.
В ответ она приподнимает бровь.
– Заедешь? Что? Как…
– На машине, – вставляю я. – Если только не хочешь прогуляться на другой конец города. – Я опускаю взгляд, медленно и угрожающе осматривая ее тело с головы до ног. – В темноте… В одиночестве.
Готов поспорить на левое яйцо, что маленькая мисс Невинность никогда не переходила дорогу и не играла с большими злыми волками.
Она слишком занята роскошной жизнью на прекрасной стороне Хиллкреста в еще более прекрасном доме.
– Ну, нет, но…
– Так и думал. – Проталкиваясь мимо, я задеваю ее плечом. – До завтра.
– Ты даже не знаешь, где я живу, – кричит она мне вслед.
Тут она ошибается. Я точно знаю, где она живет.
В огромном доме на вершине холма на Болдуин-авеню. Леннон не единственный человек, кто на протяжении многих лет наблюдает за тем, с кем никогда не обмолвился и словом.
Только в отличие от ее мотивов мои – сугубо деловые.
Ее отец – Дон Майкл. Тот, кто написал пару хитов для множества великих музыкантов.
И хотя я слишком горд, чтобы просить его замолвить словечко благодаря своим связям, у меня имеются намерения нанять этого человека, как только я добьюсь успеха.
Но для этого мне нужно окончить школу.
И найти способ воспользоваться помощью Леннон, не раскрывая один из моих самых главных секретов.
– Где ты, черт возьми, был? – брюзжит Сторм, когда я въезжаю к нему в гараж.
С тех пор, как его бросили родители, он живет с бабушкой в крошечном домике недалеко от трейлерного парка.
К счастью, в крохотном жилище имеется гараж приличных размеров. Тот, который его бабуля разрешила нам переоборудовать под место для репетиций.
Знаете, что еще лучше? Ей наплевать на весь шум, который мы производим.
Она почти полностью потеряла слух, поэтому просто вытаскивает слуховые аппараты, когда мы отрываемся.
Я это ценю, как и футон[9], на котором Сторм позволяет мне спать, когда ситуация дома становится невыносимой.
Я молча подхожу к микрофонной стойке.
Но Сторм не сдается.
– Твою ж мать. Сколько раз, черт возьми, я должен повторять, чтобы ты перестал трахать сучек перед репетицией?
Бесчисленное количество. Однако сегодня я опоздал по иной причине.
Сабрина отсосала мне еще до встречи с Леннон.
Я поворачиваюсь к другу.
– Я задержался в школе… Встречался с новым репетитором.
Сторм удивленно вскидывает брови.
– Новый репетитор? Зачем?
Была не была.
– Миссис Герман завалит меня, если не сделаю какую-нибудь внеклассную чушь и не сдам выпускной экзамен.
Пять. Четыре. Три. Два…
– Ты что, издеваешься?
Один.
Он бросает барабанные палочки на пол, словно ребенок во время истерики.
– Ты сказал мне, что разобрался с этим дерьмом.
Так и есть.
– Я сдам этот гребаный экзамен, приятель. Не волнуйся. – И тут я вспоминаю. – Могу я привести ее сюда завтра вечером после тренировки? Не смогу учиться с… Ну, ты знаешь.
Рядом с пьяным кретином-отцом.
Подняв палочки и положив их на барабан, Сторм кивает.
– Ага. – Он прищуривается. – Клянусь Богом, Феникс, лучше тебе держать свой член в стороне. – Затем достает сигарету из пачки и закуривает. – Мне плевать, насколько она горяча. Не трахай эту девчонку, пока не выпустишься.
– Это Леннон Майкл.
Все его опасения мгновенно исчезают, и он начинает смеяться.
– Тогда неважно.
В яблочко. Я бы ни за что не трахнул эту девицу.
Мало того, что она не в моем вкусе, теперь я уверен, что она будет той еще занозой в заднице.
Я поворачиваюсь обратно к микрофону.
– Погнали, придурок.
Глава 4
Леннон
Я паркую велосипед в гараже, когда кое-что слышу.
Мяу.
– У меня нет для тебя еды, Варежка.
Не то чтобы она в ней нуждалась. Кошка моей соседки довольно упитанная. Миссис Палма с мужем вдоволь ее кормят… вместе с остальными соседями, поскольку персидская кошка огибает весь квартал, очаровывая каждого встречного.
Не принимая отказа, она трясет лапкой в воздухе и мурлычет.
Я сдаюсь. Подойдя к пакету с кошачьим кормом, который припрятала специально для нее, я достаю пару кусочков и кладу их на пол. И как только Варежка их съедает, я подхватываю ее на руки.
– Теперь, когда ты получила то, зачем пришла, тебе пора домой.
Пока я направляюсь к дому миссис Палмы, Варежка мяукает, продолжая выпрашивать еду.
Я понимаю тебя, сестренка.
Музыка может быть моей первой любовью, но еда – мой лучший друг… Всегда рядом, чтобы успокоить меня.
Миссис Палма перестает возиться в саду, когда замечает меня… и свою кошку.
– Мне так жаль. – Выпрямляясь, она снимает перчатки и забирает Варежку. – Я посадила ее на другую диету, но она не очень-то этому рада и все время пытается сбежать.
Улыбаясь, я слегка чешу питомца по голове.
– Не нужно извиняться. Я люблю, когда Варежка заходит поздороваться.
Миссис Палма внимательно изучает меня, поджав губы.
– Кто этот мальчик?
Понятия не имею, откуда эта женщина знает подобные вещи, но, клянусь, она, должно быть, наполовину экстрасенс.
И с тех пор, как в одиннадцать лет я прибежала к ней в слезах, потому что у меня начались первые месячные, а я не представляла, что делать… она стала для меня кем-то вроде матери.
– Никто. – Я машу рукой. – Ничего такого. Ничего особенного.
Только это не так. Потому что Феникс Уокер заедет за мной завтра вечером.
Несмотря на то, что я ее не убедила, миссис Палма отступает.
– Как скажешь. – Она почесывает Варежку за ушами. – Мне нужно пойти и приготовить ужин, но позже я вернусь, если захочешь поболтать на девчачьи темы.
Обычно я бы согласилась, но она просто собирается в миллионный раз сказать мне, что я красивая и что мой размер совершенно не важен.
Она заявит, что парни вроде Феникса Уокера просто сумасшедшие, если не хотят со мной встречаться.
Хотя я всегда ценю ее добрые слова… знаю, что это неправда. Такие парни, как Феникс, никогда не заинтересуются такими девушками, как я. Всего лишь правда жизни.
Я научилась с ней мириться.
Помахав соседке, я возвращаюсь домой. Отец до сих пор не приехал, так что я роюсь в шкафах и хватаю пакет чипсов и шоколадку. Задержавшись, чтобы взять газировку из холодильника, я направляюсь к себе в спальню.
Мои стены увешаны постерами любимых музыкальных групп, а также копиями обожаемых синглов, которые я держу в рамках.
Бросив на кровать пакет с чипсами, шоколад и газировку, я закрываю глаза…
Затем снимаю одежду.
Подойдя к большому зеркалу в полный рост в противоположном конце спальни, я осматриваю каждый дюйм своего тела.
«Сфотографируй, толстозадая. Так точно запомнится».
«Либо твоя одежда села, либо ты растолстела».
«Эта сучка такая толстая, что, когда встает на весы, на них высвечивается: “Продолжение следует”».
Сегодняшние оскорбления эхом отдаются в моей голове, заставляя взглянуть в лицо холодной и суровой правде.
А потом я достаю маркер.
* * *
– Куда ты собралась? – спрашивает отец, когда я прохожу мимо гостиной, направляясь к входной двери.
Сегодня в школе Феникс не сказал мне ни слова, но я предполагаю, что договоренность в силе, поскольку он не заявил обратного.
Я перевожу взгляд на настенные часы над папиной головой. Сейчас 20:58.
Значит, Феникс прибудет через две минуты.
Я так думаю.
Хотя понятия не имею, откуда ему известен мой домашний адрес.
– Я занимаюсь с другом.
«Друг» звучит намного лучше, чем «горячий парень из школы, которым я одержима».
Отец разворачивается, глядя на те же часы, что и я.
– Но уже девять. Школа закрыта на ночь.
– Технически сейчас еще восемь пятьдесят девять. И, насколько я знаю, в прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать, – напоминаю я папе, к его великому огорчению.
– Насколько я знаю, ты все еще живешь под моей крышей, – парирует он.
Не желая проигрывать битву, я достаю козырь.
– То есть ты хочешь, чтобы я переехала, потому что…
– Нет, Леннон. Не говори ерунды. – Отец сдвигает очки на нос. – Во сколько ты будешь дома?
Понятия не имею.
– В два… – начинаю я, но он хмурится.
– Попробуй еще раз.
– Полвторого?
Еще один хмурый взгляд.
– Полночь, – говорит он. – Ни минутой позже.
Это так несправедливо.
– Папа, это всего лишь три часа.
Не представляю, сколько времени нам с Фениксом потребуется. К тому же я не хочу показаться неудачницей с комендантским часом.
В час ночи я, по крайней мере, могла бы притвориться уставшей, ведь завтра нам в школу.
– Ну же. Позволь мне задержаться до часу…
– Что тебе нужно сделать за четыре часа, что невозможно осилить за три? – Его лицо искажается ужасом. – Ты же не с мальчиком занимаешься, правда?
Он выплевывает слово «мальчик» так, словно учуял тухлятину.
– Э-э… – начинаю отвечать я, но меня прерывает чей-то гудок.
Отец практически вскакивает с дивана и подходит к окну. Он отдергивает занавеску, и действительно, «Тойота» Феникса припаркована в самом конце нашей подъездной дорожки.
К счастью, сейчас уже темно, и он слишком далеко, чтобы разглядеть лицо.
Не то чтобы это имело значение.
– Так сигналит только несносный панк-подросток. – Отец смотрит на меня. – Несносный панк-подросток мужского пола.
Боже правый.
– Это не так, – бормочу я, хотя мой мозг закипает. – Он… Феникс – гей.
Отец удивленно моргает.
– Ох.
Пользуясь моментом, я бегу к входной двери.
– Люблю тебя. Пока-пока. Увидимся в час.
– Полпервого, – кричит он, когда я закрываю за собой входную дверь. – И ни секундой позже.
Уф. Не так много, но, во всяком случае, лучше, чем у Золушки.
Не могу дождаться, когда перестану страшиться экзамена на вождение. Хотя я уверена, что новообретенная свобода только еще больше взбесит моего отца.
Открыв пассажирскую дверь машины Феникса, я запрыгиваю внутрь.
Мои уши заполняет песня Down with the Sickness группы Disturbed, и я не могу сдержать улыбки, безмолвно подпевая солисту.
Подростки моего возраста, как правило, слушают по радио новейший отстой в жанре поп-музыки или хип-хопа. Не рок или альтернативную рок-музыку… которая лично мне нравится больше всего.
Хотелось бы мне, чтобы появилась потрясающая рок-группа и спасла моих сверстников от всего того дерьма, которым они забивают свои уши.
Каждому предыдущему поколению посчастливилось застать даже больше одного подобного исполнителя.
Видит бог, пришло и наше время.
Тот факт, что Феникс знает, что такое хорошая музыка, придает ему еще больше неотразимости.
Я чувствую, как он изучает меня, выезжая с подъездной дорожки.
– Тебе нравится эта песня? – спрашивает он, или, по крайней мере, мне так кажется, потому что громкость включена на максимум.
– Обожаю рок, – перекрикиваю я музыку. – И Disturbed бесподобны. Хотя с технической точки зрения они ближе к звучанию хеви-метала.
Несмотря ни на что, они – вечная классика. Группа, которую обязаны знать все, кто претендует на звание истинного поклонника рок-музыки.
Я наблюдаю, как напрягаются запястья Феникса, когда он сжимает руль и выезжает из моего района, нарушая несколько правил дорожного движения.
Когда песня заканчивается, он нажимает кнопку паузы на стереосистеме.
– Во сколько у тебя комендантский час?
– С чего ты взял, что у меня он есть?
И откуда, черт возьми, он знает?
Феникс ухмыляется.
– Ты напоминаешь подобный тип.
Мне хочется спросить, что это значит, но тут он бросает мне свой телефон, который транслирует музыку на стереосистему.
– Давай, Группи[10]. Выбери что-нибудь хорошее.
Оскорбительное прозвище заставляет меня прищуриться.
– Да пошел ты. Я не группи.
Я поклонница. Чертовски большая разница.
Испытывая раздражение, я прокручиваю плейлист на его телефоне. У нас схожие вкусы. Он даже слушает некоторые малоизвестные группы, которые мне тоже нравятся. И за это получает еще одно очко в свою пользу.
Однако меня по-прежнему раздражает его замечание о группи, поэтому я выбираю песню, отражающую мой настрой.
И одариваю Феникса ухмылкой, когда из динамиков звучит I Hate Everything About You группы Three Days Grace. Его губы слегка подергиваются, а затем растягиваются в сексуальной улыбке, от которой у меня замирает сердце.
И я благодарна, что остаток поездки мы просто наслаждаемся музыкой.
* * *
Меня сбивает с толку, что мы останавливаемся перед небольшим домиком.
– Где мы?
Я подумала, что он отвезет меня к себе, чтобы мы могли позаниматься.
– Расслабься, – говорит он, вылезая из машины. – Это не притон.
Не знаю, как воспринимать его замечание. Феникс меня успокаивает… или высмеивает? Очень надеюсь, что не последнее, потому что я совсем не в том настроении.
Я вылезаю вслед за ним.
– Уж прости, что я хочу знать, куда парень, с которым я даже не разговаривала, ведет ме…
Я замолкаю, заметив, как он надвигается на меня… И медленно отступаю, пока не упираюсь спиной в окно его машины.
– В чем дело? – Угрожающий блеск затемняет его глаза, когда он проводит взглядом по моему телу, заставляя чувствовать себя обнаженной и беззащитной. – Боишься, что я собираюсь овладеть тобой? Совершу все эти грязные вещички, о которых ты мечтаешь, когда ночью остаешься одна в постели и… ласкаешь себя?
Господи, как бы мне этого хотелось.
Он наклоняется ко мне, и его губы едва касаются моего уха, вызывая волну мурашек.
– Или ты надеешься, что именно это и произойдет сегодня вечером?
У меня пересыхает во рту. Я пытаюсь подобрать слова, но ничего не выходит.
– Можешь сколько угодно изображать невинность, но я знаю, что тебе нравится преследовать меня, Группи. – Он отстраняется. – Но мне нужно, чтобы ты держала свою маленькую влюбленность под контролем, дабы я смог окончить школу. Думаешь, справишься с этим? Или мне попросить миссис Герман найти кого-нибудь другого?
Такое чувство, будто он только что вылил мне на голову целую ванну ледяной воды.
– Я не… – Я борюсь с нахлынувшей на меня волной смущения. – Знаешь что? Иди к черту. Я не напрашивалась тебя обучать. Так что мне не нужно тратить на это свое свободное время.
Я уже собираюсь уйти и открыть приложение Uber, чтобы добраться до дома, но его рука обхватывает мое запястье.
– Посмотри на меня, Леннон.
Командный тон в сочетании с прикосновением заставляет меня сдаться.
Стоит нашим взглядам встретиться, как Феникс произносит:
– Просто хочу убедиться, что каждый из нас знает положение другого, чтобы не усложнять ситуацию.
– Почему она должна усложняться?
Подобное возможно только в том случае, если Феникс ответит взаимностью на мою «маленькую влюбленность», как он ее называл. Но мы оба понимаем, что этого никогда не произойдет.
И я с этим смирилась.
Но по какой-то странной причине кажется, что Феникс этого не улавливает.
– Не усложнится. – Он переносит вес на одну ногу, и я вновь осознаю, насколько он высок. Чуть выше шести футов[11]. – Во всяком случае, не с моей стороны.
– И не с моей тоже.
– Хорошо. – Он отпускает мое запястье. – Рад, что мы все прояснили.
Феникс жестом приглашает меня следовать за ним. Я предполагаю, что мы зайдем в дом, но он открывает дверь гаража.
Войдя, я замечаю микрофон со стойкой, синтезатор, усилитель и барабанную установку.
– У тебя есть группа?
Если нет, то ему определенно следует это исправить. Несмотря на то, что он засранец, у него божественный голос.
Феникс подходит к футону в противоположной стороне гаража.
– Ага. В ней только мы со Стормом, он занимает место барабанщика, но мы справляемся. Кстати, это его дом.
Это… неожиданно.
– Ой. А ты уверен…
– Все в порядке. Он сказал, что мы можем позависать здесь.
Я мало что знаю о Сторме. Кроме того, что он выглядит довольно устрашающе и является другом Феникса… Но круто с его стороны предоставить нам свое место.
Еще круче, что они создали группу.
Я уже собираюсь предложить им провести прослушивание, чтобы найти гитариста, но тут Феникс садится на футон.
– Давай покончим с этим дерьмом.
Открыв сумку, я достаю все то же вчерашнее эссе, чтобы он мог прочитать его и после ответить на список вопросов. Наша учительница английского языка отнюдь не бессердечная стерва, которая стремится завалить его. Она просто хочет убедиться, что он способен выполнить необходимый минимум, дабы окончить школу.
Как только Феникс ответит на все вопросы из этого списка и еще одного по другому эссе, а также напишет собственное короткое сочинение – его внеклассный проект будет завершен. Тогда мы сможем сосредоточиться на подготовке к выпускному экзамену.
– Я дам тебе несколько минут, чтобы прочитать его.
Феникс выхватывает листы у меня из рук.
Он хмурится, и я наблюдаю за тем, как двигаются его губы во время чтения.
– Можешь перестать пялиться на меня? – огрызается он спустя минуту.
Боже.
Встав с футона, я направляюсь к инструментам.
Они недорогие. На самом деле все выглядит так, словно раньше у них был другой владелец, – может быть, даже парочка, – но их поддерживают в хорошем состоянии.
Я настолько поглощена представлением того, каково было бы наблюдать за выступлением Феникса, что теряю счет времени, пока не перевожу взгляд на телефон. Уже почти половина одиннадцатого.
Я возвращаюсь к Уокеру.
– Прости. Кажется, я немного отключилась.
Он не поднимает взгляд.
– Мне нужно больше времени.
Хотя я восхищаюсь его желанием справиться самостоятельно, но я здесь для того, чтобы наставлять его и убедиться, что он на правильном пути.
– Все в порядке. Я оценю твои ответы и что-нибудь посоветую, если будет нужно. Таким образом, увижу, с чем ты испытываешь затруднения, и разработаю план действий, чтобы направить тебя в нужное русло.
Феникс сжимает челюсть.
– Я еще не дочитал эту чушь.
Не знаю, смеяться ли мне, потому что он меня дурачит… или беспокоиться, потому что он читает уже больше часа.
Это пятистраничное эссе. Не книга.
– Эм-м…
– Мне нужно больше времени, – процеживает Феникс сквозь зубы.
Подняв руки, я отступаю.
– Без проблем.
Я снова подхожу к инструментам, только теперь концентрирую внимание на том, как Феникс читает. Не сомневаюсь, что он сосредоточен: это видно по тому, как он хмурится, просматривая лист. Однако замечаю, что он так и не продвинулся дальше первой страницы.
Меня охватывает ужасное чувство, но я выбрасываю его из головы, поскольку это смехотворно.
Разумеется, Феникс умеет читать. Он же выпускник. Наверняка кто-нибудь бы уже заметил, будь он неграмотен.
И тем не менее… Он все еще просматривает ту же страницу. Выглядит так, будто он изо всех сил пытается понять, что там написано.
Я смотрю на телефон. Сейчас больше одиннадцати.
Когда я снова подхожу к Фениксу, в моем животе скручивается комок нервов.
Я бы ни за что на свете не стала смеяться над человеком с ограниченными возможностями. Однако мне нужно знать, с чем я имею дело, чтобы помочь.
Если я вообще могу помочь ему в данный момент.
Сев рядом с ним на футон, я осторожно касаюсь его колена.
– Феникс?
– Что? – В его глубоком голосе слышится враждебность.
Я удерживаю его взгляд.
– Хочу, чтобы ты понял. Я ни за что на свете не стану тебя осуждать. – Я вырываю эссе у него из рук. – Но ты читаешь уже очень долго.
Я жду, что он объяснится, но этого не происходит.
– Ладно. Давай перейдем к вопросам.
Взглянув на список, я зачитываю первый.
– Какими великими открытиями знаменит XVI век?
Это вопрос с несколькими вариантами ответов, поэтому он должен быть относительно легким. Однако Феникс ошибается. Он говорит мне, что ответ А, хотя на самом деле это В.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, я задаю ему еще один вопрос, а затем еще один.
На каждый из них он отвечает неправильно.
– Феникс, – шепчу я, стараясь проявить как можно больше сочувствия. – Ты не ответил верно ни на один вопрос. Но это нормально…
Слова застревают у меня в горле, как только он выхватывает у меня эссе и разрывает его пополам.
– К черту. – Он поднимается на ноги. – Не нужно мне это дерьмо. Я найду себе другого репетитора.
Проблема не во мне. Проблема в нем.
Точнее, в его отказе признаться мне в том, что происходит.
– Если хочешь, можешь найти другого, но не думаю, что это поможет. Черт возьми, у меня даже не было возможности на самом деле научить тебя чему-то, потому что ты ничего не прочитал.
– Я читал, – бормочет он.
– Тогда какими великими открытиями знаменит XVI век?
Он не отвечает… потому что не может.
Подняв две половинки разорванного им листка, я кладу их рядом друг с другом.
– Ответ находится во втором предложении. Прочитай его мне.
Я вижу, как Феникс старается, и это разбивает мне сердце.
– Все в порядке, – уверяю его. – Я не собираюсь смеяться над тобой, обещаю. Просто хочу помочь.
Он отводит взгляд.
– Я не гребаный идиот.
– Знаю. – Я делаю вдох. – Идиот не смог бы так петь или играть на пианино. Идиот не может водить машину. У идиотов не такой хороший музыкальный вкус, как у тебя… Так что нет, ты не идиот. Но мне кажется, что у тебя трудности с чтением. Можешь попытаться объяснить, что происходит, дабы я могла лучше понять?
Феникс молчит так долго, и я боюсь, что зря трачу время… Но потом он наконец произносит:
– Слова… буквы. Они все смешиваются. Я не могу их разобрать.
На мгновение я задумываюсь.
– Имеешь в виду дислексию?
Он пожимает плечами.
– Понятия не имею, как это называется. Просто знаю, что так бывает.
Желая продолжить расследование, я зачитываю вслух первые два предложения и задаю ему тот же вопрос, что и раньше.
Феникс все понимает правильно.
Дабы убедиться, что это не случайность, я читаю все эссе. Затем озвучиваю ему соответствующие вопросы. Кроме парочки, он на все отвечает верно и дает достойные ответы на те, которые не подразумевают заготовленные варианты.
Очевидно, что он определенно разбирается в материале… Если только тот не представлен в письменном виде.
Какого черта никто этого раньше не заметил?
– Хорошо. Итак, я не могу официально диагностировать у тебя дислексию или что-то подобное, но я почти уверена, что у тебя именно она. – Я вздыхаю. – Не понимаю, как никто из твоих учителей не заметил.
Даже миссис Герман.
Он выглядит смущенным.
– Они и не могли.
– Почему?
Феникс проводит рукой по лицу.
– Потому что всякий раз, когда нам нужно читать книгу для урока, я обязательно беру аудиоверсию. Также у меня есть приложение, которое сканирует и зачитывает мне вслух. Сторм тоже читает мне всякую ерунду, когда я прошу.
Ладно, в этом есть смысл… и одновременно нет.
– Тесты не проводят в аудиоформате. Как ты их сдаешь?
– Большую часть времени не сдаю, поэтому и отстаю. Но время от времени… – Его кадык дергается. – Я справляюсь.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда в тесте предлагают варианты ответов, я заглядываю в чей-нибудь бланк и копирую. – Он пожимает плечами. – В иных случаях нахожу девушку, которая уже сдавала тест, и прошу у нее ответы.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
– И они так просто дают их тебе?
Мне хочется мысленно ударить себя, потому что, разумеется, так они и поступают.
Он же Феникс Уокер.
Он может просто существовать, и девушки будут выстраиваться в очередь, чтобы броситься к нему.
Включая меня.
У меня нет намерений потакать его жульничеству. Однако я хотела бы помочь ему сдать экзамен законно, чтобы он смог выпуститься.
Проблема в том, что я понятия не имею, как это сделать.
Феникс бросает взгляд на часы.
– Во сколько ты должна быть дома?
– В полпервого, а что?
– Сейчас двенадцать сорок.
– Черт.
Феникс достает ключи из кармана и открывает дверь гаража.
– Пошли. Я отвезу тебя домой.
Всю дорогу мы едем в полной тишине.
Только когда он подъезжает к моему дому и глушит двигатель, я произношу:
– Если я смогу найти способ помочь – по-настоящему помочь тебе, – ты позволишь мне это сделать?
Его взгляд скользит по каждому дюйму моего лица, словно я головоломка, которую он никак не может разгадать, а затем кивает.
– Забери меня завтра, – говорю я, вылезая из машины. – В это же время.
Войдя в дом, я обнаруживаю, что отец еще не спит. Без сомнения, ждет меня.
– Ты застряла в другой галактике, где нет понятия времени? Или часы на телефоне, который у тебя всегда под рукой, сломались? Я сказал двенадцать…
– Что ты знаешь о дислексии?
Как правило, я рассказываю отцу почти все, потому что обычно он дает лучшие советы. К сожалению, это не его область знаний, и он отвечает:
– Не очень много. Зачем тебе?
– Я почти уверена, что у парня, с которым я занимаюсь, она есть. И теперь понятия не имею, как ему помочь.
Но очень хочу.
Несколько мгновений отец обдумывает мои слова, прежде чем снова заговорить:
– Как бы тебе ни хотелось помочь ему, Мартышка, не уверен, что ты сможешь. С подобными трудностями в обучении должны справляться квалифицированные учителя. Не ты.
– Учителя позволили ему их одурачить.
Хотя я не могу их винить. Феникс прилагает все усилия, чтобы скрыть это.
Я следую за отцом на кухню, где он наливает нам по стакану молока и достает упаковку печенья.
– Насколько все плохо?
– Настолько, что он даже не смог прочесть первую страницу эссе. Говорит, что все слова смешались и он не может их разобрать.
Неудивительно, что Феникс выглядел так сосредоточенно. Должно быть, это настоящая пытка.
Поднеся печенье ко рту, мой папа съеживается.
– Звучит довольно плохо. Не думаю, что ты в силах ему помочь.
Но я отказываюсь в это верить.
– Дело в том, что… он правильно ответил на большинство вопросов, когда я зачитала ему эссе вслух. Феникс сказал, что у него есть приложение на телефоне, которое сканирует и зачитывает текст, чтобы он мог делать домашние задания. Он также находит аудиоверсии книг, которые нам задают читать для уроков. – Я макаю печенье в стакан с молоком. – Он замотивирован на учебу… – Как и отметила миссис Герман. – Просто его мозг отказывается ему в этом помогать.
Не по своей воле.
Отец жует еще одно печенье.
– Я все понимаю…
– Я не откажусь от него. – Чувствуя прилив сил, я выхожу из кухни. – Знаю, что могу чем-то помочь. – Должно быть хоть что-то.
Я останавливаюсь и смотрю на отца, прежде чем выйти.
– Извини, что опоздала.
Отец закрывает пакет печенья.
– Учитывая обстоятельства, я сделаю вид, что ничего не произошло.
Я закусываю уголок губ, размышляя над тем, как лучше это сказать.
– Мне восемнадцать, пап. Я собираюсь продолжать обучать Феникса по ночам. Тебе придется ослабить поводья.
– Почему репетиторство должно проходить так поздно? Неужели вы не можете встретиться в нормальное время?
Ночь тоже нормальное время. Просто мой отец – ископаемое.
