Йосси Элькснис
Богомол
Богомол
Возвращаюсь домой затемно. Не зажигая света в прихожей, снимаю пальто, разуваюсь. Тишина настораживает. Открываю дверь в спальню и вижу Её. Она лежит в полосе лунного света. Прямоугольник серебряного сияния на Её животе, на согнутых в коленях длинных ногах, на слегка разведённых в стороны острых коленях. Я не вижу Её лица, всё в черноте ночи – только этот соблазнительный прямоугольник в лунной дорожке.
Кидаю на кровать пиджак. Меня бросает в жар. Каждый раз, как в первый! Встаю перед Ней на колени. Прижимаюсь щекой к внутренней стороне Её бедра, к гладкой прохладной коже. Скольжу вниз. Во рту у меня пересыхает. Словно хочу напиться из Её лона, утолить жажду. Касаюсь губами Её вульвы. Целую, как будто целую губы. Кончиком языка провожу вверх-вниз, затем ввожу напряжённый язык глубже. Она раздвигает ноги шире, отталкивается пятками от пола, преподносит себя мне.
Я беру Её под ягодицы, сжимаю их, тяну на себя. Языком толкаю клитор. Она стонет, руки Её скользят по ковру. Она словно плывёт на спине, будто уплывает от меня. Я кусаю Её, легонько, не больно. Она выгибается и протяжно скулит. Я чувствую, что не дотерплю. Не останавливаясь, расстёгиваю свободной рукой ремень на брюках, запускаю руку в штаны. Дёргаю член – раз-два-три! – и кончаю прямо в трусы. Не могу удержать стона. Она опускается на пол, вставляет в себя два пальца и доводит себя до оргазма.
Я слышу, как Она дышит в темноте, глубоко, удовлетворённо. Встаю с колен и иду в ванную. Голова немного кружится. Смываю с себя сперму, переодеваюсь, и возвращаюсь в комнату. Она всё так же лежит в лунном свете. Острые колени соприкасаются. Живот медленно поднимается – вверх-вниз, вверх-вниз.
Думаю: «Это никогда не закончится. Никогда. Никогда! Потому что я не хочу, чтобы это заканчивалось».
2.
Я иду на кухню. Ужинать уже поздно, так что наливаю стакан воды, рассеяно осматриваюсь.
– Ты уже ела сегодня? – кричу Ей.
Она не отвечает. Иду в комнату и повторяю:
– Милая, ты уже ела?
Она медленно поднимается с пола, поворачивает лицо в сторону лунного света. Белый и тонкий, как оригами, профиль поднимается и опускается.
У меня холодеют виски. Шепчу:
– Ела?
Она молчит, смотрит на лунный свет, не один мускул, ни один волосок не колышется. Мороз забирается под мою рубашку, догадка сводит живот. Срываюсь с места бегу на кухню, расплёскивая по пути воду из стакана. Рывком открываю холодильник и вижу на верхней полке, куда ничего кроме этого никогда не кладу, лежат два датированных пакета крови. Столько же, сколько я оставлял для Неё с утра.
Прислоняюсь лбом к холодному липкому краю холодильника. Медленно возвращаюсь в комнату, сажусь перед Ней на корточки и кричу шёпотом, как охрипший от воя пёс, чтобы не услышали соседи:
– Зачем? Зачем?! Зачем ты опять это сделала?!
3.
Знаю, что завтра-послезавтра на новостных порталах появятся объявления о пропаже человека (старушки или скорее всего ребёнка). Дадут описание, в чём был человек, его фотографию, возраст, куда ушёл и где примерно его видели в последний раз. Так бывает всегда, когда Она ест вне дома.
Я раскачиваюсь, сидя на полу, пытаюсь угомонить бешено стучащее сердце. Я сержусь или напуган, сам не пойму.
Она отвечает невинным заискивающим взглядом.
– Я же говорил тебе. Я же предупреждал, – рычу. – Этого нельзя… ты что не понимаешь? Это плохо. Это незаконно! Тебя найдут! Меня найдут. И тогда всему конец…
Меня не отпускает ощущение, что разговариваю с пятилетней девочкой, которая не знает жизни, а не со взрослой женщиной с сиськами третьего размера. Она как будто читает мои мысли, прижимает руки по сторонам от груди. Они слипаются, образуя длинную расщелину, они смотрят на меня острыми сосками. Она сжимает их сильней, задирает голову, показывая свою беззащитную гладкую шею. Вытягивает ко мне сложенные запястья, будто ждёт, чтобы я надел на Неё наручники. Всё это похоже на грёбаный цирк. И я злюсь.
Хватаю Её за волосы и тащу на кровать. Я не буду Её бить, я не смогу поднять на Неё руку. Всё наше взаимодействие не выходит за рамки сексуальной игры. Поэтому дальше всё, что я могу сделать: швыряю Её на кровать, ставлю на колени, задираю Её задницу повыше и трахаю. Жëстко, шлëпаю яйцами по Её ляжкам. Хриплю надсадно. Засаживаю, как можно глубже, чувствую, как головка члена бьётся о что-то внутри Неё. Она скулит и воет от боли. Мне тоже больно. Это не то, что я хотел бы чувствовать с Ней, не то, что я хочу от Неё. Но я должен Её наказать!
Иду в ванную. Опять, но уже без чувства удовлетворения. Смотрю на себя в зеркало: бледное лицо, красные глаза, вены вздуты на висках и шее. Осторожно омываю порванную и саднящую крайнюю плоть. Чувствую пустоту, горькое и беспощадное чувство разочарования. Как я докатился до такой жизни?
4.
Утром решаю поговорить с Ней серьёзно. Мы сидим за столом. Она пьёт из пакета через трубочку. Я уже привык к этому зрелищу. Ем свой бутерброд и поглядываю на Неё хмуро. Напоминаю себе, что должен быть строгим, непреклонным. Но Она так чертовски соблазнительна! Сидит голая, сияющая, словно перламутровая, в сумраке квартиры ослепляет своей белизной. Губы красные от крови. Я теряюсь, не могу собраться, не могу настроиться.
Отворачиваюсь и иду к раковине, мою свою чашку и, наконец, начинаю говорить:
– Послушай меня внимательно, – строгость в голосе немного наигранная, обычно я не разговариваю с Ней в таком тоне. – Не выходи из дома. То, что ты сделала вчера очень-очень плохо! В холодильнике есть один пакет, вечером принесу ещё. Просто ложись спать. И жди, когда я вернусь.
Стараюсь не смотреть на Неё, чтобы не сбиться, чтобы мысли не потекли не в ту сторону: в ту, которую обычно текут при взгляде на Неё. Надеваю пиджак, застегиваю пуговицы и обуваюсь.
– Ты поняла?
– Поняла.
– Сиди дома, я сказал!
– Поняла.
– Не вздумай выходить.
Поднимаю глаза. Она стоит прямо передо мной, Её рука тянется к моей мошонке. Она часто делает мне минет перед работой, и сейчас я тоже не отказываюсь. Смотрю, как Она заглатывает мой член, и меня накрывает. Она сосёт, а я теряю всякую волю. Я чувствую, что беспомощен, как младенец, что не могу двинуться, не могу вздохнуть. Я будто разжижаюсь, растворяюсь в душном воздухе квартиры. Не одна мысль не задерживается в мозгу. Вожу затылком по стене, как в припадке, пока не кончаю Ей в рот, конвульсивно дёргаясь. Она жадно глотает сперму, слизывает с головки пениса последние капли. Встаёт и целует меня с языком.
Я готов упасть перед Ней на колени, просить прощения. Не помню уже, когда и за что на Неё злился. Неужели несколько минут назад? Во всяком случае, какой бы ни была причина, это всё не важно.
– До вечера, – говорю Ей.
Выскальзываю за дверь и быстро затворяю, чтобы никто из любопытствующих соседей вдруг не заметил Её. Запираю замки: один, второй, третий. Прячу своё сокровище от всего внешнего мира! Как будто три замка и тяжелая металлическая дверь могут остановить Её, если Она захочет выйти.
5.
– Пять. Если есть, то шесть, – отсчитываю деньги барыге.
– Шесть нету. Пять последних, – он подаёт дрожащие, будто заполненные желе, пакеты. – И на этой неделе уже не будет. Звони на следующей.
Он внимательно пересчитывает за мной купюры.
Дважды в неделю выкладываю за кровь кругленькую сумму. Мне самому едва хватает на еду и аренду квартиры. Но другого выхода нет.
– Хренеть ты потребляешь, конечно, – хмыкает барыга, засовывая деньги во внутренний карман кожанки. – Но если по чесноку, зачем тебе столько, а?
– Просто я извращенец, – говорю без тени улыбки.
– Ааа, – ухмыляется он. – Имеешь право, чо.
Пожимаем друг другу руки, как старые приятели. Сделка состоялась.
Еду домой. Не чувствую эйфории, как было в первые месяцы. Может, это из-за того, что Она сделала вчера, и я всё ещё рассержен? Пока что никаких объявлений о пропаже людей я не нашёл, но к завтрашнему дню точно появятся.
Встречка слепит меня, пока я не сворачиваю с трассы. Темные переулки, тишина и заросшие колтунами кустов обочины будоражат память. Вспоминаю, как нашёл Её. Говорят, хорошие девочки на дороге не валяются. Ещё как валяются! Я ехал по ночной трассе, возвращался от родителей, триста километров до города. Темень, хоть глаз выколи. Снежок мелкими мушками сыпал в лобовое стекло. Конец ноября.
Меня разморило от сухого обдува печки, которая скорее не грела салон, а воровала остатки воздуха. Вдруг дальний свет выхватил на дороге белый силуэт. Я подумал, животное какое-то сбили, может, козу или даже оленя? Снизил скорость, медленно подкатил и вижу – женщина! Голая. Лежит спиной ко мне, длинные руки обхватили плечи, ноги, тоже длинные и худые, поджаты к животу. Страшно и невероятно красиво! Как будто тут какая-то фэшн-съемка проходит, а я случайный свидетель.
С минуту я пялился на это чудо в полной растерянности. Мозг отказывался понимать, как такая прелестная девушка может лежать посреди дороги, в такой холод, без ничего, одна. Волосы длинные чёрные струились по асфальту, припорошенные снегом, как пеплом. Но Она была жива, я видел, как дрожали Её плечи, даже с такого расстояния.
Это было безумно и пугающе. Но завораживающе. Пришла мысль – объехать Её и втопить 200км/час отсюда подальше. Но Она пошевелилась, приподняла голову и обернулась на меня. И я оцепенел, заколдованный. Она была такая нереально, инопланетно красивая. Она казалась существом из другого мира. А я и не подозревал тогда, как правдиво это ощущение.
Я выскочил из машины, кинулся к Ней и опустился на колени. Она как будто меня и ждала: приподнялась, протянула ко мне руки, тонкие изящные, подалась вперёд. Её грудь плотная большая и эрегированная от холода коснулась моей куртки. Я задрожал весь, в голове была снежная буря. Кровь в висках шумела, как порывы ветра.
Я коснулся Её, Она была ледяная. Опомнился, наконец: Она ж на холоде тут лежала неизвестно сколько! Поднял Её на руки и понёс в машину. Она тут же уснула. Я накрыл Её своей курткой, выкрутил печку на полную и помчал в город.
Ну да, может стоило ехать в больницу сразу, но что-то внутри меня останавливало. В голове назойливо долбила мысль, что нужно ехать домой, что не надо никому говорить. Я смотрел на Её красивые длинные ноги, белые-белые, как глазированные, и убеждался, что надо домой, согреть Её. Я представлял даже, как сделаю это, как разденусь и прижмусь к ней, и буду гладить Её, пока она не отогреется. Это похоть, да. Я чувствовал, что хочу Её, у меня женщины не было уже очень давно на тот момент. И это желание всё разжигалось и разжигалось во мне по мере того, как мы приближались к городу.
Я убедил себя, что ничего страшного не будет, если Она поспит в моей квартире, отогреется, поест, а утром отвезу Её в больницу или сообщу в полицию.
И вот Она спала у меня в постели, а я ходил кругами, как голодный волк. Не понимал, что со мной, будто мне вкололи конскую дозу возбудителя. Она была накрыта одеялом, но очертания тела проступали соблазнительными холмиками. Я дышал глубоко и шумно, думал, что вот-вот начну выть. Дёргал без конца набухший член, как будто от этого он обмякнет. Думал, что Она услышит мою маяту и проснётся, поэтому вышел за дверь, но не закрывал её.
Стоя снаружи комнаты, глядя на Неё через щель, я начал мастурбировать. Сперма брызнула прямо на стену. Она пошевелилась, будто почуяла. Так повторялось несколько раз за ночь. Измученный, опустошенный и абсолютно сбитый с толку я наконец ушёл спать в ванную.
А утром я заглянул в комнату, а Её в постели не оказалось. Я схватился за голову и бросился к входной двери – заперто! Что за чëрт?! Проверил бумажник, сумку, компьютер – всё на месте. В недоумении я вернулся опять в спальню, принялся ходить из угла в угол, думал, а не приснилось ли мне всё это (слишком нереальная история получалась, слишком невероятное везение). И тут по наитию залез на кровать, перегнулся через край и заглянул под неё. Из сумрака на меня смотрели два чёрных блестящих глаза, полных ужаса. Она шепнула: