Эшли Джейд
Слова
– Ага, – лгу я, желая, чтобы мое тело расслабилось, а разум притворился, что я уже не единожды занималась сексом.
Феникс двигает бедрами… И тогда я вспоминаю, какой большой у него член.
Ему приходится потрудиться, даже чтобы всунуть головку.
– Ты такая чертовски узкая.
– Это ты чертовски большой, – парирую я, и он смеется себе под нос. Однако смех превращается в стон, когда он проталкивается еще немного.
Я закусываю губу, пока он растягивает меня. Феникс еще даже наполовину не вошел, а мне уже больно.
Собравшись с духом, я шепчу:
– Можешь просто… начать.
Я из тех девушек, кто всегда предпочитал отдирать пластырь одним движением, и чем быстрее Феникс лишит меня девственности, тем быстрее мы сможем перейти к приятной части.
Но я тут же жалею, что сказала ему об этом. Качнувшись, он с такой силой подается вперед, что у меня перед глазами начинают мелькать белые точки.
Меня пронзает острая, жгучая, жалящая боль, и я впиваюсь ногтями в его спину с такой силой, что, вероятно, пускаю кровь.
– Черт, – стонет он, с хлопком опуская бедра.
Господи. Ужасно больно.
Я случайно вскрикиваю.
Феникс резко останавливается.
– Ты в порядке?
– Да. Мне приятно, – заверяю я, когда ноги, которыми я обхватила его, начинают дрожать от боли.
– Боже. – Он издает горловой звук и снова толкается в меня. – Твоя киска такая чертовски ту…
И в этот момент происходят две вещи.
Первая – включается свет.
И вторая – в дверь входит Сторм.
– Вот дерьмо. Виноват.
Дверь быстро закрывается за ним.
Момент, когда меня облили свиными помоями, стал самым унизительным в моей жизни, но этот, несомненно, занял второй место.
То, что нас неожиданно прервали и что в помещении снова зажегся свет, мгновенно уничтожает весь настрой, потому что Феникс, напрягшись, сухо говорит:
– Одевайся.
Затем он скатывается с меня, даже не удосужившись взглянуть в мою сторону, пока натягивает одежду.
И это причиняет больше боли, чем потеря девственности.
Могу только предположить, что мой полуголый вид на свету и испортил момент.
Я пристыженно собираю одежду. Мне с трудом удается надеть нижнее белье и джинсы так, чтобы не обнажать слишком много кожи, ведь я уже и без того отбила у него всякое желание.
Завязывая шнурки, я замечаю, что Феникс смотрит на меня.
Он выглядит откровенно взбешенным.
– Я сделала что-то не так?
Если он не хочет трахать толстуху, то должен просто взять и сказать об этом, а не подвергать меня умственной гимнастике.
Может, я и не в его вкусе, но я все же человек.
И заслуживаю большего, чем его дерьмовые перепады настроения и то, что он заставляет меня плохо себя чувствовать. Я не приставляла долбаный пистолет к его голове, вынуждая впихивать в меня член. Он сам это сделал.
Его челюсть подрагивает, а взгляд останавливается на чем-то позади меня.
Когда я оборачиваюсь, мое лицо бледнеет, а в коленях ощущается слабость.
Там, посреди кровати, запятнав светло-голубую простыню, виднеется лужа крови.
Я знала, что есть такая вероятность, но не думала, что все будет настолько плохо. Слышала, что у некоторых девушек вообще нет крови во время первого секса.
Очевидно, удача обошла меня стороной.
Выглядит так, будто гигантский член Феникса буквально уничтожил мою чертову вагину.
Проклятье.
Я размышляю, что лучше: сказать, что у меня начались месячные, или признаться, что я девственница, но Феникс уже выбегает из гаража.
Мне начинает казаться, что судьба действительно та еще сучка, потому что ситуация превосходит по силе унижения свиные помои и вошедшего Сторма, вместе взятых.
Поскольку у меня нет возможности вывести пятно, я быстро сворачиваю простынь. И благодарю небеса, что сам матрас под ней черного цвета.
Проходя мимо мусорных баков на пути к машине Феникса, я останавливаюсь и бросаю простынь в один из них.
Феникс не произносит ни слова ни когда я сажусь на пассажирское сиденье, ни во время поездки до моего дома.
Как и я.
* * *
К тому времени, как он паркуется на моей подъездной дорожке, я уже не в силах это выносить.
– Так это все? Ты больше никогда со мной не заговоришь?
Бесстрастное выражение его лица напоминает маску.
Слезы застилают мне глаза. Я могу прогибаться лишь до тех пор, пока окончательно не сломаюсь.
Когда я уже собираюсь вылезти из машины, рука Феникса смыкается вокруг моего предплечья.
– Почему ты мне солгала? – Его тон дает понять, что он в равной степени испытывает отвращение и злость.
Мое сердце болезненно сжимается в груди. Единственный способ исправить это – ответить откровенно.
– Из-за того, как ты сейчас себя ведешь, – шепчу я, высвобождаясь, чтобы обхватить себя руками. – Достаточно и того, что я не похожа на других девушек, с которыми ты проводишь время. Я не хотела, чтобы ты еще думал, будто я неудачница, раз никогда не занималась сексом. – Мое горло сжимается. – Знаю, что должна была сказать тебе до того, как мы. Но я… – Я смотрю в окно, и по моей щеке скатывается еще одна слеза. – Не желала давать тебе еще больше причин не быть со мной.
– Значит, ты меня провела.
Я мотаю головой в ответ на его обвинение.
– Ох, перестань. Едва ли это можно так назвать. Уверена, ты трахал много девственниц.
Только в отличие от меня они получили полный опыт.
– Ошибаешься, – рычит он. – Ни одной.
Я удивленно моргаю.
– Что?
– Девственницы все усложняют. – С его губ срывается злобное фырканье. – Девушки и так становятся достаточно прилипчивыми после секса, и последнее, чего я хочу, это усугублять ситуацию, сорвав чью-то вишенку.
Эмоции пронзают мою грудь, и во мне вспыхивает потребность защитить себя.
– Полагаю, тогда хорошо, что нас прервали, да?
Я тянусь к дверной ручке, но Феникс вцепляется в мое колено.
– Мне не хочется причинять тебе боль.
– Забавно. Потому что ты только что это сделал.
– Черта с два, – огрызается он, когда я хватаю свою сумочку с пола машины. – Разговор еще не окончен.
Не знаю, смеяться мне или плакать.
– Для меня – окончен.
Пусть хоть раз он ощутит, каково это – когда тебя игнорируют.
Я собираюсь выйти из машины в последний раз, но Феникс обхватывает мое лицо ладонями.
– Это еще не конец.
А потом его губы обрушиваются на мои. Феникс целует с такой силой, что у меня голова идет кругом, и я забываю, что мы ссоримся.
– Сейчас ты все усложняешь, – выдыхаю я ему в губы, прежде чем его язык проникает внутрь.
– Нет. – Его рука путается в моих волосах, когда он слегка отстраняется, глядя на меня сквозь полуопущенные веки. – Я углубляю нашу связь.
Мое сердце уже отправляется в полет, но мозг пока не желает подниматься на борт. У меня так много вопросов. Например, что мы будем с этим делать, если оба вскоре уезжаем? И стану ли я теперь его официальной девушкой или он намерен поддерживать отношения только в течение следующей недели?
Но все заботы отходят на второй план, когда Феникс сминает мою грудь.
– Ты, черт возьми, сводишь меня с ума.
Не настолько, насколько он сам меня одурманивает.
– Прости, что солгала. – Я никогда не смотрела на это с его точки зрения, и теперь я… Я вижу, что была неправа. – Я твердила себе, что тебя никогда не привлечет такая девушка, как я, и позволила своей неуверенности взять верх.
Но, если я не справлюсь с ней в ближайшее время, это разрушит все, что происходит между нами.
Я закрываю глаза, когда его губы опускаются к моей шее, и он кладет мою ладонь на свою эрекцию.
– Это поможет прояснить ситуацию?
Мое сердце пускается в галоп, а между ног разливается тепло.
– У тебя есть еще один презерватив?
Потребность завершить начатое становится сильнее, чем потребность в воздухе.
– В кармане, – хрипит он, покусывая мою ключицу.
Потянувшись в его карман, я достаю упаковку из фольги, пока его пальцы возятся с пуговицей на моих джинсах.
Громкий стук в окно, сопровождаемый сердитым покашливанием, заставляет нас обоих вздрогнуть.
– Какого хрена… – рычит Феникс, когда я вскрикиваю.
– О боже.
Взгляд отца мечется между нами… И если бы взгляды могли убивать, мы бы с Фениксом сейчас уже покоились в гробах.
– Твою ж мать, – бормочет себе под нос Уокер, когда мы отстраняемся друг от друга.
Выходя из машины, я безмолвно прошу Бога прекратить это и перестать повышать градус унижения.
– Внутрь, Леннон, – приказывает отец. – Сейчас же.
Я люблю папу, но он должен перестать относиться ко мне как к ребенку. Знаю, что зрелище того, как его дочь обжимается с парнем, расстраивает отца, но я уже взрослая.
– Нет. – Я скрещиваю руки на груди.
В этот момент Феникс выходит из машины.
У меня отвисает челюсть, поскольку я ожидала, что он уедет. И даже не стала бы его за это винить.
– Кто ты, черт возьми, такой? – кричит мой отец, хотя его тактика запугивания почти комична, поскольку он на добрых пять дюймов ниже Феникса. – И о чем ты только думал, когда лапал мою дочь?
Учитывая, что последнее довольно очевидно, я отвечаю на его первый вопрос.
– Его зовут Феникс.
На лице отца появляется замешательство.
– Мне казалось, ты говорила, что он гей?
Феникс кашляет рядом со мной.
– Что?
Черт. Совсем об этом забыла.
Я морщусь.
– Эм… Больше нет?
– Очевидно. – Мой папа прищуривается. – Когда вы двое начали заниматься сексом?
Менее сорока пяти минут назад.
Яростный румянец расползается по моей шее и щекам.
– Не твое дело.
– Черта с два, – возражает отец. – Ты моя…
– Восемнадцатилетняя взрослая дочь, – вставляю я. – Которая в конце лета уезжает в колледж и больше не будет жить под твоей крышей.
Мои слова врезаются в него, словно товарный поезд, и он пятится. Мою грудь пронзает чувство вины, потому как я не хотела причинить ему боль.
Тем не менее отец не может велеть мне расправить крылья, а затем подрезать их, как только опробую.
Я собираюсь сказать ему об этом, но все его внимание теперь направлено на Феникса.
– Моя дочь не легкодоступная девица, молодой человек.
О. Мой. Бог. Он неисправим.
Феникс смотрит ему прямо в глаза.
– Я знаю.
Если бы месяц и три дня назад кто-то сказал мне, что Феникс Уокер и мой отец будут обсуждать то, что мы занимаемся сексом, я бы попросила их идти дальше своей дорогой.
Несмотря на то, что Феникс держится почтительно, мой отец хмурится.
– Нет. Если бы знал, то понял бы, что она заслуживает гораздо большего, чем две минуты на заднем сиденье твоей чертовой машины.
Папино лицо выражает разочарование, затем он поворачивается и топает обратно в дом.
Застонав, я потираю лоб.
– Мне так жаль.
– Не стоит. – Проведя ладонью по лицу, Феникс выдыхает. – Не могу винить человека за то, что он злится на парня, который находился в нескольких секундах от того, чтобы трахнуть его дочь на его же подъездной дорожке.
Я бросаю взгляд на машину.
– Сегодня два из двух. – Видимо, Вселенная хочет, чтобы я оставалась наполовину девственницей. – Если только ты не хочешь вернуться к Сторму… или припарковаться дальше по улице?
Делая шаг ко мне, Феникс обвивает рукой мое бедро.
– За последний час у меня дважды был стояк без дальнейшей разрядки, и хотя я, вероятно, пожалею об этом, но думаю, что нам стоит дать пыли улечься и завтра вечером продолжить с того места, на котором остановились.
Я бы солгала, если бы сказала, что не разочарована. Я хочу его сейчас.
– Ох. – Впрочем, завтра я буду хотеть его так же сильно, так что, думаю, я справлюсь. – Ладно.
Феникс хмурится.
– Ты ведь все равно придешь на шоу?
Я бы не пропустила его ни за что на свете.
– Конечно. Уже купила билет.
Он делает еще шаг, прижимая меня к своей машине.
– К черту. Я оставлю твое имя охране, и ты сможешь встретить меня за кулисами.
Мое сердце раздувается вдвое, поскольку это звучит не только как то, что парень сказал бы своей девушке… но и то, что произнес бы парень, который не стыдится показываться с ней на людях.
– Ты уверен?
Он приподнимает мой подбородок.
– Более чем.
Я встаю на носочки – Феникс приникает к моему рту – и скольжу языком по его губам, когда он отстраняется, разрывая поцелуй.
– Иди в дом, пока я не дал твоему отцу еще одну причину ненавидеть меня.
– У него нет причин тебя ненавидеть. Это он не прав.
– Он заботится о тебе, – возражает Феникс, обводя взглядом каждый дюйм моего лица. – Тебе, наверное, стоит поговорить с ним.
Ну уж нет. Я не стану с ним разговаривать, пока он не извинится за то, что вел себя как сумасшедший.
– И что сказать? Мне жаль, что твоя чрезмерная опека и гребаное любопытство почти застали меня за сексом?
– Как насчет… Прости придурка, с которым ты меня застал? Потому что, несмотря на то, что замечание про две минуты не соответствует действительности, в остальном он прав. – Он обхватывает мое лицо. – Твой первый раз не должен был произойти на футоне в гараже моего лучшего друга.
Мой первый раз был таким, как я хотела, и это не имеет никакого отношения к месту. Все потому, что он был с ним.
– Я не жалею об этом, – шепчу я.
– Хорошо. – Феникс сжимает в кулак мою кофту, притягивая ближе к себе. – Потому что в следующий раз я собираюсь трахнуть тебя так основательно, что ты кончишь на моем члене. – Мое сердце трепещет, когда он ловит зубами мою нижнюю губу. – Так основательно, что это будет стоить тех сорока четырех часов езды.
С этими словами он отпускает меня и открывает дверцу машины.
Феникс выезжает задним ходом с подъездной дорожки, и я понимаю, что он имел в виду поездку из Лос-Анджелеса в Дартмут.
Глава 16
Леннон
Когда я вхожу в парадную дверь, отец отказывается смотреть на меня.
Кому-то из нас следует сделать первый шаг, но очевидно, что он все еще зол, поэтому я прохожу мимо и поднимаюсь по лестнице.
Папа не может злиться на меня вечно.
Добравшись до своей комнаты, я хватаю со стола ноутбук и сажусь на кровать.
Из-за тревоги я откладывала экзамен по вождению, но Феникс только что дал мне чертовски вескую причину, чтобы с ней справиться.
Менее чем через пять минут мой экзамен официально назначен на следующий день после его отъезда.
Таким образом, я тоже смогу совершать эти сорокачетырехчасовые поездки.
Я как раз пишу Фениксу хорошие новости, когда раздается стук в дверь.
– Входи.
Выражение лица у папы все еще кислое, когда он заходит в мою спальню, но, по крайней мере, теперь он готов поговорить.
– Я никогда не хотела причинить тебе боль, – начинаю я. – Но я уже не маленькая девочка.
– Знаю. – Выглядя побежденным, отец испускает тяжелый вздох и садится на край кровати. – Расскажи мне об этом парне, Фениксе.
Я ухмыляюсь, мое сердце пропускает несколько ударов.
– Ну, для начала, он сказал мне зайти в дом и поговорить с тобой.
Папа одобрительно кивает.
– Продолжай.
Моя ухмылка становится шире.
– У Феникса непростая жизнь, поэтому он немного грубоват, но у него доброе сердце. – Я опускаю взгляд на ковер. – Сабрина и кучка ее прихвостней облили меня свиными помоями на вечеринке в честь выпускного…
– Что? – возмущается он. – Почему ты мне не сказала?
– Потому что мне было стыдно, и я не хотела, чтобы ты взбесился и принялся звонить всем родителям. – Я заправляю выбившуюся прядь волос за ухо. – В любом случае Феникс был рядом. Он не только забрал меня с вечеринки, но и отвез домой к Сторму, чтобы я смогла принять душ. – Я указываю на его футболку с группой Papa Roach возле моей подушки. – Мне нечего было надеть, пока моя одежда стиралась, и он одолжил мне футболку.
Морщинки на папином лице теперь намного заметнее, пока он все это осознает.
– Я рад, что он пришел тебе на помощь, но все равно хотел бы, чтобы ты позвонила мне. – Он склоняет голову набок. – А кто такой Сторм?
Я смеюсь, глядя на его реакцию.
– Сторм – лучший друг Феникса… и товарищ по группе.
Какого бы прогресса мы ни достигли, он сгинул, как только я произнесла эти слова.
– Он играет в группе?
Что ж, понеслось.
– Да. И прежде чем ты начнешь психовать, Феникс – невероятный. И клянусь, я говорю это не только потому, что он мой… Ну, ты понимаешь. – Я прикладываю ладонь к груди, где бьется сердце, готовое вырваться наружу всякий раз, когда я думаю или говорю о нем. – Его голос… Его талант. Он словно не из этого мира…
Меня прерывает враждебное фырканье.
– Подожди, пока он не разобьет тебе сердце.
– Он не собирается этого делать, – защищаюсь я, все больше расстраиваясь из-за предположений отца. Мало того, что он встретился с Фениксом всего на пару секунд, так еще и обстоятельства сложились не в пользу последнего. Несправедливо, что папа осуждает Феникса или нашу ситуацию. – Ты его даже не знаешь.
Вставая, он отмахивается от меня и от моего заявления.
– Ох, я знаю. Я постоянно работаю с такими парнями, как он, помнишь? Они все нахальные, эгоистичные засранцы, которые желают только одного, когда дело касается девушек. – Отец скрещивает руки на груди. – Я даю ему неделю, прежде чем он заменит тебя другой, а ты будешь рыдать в подушку ночи напролет… И вообще, это самый великодушный прогноз.
Неправда. Феникс не причинит мне боль. Он сам так сказал.
– Феникс так со мной не поступит.
– Для такой умной девочки ты ведешь себя крайне глупо, когда дело касается этого парня.
– У этого парня есть имя. – Внутри все сжимается от гнева. – И для такого замечательного отца сейчас ты ведешь себя как настоящий мерзавец.
– Нет, ты не права, – возражает он. – Я просто пытаюсь защитить ту, что люблю больше всего на свете. – Папа трясет пальцем в воздухе. – Не хочу, чтобы ты усвоила этот урок на собственном горьком опыте.
– Единственное, что я усвоила, это то, что ты не можешь смириться с тем фактом, что в моей жизни появился еще один мужчина.
– Ненадолго, – усмехается он.
В отчаянии я топаю ногой.
– Папа…
– Откуда ты знаешь, что он не использует тебя, дабы воспользоваться моими связями? Ты когда-нибудь об этом задумывалась? – Он фыркает. – Разумеется, нет. Потому что эти чертовы звезды в твоих глазах тебя ослепили.
После этих слов все мои надежды попросить отца помочь Фениксу и Сторму рухнули.
Плевать. Он им не нужен.
– Понимаю, ты думаешь, что я просто старик, который пытается удержать власть, но я уже проходил через подобное. Я знаю таких парней, как он. Знаю, о чем они думают. Черт, я сам был одним из них.
Тогда папа должен понимать, что люди способны меняться к лучшему. Не то чтобы Фениксу это нужно, потому что он удивлял меня на каждом шагу.
Каждый раз, когда моя неуверенность убеждала меня, что он пойдет направо… он делал все наоборот и сворачивал налево.
Потому что Феникс заботится обо мне.
И я не позволю отцу забить мне голову сомнениями, ведь я всю свою жизнь верила, что отношусь к тому типу девушек, которые не могут заполучить парня.
Но это не так.
– Я не собираюсь продолжать ссориться с тобой из-за этого, – тихо говорит отец, направляясь к двери. – Но мне бы хотелось, чтобы ты ко мне прислушалась.
Знаю, что папа говорит это лишь потому, что беспокоится и любит меня… Но в глубине души я не сомневаюсь, что он ошибается насчет Феникса.
Потому что я люблю его.
Глава 17
Феникс
Меня переполняет адреналин, когда я расправляю плечи и закрываю глаза, позволяя энергии гудеть и вибрировать, прежде чем она превратится в рев.
Многие артисты нервничают перед выступлением, но только не я. Знаю, что, стоит мне выйти на сцену… и все остальное перестает иметь значение.
– Когда придет твоя девушка? – спрашивает Сторм, крутясь на единственном стуле в гримерке.
Подобно мне, он тоже спокоен.
Я смотрю на часы. Наше выступление через сорок минут, так что у Леннон еще достаточно времени, чтобы приехать.
– Не знаю. Чуть позже напишу ей.
Только тогда я понимаю, что не потрудился поправить его насчет замечания о девушке, но, прежде чем успеваю проанализировать свои мысли, Сторм выплевывает ругательство.
– Что?
Если он сейчас устроит очередной припадок, то может сразу отправить свою задницу на улицу.
Сторм не сводит глаз с телефона.
– Мой приятель Майк только что написал, что заметил в толпе Вика Доэрти из «Фэнтом Рок Рекорде».
До меня доходили слухи, что сегодня вечером в клубе появится руководитель звукозаписывающей компании, но не исполнительный директор.
Чувак – чертова легенда в мире музыки. Да что там, в целом мире. Его имя стоит за некоторыми из величайших рок-легенд планеты.
Бушующий во мне адреналин быстро превращается в тошнотворную смесь тревоги и страха.
Мы в полной заднице.
– Что, твою мать, будем делать? – бормочет Сторм, вторя моим мыслям. – Мы не можем просто выйти и сыграть кучу каверов. Без оригинальной музыки он на нас даже не взглянет.
Мой друг прав.
Хотя я уверен в наших со Стормом возможностях, этого будет недостаточно. Вика Доэрти не впечатлит исполнение лучших хитов других групп… Какими бы чертовски талантливыми мы ни были.
Он жаждет оригинальности. Ему нужно нечто редкое и уникальное.
Нечто особенное.
Скопившиеся во мне ужас и тревога усиливаются.
Потому что у меня есть именно то, что он ищет…
Но это будет стоить мне единственного человека, который когда-либо в меня верил.
Мне ненавистна развилка, перед которой я стою, но только одна из дорог приведет меня к мечте.
Такая возможность выпадает раз в жизни… если повезет.
Я должен за нее ухватиться.
Выдохнув, я поворачиваюсь к Сторму.
– Я тут кое над чем работал.
Его глаза почти вылезают из орбит.
– Надо же дождаться последней минуты, чтобы сказать мне об этом.
– Я кратко объясню тебе, но у нас нет времени на репетицию, так что тебе придется подстраиваться, когда мы выйдем на сцену. В конце тяжелые ударные.
Обычно это не проблема, потому что мы всегда чувствуем друг друга, когда исполняем песню, но сейчас перед нами будет совершенно новый материал.
Несмотря на беспокойство, что читается у него на лице, Сторм кивает.
– Я справлюсь.
С этими словами я понимаю, что назад пути нет и наша судьба предрешена.
Я просто очень надеюсь, что оно того стоит.
Достав телефон, я использую функцию голосового ввода и нажимаю кнопку «Отправить».
