Yuki Kassi
Сталкер
– Ким Джи Кан! – Прокурор Кан Ук нервно стукнул кулаком по столу, отчего папки с бумагами слегка подпрыгнули. У, рядом сидящей, Бон Хёк расширились зрачки глаз:
– Вам известно о предъявленных обвинениях. – Она перевернула страницу, поправив очки. – Вы имеете право хранить молчание, но всё сказанное вами может свидетельствовать в суде против вас.
Обвиняемый ни разу не изменился в лице, его спокойствие мог нарушить разве, что один вопрос:
– Вы убили Юнг Вон? – Прокурор смотрел на допрашиваемого исподлобья, прекрасно понимая, что, таким образом, он пошатнёт сосуд с жидкостью и прольёт свет на запутанное дело.
– Я любил её. – Ким Джи Кан очертил глазами комнату, в которой вёлся допрос. Серые стены, чёрный стол посреди комнаты и яркий свет, прямо над головой подозреваемого, всё остальное – пустота, заполняемая его историей. – Юнг Вон была всем для меня. – Он поднёс руки, сцепленные наручниками, к глазам и безразлично смахнул слезу.
– Как вы познакомились? – Мягкий голос совместного детектива Бон Хёк, ведущей это дело с прокурором Кан Уком, заставил подозреваемого окунуться в свои воспоминания.
– У неё был такой же – Сглотнув слюну, Ким Джи Кан указательным пальцем, мельком, указал в сторону Бон Хёк – нежный голос. – Шмыгнув носом, он продолжил, воротя от представителей власти взгляд. – Она пела и играла на гитаре, прямо на улице. Тогда-то я и встретился с ней впервые. Вокруг собиралось всё больше народу, пока месиво не превратилось в огромную толпу. Я пытался протиснуться, чтобы посмотреть в лицо обладателю столь пленительного голоса.
Наши взгляды совпали, тогда я влюбился в неё, с первой секунды. С того самого момента, как только она улыбнулась, я утонул в ней. Внутри что-то треснуло, я не мог находиться без её взгляда и секунды. Волнение, перерастающее в тревогу, сломило меня. Я испугался, с того момента площадь стала запретной зоной для меня, но тело ломало на части, когда сознание одолевала мысль о том, что больше мы никогда не увидимся. Лёжа в своей постели, я сжимался в комок, наращивая боль, которая становилась неуязвимой. В какой-то момент я понял – бороться труднее, чем подчиниться. Так я стал ведомым, на поводу у своих чувств. Мне, во что бы то ни стало, нужно было проснуться рано утром и придти на площадь за три часа до прихода Юнг Вон. Я всё слушал, слушал и наблюдал. Когда она уходила, там всё ещё был её запах. Деревья всё ещё шумели в такт ритму её гитаре. Так я бродил кругами после того, как Юнг Вон уходила, ещё часа два-три.
Однажды она устроила себе выходной. – Ким Джи Кан облегчённо вздохнул и усмехнулся, покачивая головой. – Я с ума сходил в этот день. Думал, умру без её голоса, улыбки и взглядов. Мне повезло, до этого я успел сделать единственную фотографию, запечатлевшую её. Помню, как сидя на скамейке, я всё ждал Юнг Вон, разглядывая то самое фото, но она не появлялась. Сердце стало бешено колотиться, вокруг всё словно плыло. Люди казались мне врагами, взявшаяся из ниоткуда агрессия могла вот-вот выплеснуться наружу. С самого утра я расспрашивал прохожих о ней, каждую деталь, каждое воспоминание совершенно случайных людей.
Но даже когда я узнал, что каждую субботу у Юнг Вон выходной, меня не отпускала паника. Где она? С кем? Кто ещё смотрит на неё кроме меня сейчас? Кому принадлежит она? Несмотря на моё негодование, из этого дня я извлёк неплохую выгоду – я столько всего узнал о Юнг Вон. Я мог свободно дышать в её присутствии, мог чувствовать себя комфортно и не думать о чём-то плохом. С каждым днём мне не хватало её всё сильнее, тогда я зашёл дальше и стал следить за ней.
