Эшли Джейд
Слова
Глава 13
Феникс
Я бормочу проклятия, когда совершаю ошибку, переворачиваясь в кровати. Несмотря на то что острая, колющая боль, которая распространилась по всему боку, теперь превратилась в тупую, давить на больное место оказалось не самой лучшей идеей.
Я просто рад, что повреждений больше нет. Пьяный ублюдок.
Сегодня мне пришлось рано вставать на церемонию вручения дипломов, а репетировали мы со Стормом до трех ночи, так что я чертовски устал.
Стоило вернуться домой, как я тотчас отправился в свою комнату и отключился. Только чтобы проснуться несколько часов спустя от удара битой по бедру.
Этот подонок успел нанести только один удар, прежде чем я выхватил ее и впечатал кулак ему в лицо с такой силой, что вырубил его.
После чего вытащил его бессознательную задницу в коридор.
Уже почти полночь, а ублюдок до сих пор в отключке.
Схватив телефон, я просматриваю сообщения, останавливаясь на тех, что получил ранее от Леннон.
Мне стоило ответить, но я не сумел подобрать нужных слов.
Потому что я здорово облажался.
Я сказал ей не усложнять ситуацию, а затем сам ее поцеловал.
Черт побери. Это было так глупо.
Не только потому, что мы друзья, но и по той причине, что скоро нам придется расстаться.
Наш концерт в «Вуду» состоится через четыре дня, а еще через неделю мы со Стормом уезжаем в Лос-Анджелес.
Уже не могу дождаться, когда выберусь отсюда.
Мой телефон вибрирует, и на экране высвечивается имя Сторма.
Придурка, вероятно, нужно отвезти домой, потому что он перебрал на вечеринке в честь выпускного.
Нажав на зеленую кнопку, я подношу телефон к уху.
– Хочешь, чтобы я заскочил и забрал тебя?
– Не, приятель. Произошло кое-что по-настоящему хреновое.
Я жду, что он расскажет, как соседи вызвали полицию и половина нашего выпускного класса угодила под арест.
– Тебе нужно, чтобы я внес за тебя залог?
Если это так, то наш фонд для поездки в Лос-Анджелес ждет серьезный удар.
– Не сегодня. – Он выдыхает. – В общем, я был на улице в джакузи, и Саша мне дрочила. Я уже собирался предложить пойти внутрь и потрахаться, но тут услышал шум.
– Дай угадаю – завязалась драка.
Я уже готовлюсь сказать ему, чтобы он не слишком расстраивался из-за того, что их прервали, потому что Саша в постели как бревно, но тут он говорит:
– Нет. Там была твоя девчонка.
Моя девчонка?
– Можно поконкретнее?
– Леннон, сукин ты сын.
Мои мысли возвращаются к тому, что сказала Сабрина после того, как я трахнул ее в музыкальном классе.
Я вскакиваю с кровати.
– Что, на хрен, случилось?
Я был так занят репетицией перед предстоящим выступлением и игнорированием ее сообщений, что забыл предупредить, чтобы она не шла на вечеринку.
– Сабрина и кучка других говнюков выплеснули на нее свиные помои. Потом кружили вокруг бедняжки и хрюкали, пока кто-то кричал «Уи!». Это было очень жестоко.
Боже, мать твою, правый.
– Как бы то ни было, – добавляет Сторм, – она в моем пикапе. Что ты хочешь, чтобы я с ней сделал?
Он произносит это так, будто Леннон чертов прибор, который он перевозит из одного места в другое. Но это же Сторм. Единственная эмоция, на которую способен этот парень, – гнев.
Я хватаю ключи с комода.
– Уже еду.
– Я присмотрю за ней, пока ты не появишься. Хотя должен тебя предупредить, что девчонка до сих пор ничего не сказала. Думаю, она в шоке или что-то вроде того.
* * *
Полотенце, которое я прихватил из ванной по пути к выходу, не поможет.
Леннон с головы до ног в свиных помоях. Все настолько плохо, что дерьмо налипло на ее одежду, ресницы и волосы.
Она не поднимает взгляд, пока я помогаю ей выбраться из пикапа Сторма.
Ей определенно нужен душ, но я не могу отвести ее к себе домой.
По крайне мере, пока там он.
И не думаю, что везти Леннон к ней – хорошая идея. Ее отец действительно заботится о дочери, так что не исключаю, что он не только взбесится, но и примчится сюда и наорет на всех… Что только усугубит ее положение.
Я смотрю на Сторма.
– Можно я…
– Тебе даже не нужно спрашивать. – Он жестом показывает на дом, где вечеринка, судя по звукам, все еще в самом разгаре. – Я вернусь туда и получу минет. Увидимся утром.
С этими напутственными словами он бежит обратно в дом, а я веду Леннон к своей машине.
По дороге к жилищу Сторма она не произносит ни слова.
* * *
Леннон протестует, когда я веду ее через парадную дверь.
– Можешь отвезти меня домой…
– Святые небеса! – восклицает бабуля, увидев нас, и чуть не роняет чашку с чаем. – Что произошло?
– Какие-то суки напали на Леннон на вечеринке в честь выпускного.
Будучи христианкой с Юга, которая ходит в церковь ради веселья, бабуля обычно ругает меня за каждое бранное слово, но сейчас она слишком сосредоточена на Леннон. Вручив мне свой чай, бабуля хватает ее за руку и ведет в ванную.
– Прими душ, милая. А я пока постираю твою одежду.
Однако Леннон упрямится.
– Спасибо, но я не хочу навязываться. Я просто вызову такси и…
– Ерунда, – возражает бабуля, и я не могу сдержать смех, потому что с этой женщиной не поспоришь. – Иди и приведи себя в порядок. – Она открывает дверь ванной. – Полотенца в шкафу, вон там.
Понимая, что ей не одержать победу в этой битве, Леннон уступает.
– Спасибо. Я очень ценю это.
Бабуля хмурится, глядя на закрытую дверь ванной.
– Какая жестокость. – Шаркая в сторону кухни, она испускает долгий вздох. – Пусть они сгниют в аду. Все до последнего.
Аминь.
Меня осеняет, что Леннон нужно что-то надеть, пока ее одежда стирается, поэтому я направляюсь в комнату Сторма. И сразу же бегу к своей спортивной сумке, которую держу тут на случай, если дома станет совсем плохо и мне нужно будет переночевать здесь несколько дней.
Копаясь в сумке, я натыкаюсь на выцветшую черную футболку с изображением группы Papa Roach, которую бабушка Сторма подарила мне на день рождения несколько лет назад.
У меня такое чувство, что Леннон предпочтет ее одной из отвратительных ночных рубашек бабули.
Когда я дохожу до ванной, душ уже работает, и я открываю дверь.
– Я принес тебе…
– Господи. Тебя стучать не учили? – кричит Леннон, быстро хватая полотенце.
Я мельком замечаю пурпурный лифчик и проблески чернил, прежде чем она прижимает полотенце к телу.
Будь я проклят. У нас с Маленькой мисс Невинность есть еще кое-что общее.
– У тебя татуировки?
Леннон стреляет в меня таким взглядом, будто ей не терпится оторвать мне голову.
– Убирайся!
Ради всего святого. Она не первая голая цыпочка, с которой я сталкиваюсь.
Это практически ежедневное явление.
– Расслабься, у тебя нет ничего такого, чего бы я раньше не видел.
Не то чтобы я вообще успел что-то разглядеть.
Я кладу футболку на раковину.
– Принес тебе кое-что из одежды.
* * *
Полчаса спустя внутренняя дверь открывается, и Леннон входит в гараж. Ее влажные темные волосы до плеч, которые обычно собраны в пучок, теперь распущены, и она продолжает тянуть край футболки, хотя та доходит ей до колен. Это, а также выражение ее лица дают понять, что она чувствует себя не в своей тарелке.
Леннон больше не покрыта свиными помоями, так что ей следует считать это победой.
– Привет.
– Можешь отвезти меня домой?
Могу, но не хочу. Я подумал, что мы могли бы немного поболтать.
– Почему бы тебе не остаться ненадолго?
Однако Леннон не в восторге, поскольку быстро пресекает мою идею.
– Нет. Я просто хочу домой.
Я раздраженно скрещиваю руки на груди.
– Подожди, пока твоя одежда высохнет.
– Я вернусь и заберу ее завтра.
Проклятье. Я надеялся, что мы сможем покончить с этим напряжением между нами и вернуться к тому, что было.
– Останься со мной.
Она смеется, но в ее смехе нет ни капли юмора.
– С чего бы мне оставаться?
Боже. Этим утром она писала мне, а теперь ведет себя так, будто желает возвести еще большую дистанцию между нами.
– Потому что мы друзья?
– Мы не друзья. – Взгляд ее карих глаз становится стеклянным. – Друзья не игнорируют сообщения друг друга.
Она права, но прежде чем я успеваю это сказать, Леннон проносится мимо меня и направляется к наружной двери.
Я бегу за ней. Понимаю, что она злится, но уходить посреди ночи в одной футболке – не самое, черт возьми, разумное решение.
– Леннон.
Я тянусь к ее запястью, но она разворачивается и толкает меня.
– Оставь меня в покое.
– Понимаю, ты расстроена…
– Я не расстроена. Я унижена. – Ее нижняя губа дрожит, а голос срывается. – Они, черт побери, выплеснули на меня свиные помои!
Я собираюсь напомнить, что ей больше никогда не придется иметь с ними дело, но тут Леннон делает то, чего никогда раньше не делала…
Она плачет.
Глава 14
Леннон
Словно быть облитой свиными помоями – недостаточный повод для унижения, теперь у меня есть еще один.
Я фонтанирую слезами и прерывистыми всхлипами, которые никак не могу остановить. Мне хочется выбежать за дверь и никогда не возвращаться, но Феникс обхватывает меня руками.
Желание снова оттолкнуть его достаточно сильно, но все затмевает моя потребность в утешении.
И его приятный аромат. Будь он проклят.
Низкий, хриплый голос Феникса звучит у меня над ухом, когда он крепче прижимает меня к себе.
– Они гребаные сволочи.
От его слов я рыдаю еще сильнее. Я весь день готовилась, надеясь не только увидеть его, но и провести ночь со сверстниками, прежде чем мы все разъедемся.
Ночь, где я не буду толстухой, над которой издеваются… потому что хоть раз вписалась в общество.
Но я не вписываюсь. И никогда не впишусь.
– Я просто хотела напиться и весело провести время, – хриплю я Фениксу в грудь, мои слезы пропитывают тонкую ткань темно-серой футболки.
– У меня в машине есть бутылка «Джека»[18]. – Подняв взгляд, я вижу, как его рот кривится в ухмылке. – Давай повеселимся.
Не думала, что можно смеяться и плакать одновременно, но я ошибалась.
– Очень смешно.
– Я серьезно. – Разорвав объятия, Феникс отходит назад. – Мы только что закончили долбаную старшую школу, и я хочу расслабиться и отпраздновать это событие с одним из моих любимых людей. – Он поигрывает бровями. – Сейчас вернусь.
Мне следовало отказаться, потому что последние три дня Феникс меня игнорировал… Но он не обязан был появляться на вечеринке и забирать меня. К тому же было бы неплохо собрать осколки того, что, несомненно, стало худшей ночью в моей жизни.
Провести время с другом – хороший способ это сделать.
Кроме того, – к великому неудовольствию моего отца, когда мы это обсуждали, – у меня больше нет комендантского часа, поскольку мне не только восемнадцать лет, но я уже выпускница старшей школы.
Феникс возвращается, держа в одной руке бутылку «Джэка Дэниелса», а в другой – два красных стаканчика.
Жестом приглашая меня следовать за ним, он подходит к футону.
Я сажусь рядом с ним, пока он ставит бутылку и стаканы на ящик перед нами.
– Итак, план в том, чтобы просто сидеть здесь и напиваться всю ночь? – спрашиваю я, пока он наполняет оба стаканчика до половины.
– Да. – Передав один мне, он слегка постукивает по нему своим. – Вроде того.
Конечно, я никогда раньше не напивалась, но мне это не кажется таким уж захватывающим.
– Не очень-то весело.
Феникс фыркает.
– Подожди, пока алкоголь не ударит в голову.
Справедливо. Хотя было бы занимательнее, найди мы способ скоротать это время более интересным способом.
– Мы должны сыграть в игру.
Он хмурится.
– В какую?
– В игру на выпивку. – Очевидно. – Как насчет «Я никогда не»? – Я лично в нее не играла, но правила довольно простые. – По сути, каждый из нас по очереди говорит что-то, чего никогда раньше не делал, но если другой человек это делал… он должен выпить.
– Звучит глупо, – бормочет Феникс. – Но хорошо. Я в деле. Ты начинаешь.
Он перестанет думать, что это глупо, когда я выиграю, а он напьется до беспамятства.
Начинаю с очевидного:
– Я никогда не пела на сцене.
Феникс удивляется.
– Правда?
– Ага.
Мои сверстники всегда отводили мне роль изгоя, поэтому мысль о том, чтобы когда-нибудь спеть на сцене перед толпой неизвестных мне людей, до смерти меня пугает.
Но я бы солгала, скажи, что втайне не желала бы узнать, каково это, когда все смотрят на тебя так, будто ты действительно что-то значишь.
Будто ты особенная.
Поднеся стакан ко рту, Феникс делает глоток. Его губы подергиваются от удовольствия, когда он произносит:
– У меня никогда не было комендантского часа.
Черт бы его побрал.
Я делаю большой глоток, что оказывается не самой лучшей идеей, потому что стоит жидкости попасть мне в горло, как я сразу захожусь кашлем. Господи.
Феникс смеется над моей неопытностью.
– В чем дело, Группи? Не можешь справиться с алкоголем?
Отмахнувшись от него, я отплачиваю Фениксу следующей фразой:
– Я никогда не списывала на тестах.
– Мило. – Прищурившись, он делает еще один глоток. – Меня никогда не обливали свиными помоями на вечеринке.
Ауч. Поднося стакан к губам, я поднимаю указательный палец свободной руки.
– Еще не вечер.
Второй глоток все еще резковат, но пьется гораздо легче.
Раз уж Феникс достает большие пушки, я тоже прибегну к тяжелой артиллерии.
Я удерживаю его взгляд.
– Я никогда не трахала шлюху в музыкальном классе.
– Кто-то сегодня показывает коготки, – бормочет он и делает глоток.
По моим венам разливается тепло, и в голове ощущается легкость.
– Это ты начал, приятель.
Дотянувшись до пачки сигарет, он подносит одну ко рту и прикуривает.
– Я никогда не выкладывал уйму денег за чертову ручку.
Тут он меня подловил. И я с радостью делаю еще один глоток. Мое тело постепенно расслабляется.
– Ух ты, крепкий напиток.
Его великолепное лицо искажается беспокойством.
– Тебе, наверное, стоит притормозить.
Ну уж нет. Я хочу повеселиться.
– Черта с два, – заявляю я. – Сегодня у меня нет комендантского часа.
Празднуя маленькую победу, я отпиваю еще.
Мысли путаются, когда я пытаюсь придумать что-нибудь еще, чего Феникс не делал. И усмехаюсь, зацепившись за одну мысль. Господь свидетель, его член где только не побывал.
– Я никогда не участвовала в оргиях.
Феникс делает еще одну затяжку, не совершая ни единого движения в сторону стакана.
Я машу ему рукой.
– Давай, приятель. Пей.
– Никогда не принимал участия в оргиях. – Слабый проблеск юмора освещает его лицо. – Тройнички? Да. Оргии? Слишком много мороки.
С такой логикой не поспоришь.
Я делаю очередной глоток.
– Аминь, брат.
Мягкое прикосновение к моей руке заставляет меня вздрогнуть.
– Может, нам стоит остановиться.
– Спасибо за совет, папочка. – Я снова наполняю теперь уже пустой стакан. – Но я не слабачка.
Феникс раздраженно издает гортанный звук.
– Отлично. Я никогда не делал минет.
Судя по высокомерному взгляду, он думает, что выиграл этот раунд.
Однако пусть я лучше напьюсь до беспамятства и меня вывернет наизнанку, чем дам ему подтверждение того, что я неудачница, которой парень не позволяет ему отсосать.
Сохраняя безразличное выражение лица, я делаю глоток.
Феникс тушит сигарету в стоящей рядом пепельнице.
– Ты не должна пить, если не делала этого, помнишь?
– Я знаю правила, – невозмутимо отвечаю я.
С его лица исчезает выражение триумфа, и он замолкает. Желая продолжить игру, я перебираю в голове то, что я, в отличие от него, не делала.
– Меня никогда не арестовывали.
И снова Феникс игнорирует выпивку.
– Почему ты не пьешь?
Он нахально подмигивает мне, отчего мое сердце пропускает удар.
– Потому что никогда не попадаюсь.
Изучая меня, словно я образец под микроскопом, его лицо расслабляется, и он проводит пальцем по своему точеному подбородку, будто обдумывая следующие слова.
– Я никогда не трахался с парнями.
Заварил кашу, так не жалей масла. Как и раньше, мне не хочется подтверждать, что я зануда, у которой еще не было секса.
Поэтому я пью.
– С кем ты трахалась?
В его тоне чувствуется легкая резкость, но я не понимаю причины.
Прикидываясь скромницей, я подмигиваю ему в ответ.
– Для этого нам придется сыграть в «Правда или действие».
– Тогда «Правда или действие».
Вот дерьмо.
– Ладно. – Я сглатываю. – Правда или…
– В прошлый раз ты была первой, – вставляет Феникс, прикуривая очередную сигарету. – Правда или действие, Группи?
Очевидно, он не совсем понял, что для меня есть простой выход из этой ситуации.
– Действие.
Бум. Спасена.
Дым от зажженной сигареты, зажатой меж его губ, клубится в воздухе.
– Дай взглянуть на твои татуировки.
Что. За. Черт.
Я скорее спою ему каждую песню из своего блокнота, стоя перед нашим выпускным классом, чем позволю увидеть это.
Как мне теперь выпутаться?
Быстро поразмыслив, я понимаю, что честность – лучшая тактика. Своего рода.
– У меня их нет.
Видно, что ему мой ответ не по душе, но он ничего не может поделать. Фениксу не взглянуть на мои татуировки, потому что их нет. Я кремень.
Теперь моя очередь.
– Правда или действие?
– Правда. – Никаких колебаний с его стороны.
Я могла бы быть с ним помягче, но надеюсь, если мне удастся доставить ему хотя бы половину того дискомфорта, который он доставил мне своей последней просьбой, он согласится прекратить эту игру.
– Почему ты меня поцеловал?
Его ноздри раздуваются на вдохе, и на мгновение мне кажется, что он не ответит…
Но потом Феникс произносит:
– Потому что хотел этого.
По спине пробегает волна легкого покалывания, и я сжимаю ноги вместе.
Феникс хотел поцеловать меня.
Слава богу, я пьяна, потому что понятия не имею, как в полной мере осознать масштабы этого заявления.
Он бросает сигарету в стакан, и она шипит.
– Правда или действие?
Не хочу слышать вопрос о том, что у меня на теле, поэтому говорю:
– Действие.
Феникс словно пронзает мою душу тупым ножом, произнося следующее требование:
– Покажи мне чернила на верхней части бедра.
Мои губы приоткрываются на судорожном вдохе. Очевидно, что это я туго соображаю, потому что Феникс только что меня обыграл. По-крупному.
Я не могу этого сделать. Не могу.
Но должна. Поскольку что-то мне подсказывает: на этот раз он не позволит мне выкрутиться.
Неприятно это говорить, но тот факт, что у Феникса трудности с чтением, немного облегчает мои терзания.
Когда я встаю, ноги кажутся резиновыми.
– Ладно.
Я собираюсь поднять футболку, но Феникс меня опережает. Как только я ощущаю его прикосновения, у меня начинает кружиться голова.
По его лицу разливается разочарование, когда он пытается расшифровать три слова на верхней части моих бедер. Я уже собираюсь сказать ему, что время вышло, но тут он вскакивает с дивана и подходит ближе, изучая чернила.
Он проводит пальцем по одному из слов. Контраст его мозолистой кожи и нежного поглаживания вызывает жар между ног.
– «Толстая».
Мое сердце стучит о ребра.
Нахмурив брови, Феникс читает другую надпись.
– «Свинья». – Гнев окрашивает его тон, когда он произносит последнее видимое ему слово. – «Жирная задница».
Поднеся большой палец ко рту, он смачивает его… А затем проводит им по одному из слов, пытаясь стереть его.
Но ничего не выходит. Во всяком случае, не так легко.
– Это перманентный маркер.
– Почему… – Морщинки между его бровями становятся глубже, а голос понижается до слабого хрипа. – Почему ты делаешь это с собой?
Потому что именно это я из себя и представляю.
Такой меня видят все остальные.
Смахнув слезы, я отталкиваю его руку.
– Ты не можешь задать вопрос, пока я не выберу правду. К тому же сейчас моя очередь. – Я снова сажусь на футон. – Правда или действие?
Феникс напряженно сжимает челюсть.
– Действие.
Моя грудь словно раскалывается надвое, обнажая самые темные тайны. За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя более уязвимой.
И, думаю, будет справедливо, если он позволит мне увидеть его секрет.
– Покажи мне, где ты живешь.
Феникс смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
– Нет…
– Я только что продемонстрировала тебе то, о чем никто больше не знает. Очень личное и невероятно важное для меня. – То, что чуть меня не сломало. – Самое меньшее, что ты можешь сделать, это показать трейлер, в котором живешь.
Хотя очевидно, что Феникс этого не хочет, он уступает.
– Хорошо. – Он достает ключи из кармана. – Поехали.
* * *
Грязь и гравий хрустят под шинами «Тойоты» Феникса, когда он проезжает через Бэйвью.
Свернув направо, мы минуем вереницу ветхих трейлеров, каждый из которых еще более убогий, чем предыдущий.
Когда он останавливается в конце улицы перед самым жутким из них, у меня скручивает желудок.
Маленький трейлер такой ржавый и тусклый, что я даже не могу разобрать, каков его первоначальный цвет. У входа имеется небольшая лестница, но она – вместе с крышей – настолько обветшала, что едва ли может быть безопасной.
Это место настолько ужасно, что трейлер Эминема в фильме «8 миль» кажется роскошным домом.
Я ни в коем случае не осуждаю… Просто мне грустно.
Никто не заслуживает такой жизни.
– Мы не пойдем внутрь, – выдавливает Феникс.
– Нам и не нужно.
Скрипя челюстью, он смотрит на трейлер, потом на меня.
– Уже получила свое, принцесса?
Его комментарий обжигает, подобно пощечине.
– Я попросила привезти меня сюда не для того, чтобы издеваться и заставить тебя чувствовать себя дерьмом. А потому что хотела узнать о тебе больше. – Я бросаю на Феникса хмурый взгляд. – По той же причине, почему ты попросил показать, что я пишу на своем теле.
У него нет аргументов, поэтому он замолкает.
Надеясь сменить тему, я поворачиваюсь к нему лицом.
– Твоя очередь.
Его низкий голос заполняет пространство между нами.
– Правда или действие?
Не хочу, чтобы он спрашивал, почему я пишу на себе подобные слова – ведь тогда он поймет, что все это уловка и я даже наполовину не такая сильная, какой притворяюсь, – поэтому снова принимаю то же решение, что и раньше.
– Действие.
Склонив голову, он удерживает мой взгляд. Его ледяные голубые глаза пронзают меня насквозь, словно горящая стрела.
– Твое следующее действие – сделать мне минет.
Постойте… Что?
Я ищу на его лице признаки того, что он шутит, но их нет.
У меня кружится голова, но это не имеет никакого отношения к выпитому алкоголю. Несмотря на то, что сказала Фениксу обратное, я никогда раньше не делала ничего подобного.
И мне не хочется, чтобы мой первый сексуальный опыт стал частью игры. Возможно, у меня не самая высокая самооценка, но я заслуживаю большего.
– Я… э-э…
Феникс разражается смехом, будто я только что произнесла какую-то уморительную шутку.
– Видела бы ты сейчас свое лицо. Я просто издеваюсь над тобой. – Он заводит двигатель. – Давай возьмем немного еды и вернемся к Сторму.
Вот он, мой выход. Я должна им воспользоваться.
Но странный укол разочарования вонзается мне прямо в грудь. Будь это любой другой парень, я бы вздохнула с облегчением… Но сейчас ситуация иная.
Это Феникс.
И будь то действие или нет… Возможно, это мой единственный шанс стать той девушкой.
Той, кто может заполучить парня.
Пусть даже только на сегодняшний вечер.
Я кладу руку поверх его, когда он переключается на заднюю передачу.
– У меня не получится это сделать, пока ты ведешь машину.
То есть я могла бы, но это не очень безопасно.
Феникс бросает взгляд в мою сторону.
– Очень смешно, Группи.
Алкоголь в крови придает мне больше смелости, чем я когда-либо могла себе представить.
– В отличие от тебя я не шучу.
Переключая машину обратно в режим паркинга, он изучает мое лицо.
Все, что я слышу, это быстрый стук моего сердца. Раз…
Два.
Три.
Четыре.
Пять секунд…
И затем Феникс отодвигает свое сиденье назад.
– Если хочешь… – Он смотрит на меня из-под полуопущенных век. – Бери.
Нервы на пределе, словно в животе завелся рой непослушных пчел, потому что я чувствую, как только что откусила гораздо больше, чем могу прожевать. А это о многом говорит, учитывая мою склонность к перееданию.
Я смотрела порно – и однажды практиковалась с огурцом из чистого любопытства – так что мне знакома основная концепция того, что предстоит сделать.
Однако я понятия не имею, с чего начать. И Феникс тут же это подмечает.
Уголок его рта слегка приподнимается, точно он ощущает мое беспокойство и находит его забавным.
– Нервничаешь?
Я в ужасе. Но заставляю себя подавить эмоции: не позволю своему страху помешать тому, о чем фантазировала годами.
– Нет.
Я замечаю, как он оценивает меня, прежде чем произнести:
– Тогда иди сюда.
Мой пульс отдается гулким стуком в ушах, когда я придвигаюсь как можно ближе, не садясь к нему на колени. Я хочу поцеловать Феникса, но в последний раз, когда это произошло, он взбесился, так что, возможно, лучше нам не делать этого снова.
Я задираю его футболку.
– Сними ее. – Когда он вопросительно приподнимает бровь, я произношу те же слова, которые он сказал, когда хотел услышать мою песню. – Я хочу полноценных ощущений.
Потянувшись за спину, он хватает край футболки и одним быстрым движением стягивает ее через голову.
Мой взгляд сразу же останавливается на большом черном нотном ключе прямо над его сердцем. Рядом с ним набор из пяти горизонтальных линий, также известных как нотный стан. Однако там нет никаких нот. Он совершенно пустой.
– Почему без нот?
– Жду, пока напишу песню, которая изменит мою жизнь.
Уважительная причина.
Нежно проведя пальцем по татуировке, я чувствую, как учащается его сердцебиение.
– Как давно она у тебя?
– Два года.
– Она прекрасна. – Я опускаю взгляд ниже, рассматривая его плоский, подтянутый живот. Феникс весь прекрасен. – Есть и другие?
– Почему бы тебе самой не узнать?
Очевидно, это намек.
Меня охватывает новая волна нервозности, когда пальцы находят пуговицу на его джинсах. Ткань плотно обтягивает хорошо заметную выпуклость, и звук, с которым я расстегиваю молнию, настолько громкий, что почти оглушает.
Все терзающие меня опасения исчезают, как только я четко осознаю, что Феникс Уокер тверд…
Для женя.
Приподняв бедра, он немного стягивает джинсы, высвобождая член.
Который… не может быть реальным.
То есть очевидно, что он настоящий, но… боже правый. Он огромен.
И я не говорю, что он как у порнозвезды. Скорее имею в виду, что член огромный в действительно тревожном смысле, и науке не помешало бы его изучить.
– Боже. – Клянусь, чем дольше я смотрю на него, тем больше он становится. – Чем, черт возьми, ты кормишь эту штуковину?
Феникс издает сдавленный смешок, прежде чем выражение его лица становится серьезным, и он прижимает большой палец к моей нижней губе.
– Через минуту он полакомится твоим ротиком.
Верно.
Я обхватываю рукой его толстый ствол. Несмотря на то, что он твердый как камень, когда я медленно глажу от основания до головки, на ощупь он напоминает разгоряченный атлас.
Феникс резко вдыхает, когда я повторяю движение, и, не сумев сдержаться, я поднимаю взгляд. Его губы слегка раздвинуты, глаза прикрыты, а грудь вздымается и опадает в рваном ритме вдохов. Языки воображаемого пламени достигают низа моего живота, пока я провожу подушечкой большого пальца по широкой блестящей головке, распределяя по ней перламутровую каплю жидкости.
Тяжело сглотнув, Феникс сдавленно произносит:
– Леннон.
В его тоне слышится нотка отчаяния, и это лишь подстегивает меня, когда я принимаюсь двигать рукой.
Сместившись, я опускаюсь до тех пор, пока моя голова не оказывается над его коленями.
– Я никоим образом не смогу заглотить его глубоко.
Полагаю, стоило это обозначить в самом начале. А что, если по какой-то сумасшедшей случайности найдется женщина, способная засосать эту штуку целиком? Науке, вероятно, следует изучить и ее тоже, потому что она должна быть наполовину змеей, чтобы суметь раздвинуть челюсть так широко.
– Мне плевать, просто возьми его в рот. – Голос Феникса напоминает глубокий рокот.
Прикоснувшись губами к головке, я слегка целую ее, пробуя соленую жидкость на вкус, а затем отстраняюсь.
– Чтобы я смогла продолжить, ты должен показать, что именно тебе нравится.
Поскольку я желаю доставить ему настоящее удовольствие.
Намотав мои волосы на одну руку и сжав член второй, Феникс снова придвигает меня к нему.
– Открой.
Когда я делаю так, как велено, он вводит свою набухшую головку мне в рот.
– Лижи.
Я провожу языком по маленькой щели, и с его губ срывается стон.
– Еще.
Проведя языком по всей головке, я облизываю ее так, словно это лучшее, что я когда-либо пробовала, и мне не хочется упустить ни капли.
– Проклятье. – Феникс сильнее сжимает мои волосы. – А теперь соси.
Грубые приказы сводят меня с ума, и я принимаю член глубже, срывая с его губ еще один стон.
Заменив его руку своей, я жадно ласкаю и сосу член, обращая особое внимание на издаваемые Фениксом звуки.
Когда я нахожу ритм, который ему нравится, он рычит и толкается бедрами мне в лицо.
– Черт возьми, да. Соси вот так.
Осознание того, что Феникс теряет контроль над собой, потому что я доставляю ему удовольствие, почти доводит меня до оргазма.
Болит челюсть, но я справляюсь, продолжая отсасывать ему быстрыми глубокими рывками, желая довести Феникса до финиша.
Все его тело содрогается.
– Черт. Я сейчас… – Он прижимает мою голову так сильно, что я задыхаюсь. – Не двигайся.
Тон его голоса звучит убийственно. Я готовлюсь глотать сперму… Но ничего не происходит. Феникс замирает.
Я уже собираюсь спросить, что сделала не так, но тут слышу это.
Какой-то мужчина кричит – или, скорее, бросается невнятными ругательствами – на Феникса.
– Вернись сюда, говнюк. Я снова надеру тебе зад.
Какого черта?
Чувствуя себя беспомощной, я оглядываюсь, но мое внимание привлекает темный синяк, пересекающий V-образную линию косых мышц нижней части живота Феникса.
Насколько я знаю, спортом он не занимается, поэтому мне интересно, откуда взялся этот синяк. Должно быть, он болит.
Нечленораздельная ругань звучит ближе, как и звуки нетвердых шагов.
– Ты просто кусок дерьма, – орет мужчина. – Твоя мать-шлюха должна была оказать миру услугу и сделать аборт. Ты не мой сын, никчемная пиявка, и однажды я убью тебя.
Сума сойти. Гнев переполняет мои вены, и я отстраняюсь, выпуская его член изо рта. Ужасные слова, которые выкрикивает этот сумасшедший, просто омерзительны.
«Ты не мой сын». Меня охватывает отвращение, когда я понимаю, что этот воинственный придурок, скорее всего, отец Феникса.
Я собираюсь высказать ублюдку все, что о нем думаю, но Феникс дает задний ход и выезжает из трейлерного парка так быстро, что я чуть не получаю хлыстовую травму[19].
Затем возвращаюсь на пассажирское сиденье.
– Это был твой отец?
Стиснув зубы, Феникс подтягивает джинсы, но молчит.
Этого подтверждения мне достаточно.
– Куда мы едем? – спрашиваю я, когда он проносится мимо жилища Сторма.
Только тогда он отвечает:
– Я везу тебя домой.
Мне не хочется возвращаться, но то, что произошло, явно омрачило ночь, которая должна была стать лучшей в моей жизни.
Но гораздо важнее другое: я не желаю, чтобы он возвращался к тому трейлеру. Никогда.
Нодонок-отец Феникса угрожал убитъ его. Что не только вызывает страх… Это прямое насилие.
Хотя моему папе не понравится мысль о том, чтобы на нашем диване ночевал парень, я знаю, что, стоит мне объяснить ситуацию, он уступит и позволит Фениксу остаться на любой срок.
