Юлия Андреева
Любовь Полищук. Одна, но пламенная, страсть
Омичи на эстраде
Театр. Подумать только, что Бог, который видит все, обязан смотреть и это!
Жюль Ренар
Коллектив, в который поступила Любовь Полищук, назывался «Омичи на эстраде», работа сочеталась с учебой. Было интересно. Что до жизненных условий, они были самые скромные, если не сказать нищенские. Общежитие – не сахар. Добавьте к тому вечные очереди за самым необходимым, стесненные условия, скромные заработки. Но Люба все это сносила стойко. Чай, сама не во дворце родилась, а в самом настоящем рабочем бараке, комната на семью. Между комнатами фанерная стенка, так что днем и ночью шумно, тесно. Как пелось в песенке: «Опа-опа, жареные раки, приходите, девки, к нам, мы живем в бараке». И такое бывало. Когда соседи выпивали, стоял такой дым коромыслом, ни ночью, ни днем никакого покоя. Кроме того, в комнату в любое время суток пробивались разнообразные кухонные запахи. Не все ведь работают в первую смену, кто-то возвращается домой глубокой ночью, кто-то под утро. Туалет был на улице, водопровода никакого – вместо него колодец во дворе. По субботам ходили мыться в баню, женщины с утра до обеда, мужчины – с обеда до ужина, если мужчины – в утро, стало быть, женщины – днем.
«Мама готовила борщ в большой кастрюле сразу на неделю. Потом блюдо выносилось на мороз, где оно превращалось в лед, – вспоминает рассказы супруги Сергей Цигаль. – Когда приходило время обедать, обедали тоже не все сразу. Родители были на смене, поэтому дети брали топор, отрубали себе кусок борща и затем бросали его в кастрюлю. Получались обеды быстрого приготовления».
Любовь Полищук с первым мужем, актером Валерием Макаровым – солистом Омской государственной филармонии. Конец 1960-х гг.
Когда родители отправляли Любу и ее сестру Галю за продуктами, с собой они прихватывали и крошечного братишку. Кто-то занимал очередь за хлебом, кто-то за овощами, кто-то за мясом. Потом нужно было успеть перейти из одной очереди в другую. В общем, навыки добытчиков прививались с самого раннего детства.
«Нас поднимали в четыре утра, меня в правую руку, Гальку, сестру – в левую, братика на грудь, и мы неслись по магазинам. Потому что в одном давали масло, в другом – сахар, а в третьем – муку. Мама занимала сразу несколько очередей и предъявляла всех нас, чтобы наглядно: мы не одна, а четверо душ, документов было недостаточно. И так до девяти утра мы перебегали из магазина в магазин. … Моя мама чуть не умерла, когда в общественном сортире возле рынка карточки выпали у нее из кармана – прямо туда, в яму. А это ж война. Все карточки – все, голодная смерть. И они – что ты думаешь? Подружка держала ее за ноги, и она, по локоть в говне, их там ловила. И выудила!» (Вечерняя Москва, 25.07.2001 «Любовь Полищук – разговор без купюр»).
Однажды, еще учась в младшей школе, Люба выяснила, что в доме глухонемой девочки, что жила с другой стороны оврага, есть самый настоящий телевизор, и решила подружиться с ней. А как дружить с глухонемой? Пришлось выучить их язык.
Свадебная фотография с первым мужем актрисы, актером Валерием Макаровым. 1967 г.
А через какое-то время вместе с группой таких же, как она, молодых и подающих большие надежды артистов филармонии Любовь поступила во Всероссийские творческие мастерские эстрадного искусства на ВДНХ по разговорному жанру. Там Люба познакомилась со своим будущим мужем Валерием Макаровым. По окончании учебы в 1967 году, Люба и Валерий поженились.
«Люба Полищук когда-то жила в нищете. Наверное, поэтому она всегда была готова помочь всем, кто попросит. Но мало кто это ценил, – рассказал «АиФ» друг Любови Полищук писатель Варлен Стронгин. – Однажды у меня дома появилась красивая 19-летняя девушка Люба, – рассказывает он же. – Ее прислала мастерская эстрадного искусства с просьбой написать музыкальный фельетон. Я предварительно согласился. Люба Полищук тогда работала в Москве в эстрадной группе “Омичи” вместе со своим первым мужем. Там платили копейки. Я знал, что она голодала, жила очень плохо. Но выглядела всегда эффектно. У нас завязалась дружба. И я предложил Любе поехать со мной в эстрадную поездку. Первый город – Новосибирск. Я получал за концерт 41 рубль, а Люба – 11.50. На сцене она была всего 10–12 минут, но за это время великолепно “поднимала” зал».
А вот еще воспоминание о тех далеких днях, которым делится с нами замдиректора Омской филармонии Александр Дмитриев: «Любочка вернулась назад, в Омск, пришла в филармонию поинтересоваться насчет работы. Я тогда только закончил училище, работал жонглером. Любу взяли сразу, поскольку талантлива она была невероятно. И тут подвернулся замечательный случай: большой коллектив из нашей филармонии – человек 30 – отправили на учебу в Москву, во Всероссийские творческие мастерские эстрадного искусства на ВДНХ. Специально для нас московские педагоги поставили театрализованную программу. Любу готовили как артистку разговорного жанра. И вот когда мы приехали обратно в Омск, начали выступать, гастролировать, собирать залы, стало ясно: Люба-то – звезда! Публика принимала ее бесподобно…»
Валерий Макаров с сыном Алексеем. 1975 г.
Молодожены вернулись в Омск, где их уже ждали в филармонии. Хорошо, когда у мужа и жены схожие интересы. Люба и Валерий могли составить отличный сатирический дуэт. Тем более, что таковые были в моде. Пат и Паташон (Карл Шенстрем и Харальд Мадсен), Тарапунька и Штепсель (Юрий Тимошенко и Ефим Березин), Александра Шурова (Лившиц) и Николай Рыкунин, Лев Миров и Марк Новицкий (Брук), Мария Миронова и Александр Менакер, позже Александр Ширвиндт и Михаил Державин – словом, это был настоящий шанс. Валерий чувствовал себя на седьмом небе – жена красавица, любимая работа. Вместе с Любой они создали великолепный конферанс, в Омске молодая яркая пара сразу же полюбилась зрителю. Казалось бы, жизнь налаживается. Но судьба распорядилась иначе.
Сначала Люба забеременела, затем ушла в декрет. В 1972 году у супругов родился сын Алексей. Все это время, возясь с сыном и пытаясь разучивать новые монологи и восстанавливать фигуру, Любовь не переставала мечтать о больших ролях. Конферанс дело хорошее, эстрадные монологи тоже, особенно, когда их пишут такие мастера, как Жванецкий, – а в то время Михаил Михайлович уже появился в ее жизни. Но если человек ни к чему не стремится, он и не развивается. Ни к чему не стремиться можно в девяносто лет, а когда ты молод, как можно терять драгоценные годы на то, что и без того само идет в руки? Нужно выбираться в Москву или Ленинград, пробоваться в драматические театры, возможно, полностью поменять жанр, попробовать себя в чем-то новом. Так думала Люба, но с ее мнением был не согласен муж.
На самом деле Валерия тоже можно понять: в то время было не принято переходить из эстрады в драму. Впрочем, захотеть перейти, конечно, можно, хотеть вообще не вредно, но только кто же тебя туда после сатиры и юмора-то возьмет?
Солисты Омской филармонии Валерий Макаров и Любовь Полищук на сцене летнего театра. Конец 1960-х гг.
Люба считала, что это условности, и если уж на театре сложилась столь пагубная традиция, самое время избавиться от нее.
Когда сыну исполнилось четыре года, супруги окончательно развелись. «Я стремилась в жизни достичь чего-то большего, а Валера считал, что он уже всего добился. Поэтому наши пути разошлись», – объясняла Полищук разрыв с любимым человеком.
Любопытный факт: после развода Любовь Полищук ни разу, даже случайно не встретилась со своим бывшим мужем и отцом своего единственного сына. Когда же в 1990 году Валерий Макаров скончался, Люба вдруг сорвалась с места и отправилась отдать последний долг.
«Хорошие отношения у нас долго не длились. Я напоминал маме отца, с которым они не очень хорошо расстались, – говорит сын Л. Полищук Алексей Макаров. – Да и после этого отец занял не совсем корректную позицию. Он знал о моем существовании, но не выражал желания пообщаться или повидаться. Он относился к нам безразлично. В итоге однажды я решил съездить в Омск к нему, чтобы посмотреть в глаза и сказать: “Мне 21 год сейчас. Почему ты за эти года так и не поинтересовался, что за сын у тебя растет?” Конечно, адреса я не знал, но мне указали на несколько домов, в которых, как казалось, он проживал. Я стучал во все квартиры и спрашивал, не живет ли здесь Валерий Константинович Макаров? Мне тогда так и не удалось найти его. Через несколько месяцев нам сообщили, что отец скончался. Тогда мы с мамой быстро собрались и поехали в аэропорт. Была зима, сильная метель, рейсы задерживались, а в аэропорту было какое-то сумасшествие. Вылететь было невозможно. Но вдруг маму узнал кто-то из пилотов. Ее одну, без билета, провели каким-то чудом на борт, но меня брать отказались…»
Валерий Макаров с сыном Алексеем. 1975 г.
«Уже после развода родителей отец занял некорректную позицию. Зная о моем существовании, он ни разу не выразил желания ни повидаться, ни пообщаться. Ему было наплевать на нас».
(Алексей Макаров)
Получается, что все еще любила, возможно, просто не могла простить за что-то или не могла простить живого. Наверное, мы уже никогда не узнаем, что на самом деле произошло между Любовью Полищук и Валерием Макаровым.
Но теперь судьба как будто бы одобрила развод и подкинула Любе главную роль в спектакле «“Красная стрела” прибывает в Москву» в московском мюзик-холле. На самом деле предложение поступило еще в пору «счастливого» супружества, но тогда Валерий решительно отказался – и за себя и за жену. Нечего ей по столицам таскаться. Шутка ли сказать – в Омске ты звезда, а в Москве кто?
После очередного скандала Люба забрала сына и отправилась в столицу, где ее ждали. «Как я выжила в то время, я не знаю: наверное, молодость, азарт и невероятная жажда работать помогли выстоять в том кошмаре, – рассказывала Л. Полищук Катерине Романенковой и Татьяне Алексеевой («Любовь Полищук: Лицо несоветской женщины»).
– Любовь Полищук для меня – целая эпоха в жизни. Мы работали вместе в московском мюзик-холле – это причуды советской биографии, люди работали там, куда их брали, – рассказывал Михаил Жванецкий в интервью газете «Известия» (2016 г.). – Люба читала там мои тексты, чем я горжусь, и там мы подружились. Называлось представление «“Красная стрела” прибывает в Москву»… На репетициях всегда сначала появлялась собачка, а потом Люба Полищук, она почему-то приходила на репетицию с собачкой… Потом приходила с ребеночком, этот ребеночек теперь замечательный актер Алексей Макаров, который мне очень нравится. Вообще семья прекрасная. Я думаю, у Любы было все. У нее было даже больше, чем нужно женщине. Красота, юмор, фигура, голос. Абсолютная независимость, бесстрашие, в советское время это очень чувствовалось. Потому что тексты, что она произносила, надо было защищать, а сам автор защищать их не мог – ввиду несимпатичности своей и известной графы, да все что угодно влияло. А когда их защищал актер, такой, как Люба Полищук, как Олег Ефремов, вот тогда власть могла уступить и разрешала играть. Люба была совершенно бесстрашным человеком. Когда-то, помню, мы были в ресторане, я отошел на минутку, вернулся, а там уже просто драка, кто-то что-то сказал обо мне, о моем лице, и Люба абсолютно бесстрашно вступилась за меня и начала защищать. Ну и я тоже ввязался. Она вела себя так смело и абсолютно открыто. Когда это мужчина – понятно, а когда женщина так защищает, это покоряет, и создает ощущение, что ты просто недостоин…
«Я стремилась в жизни достичь чего-то большего, а Валера считал, что он уже всего добился. Поэтому наши пути разошлись…»
(Любовь Полищук)
В мюзик-холле она была идеальна. Если бы у нас тогда существовал жанр мюзикла, если бы в СССР или сейчас в России нужно было где-то петь, танцевать, играть и делать все одинаково талантливо, как иногда мы видим на Западе, то у нас такой была Люба. Одна из лучших актрис этого жанра в мире. И эта фигура, потрясающая, боже ты мой, я не мог равнодушно смотреть, когда она разминалась где-то в зале, на бревне, я стоял, и она говорила: «Ну подойди, подойди поближе».
Ее приняли в столичный мюзик-холл – и актриса тут же блеснула в программе «Красная стрела» прибывает в Москву», поставленной Павлом Хомским. Потом стала работать в Московском театре миниатюр.
Как вспоминала позже сама Любовь Григорьевна:
– Приходилось тащить на своих плечах очень многое. Рассчитывать было не на кого. На гастроли ездила с маленьким Лешей. В гостиничном номере – бесконечные кашки-малашки, тертые овощи, пеленки… А потом нужно было легко и красиво выпорхнуть на сцену. Ну откуда здесь взяться беззаботности, когда ты своему ребенку и отец, и мать?!
«Московский Мюзик-Холл» – российский государственный театр в Москве. Открыт с 1923 года
«В Москве Любовь Полищук жила в общежитии. День и ночь работала, чтобы скопить на квартиру. Был период, когда ей даже негде было ночевать, – рассказал в своем интервью для газеты АИФ писатель Варлен Стронгин. – Но Люба была сильная. Когда вылетали в Новосибирск, в аэропорту объявили, что самолет задерживается на 8 часов. Она положила сумку под голову, надела капюшон и преспокойно улеглась спать на лавку. Она была яркой актрисой».
Нищая жизнь, состоящая из постоянных скитаний по чужим театрам, и жизнь с ребенком по чужим углам породили две настоятельные потребности: в театре – иметь свою грим-уборную, где будут висеть только ее вещи и на столике стоять индивидуальная косметика и грим, в жизни – любой ценой приобрести хотя бы небольшую квартиру, где можно будет жить с сыном. Жизнь в бараке с родителями научила Полищук, что пока человек вынужден находиться в чудовищных коммунальных условиях, он не может быть по-настоящему свободным. Ее мама, желая заработать хоть сколько-нибудь для семьи, днем и ночью шила на своих заказчиц. Живущие за фанерными стенами соседи регулярно вызывали милицию, жалуясь на шум. Много раз машинку изымали, и затем приходилось выклянчивать ее у участкового.
Люба не желала такой судьбы для себя и своего ребенка.
«Конечно, ей, девочке с периферии, было сложно пробиться на большую сцену. Она ужасно переживала, что ей дают проходные роли, эпизодические, – рассказывала мама нашей героини Ольга Пантелеевна. – Люба так и ушла от нас – нераскрытой… Но жить, поднимать сына на ноги ей было необходимо. А значит, “надо петь и играть, что дают. Бегать на побегушках”, так мне всегда говорила дочка. И всегда неизменно шутила на эту тему: “Вышла бы замуж за режиссера, он бы меня снимал в своих фильмах. А мне судьбы в кино никто не делал – все сама, сама”».
Любовь Полищук с сыном Алексеем. 1977 г.
Наверное, все бы было хорошо и Люба и дальше работала бы в мюзик-холле, но в 1978 году он прекратил свое существование, так что Полищук перешла в «Москонцерт», где выступала с монологами. «Москонцерт» – это организация, которая собирает выездные концерты из самых разных исполнителей. Певцы и танцоры, мастера разговорного жанра, клоуны, собачки. Собирают всех вместе и везут в какой-нибудь колхоз. Условия для выступлений зачастую самые скромные. Если гастроли растягиваются на несколько дней, жить приходится в плохих гостиницах, а то и вовсе в клубах.
В том же 1978 году актриса была впервые в жизни удостоена первой премии Всероссийского конкурса артистов эстрады – неудивительно, ведь монологи для прекрасной дамы снова писал Михаил Жванецкий, с которым она очень сдружилась. Как уже было сказано выше, дружба со Жванецким оказалась палкой о двух концах. С одной стороны, Полищук прославилась и сделала себе имя как эстрадная актриса, с другой, после того, как она стала появляться на эстраде с монологами полузапрещенного автора, режиссеры опасались давать Любови Григорьевне серьезные роли. Опять же, драма считала эстраду чем-то третьесортным. Как, к примеру, актриса Полищук сыграет леди Макбет, если перед этим она хохочет на сцене, изображая из себя клоунессу? Кроме того, долгое время сам Михаил Жванецкий находился под негласным запретом, и исполнять его вещи было, мягко говоря, рискованно. В результате Любовь Полищук в какой-то момент действительно перестали включать в концертные бригады.
Любовь Полищук и Альберт Филозов в спектакле «А чой-то ты во фраке?» театра «Школа современной пьесы». 1992 г. Фото – А. Антонов.
«Любовь Григорьевна – основатель этого театра, в 1989-м году они вместе с Альбертом Филозовым сыграли спектакль “Пришел мужчина к женщине”, который стал началом театра-школы современной пьесы».
(Леонид Роберман)
«Как только я приготовила программу по Жванецкому, меня тут же задушили, – говорила Л. Полищук корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» (статья «Любовь Полищук – разговор без купюр», 25.07.2001). – Мне очень хотелось сделать моноспектакль. И именно по Жванецкому. А Михал Михалыч мне сказал: зачем ты скрываешь свою красоту? Я ведь пишу для мужчин. Но написал для меня монолог проводницы “А рыцаря жду”, я его читала потом много лет на эстраде. Собственно с ним я и победила на Всероссийском конкурсе артистов эстрады. Винокур с Леней Филатовым получили тогда вторую премию пополам. Но меня не выпустили даже в телевизор. Потому что это был Жванецкий. С тех пор я мечтаю о моноспектакле. Чтобы рядом не было никаких идиотов».
В Москве Любовь ютилась с сынишкой в крохотной комнатке. Из мебели – толстый матрас и несколько ящиков, на которых можно сидеть и в которые можно складывать вещи. По стенам на гвоздях висит одежда. Спали вместе. В тесноте, так сказать, не в обиде. Другое плохо. Репетиции идут долго, а ребенка не с кем оставить. Если она приводила его в театр, Алеша играл совершенно один или бродил без дела, одинокий, заброшенный всеми ребенок. На гастроли малыша могли и не взять. Но нанять няню очень дорого, к тому же мальчик рос, и в какой-то момент встал вопрос: если возить ребенка по гастролям, когда же он будет учиться в школе? В результате пришлось отдать сына в интернат. Конечно, возвращаясь с гастролей, Люба первым делом летела к сыну и вела его домой. Но потом нужно было снова идти на репетицию, ехать на гастроли, и она, глотая слезы, снова и снова возвращала ребенка в ненавистный приют.
