Ю. Широковских
Закат для Нэкоматы 1-5
Разгоряченное физической нагрузкой тело, постепенно остывая, становилось каким-то чужим, и у Таира начали предательски стучать зубы. Теперь, когда закрылся Главный шлюз, циркуляция воздуха в шахте значительно ослабла, а вместе с ней и шум, который поднимал ветер. Любой неосторожный звук или шорох, приумноженные эхом, могли выдать местоположение ребят, и Таир, дабы не искушать судьбу, прикрыл рот ладонью. Это не ускользнуло от его спутника. Приблизившись, словно невзначай, он постарался встать так, чтобы его плечо вплотную касалось плеча Таира. Тот с благодарностью воспринял дружеский жест. Исходившее от парня тепло ободряло, да и зубы стучать перестали.
Томительно тянулись минуты. Один из патрульных закурил, и ветер, подхватив горящий пепел, обдал мальчиков настоящим фейерверком из искр. Зажмурившись, Таир вскинул руку, чтобы защититься от обжигающего дождя, а когда убрал ее, то увидел, что с его спутником произошла разительная перемена. От ухмылки не осталось и следа, а лицо приняло такое выражение, словно парень увидел нечто чудесное. В устремленном вверх взоре было столько огня, что летящие искры стыдливо меркли перед ним. Таир понял, как ошибался насчёт своего спутника. С виду непробиваемый циник, тот оказался куда более впечатлительным, нежели хотел показать.
Таир по себе знал, как трудно дистанцироваться от реальности и просто жить мгновением. Наверно, поэтому его успехи в боевых искусствах были настолько удручающими. Мысль о том, что он может причинить партнеру по спаррингу боль, сводили на нет все подвижки в одиночных тренировках. Таир попросту не умел получать удовольствие от насилия, которое является обязательной составляющей любого поединка. Все его попытки переломить себя заканчивались одинаково: он лишь оборонялся, даже не пытаясь атаковать. С точки зрения отца и тренера мальчик выглядел слабаком, с точки зрения братьев – трусом. На самом же деле Таир просто избегал чужой боли. И всякий раз, прикладывая лёд к саднящим ушибам, ловя насмешливые взгляды братьев, мальчик проклинал своё неумение жить, как они: отдельно от всех. Много позднее, уже получив кое-какие знания, Таир, наконец, смог дать определение этому состоянию. Оно называлось эмпатией.
В тканом узоре жизни не существовало элемента, который мог бы укрыться от пытливого взора эмпата. Всматриваясь в причудливую вязь событий, распутывая гордиевы узлы людских перипетий, Таир часто размышлял о том, как лучше спрясть нить собственной судьбы. Он словно очутился на распутье. Проторенная тропа, которой шли поколения предков, была для него закрыта. Это ясно читалось в глазах отца, а снисходительное отношение братьев лишь ещё больше утверждало в мысли, что свой жизненный путь Таиру придётся прокладывать в одиночку. Вот только какое направление выбрать? Он не знал. Подобно не успевшей разгореться искре, мальчик просто ждал порыва ветра, который, подхватив его на своих крыльях, позволил бы заглянуть в самое сердце тьмы и хотя бы на мгновение разогнать обступающий мрак.
Теперь же, глядя на своего спутника, Таир понял, что встретил человека совершенно иного толка. Пламя, плясавшее в его глазах, могли укротить только постоянная самодисциплина и воспитание, полученное через боль и кровь. Причем неважно чью. Уже тогда, в первые секунды знакомства, когда перед лицом замаячили железные когти, Таир знал, что их хозяин не привык шутить – он умел с ними обращаться. Угроза, исходившая от черноволосого, была до того сильна, что казалась практически осязаемой… Способность давать такой ментальный посыл в столь юном возрасте была неожиданной. Ранее подобное ощущение посещало Таира только при встрече с настоящими бойцами, чья воля к победе и уверенность в себе зиждилась на многолетнем опыте участия в поединках. Откуда же в этом черноволосом мальчишке такая сила? Может быть, его обучали в одном из тайных додзё, которых, по слухам, полно в Жёлтых кварталах? Поговаривали, что только благодаря их питомцам, Китай-город продолжает удерживать лидирующие позиции в иерархии Ярусов. «Мозги должны быть с кулаками» – данное выражение бытовало в тех местах достаточно давно. Коль скоро Китай-город является интеллектуальным центром Базы, то и защита у него должна быть соответствующая – элитная! Выходит, перед Таиром был один из их отборных бойцов? Здесь он засомневался, слишком уж молод был его спутник. Может, черноволосый – чей-то телохранитель? Если верить слухам, шишки Жёлтых кварталов с большой охотой нанимали таких вот – тут Таир несколько запутался в определениях – смазливых юнцов… Словно уловив обидное направление его мыслей, черноволосый оставил импровизированное «любование огнём». Таиру вновь довелось наблюдать чудесную метаморфозу: полыхающий, точно реакторная топка, взгляд как по волшебству затянулся коркой льда, а уголки рта раздвинулись в знакомой ухмылке. Таир, надо признаться, вздохнул с облегчением: таким тот был куда ближе и понятнее.
Тут, наконец, до мальчишки дошло, что все это время он, практически не отрываясь, пялился на спутника. И хоть тот ни разу не опустил взгляда, Таир знал: черноволосый в курсе его интереса. Это запоздалое откровение настолько поразило мальчика, что он совершенно позабыл о холоде. Сердце, словно вспомнив о своих обязанностях, вновь с бешеной скоростью погнало кровь по телу, и Таир перестал нуждаться в заёмном тепле. Со всей возможной поспешностью отпрянув от спутника, он ожидал получить в ответ очередную усмешку, но вместо этого прочёл на его лице нечто, граничащее с пониманием. Уж что-что, а пылающие уши Таира были заметны даже при скудном техническом освещении.
В итоге им пришлось проторчать в Бездонном колодце до смены караула. Покуда прибывший отряд принимал пост, мальчики сумели незаметно улизнуть и во весь дух припустили по затемненным на ночь переулкам. Когда они добежали до знакомого обоим перекрестка, то поняли, что не могут расстаться просто так.
– Будем друзьями, – протягивая руку, сказал черноволосый. – Я – Дзиро.
– Приятно познакомиться, – пожимая обтянутую лаковой кожей ладонь, отвечал мальчик. – Моё имя – Таир.
– Таро? – словно пробуя имя на вкус, переспросил Дзиро.
– Нет, – замотал головой мальчик. – Таир!
Черноволосый лишь улыбнулся в ответ.
На этом обмен любезностями закончился, и Таир почти физически ощутил неумолимую силу, что разводила двух мальчишек по навсегда определённым жизненным орбитам. Связавшее их короткое приключение было уже в прошлом, а в будущем столь редкого парада планет не предвиделось. Таиру стало грустно. Так и не решившись сказать ничего дельного, он коротко попрощался и побрёл прочь.
Их уже разделяло несколько шагов, как неожиданно его окликнули.
– Слышь, Таро, или как там тебя…
– Таир! – недовольно поправил тот.
– Ах, да! Таир! – обрадовался было черноволосый, а затем, резко посерьёзнев, спросил. – Ты, часом, не следил за мной?
– С чего ты взял?! – деланно удивился мальчик.
Видимо, он перегнул палку, так как на лице Дзиро вновь проступила глумливая ухмылка.
– Хочешь сказать, что про «время в запасе» ты брякнул просто так? С бухты-барахты?
Крыть было нечем. Пойманный с поличным, Таир лишь тупо краснел и думал о том, как бы быстрее провалиться под землю. Видя его замешательство, Дзиро рассмеялся и сказал:
– Ну, что? Завтра на том же месте?
– В тот же час, – буркнул мальчишка в ответ.
Так было положено начало крепкой дружбе.
Глава 02 – Встать вровень
Черноволосый оказался славным парнем. Сдержанный до холодности он как нельзя лучше подходил порывистой натуре Таира. Остужая его пыл разящими без промаха насмешками, Дзиро не раз и не два удерживал друга от опрометчивых поступков. А уж авторитет, которым он пользовался среди разноязыкой шпаны, и вовсе возводил его на недосягаемые высоты. Сам же Таир настолько боготворил друга, что готов был называть его братом прежде кровных. Однако Дзиро этого не желал. В разговоре или молчании он всячески подчёркивал существующую между ними дистанцию, но это лишь ещё больше разжигало интерес мальчика.
Но, даже не смотря на эмпатические способности, Таиру никак не удавалось предугадать, когда Дзиро полезет в драку. Заведясь с пол-оборота из-за пустяка, раскидав обидчиков, и помянув их родню до тридевятого колена, Дзиро будто забывал об этом, в следующий раз являя собой образец нордического спокойствия. Бывало и так, что он сам оказывался зачинщиком потасовки. Беспримерная жестокость вкупе с вопиющей непоследовательностью создавали Дзиро имидж беспредельщика, но уж кому, как не Таиру было знать, насколько поверхностно такое суждение. Он давно подозревал: за вспышками гнева, которыми славился друг, скрывались не столько эмоции, сколько трезвый расчет. Дурная слава всегда идет впереди своего обладателя. Став чем-то вроде фирменного знака, она подарила Дзиро неограниченную свободу передвижения. Где бы друг ни оказывался, будь то Теплый стан, Китай-город или даже Белый город, никто не оказывал противодействия. Наоборот, желающие поглазеть на знаменитого рукопашника находились всегда. Вот таким наглецам обычно и доставалось.
Ко всему прочему беспощадный и расчётливый Дзиро обладал своеобразным чувством юмора. Просто дурачиться он не умел. Все его шутки оказывались ничем иным, как закамуфлированной правдой, щедро приправленной сарказмом. Однако дерзость бойца была здесь не причём. Хоть и подкреплённый физическим превосходством сарказм Дзиро являлся чем-то большим, нежели примитивным желанием самоутвердиться. Скорее, то были неумелые попытки выразить подспудный протест окружающему миру и людям, его населяющим.
Конечно, Таиру, как особе приближённой, было достаточно трудно противостоять приступам раздражения Дзиро. Мальчик был ещё слишком юн, чтобы адекватно реагировать на подначки друга, да и сдерживать напор, с которым тот пускался во всякого рода споры, тоже не умел. Он действовал иначе: старался не упустить момент и вызвать на обычно бесстрастном лице приятеля улыбку. Порой это удавалось, и тогда… холодный и надменный семнадцатилетний парень превращался в сущее дитя, весёлое и охочее до озорства. Но даже в такие мгновения он оставался собой, ведь при всей тщательно скрываемой ребячливости, Дзиро смотрел на мир глазами взрослого. И это ещё более расширяло пропасть между ними.
– Хочу кое-что тебе показать, – сказал Дзиро однажды. – Только, чур, никому ни слова!
Ответ Таира был краток, но экспрессивен:
– Что б мне сдохнуть!
– Тогда идём.
Дзиро привел друга к заброшенной подсобке насосной станции. Она располагалась на Рубиновом ярусе, том самом, где они познакомились. Вода поступала на Верхние ярусы с Нулевого, ведь именно там – в толще экваториального диска – пролегали огромные, берущие своё начало во внешнем мире трубы, в которые была заключена целая река. И если с подачей воды на Нижние ярусы проблем не возникало, то Верхние, расположенные на огромной высоте, нуждались в разветвлённой системе насосных станций.
Подающих труб было четыре – по числу транспортных шахт, соединяющих тринадцать ярусов Базы. Их металлоконструкции помимо основного назначения служили опорами для монтажа различных коммуникаций. Вот почему основные водонапорные мощности располагались в непосредственной близости от транспортных узлов. Исторически сложилось так, что две из четырёх транспортных ниток, связывающие вёрх и низ Базы в единое целое, проходили через Серую зону. Из-за того, что пассажирские лифты и грузовые платформы следовали через неё без остановок, миграционные потоки вблизи соответствующих насосных станций были меньше, а обстановка – спокойнее. Именно у такого расположенного вдали от людской суеты сооружения и оказались подростки.
Когда Таир толкнул дверь, его глазам предстали стройные ряды книжных стеллажей. Занимая практически всё пространство подсобки, они находились в идеальном порядке. Расставленные согласно алфавиту книги, казалось, только и ждали, когда их коснётся чья-то рука.
– Настоящая сокровищница, правда? – прервал затянувшееся молчание Дзиро.
– Не то слово! – восхитился Таир. – Как ты нашёл это место?
Тот не стал вдаваться в подробности.
– Это не важно.
– А что важно?
– Ну… – помедлил Дзиро. – Тебе же недавно исполнилось четырнадцать?
– Вроде того…– растерянно пробормотал мальчик.
Дзиро хмыкнул.
– На день рождения принято получать подарки. Слышал о таком?
– В Зеленых кварталах это не в обычае, – фыркнул Таир.
– Со своим уставом да в чужой монастырь? – невозмутимо парировал юноша. – Ты в Китай-городе, а не Тёплом стане!
– Да хоть в Серой зоне! – воскликнул в сердцах мальчик. – Объяснил бы толком, что к чему, а не навязывал девчачий образ мыслей.
– Таро…
Тон, которым Дзиро произнес его имя, был до того ледяным, что у мальчика по коже побежали мурашки.
Уж что-что, а способности деморализовать противника словом у Дзиро было не отнять. Это не каждому дано, среди знакомцев Таира не нашлось бы и второго такого мастака. И дело тут не в умении красиво говорить, а скорее, в умении многозначительно молчать. Было ли это одним из тайных умений, которым учат молодёжь в сердце Жёлтых кварталов, или проявлением врожденной способности, но действовал приём безотказно.
Люди – слабые создания, и зачастую одержимы множеством страхов. Страхов, что оживают, стоит только оказаться на неизвестной территории… и не важно, насколько беспочвенными те являются. Дзиро с превеликим удовольствием предоставлял врагам возможность загнать самих себя в ловушку. Ему даже не приходилось для этого ничего делать: люди охотно шли на поводу его молчания. Обезоруженные собственным воображением они лишались и шанса на победу. Таир не горел желанием оказаться в их числе. Ему претила мысль, что в дружеском споре кто-то может оставить последнее слово за собой. Здесь не должно было быть победителей или побеждённых. Мальчик хотел, чтобы они говорили, как равные… Но пока, как ни крути, он по всем статьям проигрывал Дзиро.
Таир обвёл взглядом заставленное стеллажами помещение. Присмотревшись, он заметил, что на некоторых полках пыли не было вовсе, а высившаяся у световой панели стопа книг выглядела более потрепанной, чем расставленные на стеллажах товарки. Подсобкой часто пользовались, но механику насосной станции вряд ли было до неё хоть какое-то дело. А, значит, оставался только один кандидат в смотрители этой импровизированной библиотеки. Что ж, теперь-то Таиру стали понятны длительные отлучки друга, которые он объяснял не иначе, как «голодом». Вот только голод был не физическим…
И тут Таира осенило.
– Неужели… – дрожащим от волнения голосом произнес он. – Это и есть подарок?
– Дошло, наконец! – обрадовался Дзиро. – Иначе для чего бы я тебя сюда тащил?
«Подарок»… Таир попробовал это слово на вкус, и оно ему не понравилось, слишком уж отдавало благотворительностью. И потом как-то не верилось, что сугубо прагматичный Дзиро будет затрачивать столько усилий, лишь бы кого-то порадовать – не такой он человек! Столь благородные жесты не входили в его обыкновение – скорее Таиру следовало ожидать какого-нибудь подвоха или личный подтекст, что расставил бы всё по местам. Мальчик снова посмотрел на друга. В глазах того читалось ожидание. Таир вспомнил о своём стремлении играть с другом на одном поле, и был поражен мыслью, что и Дзиро, возможно, желал того же. Неужели их неравенство представлялось другу такой же помехой? Получалось, что, преподнося этот дар, Дзиро не изменял себе, как могло показаться поначалу, а наоборот, убивал двух зайцев одним выстрелом! Что бы другие ни думали об эскападах Дзиро, за ними всегда стояло нечто большее, чем просто баловство или желание поиграть на нервах ближнего. Вот и теперь… Таир не только получил ключ для перехода на новый уровень, но и впервые сумел сформулировать мало-мальски приличную цель – встать вровень. Пусть и сугубо эгоистичная она позволяла мальчику стать кем-то большим. Он окинул взглядом подсобку: уходящие под потолок стеллажи, забитые книгами полки, – и, вспомнив похожие, правда заставленные цветами и рассадой, подумал, что та вполне годится на роль его новых владений.
Этот принесённый на алтарь дружбы дар оказался весьма своевременным. Выходцам из низов не приходилось рассчитывать на получение образования, а доступа к информационным ресурсам у ребят не было. Такой роскошью обладали лишь наследники самых состоятельных и родовитых семейств Китай-города. К их услугам было несколько привилегированных гуманитарных и естественнонаучных школ, а также – вся мощь Бирюзового яруса, интеллектуального центра Базы. Но дело было не только в культе престижа, которым были одержимы многие родители Китай-города, но и в монополии на знания, от которой на Верхних ярусах отказываться не желали. Впрочем, низкий уровень развития Нижних ярусов устраивал не только их, но и Нулевой ярус, умудрившийся сохранить относительную самостоятельность в обучении подрастающего поколения. В отличие от Тёплого стана, где детей обучали лишь навыкам письма и счета, Белый город давал своим чадам некоторое подобие средне-специального образования, заточенного под производственные нужды местных промышленных предприятий. Ремесленное училище – вот тот потолок, которого мог достичь способный юноша. И даже если он стремился к большему, то почерпнуть необходимые знания ему было попросту неоткуда. Общественные библиотеки на Нижних и Нулевом ярусах отсутствовали, как класс. Они были уничтожены правительством Китай-города сразу, как улеглась пыль после Великого исхода.
