Юлианна Клермон
Красная шапочка: новые грани истории
Глава 10. Гуси-лебеди и философия клубники
И понеслось!
Волков решил не тянуть до вечера. Осмотрел курятник, он же гусятник (он же Гога, он же Гоша, он же Жора, хи-хи!), покачал головой и ушёл за инструментами. Вернулся с рулеткой и какой-то штуковиной, назначение которой мне было неизвестно, долго что-то измерял, бормоча себе под нос, и делал пометки в блокноте.
Налопавшийся от пуза Ждан, вдохновившись деловой атмосферой, носился вокруг, радостно лаял и тыкался носом в ноги мужчины, всем своим видом показывая, что без его помощи здесь явно не обойдутся. Если бы пёс умел держать молоток в зубах, он бы точно уже вовсю что-нибудь к чему-нибудь приколачивал.
– Кажется, Ждан выбрал себе хозяина, – хмыкнула тётя Тамара, наблюдая за этим спектаклем.
– Продался за тарелку каши, – фыркнула я и скрылась за углом.
Работы у нас с соседкой сегодня было под завязку. Вчерашняя находка в виде клубничных кустов оказалась лишь вершиной айсберга. За ними обнаружился полностью заросший, но вполне себе настоящий огород. Кое-где даже сохранились деревянные доски, которыми когда-то были обрамлены грядки.
Вооружившись найденными за домом колышками, мы с тётей Тамарой начали разграничивать место под парник для помидоров.
– Я тебе ещё рассаду огурцов и капусты дам, – прикинула соседка, задумчиво оглядывая поле боя. – Что-то выращивать из семян уже поздно, но можно картошку посадить. Сорт ранний, успеет вызреть. А ещё можно посеять зелень и окультурить цветы. Нюра очень любила цветы, у неё тут раньше настоящий палисадник был… Хоть Паша и ругался, что толку от них нет…
Она тяжело вздохнула, а потом решительно махнула рукой, отгоняя грустные мысли.
– Я тоже цветы люблю, – сказала я, примеряясь, где можно будет разбить клумбы.
– Владик сегодня докосит, – продолжила тётя Тамара, стряхивая землю с рук, – а завтра с утра поможет с грядками. Я ему список напишу, что тебе понадобится. Потом и цветами можно будет заняться.
В обед Волков принёс первую партию постиранных покрывал. Пока я развешивала их на верёвке, которую он же и натянул между старых яблонь, тётя Тамара разогревала вчерашние щи. Пообедав, мы составили список продуктов, лекарств и садового инвентаря. Списков получилось два – один для жизни, второй для великого сельхоз-прорыва.
Да, размах у нас с соседкой вышел знатный – не только установить парник и посадить всякую рассаду, но и побелить фруктовые деревья. А ещё мы решили поставить декоративный заборчик вокруг многолетних цветов и кустарников.
Сама не знаю, как так получилось, но, едва начав строить планы, мы уже не могли остановиться.
Честно говоря, я поражалась неуёмной энергии тёти Тамары. Она и колышки вбивала, и планы на урожай строила, и ещё умудрялась между делом рассказывать о себе.
Оказалось, что всю молодость она с мужем-военным моталась по гарнизонам. Жили сначала в бараках, потом – в служебных квартирах, поэтому завести ребёнка при такой кочевой жизни у них так и не получилось, а потом уже было поздно.
Когда мужу по состоянию здоровья пришлось уйти в отставку, они решили осесть поближе к природе. Купили этот домик, перебрались сюда. Денег на что-то большее не наскребли, да и не особо хотели возвращаться в город, где всегда суетно и шумно.
– После смерти Петеньки мне было очень тяжело, – призналась тётя Тамара, откидывая со лба выбившуюся прядь. – Но мы с Нюрой друг друга поддерживали, как могли. А потом приехал Владик… И знаешь, я сразу к нему прониклась. Будто родного человека встретила. Он мне вместо сына стал. Я, конечно, не опекаю его, но если надо – подскажу, помогу, поддержу. Он же, как и мой Петенька… надломленный.
Я замерла и растерянно уставилась на женщину. Только открыла рот, чтобы спросить, что она имела в виду, как тут же захлопнула его обратно – предмет нашего разговора появился в поле зрения.
Волков оглядел крыльцо, потом прошёлся вдоль забора, критически изучил висящую на одной петле калитку, что-то буркнул себе под нос, записал в блокнот очередные важные цифры и ушёл к себе.
Я хмыкнула. Инвентаризационная комиссия в чистом виде!
– Какой рукастый парень, – улыбнулась тётя Тамара, помахав рукой в мужчине, и подмигнула мне. – Владик сейчас уезжает, вот и мы пойдём, Машенька, с клубничкой разберёмся. Петенька мой всегда повторял: клубника как женщина – чтобы стать сладкой и вкусной, требует, чтобы за ней сначала поухаживали.
Пока мы пропалывали грядки, я не выдержала и вернулась к её словам.
– Тётя Тамара, а что вы имели в виду, когда сказали, что Волков… ну, надломленный?
Женщина махнула рукой:
– Ой, деточка, не обращай внимания. Ляпнула я, не подумав.
Но меня эта фраза зацепила. Не просто из любопытства, а потому что в голосе тёти Тамары прозвучало что-то, от чего внутри что-то странно ёкнуло.
– Всё-таки объясните, – попросила я. – Или это тайна?
Соседка откинула в ведро охапку сорняков, тяжело вздохнула и пожала плечами.
– Да я и сама не знаю. Тайна, не тайна. Просто предположения мои. Петенька мой, например, на учениях пострадал. Случайность. Но служить больше не смог, вышел в отставку, как я и говорила. И вот что-то в нём надломилось. В городе он жить не захотел, да и здесь людей избегал. Так и Владик… Не знаю, был ли он ранен, или что-то другое случилось, но участок купил далеко от людей. Ну и так… бывает, говорит-говорит что-то, а потом вдруг побледнеет и замрёт. Будто не здесь уже, а где-то внутри себя.
Я сглотнула и спросила, не поднимая глаз:
– А потом?
– А что потом… – тётя Тамара снова склонилась над грядкой. – Потом встряхнётся, улыбнётся как-то виновато и быстро уходит, сославшись на дела. Но я-то глаза его вижу. Будто боль его изнутри съедает… Прямо как Петеньку моего…
– А мне казалось, он всегда такой весёлый, – осторожно заметила я.
Женщина кивнула.
– А что ему остаётся? Характер такой. Не привык жаловаться. Да и когда не болит, отчего ж не повеселиться? Не всегда ж оно так бывает, слава богу, – она замолчала и, увидев испуг на моём лице, тут же улыбнулась. – Ой, Машенька, наговорила я тебе всякой ерунды. Может, я и не права. Ты меня не слушай и Владика не бойся. Хороший он. И безобидный. Просто где-то ему в жизни не повезло.
Хороший? Ну, может. Безобидный? Эмм… не знаю… Волки тоже безобидные, когда на картинках их видишь.
Закончив с клубникой, ближе к вечеру мы загнали гусей и накормили поросёнка. Заодно тётя Тамара показала мне двух гусынь, которых собиралась отдать, как только Волков доделает гусятник.
– Какие милые! – восхищённо ахнула я, рассматривая пернатых. – Будут они у меня Розочка и Беляночка.
– Ну и фантазия у тебя, Машенька, – рассмеялась соседка. – Имена-то какие придумала. Только как отличать их будешь? Они же одинаковые.
– Ничего подобного! – фыркнула я. – Вот Розочка. Она разбойница и главная заводила, потому что идёт всегда впереди. А Беляночка тихая и скромная, позади сестры держится.
– Вот даже как! – тётя Тамара заинтересованно посмотрела на гусей. – А я и не замечала. Ну ладно, пойдём, скоро Владик приедет, а у нас ужин не готов. Негоже мужчину голодным оставлять.
Глава 11. Огуречный наркоман и его дилер
Волков вернулся, когда уже практически стемнело.
Первым звук работающего двигателя засёк Ждан. Пёс с радостным лаем подскочил к калитке, а его хвост закрутился в воздухе, как пропеллер.
– Ну вот и хорошо, вот и вернулся, – тётя Тамара с улыбкой проследила в окно за внедорожником, проехавшим мимо дома и скрывшемся за высоким профильным забором. – Теперь можно и на стол накрывать.
Минут через пятнадцать мужчина появился в доме. Как обычно, бесшумно. Только его не было, и вот он уже стоит в дверях кухни, ухмыляется и держит в руке пакет с логотипом знаменитой на весь город кондитерской.
Я облизнулась и погасила алчный взгляд.
Мы с Кристинкой как-то пару раз туда заходили, купили по одному пирожному на двоих. Вкуснятина сказочная! Но цены убивают наповал…
Ах ты ж… соблазнитель детей и благообразных старушек! Знает же, чем покорить нежные женские сердца.
Тётя Тамара тут же засуетилась, выставляя на стол тарелки.
– Как добрался, Владик?
Мужчина поставил пакет на стол.
– Отлично. По ремонту завтра всё выгружу, а продукты уже разложил. Надеюсь, Маш, ты не против, что я в твоём доме покомандовал? – он сел на соседний стул и улыбнулся.
От ярких светло-зелёных глаз в стороны скользнули тонкие лучики морщинок, и я немного зависла.
– Да нет, не против, – буркнула, отвиснув и сделав вид, что просто задумалась.
А потом так и вовсе утянула с тарелки солёный огурец и отвернулась, уставившись в окно.
Ну, вот что со мной не так? Пока Волков где-то на расстоянии – всё нормально. Пока о нём рассказывает тётя Тамара – воспринимаю его спокойно. Но стоит ему подойти ближе, как я теряюсь.
К счастью, мужчина больше ко мне с разговорами не лез. Беседовал с соседкой, рассказывал ей последние городские новости, а она делилась сельскими.
Я расслабилась. Ну, почти. Пока тётя Тамара не решила похвастаться Владу, что я заканчиваю колледж и буду воспитателем детских садов.
– Какая хорошая и нужная у тебя профессия, – улыбнулся мужчина. – Чтобы работать в детском саду, нужно иметь просто ангельское терпение и сильно любить детей.
Кажется, от такого простого комплимента я покраснела, потому что щекам вдруг стало горячо.
К счастью, никто этого не заметил, так как тётя Тамара вдруг хохотнула, переключая всё внимание на себя, и рассказала нам историю.
– Лет пятьдесят назад служил мой Петенька в одном северном гарнизоне, и была у нас там соседка Леночка. А у Леночки был пятилетний сыночек Артёмка. В гарнизоне садика не было, а мы с Леночкой работали посменно, вот с Артёмкой по очереди и сидели. И вот как-то, когда была моя очередь сидеть с ним, этот пострелёныш закинул в шкаф игрушечную пушку и плащ с капюшоном, заперся изнутри и стал кричать, что он – иностранный шпион. Я чуть с ума не сошла, пыталась уговорить «шпиона» выйти, но он был непреклонен и заявил, что ему нужны «секретные сведения». Пришлось командира части вызывать… Только его Артёмка послушался и сдался в плен. Ох, как мы тогда смеялись! А с отцом его серьёзную беседу провели, чтобы поменьше про шпионов дома говорил – времена были неспокойные, всякое могло случиться.
– Да, сложные были времена, – заключил Волков, когда мы отсмеялись и вытерли слёзы. – Дети, конечно, иногда бедовые, но они – самая большая на свете радость!
Тётя Тамара улыбнулась и снова смахнула слёзы, а я посмотрела на мужчину с немалым уважением. Не все мужчины это понимают. Семён, например, с самого начала наших отношений пренебрежительно отзывался о моём выборе профессии.
– Не будь дурой, Машка, – твердил он мне, – переводись, пока не поздно, хотя бы в бухгалтеры. Там хоть и при чужих, но всё же при деньгах. А у воспитателя что? Зарплата – кот наплакал да коробка конфет к восьмому марта! Вот бухгалтер – это я понимаю, всегда красивая, с причёской, на каблуках и накрашенная. А воспита́лка? На голове гулька, на ногах тапки, ногти под корень пострижены.
Сначала я пыталась спорить, потом отмалчивалась. Как ни старалась, не могла до него донести, что мне действительно нравится работать с детьми. Играть с ними, учить их и учиться у них самой. Да и весело с ними – каждый день новое приключение. Ни рутины, ни скуки.
Но Семён этого не понимал. Продолжал бубнить и, как он выражался, учить меня жизни.
Тоже мне умник!
Чтоб ему там пусто стало!
Чтоб его любимый комп сломался, а ближайший магазин с нужной запчастью – на северном полюсе и под охраной белого медведя!
Фу, ну вот… Вспомнила этого коз… парнокопытное, и настроение испортилось.
Чур меня, чур!
Я тряхнула головой и, мысленно послав своего бывшего в пешее эротическое, переключилась на вкуснейшую варёную картошечку с зелёным луком и жареным салом.
Ням! Вот это я понимаю, ужин! Желудку – сытость, а сердцу – радость.
После ужина тётя Тамара налила нам горячий душистый чай и выставила на стол привезённые Волковым пирожные, оказавшиеся очень и очень вкусными. Это подтвердили и тётя Тамара, и я, и даже Ждан, которому тоже достался кусочек кремовой вкусняшки. И это не я подсунула маленькой попрошайке пироженку, а бородач, когда думал, что его манёвр останется незамеченным.
Из гостей мы с Владом уходили снова по темноте. Ждан то бежал рядом, то уносился вперёд, а затем тормозил и ждал нас, от нетерпения подпрыгивая на месте.
– Вот ты веретено неугомонное, – рассмеялась я, когда собака снова подпрыгнула и начала очень быстро перебирать лапками. – Откуда в тебе столько энергии?
– Ты ещё не видела, что он вытворяет, когда видит огурцы, – фыркнул Волков.
Я удивлённо взглянула на мужчину. Кажется, кого-то сегодня в дороге укачало!
– Влад, какие огурцы? Он же собака! Хыыыщ-ник!
– Это ты ему объясни. Тётя Нюра уже не знала, как спасать свою грядку. Как только Ждан на огород попадает, пиши пропало, все огурцы съедены, – хохотнул сосед и посмотрел на пса. – Правда, Ждан? Огурец будешь?
Мой рыжий вертолёт замер, повернул голову и настороженно навострил ушки. Я смотрела на него с удивлением: неужели понял?
– Ждан, огурец! – скомандовал Волков, и собака с визгом бросилась к нему, вертясь, как юла, высоко подпрыгивая и при этом нелепо раскидывая в стороны лапы.
Это уже не пропеллер, а собачка-раскорячка какая-то!
– Зачем ты обманываешь бедного пса? – спросила я, едва сдерживая смех. – До огурцов ещё два месяца! Я их даже не посадила!
Влад бросил на меня хитрый взгляд и одним ловким движением фокусника вытащил из кармана… огурец. Я такого раньше не видела, но, клянусь, пёс на мгновение замер в воздухе, разинув пасть в какой-то невероятной улыбке, а его и без того немаленькие глаза стали размером с чайные блюдца.
Всё, это финиш! Волков сломал мою реальность и мою собаку.
Я прижала ладони к лицу и расхохоталась.
Мужчина подкинул огурец в воздух, и рыжая молния тут же бросилась за ним, а потом из темноты раздался смачный хруст и довольное чавканье, перемешанное с утробным рычанием.
Меня охватила волна истерического смеха. Я хохотала до слёз, до икоты, до боли в солнечном сплетении, сгибаясь пополам и хватаясь за живот.
Кто-нибудь, помогите мне это развидеть и расслышать, иначе мне придёт цено́к!
– Ты… ты… в кармане… огурец… – задыхаясь, пыталась выдавить я, но вместо слов вырывались только звуки, дополненные непонятным бульканьем. – Ой, не могу!.. Ну ты даёшь!.. А я всё думала… почему Ждан так настойчиво… носом… в твой карман лезет…
– Теперь мне придётся быть осторожней с карманами, – засмеялся Волков, сверкнув глазами.
– Хрям! Хрям! – это Ждан, не обращая на нас внимания, продолжал упоённо хрустеть своим «сокровищем», периодически издавая громкие чавкающие звуки.
Если я когда-нибудь решу писать сценарии для триллеров, знаю, кого предложу на озвучку зомби, пожирающего свежую плоть! Бу-га-га! Наш тандем порвёт Голливуд!
– Ладно-ладно, – всё ещё смеясь, сказала я и вытерла слёзы. – Но ты же понимаешь, что теперь Ждан будет требовать огурцы каждый день? Где я их возьму?
– Кто сказал, что они растут только в огороде? Я знал, на что шёл. В твоём холодильнике есть небольшой запас. Думаю, на неделю ему хватит, – улыбнулся мужчина, хитро прищурившись. – Устроим Ждану настоящий «огуречный фейерверк»?
– О, нет, не надо, – простонала я, представляя, как этот рыжий хвост снова начнёт танцевать свою «собачку-раскорячку». – И вообще, как бы после этих огурцов он сам не устроил нам другой «огуречный фейерверк».
Бородач рассмеялся, а пёс, услышав знакомое слово, взвизгнул и стал прыгать вокруг нас, звонко требуя новую вкусняшку.
Я снова хохотнула. Цирк, да и только!
Домой мы добрались быстро и весело. Сосед проводил меня до калитки, дождался, пока я зайду в дом, и лишь тогда ушёл.
Глава 12. Фермер подшефный и механик по призванию
Следующие полторы недели пролетели как один день. Бородач пригнал мотоблок, вспахал мне грядки, установил мини-парник под помидоры, починил гусятник, крыльцо, калитку и слегка подправил забор.
Влад вообще мало времени теперь проводил у себя, обитая у меня с утра до ночи. Я при этом чувствовала себя прямо подшефным фермером! Но если честно, без него я бы ни за что не справилась.
Сегодня утром я, как обычно, сделала обход своих владений, полюбовалась растущей рассадой, выпустила на улицу гусей и привычно уселась на крыльце с кружкой чая, приправленного парой листиков малины (ну да, зашёл мне этот компочай, каюсь!).
Прямо за забором, в гуще деревьев, щебетали ранние пташки. За эти дни я и сама стала утренней пташкой, просыпаясь под их звонкие трели. В городе в это время я бы видела десятый сон, а тут даже жалко спать под такую музыку леса.
Я повернула голову в сторону соседнего дома.
Волков тоже просыпается рано. Каждый день я наблюдаю одну и ту же картину: он, в одних низко посаженных джоггерах, крутится на уличном турнике, потом методично лупит грушу, а напоследок с громким фырчанием умывается из бочки. Я не подглядываю, а он не прячется, так что наслаждаюсь видом накачанного торса совершенно легально (и да, ради этого тоже определённо сто́ит встать пораньше).
Бояться Влада я перестала почти сразу. Более того, мне с каждым днём всё больше нравится с ним общаться. Он ничего не рассказывает о своём прошлом, но и без этого нам всегда есть о чём поговорить. А ещё с ним всегда весело! Я, кажется, за год столько не смеялась, сколько за эти дни.
И Семёна… я тоже не вспоминала.
Пару дней назад Кристинка осторожно спросила, как я переживаю его предательство.
– Ой, Крис, давай не будем об этом, – я поморщилась и поймала на себе заинтересованный взгляд Волкова.
Сразу стало как-то неловко обсуждать рядом с ним бывшего парня. Я поднялась и медленно побрела к калитке.
– Оу, ты нашла ему замену? – хохотнула девушка.
– Нет, просто мне это больше неинтересно.
– Аллилуйя! – воскликнула подруга. – В вашей деревне точно воздух волшебный!..
…Сделав последний глоток чая, я снова посмотрела на соседний дом. Что-то сегодня Волков не спешит меня радовать… Может, проспал?
Не успела я о нём подумать, как он появился из-за угла дома. И не один!
Влад катил… мотоцикл?
– Доброе утро, Маш! – весело воскликнул он. – Гляди, махнул не глядя!
Через минуту я уже влетела в соседний двор и в шоке замерла у ржавого памятника советскому автопрому.
– Откуда ты выкопал этот раритет?
– Михалыч сарай разгребал, хотел выбросить на свалку, а я предложил честный обмен.
Я критично осмотрела технику. Глушитель прогнил, сиденье изрешечено, половины деталей не хватает.
– А тебе не кажется, что Михалыч был прав?
– Машунь, когда я его починю, ты же первая попросишь покататься!
– Ну-ну… – скептически протянула я.
Влад возмущённо посмотрел на меня.
– Ты что, в меня не веришь? Это тебе не какой-то мотоциклетный хлам, а практически антиквариат!
– Ну ладно-ладно, верю! – я фыркнула. – Чем бы дитя ни тешилось…
Мужчина с таким энтузиазмом разглядывал своего «железного коня», что я не удержалась от смеха.
– На что хоть махнул этот шедевр?
– На покрышку от БелАЗа.
– У тебя была покрышка? А самого БелАЗа не было?
– Нет, – ухмыльнулся он. – Но из покрышек выходят лучшие песочницы.
– Ой, не придумывай, – я обиженно наморщила нос. – Я даже в детском лагере такого не видела.
– Я не придумываю, и хватит морщиться, – усмехнулся Влад, снял футболку и, разминая на ходу плечи, направился к турнику. – Лучше скажи, чем займёшься сегодня?
– Не знаю… – пожала плечами и тут же забыла, о чём говорила, потому что поймала себя на залипании.
Волков легко и быстро подтягивался, тугие мышцы гуляли под кожей, словно поршни. Честно говоря, даже в кино такое красивое тело редко когда увидишь. Да и эффект, когда на экране смотришь, уже не тот. А тут всё вживую, и всё только для меня. Хе-хе!
– А поехали купаться? – мужчина сделал резкий переворот и вдруг оказался ко мне лицом. Я едва успела подтереть слюни и захлопнуть рот. – Речка прогрелась, а на улице пекло!
– Купаться? Здесь есть пляж? – я отвела глаза, потому что продолжать смотреть на это… эээ… зрелище было опасно для моего душевного равновесия.
Рельефное тело, блестящее от пота, с перекатывающимися под кожей буграми мышц…
М-м-м… Запредельно!
Противопоказано!
Не для слабонервных.
Не для меня.
Моя нервная система такого не выдерживает!
Пи… пии… пиии…
Двадцать кубиков адреналина и дефибриллятор!
Бегом!
Иначе мы меня не откачаем!
Волков же, совершенно не подозревая, что уже почти напросился на пирожки с рисом и изюмом, сделал ещё пару переворотов и только потом спрыгнул на землю и начал отжиматься.
– Рядом со старым мостом есть нормальный песчаный пляж, – наконец ответил он.
– О! Тут есть мост? – я оживилась и начала возвращаться к жизни. – И куда он ведёт?
– Ну, он давно развалился, так что уже никуда, – фыркнул Влад. – Его вроде сразу после войны построили.
Я чуть не подскочила.
– Да ладно! Но раз был мост, значит, была и дорога! А за мостом что-то интересное? По нему вообще можно перебраться?
Волков поднялся и пошёл к груше.
– Мост был железный, поэтому прогнил полностью и развалился. Так что от него остались только воспоминания.
– Жалко… А куда он вёл?
Короче, оказалось, что на той стороне реки есть большая деревня, называется Варенцы́. И раньше в Лапотку как раз через этот мост и можно было попасть, потому что из Варенцов до города рукой подать.
Но, когда мост развалился, новый не построили и этот не отремонтировали. Жители накатали новую дорогу – через поля, ту самую, по которой в деревню попала и я. Но, мало того, что получился очень большой крюк, так ещё и по новой дороге до Лапотки стало возможным добираться только по́суху, то есть летом. Вот поэтому молодёжь и работоспособное население и покинуло деревню.
– Какая печальная история, – грустно вздохнула я и пошла собираться на речку, тем более что Волков уже закончил свои утренние упражнения и занялся мотоциклом.
Вскоре ко мне зашла тётя Тамара. Узнав, что мы с Владом собираемся на пляж, она обрадовалась.
– Ой, я же давно хотела вам про него рассказать! Там дачники купаются. Место хорошее, песочек мелкий, вода чистая. А я вот как знала – пирожков с утра напекла! Пойдём, соберу вам корзинку.
– Ой, тётя Тамара, не надо… – засмущалась я.
– Да что ты, милая, – рассмеялась соседка. – Я готовить люблю. Мне в радость, когда есть, о ком заботиться! Вот у Ниловны внучки летом приезжают, а я всё одна… Зато теперь у меня есть вы.
Вскоре в моих руках уже была внушительная корзинка с пирожками, а на её дне – бутылка ледяного компота.
– Петенька мой в своё время погреб выкопал, – похвасталась тётя Тамара. – У меня там холоднее, чем в холодильнике!
После обеда Влад выгнал из гаража свой внедорожник, и мы отправились на другой конец деревни.
Лапотка действительно когда-то была большой. Некоторые дома и сейчас были жилыми, а кое-где даже красовались свежие постройки – здесь летом жили дачники, а по улицам бегала загорелая босоногая детвора. Но большинство участков заросло бурьяном, а там, где раньше стояли дома, теперь сиротливо торчали одинокие печные трубы.
– Когда мост рухнул, не все уехали в город, – пояснил Влад. – Кто-то переселился в соседние деревни, в те же Варенцы. А некоторые жители и вовсе свои дома с собой забрали.
– Это как? – я удивлённо повернулась к нему.
– Ну, разобрали дом, брёвна перевезли, а на новом месте снова собрали.
– Ого! Разве так можно?!
– Конечно, – фыркнул Волков.
– А ты откуда это всё знаешь?
– Так тётя Тамара рассказала. Она ж постоянно обо всём болтает. А я слушаю.
Я снова высунула голову в окно и с удвоенным интересом стала рассматривать заброшенные и не очень участки.
Речка, на которую мы приехали, оказалась вовсе не речкой, а вполне себе рекой. Не Волгой, конечно, но и не лесным ручейком.
– Ого! – я выскочила из машины, и ноги тут же по щиколотку погрузились в тёплый песок.
Пейзаж был словно с открытки: плавный берег, за ним – невысокие холмы, а ещё дальше – стройные молоденькие сосенки. На другом берегу такой же пляж. Справа от пляжа из воды торчали ржавые останки старого моста.
Я сбросила босоножки и рванула к воде.
Ждан, который успел обследовать кусты, заметил мой манёвр, рванул следом и с разбегу влетел в реку.
– Эй, собакен, за буйки не заплывай! – хохотнул Влад.
Я повернулась… и зависла.
Загорелый, расслабленный, в цветных бордшортах, с лёгкой улыбкой – мужчина выглядел абсолютно залипательно.
Резко отведя взгляд, я надавала себе мысленных оплеух и сосредоточилась на реке.
