Юлиана Брит
Катовский
– И это, кстати, очень плохо! – Афина очень медленно растягивала свой коктейль от чего Вове показалось, что она возможно стеснена в средствах и попросту не может позволить себе ещё. Разумеется, Вова был джентльменом старой школы плативший в заведениях всегда за двоих. Но учитывая современные реалии, где счёт делится на двоих, Афина могла посчитать, что от Вовы ждать угощения не стоит, от этого не желая слушать ее отказ он сам заказал ещё смузи с авокадо. – Позиция – «не высовывайся», равна схожей позиции – «меня нет». Это абсолютно проигрышный вариант, когда человек осознанно не желает проявлять себя, прячась за стеной комплексов и даже лени. Ведь как ни крути, чтобы добиться успеха, нужно уметь заявлять о себе, а значит быть готовым и к неприятию и неудачам. К примеру, если бы я пряталась и дальше в своей раковине, то я бы никогда не переехала бы, не открыла свой бизнес, не познала традиции других стран, не приобрела бы богатый опыт и полную перезагрузку. Сидела бы так и дальше кисла на нелюбимой работе посреди зимы, которую я, кстати, вообще не переношу!
– Значит, ты все ведёшь к тому, что нужно не бояться бросить вызов самому себе?
– Ну да, я именно с этого и начала наше обсуждение.
– И если вернуться к моему первому вопросу, то получается, что рано или поздно, чтобы добиться успеха нужно сделать шаг в никуда, не боясь проиграть?
– Конечно, ведь порой проигрыш является огромным достижением. Без проигрыша – побед не бывает!
– Мы так далеко зашли, что чувствую следующим пунктом обсуждения будет риск. – засмеялся Вова.
– Почему бы и нет… – с интригой произнесла Афина. – Для кого-то даже может и веганство является риском.
– Согласен, я лично многого наслушался, когда веганом стал, столько страшилок и небылиц было, что….
– Это как правило от незнания.
– Да и самый первый разрушительный миф о том, что веганство лишает полного получения белка.
– Хотя многие спортсмены служат прямым опровержением этой гипотезы.
– Возможно, но и тут свои подводные камни, спортсмены как правило используют различные добавки, а это по сути немного противоречит с философией веганства с его исключительным использованием органики.
Выпив коктейль, Вова, отвлекшись от интересной беседы, заглянул в свой смартфон, который не раз призывал к вниманию светясь дисплеем. Несколько пропущенных звонков с места работы и аудиосообщения от дежурной санитарки свидетельствовали о немедленном завершении свидания. Поблагодарив Афину за приятный вечер и не менее приятную беседу, он оплатив счёт с извинениями и обещанием позвонить, покинул центр столицы поспешив к месту работы. Не стоит думать, что он под весомой причиной пытался удрать от Афины. На деле взрослая и окрепшая психически женщина была ему интересна и приятна, несмотря на то что за весь вечер она ни разу не обратилась к нему по имени. Он даже словил некое ликование от амурных перспектив, но вовремя пришедшая мужская логика тверда указала – не радоваться раньше времени.
Обычно тела умершие насильственной смертью как правило привозились в морг в утреннее время – это объяснялось тем, что жестокие злодеяния всегда приходились на глубокую ночь. Ранние пташки в виде владельцев собак и бегунов, совершающих утреннею пробежку, обнаружив столь жуткую находку поутру, сообщали об этом в полицию. Дальнейший осмотр места преступления и тела, всегда завершался финальным аккордом, которым, собственно, и являлась филигранная работа Вовы Трупореза.
– В такое время обнаружено? – удивившись спросил Вова после положенных приличиями приветствиями с сотрудниками милиции.
– Да, ее под мостом спрятали, там камышей заросли, вот и не сразу заметили. Пацаны там рыбачили на речке и один из них отошёл отлить, вот и нашёл. – дружелюбный представитель власти имени которого Вова не знал, был весьма приветлив. Ростом был невысокого и довольно полного телосложения. Щеки имел округлые с красным румянцем, а на лбу то и дело пробегал пот.
– Кто же тебя так? – еле слышно с теплотой произнес Вова, погладив волосы с засохшей кровью, чем очень смутил присутствующих мужчин.
– Вот, мы надеемся, что вы как раз таки нас наведете на след. – отозвался другой мужчина с тёмно-русыми волосами и коренастого телосложения.
– Я не профайлер, если вы не знаете.
– Да, но мы наслышаны о вашей работе так сказать… – сквозь стеснения и издав неуместный смешок сказал пухлощекий.
– Это точно! – отозвался третий, которым был высокий блондин с орлиным носом. – Ребята с нашего отдела благодаря вам на преступника вышли и поймали его.
Вова при этом не реагировал на похвальные речи сотрудников полиции, так как был не на шутку шокирован от состояния, в котором находилось тело. Некогда цветущая и молодая женщина представляла собой переработанные останки мясорубки жестокости и зверства.
Голова несчастной была раздроблена до такого состояния, что череп походил на кокос, разбившийся об огромный валун.
Черты лица и кожный покров отсутствовали и вовсе, создавая лишь портрет кровавой массы.
– Так и последовали вашим советам и поймали гада в одной забегаловке, что находилась неподалеку от автобусной остановки, где находили жертв. – продолжал вещать длинный. – Он подсыпал психотропные таблетки в алкоголь жертв, те выпивали и спустя несколько минут умирали. А он главное хитрый стервятник, чтобы никто из посетителей не заметил, что его жертва без сознания, брал его за шкирняк и уводил под видом что тот пьян в зюзю. Дальше обчищал карманы потерпевших и оставлял на остановке. Вот как, представляете?
– Очень представляю. – слабым шёпотом отозвался Вова, который несмотря на долгие годы службы, едва был не лишён речи от дальнейшего осмотра тела.
На теле женщины была надета лишь трикотажная футболка, на которой не имелось и лоскутка ткани непропитанной кровью.
Тонкий кишечник был выпущен приблизительно на полтора метра и свисал из брюшного разреза выполненного довольно кривой линией. Гениталии так же были изувечены, при помощи ножа и другого предмета, которым скорее всего была отломленная ветка дерева.
– Лида, Лида! – нервно позвав санитарку, которая и так находилась рядом.
– Помоги с вещами давай, разложи! – указав на пакет, в котором находились вещи с места преступления. Он старался нормализовать свое дыхание и не показывать присутствующим своей реакции от увиденного.
– А это да, судя по всему, ее вещи, вернее точно. – пухлощекий пытался быть непринужденным и спокойным, хотя и сам испытывал крайней шок от увиденного.
– Мы если честно сами чуть в обморок не попадали от увиденного, когда прибыли на место преступления. – отозвался другой, что был коренастым шатеном.
Вову если честно начинали раздражать сотрудники полиции, хотя они были весьма располагающими людьми, но его сильно беспокоило, что хоть кто-то сумеет распознать его чувства.
На столе, что стоял параллельно от секционного, педантичная и умелая Лида – она же Лидуся, но об этом позже, разложила тёмные джинсы и черные туфли, некогда принадлежавшие жертве.
– Как были обнаружены вещи? – на этот раз голос Вовы звучал ещё громче, с надрывом.
– Гм… – откашлянул розовощекий мужчина, который по виду боролся с рвотным позывом – А… значит джинсы лежали в метрах четырех от тела, а обувь в метрах десяти и вразброс. Вернее, не вразброс, а в одну линию словно она скинула ее на ходу.
– Кровь на вещах, обнаруженных на месте преступления – отсутствовала. Это значит, что вещи были сняты с жертвы, пока она была ещё жива. – произносил Вова изучая материал, Лида в свою очередь записывала каждое слово. – На джинсах имеются брызги, напоминающие рвотную массу. – от услышанного пухлый сотрудник полиции сжал крепко рот. – Если вам плохо, пожалуйста выйдите! – сказал Вова.
– Нет, нет – я в порядке! – махнув рукой. – Извините, продолжайте пожалуйста!
– Рвотная масса попала на ткань в результате обрызгивания в момент извержения, а значит принадлежит преступнику.
– Что получается, его стошнило от увиденного? – спросил высокий.
Пропустив вопрос сотрудника полиции, Вова приступил к изучению содержания сумочки жертвы.
– Телефон, кошелек с наличными на месте, что автоматически исключает мотив ограбления.
Вновь вернувшись к телу, Вова дальше продолжил осмотр. Изучая каждую клеточку истерзанного тела, он вконец лишался понимания законов этого мира. Его разрывало угнетающее чувство безысходности и несправедливости от того, насколько человеческий разум способен отбросив миллионы лет эволюции вернуться к низменным животным инстинктам, которые превращают некогда человека в подобие свирепствующего зверя. Насколько можно было понять степень человеческой жестокости и к чему ещё дальше могла привести мера допустимого и есть ли эта мера вообще. Десятки, сотни вопросов хороводили в голове Вовы, мысленно он не раз обращался к неизвестным преступникам как к зверям, но он тут же ругал себя за то, что сравнивал их с животными. Ведь в дикой природе в законах выживания, даже самыми хищными зверьми руководствуется исключительно плотоядный инстинкт выживания.
Акула, растерзывающая свою жертву в морских просторах, не несет умысла изувечить и выпотрошить плоть и кишки на обозрение, как знак своей победы над живым. Она это делает лишь из-за чувства голода.
Откровенное потрошение этой несчастной женщины, выглядело не просто как преступление против человека, а как преступление против создателя и всей природы человеческого, мирского существа. Зло, которое руководствовало этими преступниками, несло иной характер, чем нежели несут в себе типичные серийные маньяки и садисты. Здесь несмотря на весь ужас картины был гораздо простой и явный случай, когда зло и мотив несут в себе необработанный и примитивный мотив неогранённого преступления. Под неогранённым преступлением Вова понимал как неопытность, излишний кич и откровенную халтуру, которая сама и выведет на преступников в течение суток.
– Личность потерпевшей установлена?
– Да, муж опознал, он сразу обратился в полицию, когда его жена не вернулась. Жертва вчера вместе с подругой отправилась в кафе, где ее последний раз видели живой.
– Она их знала. – уверенно сказал Вова.
– Их? То есть это групповое преступление? – спросил высокий.
– Да, видите, как нанесены увечья во влагалище. Разрывы и порезы неодинаковые, это означает, что у одного был нож, а другой одновременно орудовал палкой.
– Мотив?
– Сначала они ее изнасиловали, потом разбили череп в результате чего наступила смерть…
– Но зачем было ее так растерзывать, если они и так получили то что хотели, пытались изуродовать тело для того, чтобы было трудно опознать? – спросил шатен.
– Нет, это был финальный акт надругательства того, кому она отказала в сексе, до этого. Он пытался показать, как она была неправа и на что он способен.
– Стойте, стойте! Вы же сказали их было двое?
– Именно, главный фигурант и соучастник что был помладше. Яркая демонстрация власти и безумства, как пример для подражания.
– То есть нам не стоит искать серийника?
– Это не серийный маньяк и преступление не было спланированно, все случилось очень быстро. Преступники воспользовались ситуацией, а после всего они спешили, от этого совершили много ошибок.
– Конкретно? – уже серьезным тоном спросил пухлый.
– Нож был только у одного, от этого они и использовали палку, будь это намеренным и спланированным нападением, они обо были бы вооружены. Серийные маньяки перед преступлением вырабатывают план и имеет подготовку, стратегию. Здесь же преступление совершенно с изрядной жестокостью, но не от одержимости и высшей степени извращенности, а от желания наказать и надсмеяться, унизить. Преступник явно низок в социальном уровне, наверняка ведёт незаконный образ жизни, возможно употребляет наркотические вещества, чем и объясняется извращённость и жестокость. Возрастом не старше двадцати.
– Вы описали одного, а второй?
– Второй хуже знал жертву и пошел на преступление под влиянием или желанием угодить старшему товарищу, тот у кого был нож и тот, кому она однажды отказала, был явно старше. Идея выпустить кишки также принадлежит старшему, от чего второго и стошнило, так как он не ожидал такого хода событий. Анализ позже так и так все выдаст. Следы спермы почти отсутствуют так как влагалище изуродовано, но я уверен, что мы сумеем выявить ДНК.
– А почему вы считаете, что убийцы были не старше? – спросил шатен.
– Видите ли, перед нами чудовищная расправа над телом, совершенная с явной жестокостью. Как показывает моя практика в восьми случаев из десяти, такое проделывают обдолбанные подростки полные тестостерона, которым особенно свойственна первобытная жестокость.
Выходя из здания морга, Вова застал санитарку Лиду, сидящую на парапете. Поникшее, бледное лицо девушки было опущено, а плечи то и дело поднимались и опускались от демонстративных вдохов и выдохов.
– Лида, ты как? – подойдя к ней вплотную и бережно убрав прядь волос с лица.
– Владимир Иванович, может ко мне, а? – единственное что могла сказать Лида спустя минуту.
Лида пришла на службу в судебную экспертизу пару лет назад и с первого дня работы с Вовой она окончательно и совершенно безнадежно влюбилась в него. Долгое время Вова никак не воспринимал санитарку, пока однажды один из его друзей случайно заглянув к нему на работу, не заметил, как бледная Лида восторженно и беспрерывно смотрит на Вову. Очередной заботливый друг Вовы сразу намекнул ему, что самым правильным будет для неженатого и совершенно свободного человека, закрутить роман с кроткой девушкой. Поначалу Вова долго открещивался и отрицал возможность возникновения служебного романа, гадить любимое рабочее место амурными делами ему казалось крайне глупым и непрактичным. Но когда любовное поле боя подолгу оставалось пустым, а мужская сила не терпела долгого сдерживания, Вова, отбросив свои профессиональные принципы замутил лёгкий и ничего не обещающий романчик с Лидой, превратив её в неформальную Лидусю.
До одури счастливая Лида от снисхождения своего тайного обожания, без лишних выяснений смирилась с абсолютно бесперспективными и даже временами болезненными отношениями. Ее вовсе не смущало то, что встречи их могли проходить раз в три месяца, а телефонные звонки или сообщения совсем отсутствовали. Лишь небольшой презент в виде духов размером в пятьдесят миллилитров, подаренных раз в квартал, являл собой хоть какой-то знак внимания. В остальное же время Вова делал вид, что Лиды не существует. Без сомнения Лида порой пускалась в отчаяние и слезы, поедая перед телеком ведро мороженого. С клятвенным про себя обещанием, что с завтрашнего дня она сменит навсегда место работы, убеждая себя тем, что самым лучше будет прекратить связь с Вовой. Но следовало ей на следующий день увидеть его свежее, гладковыбритое лицо, она вновь пропадала и шептала про себя – «Уж лучше быть с ним просто рядом, чем не видеть совсем».
Широко раскинув руки в кровати Лиды, лёжа и молча уставившись в потолок Вова никак не мог выкинуть из головы события сегодняшнего вечера. Увиденная картина на его рабочем месте, вновь заставляла его уноситься в свои мысли о создании идейного общества. Его открытие, связанное с воскрешением лягушки Йоко, не отпускало от мыслей проведения нового опыта, в котором он мог воскресить человека. Вдумываясь, он понимал, что осуществление его мечты могло быть вполне преодолимым, но для этого требовалось тело, а на его столе всегда были опознанные трупы, которых ждали родственники для захоронения. Конечно, он мог бы прийти однажды в свой морг и успокоив плачущих родственников, пообещать им воскрешение их близких, но где были гарантии, что от услышанного его не упекут в психбольницу? Обратиться в министерство здравоохранения с заявлением, что он владеет уникальной технологией оживления, также была идея сомнительная, да и к тому же стоит повторится, что Вова не ждал научного признания и славы. Его не влекли сверкающие огни и упоминание в истории как великого ученого, он был лишь одержим своим увлечением и ждал его главного осуществления, а все это вновь упиралось в необходимость мертвого тела.
Лида в тот момент хитро притворившись что спит, подглядывая сквозь щелку глаз, со слабой надеждой полагала что Вова сейчас всерьёз раздумывает об их отношениях. Кто знал, вдруг он решил перейти на более серьезный уровень и вот-вот объявит обществу их как пару, думала про себя безнадёга Лида.
Проведя у своей сослуживицы несколько часов, Вова поспешил к себе домой. На бесконечные предложения остаться до утра, он реагировал отказом. Разумеется, у него была весомая причина как Йоко ждущая его дома, но об этом пункте Вова не собирался говорить. Да и к тому же если быть откровенными, то стоит понимать, что засиживаться до утра у Лидуси, у Вовы особого желания не было. Использовав наивную и до одури влюбленную девушку, Вова с вечно неисполнимым обещанием – обязательно позвонить, открестился от порога ее квартиры.
Время давно перетекло за полночь и широкие проспекты столицы были пусты, но несмотря на это Вова ехал с очень низкой скоростью, так как особенно ночью он любил наслаждаться одиночеством дорог.
Обуревавшие мысли, опьянённые безнадежной тоской и безвыходностью, вконец погружали состояние Вовы в мир мрака и отчаяния. Ему не хотелось мириться со смертью и общепринятыми законами бытия, он не верил в загробную жизнь и едва верил в реинкарнацию, разумеется, и какую-либо религию он отрицал – твердо стоя на фундаменте атеизма. Верование в каких-либо богов было для него делом иллюзорным и даже безответственным. Ведь по его убеждениям, верующие согласны блести законы священных писаний исключительно от мнимой выгоды, которую им якобы обещает Бог. Каждый из адептов слепо следуют сказаниям со скрытой корыстью получить обещанные золотые подушки на облаках. Когда в том момент атеисты руководствуются исключительно кодексом морали и чести, держащимся лишь на костяке совести. Да и возможно ли, по сути, существование Бога и кого-то либо управления свыше, когда последствия чьего-либо управления в итоге несут печальный конец. Возможна была бы смерть физическая, если жизнью руководит объект духовный? Вова прочно был уверен, раз есть душа бессмертная, то совершенно справедливо было бы если тело человеческое не знало смерти и вовсе. Но при этом мысли о небытие и тлене казались ему удушающей несправедливостью, ведь даже если вдуматься, возраст продолжительности жизни у среднестатистического человека – был ничтожно низок. Он считал, что даже неосуществимые сто лет жизни для каждого второго жителя планеты – чудовищно несправедливая цифра. Да и в конце концов, чтобы более или менее исследовать перво-наперво себя самого, понадобится лет тысячу – как сказал Воланд.
Подъезжая к дому, он все больше и больше убеждался в том, от чего стал вконец одиночкой. Несмотря на то, что он имел значительный круг друзей, Вова все же порой специально дистанцировался и на время избегал общения. Ведь тот, к кому ты не привязан ежеминутно и с кем не коротаешь свой быт – не умрет, а значит не выбьет всю почву из-под ног. Привязываться к ближним рискованно, ведь рано или поздно расставание было неизбежно.
Оставив распускающееся утро без сна и твердо решив взяться за новое изобретение, Вова, рассматривая новенькие транзисторы, кабеля и датчики, сквозь острый недосып ломал голову над технической сборкой. Он понимал, что тот прибор, при помощи которого ожила его любимица Йоко, явно не подойдёт для воскрешения человека. Для этого необходимо было другое сооружение, которое требовало больших ресурсов и времени.
Во-первых, была нужна большая электрическая распределительная коробка, токовых разветвителей также не хватало, а ещё просто необходимым было заказать резисторы. Все это подвергало его разочарованию, так как приходилось ждать и переносить процесс изобретения на потом, а в деле новаторском и требующем моментального вдохновения – это было особенно мучительным.
На службу Вова прибыл в непозволительные четыре часа, ибо желание поспать после бессонной ночи было объяснимым. Ещё с утра заботливая Лидочка уведомила его о том, что анализы, взятые с тела, будут готовы к часам пяти, от этого воспользовавшись моментом он и решил непривычно для себя схалтурить и явиться на работу под вечер.
– Их взяли, представляете! – взволнованно встретила в дверях Лида. – Сейчас Марьяна Валерьевна у них берет ДНК.
– Не понял.
– Ну все, все-все-все, как вы и сказали два отморозка! Один двадцать лет, второй шестнадцать!
– Кошмар, значит этот урод ещё и несовершеннолетний… – выругавшись, что бывало с ним крайне редко. – Тварь! Лишь бы соскочить не удалось по малолетке.
– Вас там они ждут, ну те следователи что и вчера, а анализы, анализы готовы, вот! – протягивая ему.
– Все как я и думал, два вида спермы!
– Да-да, они так же сказали, восхищенно про вас Владимир Иванович! Ну те, что из полиции, вчерашние, то есть следователи… – с волнением щебеча. – Они ждут.
– Хорошо, спасибо.
Возле кабинета Вовы, как и было сказано, его ожидали мужчины. Вся та же компания, что и вчера, за исключением коренастого шатена. Дуэт полного сотрудника полиции и его очень высокого коллеги, выглядел крайне комично для столь неприятного случая, ради которого все собрались. Эта картина была бы куда уместней в театральном представлении или музыкальном выступлении, так как с первого взгляда вызывала искренний смешок очевидцев.
– Здравствуйте Иван Владимирович! – поприветствовал длинный.
– Наоборот.
– Не понял?
– Наоборот говорю, Владимир Иванович, добрый вечер. Но добрый вечер – это не фамилия!
– Ах, да… – смутился длинный, а пухлый громко засмеялся.
– Владимир Иванович, мы хотим поблагодарить вас за столь бесценную информацию, которой вы нас наделили!
– Да, и что же там такого бесценного?
– Ну главное то, что только вы говорили, что изуродование тела было не для того, чтобы его не опознали, а именно из жестокости и агрессии, вызванной наркотическим опьянеем.
– Стойте! – перебил Вова – Если вы позволите, я бы хотел сперва прочесть заключение анализов, это займет пару минут, а потом вернуться к обсуждению.
Он зашёл в свой кабинет, оставив тех двух за дверью.
Усевшись за свой стол и приступив к изучению, он понял из материалов, что сперма, обнаруженная у жертвы двух видов, принадлежащая соответственно двум мужчинам. Из исследований рвотных масс, найденных на джинсах погибшей, выявлялся состав пива и химического наркотика, что вновь подкрепляло убеждение Вовы, что преступники употребляли запрещенные вещества.
– И что они сознались? – спросил Вова после того, как выйдя из кабинета сообщил о результатах анализа.
– Какой там, играют в несознанку мрази, но камеры все засвидетельствовали. Они подсели к жертве за стол, когда та ещё в кафе с подругой сидела, а после пошли вдвоем провожать ее до дома.
– Так она с ними познакомилась в кафе?
– Нет, нет Владимир Иванович! – словно почувствовав разочарование Вовы от неверного предположения, стал ускакивать его пухлощекий. – Все, как и вы сказали, все-все! Она действительно их хорошо знала, тот, что помладше учится с сыном покойной в одном классе.
– Чудовищно.
Следующие сутки Вова провел в безостановочном сне, даже откинув временные пробуждения для того, чтобы справить естественную нужду и отпить глоток воды. Вооружив любимицу Йоко запасами пищи и приняв пенную ванну с аромамаслами, Вова абсолютно заслуженно и честно истратил свой выходной на полнейшее восстановление. Сквозь плотно затянутые шторы и рабочий кондиционер, Вова надеялся спрятаться в бессознательное и абсолютно отключенное состояние забытья, но навязчивые и совершенно бесцеремонные сны то и дело влезали в его голову. Поначалу это были рабочие моменты вскрытия с вереницей окровавленных тел, затем последовали яркие кадры похожие на иллюстрации детских книжек, где разрисованные черти в цветастых костюмах кружили хороводы и играли на гуслях. Ехидно улыбаясь и даже подмигивая, рогатым созданиям удалось переместиться с бумажных измерений в реальное поле зрение. Бессовестные парнокопытные то и дело вытанцовывали вокруг спящего тела Вовы и даже норовили пощекотать его за пятки. Но следуя старым и добрым традициям детства, Вова хорошо понимал, как важно плотно затянуть стопы толстым одеялом. Ведь даже каждому мальчишке известно, что никакой нечисти нипочём схватить тебя за хвост, если ты укрыт защитным одеялом. Когда рогатые вконец истратили надежду схватить Вову за конечности, они решили прибегнуть к более изощренному методу; вооружившись не пойми откуда длинными перьями павлина, красочные негодяи стали щекотать Вовин нос. С трудом борясь и лягаясь, он выворачивался от ненавистных щекотаний и едва сдерживая чихания, по-прежнему оставлял свои глаза закрытыми. Ему стыдно было признаться, что на деле он до одури испугался нечистых и мог вот-вот утратить самообладание, закричав открыть глаза и окончательно проснуться. Правда желание выспаться было куда крепче детских страхов и вовремя вспомнив старушечий метод избавления от нечисти, Вова, обратившись напрямую к чертям и крепко выругавшись – послал их на хуй к ёбанной матери. Как только рогатые услышали нецензурную брань, их серая шерстка поднялась кверху, черные зрачки сузились, а изо рта послышался продолжительный девчачий писк, перерастающий со временем в отдаленный гул эха. Исчезнувшие бесовские отродья не сменили собой так необходимый для Володи покой, на их место пожаловал шествующий парад размалёванных дам всех возрастов. Впереди праздной колонны цокая на каблуках, прохаживались тонкие девчата размера xs, лица их были свежи и не настолько утрированны макияжем, хотя парочка перебравших с тональным кремом также имелась. Во втором ряду были уже дамы постарше, да посмелее. Лица их были обрамлены ультрамодным макияжем, волосы затянуты в конские хвосты, а наряды представляли собой тонкие атласные ленты черного цвета, прикрывающие лишь соски и гениталии. Некоторые из них задорно подмигивали, чрезмерно виляли задом, а те, кто и вовсе посмелее умудрялись даже мяукать. Обхаживая по четвертому кругу кровать Вовы и оставшись без внимания, недовольные и крайне обиженные нимфы, топая каблуками и фыркая покидали комнату. После свежих и еще не вконец утративших див подоспели представительницы значительно старшего возраста. Стоит отметить, что несмотря на легко считываемый возраст сорок плюс и более внушительные пропорции тела, дамы, дождавшиеся своего выхода, были вполне себе привлекательны и располагающе. Они не старались из-за всех сил перехватить внимание крепко спящего Володеньки, но все же при этом каждая из них несла в руках некий жезл, явно служащий знаком отличия. Одна ярко демонстрировала распечатанные чертежи и парочку дипломов, заявляя о себе как об архитекторе высшей категории. Другая со штангой, на блинах которых значилась цифра шестьдесят, совершала уже двадцатый присед, нагружая и без того идеально отточенную ягодичную мышцу. Третья, неся на своих плечах шелковые отрезы самых разных цветов, соединяла ткани в замысловатые узлы и драпировки; рекомендуя себя как дизайнера одежды. И далее вытянутая вереница женщин с различными предметами как знаки гордости, которые из-за всех сил пытались привлечь внимание Володи и окончательно пробудить его из сна. В момент, когда последняя из шествующих и самая отчаянная и свирепствующая дама, закидывала его спящее тело кабачками, морковями и авокадо, в тот самый момент подоспела тревожная и извечно заботливая Лида – Лидуся. Несмотря на постоянную кротость и прирожденную скромность, некогда извечная тихоня Лидуся, схватив с силой овощную даму за запястья, надавала той парочку тумаков по голове и финальный пинок под зад – окончательно разделав соперницу под орех.
Навязчивый, противный треск телефона, который Вова умудрился забыть поставить на беззвучный режим, отбойным молотком старательно разрушая его глубокий сон, остался все-таки в проигрыше, ведь упертое сознание способно на дисциплину и преданность, даже находясь в глубоком отключение.
После, отдалив насильственное пробуждение и вновь уйдя на более глубокий уровень сна, Вова оказался за пределами своей кровати. Ему всерьез казалось, что сон и вовсе является не сном, а самым настоящим астралом, в котором он, покинув собственное тело уносился сквозь высокие верхушки тополей. Пролетая все дальше и оставляя город позади, Вова оказался возле заброшенного промышленного здания.
Громко плюхнувшись на песочную и пыльную земель, он широко открыв глаз осмотрелся вокруг. Разрушенные здания и фасады с торчащими арматурами и оголенными проводами, обрамляли некогда действующий объект. Из освещения были лишь слабо просвечивающиеся лунные лучи, но зоркое и никогда не подводившее зрение понемногу начинало адаптироваться к темноте и различать предметы.
По левую сторону Вова увидел часть здания, которое по всей видимости некогда было главным входом неизвестного учреждения.
Справа же был объект неровной хаотичной формы, напоминающей собой свалку металлических конструкций. Между двух объектов находилась некогда действующая парковка, на месте которой сейчас осталось несколько заброшенных автомобилей, покрытых коррозией. Позади Вовы вдали виднелась многоэтажка, по всей видимости понемногу спадавшая вниз. Производя впечатление схожее с образом слоёного торта, где каждый этаж подобно коржу, спадает от груза излишнего крема. Ему было страшно обходить местность и совершать ознакомительный осмотр, от этого Вова словно замертво приклеенный к забытой земле, позволял себе лишь крутить головой в разные стороны, чтобы хоть как-то обрисовать для себя картину.
– Я понимаю, что новое место всегда страшит своей неизвестностью – послышался голос с левой стороны, как показалось Вове – Но разве это повод не произвести осмотр? – и тут он был прав, ведь из полуразрушенного здания показался силуэт.
Поначалу трудно было распознать черты незнакомца или незнакомки, хотя первый вариант был куда очевидней, ведь голос явно принадлежал мужчине.
– Для исследователя это очевидное упущение!
Когда некий некто подошёл к Вове, то тот очень четко разглядел мужчину; лет тридцати пяти, ростом невысокого, но и не низкого, с крайне правильными чертами лица и волосами цвета темной меди. Нос незнакомца хоть и был сильно заострён и напоминал слегка клюв хищной птицы, но все же ничуть его не портил. Одет мужчина был в черный костюм и черную рубашку, на ногах красовались до блеска натертые туфли. «Как ему удалось пройти сквозь эту пылищу и не загадить обувь?» – первое, что подумал Вова.
Конечно, если быть откровенно правдивыми, то стоит понимать, что Вову не только поразили сияющие туфли неизвестного мужчины, а весь его образ в целом. Без сомнения незнакомец был красивым мужчиной, но не с рафинированной привлекательностью, что так свойственна поп-певцам и прочим медиа иконам, а самой настоящей притягательностью альфа-самца. В его образе все настолько было совершенным, что Вова со стопроцентной уверенностью считал, что под рубашкой незнакомца красуется шестикубиковый пресс. Он даже словил лёгкую неуверенность в присутствии джентльмена, несправедливо посчитав себя бесцветной мышью рядом с рыжеволосым.