Юлия Булатова
Украсть по-африкански
Глава 3. Сеня, ты звезда
– Это не моя вина. Я еду отдыхать. Приеду, будем решать.
Крупный мужчина почесал свою лысую голову, разглядывая полки в шкафу и думая, что ещё закинуть в чемодан. Он резко прекратил чесать макушку, отвлекся от полок, перешагнул через чемодан и уверенным шагом прошел из гардеробной, через спальню на террасу своего частного дома.
Огромную территорию, перекрикивая шум газонокосилки, которой его сын косил газон, оглушил ор, сопровождаемый отменным матом:
– Ты что ещё указывать мне будешь, гандон? А ты не прихуел? А?! Я сказал еду отдыхать, приеду решим! Если не решим? А если не решим, то считай, что ты потерял деньги! Всё, пошел нахуй, – мужчина облокотился на перила балкона, улыбаясь оглядывал большую территорию и вековые деревья своего частного дома на элитном направлении Москвы.
– Есения доца, аккуратно, этот фонтан ещё не закрепили, – крикнул он своей дочери. Та развернулась и пошла в другую сторону, держа подмышками двух щенков породы алабай. Он проводил её взглядом и остановил взгляд на мальчике -подростке.
– Давидик сынок, оставь газонокосилку в покое, после твоих инсинуации от неё что-нибудь таки и отвалится! Завтра придут специально обученные люди и покосят. Иди собирай вещи, ищи в коробках, а то при переезде всё хер пойми где, а нам скоро улетать.
Мальчик 15 лет оставил газонокосилку, крикнул «Ай, ладно!» и пошёл в дом.
Глава семьи посмотрел в экран телефона, покачал головой и причитая, вернулсч в дом.
– Вот ещё, будет он указывать, у меня Сарочка есть, чтобы мне указания раздавать.
– Ты что чемодан бросил посреди гардеробной? Футболки взял? Так возьми, в чём ходить будешь? Шорты не забудь, а то будешь бегать в труселях как дурачок, – встретил его отчитывающий тон жены-Сарочки.
– Ой, совсем забыл! – сказал он, вспоминая про чемоданы и направляясь к ним, крикнув на весь дом:
– Давииид, иди сюда! Давииид!
– Что? – сын появился в дверном проёме родительской спальни, поправляя очки, которые упали на нос из-за того что Давид катался на лакированных перилах в мраморном холле их нового особняка.
– Идем чемодан собирать.
– Сеня, ты у нас очень странная! Зачем ты алабаев в дом притащила? Они на улице должны жить! – сказала мама, заглядывая в спальню дочери.
– Они маленькие, – ответила та, тиская двух щенков на своей огромной кровати king-size.
На телефон всей семьи пришло оповещение, что в дом кто-то звонит через домофон, в камере виднелись лишь усы и слышен был голос:
– Блять куда смотреть-то, приблуды для богатых навесил! Рабинович, открывай, Эдуардыч пришел, – гость пошевелил усами и показал в камеру бутылку своего виски. Ворота открылись.
Он прошёл по тропинке, ведущей к дому, вдоль которой была высажены туи. На территории ещё были рабочие, что-то доделывали в рамках ландшафт дизайна. Навстречу ему шёл Рабинович, жуя яблоко.
– Рабинович, это ты на мертвых душах на дворец заработал? – улыбаясь крикнул Эдуардыч, поднимая бутылку вверх, которую до этого держал прижав к груди.
– Типун тебе на язык, у меня всё законно!
Эдуардыч улыбнулся, он-то знал какую они провернули сделку с мёртвыми душами.
– Тебе же сколько-то не хватало на этот дворец, откуда вытащил? – удивился Эдуардыч, оглядывая большую территорию особняка.
– Сенька одолжила. Она на крипте подняла денег, что-то там за курсом некого битка проследила, он упал, потом резко взлетел и она его продала. Дети-то у меня в меня! – похвастался Рабинович.
Эдуардыч пошевелил усами, он сам немного сомневался в том, что Сеня заработала на крипте, но был уверен деньги у неё откуда-то резко появились и в большом количестве. Она теперь ездила за рулем эксклюзивного Lamborghini Centenario, которых в мире всего 40 штук, а её друг-Коль спонтанно купил квартиру в клубном доме Столешникова переулка. Вот у Эдуардыча и появились вопросы, что за дела мутит дочь его лучшего друга.
Сам Рабинович тоже не совсем был уверен в легенде о крипте. Тем более он всю жизнь крутился в мире финансов, а с появлением крипты начал работать и с ней. Но не хотел лезть в дела дочери, решив, что если что, она всё равно обратится к нему, а раз сейчас у неё все хорошо, то всё хорошо.
Друзья сидели на раскладных стульях, смакуя виски и глядя на то, как рабочие тестируют только что установленный бассейн с подогревом и подсветкой.
– Осталось Давиду квартиру купить, машину купить и можно на пенсию, – мечтательно произнёс Рабинович, откидываясь на спинку раскладного, синего стула.
– Да, правильно, детей надо зарядить, неизвестно как жизнь у них повернётся. А я вот дом у моря куплю и тоже на пенсию.
– Ты же уже купил! – удивился мужчина, убивая комара на своей лысой голове.
– Дк вкусы-то растут! Надежда теперь хочет домик где-то в Италии, – Эдуардыч пошевелил усами и отпив виски, удобно уселся на стуле…
Есения в своей спальне и листала социальные сети на плазме, висящей на стене напротив кровати, подсоединив к ней айфон. Рядом спали два алабая.
Она наткнулась на программу, где знакомое ей лицо было главным героем.
– Павел Гжель, вы пережили страшные дни на необитаемом острове? Как вы справлялись с этим?
Расписной вальяжно разлегся в кресле, накрутив косу в пучок и откровенно врал на огромную аудиторию, делая драматические паузы:
– Это было страшное время. Я же, я… – он потёр нос, закрыл глаза, изображая жест того, что он сдерживает слезы, – я же не только за себя волновался, я волновался за людей рядом. Помимо моих трех бро, там были ещё два человечка, которые стали очень родными мне, – он уставился в камеру, показывая сердце пальцами, – Мамба, я люблю тебя, Коль, я люблю тебя! Вот. Я добывал еду, дрался с электрическим скатом, когда он пытался напасть на Мамбу, Мамба- это мой очень близкий человечек, нас связали непростые события на острове. Мы-друзья, ничего не подумайте, наша связь она только на энергоуровне, мы не созданы для низших уровней. Но об этом я потом расскажу… Потом я спасал Руслана. Как думаете кто его вытащил из воды? Я. Он же тонул! Я тащил его на себе, говорил держись бро, держись, не покидай меня. Он был без сознания же. Я сделал ему искусственное дыхание, рот в рот. Я приоритеты расставил, он пострадал больше всех и поэтому я его первым на берег вытащил, потом Коля, он очень боялся воды, сопротивлялся, но я вытащил его на берег, по пути подрался с акулой, она хотела выцепить его из моих рук, но я против неё применил запрещающие приёмы и вытащил всех на берег…
– Павел, извините что перебиваю, а что там случилось, из-за чего Руслан был без сознания?
– От страха откинулся, мой бро очень испугался.
Ведущий был удивлен и снова задал вопрос:
– Но насколько я знаю Руслан профессиональный серфер и…
– В ночи наш катер ударился о риф, естественно всем было страшно, Рус тоже человек. Не перебивай меня бро, я мысль теряю, очень сложно вспоминать события тех дней.
Камера переходила в зал и было видно как некоторые зрители в зале плачут.
– Потом я вытащил Мамбу. Мамба, я люблю тебя! – снова сказал он и показал сердечки пальцами рук…
По возвращению домой с деньгами картеля, все начали практически новую жизнь. Коль приобрел трёхкомнатную квартиру в клубном доме Столешников 7. Руслан закрывал контракты и готовился насовсем из них выйти. Пребывал в ожидании тех дней, когда ему больше не придётся пиарить «моделей». Медуза купил эксклюзивный мотоцикл и сделал ремонт в квартире, которая ему осталась от бабушки, в Печатниках. Есения оформила лизинг на одну из фирм Руслана и приобрела эксклюзивную ламбу, а ещё оплатила 30% стоимости дома для родителей. Расписной же поймал свой звёздный час, он посещал все передачи куда его приглашали, на некоторых они были вместе с Русланом, который тоже был частым гостем всевозможных программ. Теперь рейтинг Руслана был выше на одну ступень, чем у Мамати. Расписной открыл свою студию тату, ни рисовать, ни тем более бить тату он не умел, но имя делает своё дело и поэтому запись в его студию была на год вперёд. Медуза пользуясь свалившейся на его голову популярностью, проводил свои веломарафоны…
У Есении зазвонил телефон,
– Да Коль привет.
– Видела, что перевертыш болтает? На всю страну же. Так бы и оттаскал его за его же косу, прости господи.
– Пусть болтает, главное нам не светиться, опасно всё же… хотя с этим рвением Абдуллы сделать из меня звезду, мы скоро все окажемся на прицеле наркокартеля, – ответила, зевая Есения…
Ночью Сеню разбудил звонок Руслана, он встревоженно шептал в трубку:
– Абдулла, я ничего не понимаю, что случилось? Кто тебя сторожит? Что? Я не слышу тебя.
Тут же раздался звонок по второй линии-Медуза:
– Абдул подожди… да Пучеглазый, привет! Что? Что вы все шепчете. Говори нормально! – Есения села на кровати, щенки алабаи развалились в ногах.
– Сеня, помоги! За мной следят! – сказал шёпотом Медуза.
– Кто? – Сеня потянулась к ночнику у кровати и включила его.
– Я не знаю, они целый день ездили на крузаках за мной, лысые, в чёрных очках. Сейчас стоят под окнами в Печатниках.
– Не паникуй, повиси. Абдулла, ты ещё здесь?
– Да.
– За тобой кто-то следит за крузаке?
– Да, я же про это и говорю.
– Поняла. Повиси, – Сеня пыталась быстро что-то сообразить, когда раздался ещё один видео-звонок-Расписной.
– Привет Мамба! Спаси меня!
– За тобой тоже слежка? – спросила Сеня, надевая очки.
– Да, ты умная! Ты читаешь мои мысли, богиня! Но я от них убежал, они погнались за мной, я спрятался в мусорном баке, я такое в кино видел.
– А сейчас ты где?
– В мусорном баке. Что мне делать, Мамба? Заберешь меня?
Сеня набрала номер Коля и рассказала ему о происходящем.
– Господи помилуй! Они нас нашли!
– Не нас, а их, – спокойно ответила Сеня, думая, что делать, затем продолжила, – Не время попадаться, – она достала из прикроватной тумбочки дымилку, так она называла электронную сигарету hqd…
Несколькими днями раннее
Есения крепко спала в своей квартире, в Столешниковом переулке, бесконечные звонки друга Николя никак не могли её разбудить. Съёмки клипа длились весь день и ночь и теперь девушка, устав от долгого взаимодействия с людьми никак не могла проснуться.
Клип получился очень трендовым и эстетически красивым, в ролях было всего два человека она и Руслан БигМаБиг. И пока Есения пребывала в мире грёз, её телефон разрывался от бесконечного числа звонков и сообщений, а в окно беспрерывно кто-то постукивал.
– Алло, – девушка наконец-то ответила на звонок.
– Ты что всё ещё спишь? Открывай глаза и срочно иди в интернет! Нет, не иди, а беги! Срочно! – раздался голос Николя.
Сон девушки как рукой сняло,
– Что? Что случилось? Картель на нас вышел? Убили кого-то? – Сеня резко села на кровати.
– Нет, прости господи! Слава богу все живы. Сеня, ты проснулась настойщей звездой, весь интернет, все соцсети пестрят твоими фотографиями и вырезками из клипа. Пишут, что ты исполнила роль как голливудская звезда! Количество подписчиков на твоем аккаунте уже перевалило за миллион. Сеня-ты звезда! – довольно оповещал подругу Коль.
Сеня потёрла глаза и совсем не понимая, что происходит встала с постели и открыла штору, отделяющую её спальню от гостиной.
– Сколько подписчиков? Я же ничего не сделала. Глупости какие-то, – растерянно ответила подруга.
– Ты вчера снялась в клипе Руслана и клип и песня выстрелили. Руслан уже подтвердил, что песня написана для тебя. Сеня, ты на всех первых полосах. Я зашел на нашу общую почту, там столько сообщений, тебе шлют предложения рекламные, – продолжал радостно рассказывать Николя.
– Ты шутишь… Коль, не шути, это не смешно. Ну какая я звезда, меня люди не любят, не знаю почему, но вот так сложилось, – Сеня прошла на кухню делать кофе, не обращая внимание на стук в её окно.
Коль глубоко вздохнул,
– Есения, не говори глупости. Ого, у тебя уже два миллиона подписчиков! Сеня, все комментарии у тебя о том, что ты очень красивая! Люди ждут контент от тебя и хотят узнать тебя получше! В честь тебя уже фан-аккаунты появляются!
Сеня открыла свои соцсети и пошатнулась от удивления, Николя не врал. Заснула она обычной, никому не известной девушкой Есенией, а проснулась настоящей звездой, расположившись в топе…
Руслан сидел в своей квартире и раздавал указания,
– Так, добавьте еще рекламы в новостные каналы города и создайте кликбейт на Есению. Как там рост подписчиков? Давайте ещё подкрутим российских ботов, – попросил мужчина, сидя в окружении пиар команды, которые бесконечно смотрели в экраны компьютера и что-то печатали, размещая везде нарезанные куски клипа и Есению.
– Вся Москва будет знать мою музу. Мою Есению, – мечтательно произнёс Руслан, и обратился к пиар-менеджеру,
– Создай статейку о возможности нашего с ней романа, – прошептал он, – пусть она будет краткая и нативная, и распространи среди фан-аккаунтов. Мужчина кивнул и открыв текстовый редактор начал накидывать небольшую статейку…
Николя, сидя в кафе музея, в котором он работал в архиве старинных рукописей, рассказывал всем, что Сеня его лучшая подруга, демонстрируя клип Руслана и полупустую страницу профиля в известной соцсети Есении…
Рабинович спустился в гостиную и сев на диван рядом с сыном, наблюдал как тот настраивает их новый телевизор. Закончив настройки, на экране появилось лицо дочери. Она сидела на капоте Ламбо, а рядом с ней пел Руслан, камера двигалась, отдаляясь и приближаясь показывая задний фон -башни Москва-сити.
– О, Сенька! – сказал Рабинович и достав новенький айфон сделал пару фотографий экрана.
– А что она у нас певица? – спросил Давид.
– Наверно, могла бы и рассказать семье, что петь начала, – Рабинович отправил фотографию дочери в их общий чат «Сенька, а ты что нам не сказала, что певица?»…
Сеня открыла шторы на окнах и вскрикнула от неожиданности. За окном, обняв водосточную трубу, висел Расписной и постукивал пальцем в окно. В его руках была коробка с пончиками.
Сеня открыла окно,
– Ты что тут делаешь, дуралейка?
– Фух, наконец-то Мамба, я думал никогда не откроешь. Я тут вишу уже часа три, соскальзывал сеМ раз, но вновь карабкался. Пончики вот принёс, чтобы мы позавтракали. Ты же теперь звезда, – Расписной залез в квартиру Сени.
– Я не смог его снять оттуда и заставить уйти, он вновь возвращался во двор и взбирался по этой трубе, – оправдывался Ильнур-охранник дворика, и махнул девушке рукой в знак приветствия.
– А ты что через дверь не заходишь? – спросила Сеня, взяв из его рук коробку с пончиками.
– Мамба, я звонил в дверь, а ты мне не открыла. Я впервые у тебя дома, ты же меня в гости никогда не звала, – Расписной оглядывался по сторонам.
– Я никого к себе не зову.
– Мамати звала, – Расписной упёрся руками в колени и начал раскручивать косу посреди гостиной.
– Он сам пришел, – ответила Сеня, делая кофе для гостя.
– Я завтра на ток-шоу иду, пойдешь со мной? Ты же тоже звезда, мы с тобой наш рейтинг до небес поднимем, давай? – спросил Расписной, разглядывая квартиру.
– Нет. Как мне от этого лишнего внимания теперь прятаться? – спросила Сеня.
– Никак, пользуйся своим положением, – серьёзно сказал Паштет и взял из её рук кружку с кофе, он разложил пончики на столе.
Сеня уселась на стул, взяла розовый пончик и откусив кусок, зажевала его, о чем-то думая. Оповещения в телефоне то и дело присылали ей информацию о новых подписчиках и других действиях в её аккаунтах. От бесконечного их числа, Сени пришлось отключить пуш-уведомления.
– Мамба, мы так давно не виделись, а мы же друзья, у нас должен быть тим-билдинг. Давайте все вместе поедем в Беларусь играть в казино? Я со всеми уже договорился, все согласны. А ты согласна, а мой бро Николя согласен? – Расписной взял два пончика и приставил их к своей груди, начал раскачивать корпусом, демонстрируя себя Есении…
– Люся, я до сих пор под впечатлением от открытия ресторана и от Есени. Такая она красивая, худенькая, а ты видела как на неё этот Мамати смотрел? А её автомобиль, ну прям подстать ей! Ну сказочная жизнь у этой девочки. Мы, Люся, должны с тобой попасть в этот мир роскоши. Нам нужно отправиться заграницу, предлагаю начать с Белоруси! – сказала Шурочка, расставляя продукты питания на стеллажах, а Люся клеила ценники…
Сейчас
– Пап, пап! Пап! – кричала Сеня, заходя в его кабинет. Рабинович смотрел в монитор, раскидывая на нём пасьянс.
– Я возьму твой эскалейд, мне по делам надо? – спросила Сеня.
– Возьми, а ты куда так поздно? На студию песню писать? – улыбаясь спросил Рабинович.
– Я не певица, я же уже сказала, я просто другу помогла с клипом. Мне надо друзей выручить, где ключи?
– Около входа в гараж, там мама купила какую-то винтажную ключницу, в ней все ключи.
Сеня взяла ключи и выехала на Новую Ригу, направилась выручать друзей, которые прятались от неизвестных им преследователей.
Глава 4. Будни в панельках
Позже выяснилось, что Руслан с Медузой находились каждый в своей квартире, а под их окнами стоит крузак и водитель пристально следит за подъездом, явно кого-то ожидая. Лишь Расписной оторвался от преследователей в районе Зюзино, где проводил мастер-класс по своим танцем. Он спрятался в мусорном баке, забежав во двор- человейник из плотно застроенных панелек. Двор имел два заезда: один со стороны МКАДа, а с другой там, где пролегали железные пути и небольшая двухполосная дорога с тротуаром, вдоль которого были насажены деревья.
Есения велела Руслану и Медузе, задернуть шторы и никуда не выходить.Отключившись от группового звонка, девушка вздохнула и направилась в район Зюзино за Паштетом, который всё это время сидел в мусорном баке и слал ей голосовые, надиктовывая их шёпотом и пытаясь придать сексуальный подтекст.
– В каком именно ты дворе? Номер дома? – спросила Сеня.
– 148/1, Мамба всемогущая, моя спасительница. Я тебе буду век обязан, – шептал Паштет, выглядывая из-под крышки пластмассового, зелёного мусорного бака.
– Крузак там? – зевая спросила Сеня.
– Нет, Мамба, уехал, он крутился по двору, потом выехал в сторону МКАДа. Ты уже спасаешь меня? Я не хочу умирать! Я слишком много не успел и у меня ещё много планов на жизнь. Мамба, королева! Львица и тигрица, р-р-р, – шептал Расписной, развалившись на мусорных пакетах и уставившись в крышку бака.
– От тебя наверно пахнет помоями, – Сеня поморщилась, представив ароматы, которые её ожидают как только Расписной сядет в автомобиль.
Девушка неслась по левой полосе МКАДа, поглядывая на бортовой экран, внимательно следила за дорогой, чтобы не пропустить съезд. Крутиться ночью по МКАДу, в поисках разворота ей вовсе не хотелось. Паштет понюхал себя подмышками и томным шёпотом произнес:
– Мамба, от меня пахнет настоящим мужчиной. Так заявлено в рекламе моего нового дезодоранта, купил его пару недель назад, аромат держится весь день и подмыхи не мокнут.
Через десять минут, эскалайд остановился у зелёного бака и опустив окно, она постучала пару раз по крышке, не скрывая брезгливости, что ей приходится к ней прикасаться. Через пару секунд оттуда появилась голова Расписного.
– Наконец-то Мамба, что так долго? Я думал, мне придётся спать в этом баке. Спасибо тебе, моя королева! Всесильная владыка! Звезда! – произнёс он выбираясь из своего укрытия.
Всю дорогу Расписной пел песни и подтанцовывал сидя на переднем пассажирском.
– Зайдешь ко мне в гости? – спросил он, когда Сеня остановилась у подъезда на Баррикадной.
– Нет, домой поеду, спать хочу.
– Почему нет? Бабка чак-чак сделала и эчпочмаки настряпала, вкуснятина. Мамба идём, поешь и поедешь домой, – настаивал Расписной, наматывая свою бянь-фа в пучок и выходя из авто.
– Время почти три утра какие эчпочмаки? Нет, я спать поеду.
– Ладно, с Николя заходите ко мне в гости, устроим домашнюю ве-че-ри-ноч-ку, – последнее слово он произнёс по слогам и сделал круговое движение тазом в такт произносимому слову, держась рукой за дверь эскалейда. От этих махинаций коса разлетелась и вновь свисала ниже пояса. Паштет захлопнул дверь и помахав Есении рукой, направился к подъезду панельной девятиэтажки…
– Извините, – произнесла Шурочка, прокашлялась в руку и продолжила отбивать товары, которые покупательница складывала в только что выданный ей пакет.
– Что извините, накидали мне продуктов, я три раза попросила пакет, – возмущалась покупательница.
– Женщина, я сказала извините!
Но покупательница продолжала спор, Шура не отступала и повторяла словно заведённая одно и то же:
– Я сказала извините! Я сказала извините, женщина! Я извинилась! – уже на повышенных тонах произнесла Шура, возмущённо уставившись на покупательницу, замерев в руке с не отбитой банкой кукурузы. Когда возмущённая клиентка наконец-то замолчала, осознав, что продолжать спор не стоит, только тогда Шурочка вновь прочистив горло, продолжила отпикивать товары. За время их пререканий за кассой уже образовалась приличная очередь.
– Люсьен! Люсьен! Люсьен, куда ты запропастилась? – кричал Робертович, крутя в руках ключи.
– Я же на молочке сегодня, расставляла продукцию и ценники новые вешала, – ответила Люся, вытирая рот своей маленькой рукой.
– Открой вторую кассу, Шуршетта одна не справляется. Мария, у тебя обед закончился, иди на молочку, хватит бездельничать, – распорядился Робертович и направился в подсобные помещение, где у него имелся свой кабинет. Это было крошечное помещение, без окон, напротив двери стоял стол, стул, а в углу небольшой комод и сейф.
Люся открыла 3 кассу и поправив подушку, взобралась на стул,
– Проходите сюдой, – позвала она покупателей.
Через час «Пятерочка» Чертаново опустела от покупателей, Шура сидя с Люсей на кассах друг против друга, разглядывала свои ногти.
– Десять раз этой кобыле сказала извини, нет же! Стоит и настойчиво продолжает, весь мозг сожрала мне и окружающим с этим сраным пакетом, – возмущалась Шура.
К кассам подошел улыбающийся Робертович,
– Девчонки, радостная новость! Сегодня ночью у нас будут устанавливать кассы самообслуживания, – он был настолько рад этой новости, что подпрыгнул и покрутился вокруг себя.
Робертовичу было 55 лет и уже 18 лет он был в разводе, воспитывая единственного сына, которому недавно исполнилось 20. Сын работал в ГБУ «Чистый город», отвечал за озеленение улиц столицы. Параллельно обучался вокалу, а именно оперному пению, в музыкальном училище, курс которого курировала народная артистка Зинаида Заикина.
Всё началось с того, что когда Савелию было 16, он нашёл на одной из мусорок стопку пластинок и старый граммофон. Музыка его покорила. Спустя время открыл в себе талант-оперное пение. О своем открытии рассказал отцу и Робертович целиком и полностью поддержал рвение собственного сына профессионально обучиться этому мастерству.
Потом Робертович приобрел для сына однокомнатную квартиру, в новом строящемся районе Чертаново, оформив ипотеку. За ипотеку они платили вместе, днём Савелий учился, по вечерам занимался озеленением города, а по выходным рекламировал трусы и носки с одного китайского сайта. Он выставлял видео в видеохостинг, где имел приличную аудиторию, зарабатывая свою копеечку и с этого. Реклама трусов сопровождалась оперой и целым шоу, которое он устраивал для своих виртуальных зрителей.
– Мы будем первой «пятерочкой» на районе с кассами самообслуживания! Комиссия нас похвалила, сказала, что у нас самая лучшая «пятерочка» во всей Москве! Поставили высокие оценки и выделили премиальные, – радостно и с гордостью рассказывал Робертович.
– Отлично, – Люся захлопала в ладоши.
– С таким мужчиной-начальником как ты, Робертович, мы далеко пойдём. Вот увидишь, помяни моё слово, – произнесла Шурочка.
Робертович покраснел от смущения.
– Ночью не наша смена с Люсей, поэтому не сможем присутствовать на таком грандиозном событии. На кассы будущего посмотрим только послезавтра. Потому что завтра мы выходные, – вновь сказала Шурочка и покрутила бусы, висящие на её шее.
– Отдыхать будете?! Правильно, отдыхать тоже надо, – кивнул управляющий.
Люся и Шура кивнули, но разговор продолжать не стали. Обе понимали, что отдыхать они не будут.
Все их дни были заняты работой, а отработав смену в магазине, их ждали униформа от бригады «Чистый город», которые принесли, чтобы им их подлатали. Рабочие «Чистого города» сообщили, что все ателье в округе отказались от такой работы, сославшись, что в этих штанах невозможно сшить и исправить потёртости. Но те наткнулись на объявление Шуры и обратились к ним. Дамы оценив работу, прикинув что-то в голове тут же согласились взяться за ремонт спецодежды.
– Знаешь Люся, мы с тобой можем подзаработать и взять ипотеку на двоих. Возьмём, допустим, однушку, сделаем там ремонт, потом продадим и возьмём двушку, сделаем ремонт и продадим и такими темпами сможем купить две квартиры. За эти вонючие штаны возьмём пять тыщ, за всё, – рассудила Шура.
Люся кивала, вытирала маленькими ручками уголки рта и продолжала шить, сгорбившись над штанами.
– Воняют жуть, будто их не стирали годами, муди грязные в этих штанах носили, тьфу, в следующий раз семь тыщ просить будем, штраф за вонь. Ой, Люся, не созданы мы для этой жизни, вылазить нам надо в свет, – Шурочка облизнула нитку и вдев иголку шустро начала подшивать низ штанины.
– С пошива опять отложим? – спросила Люся, нажимая ногой на педаль швейной машинки.
– Конечно! Ещё отложим часть своей зарплаты, на двадцать тысяч будем жить, десять с тебя, десять с меня. Я еще заказала нам голень говяжью, из деревни привезут, чтобы нам не тратиться на мясо. И пора нам, Люся, думать о путешествии. Надо с чего-то начинать, можем начать с Минска. Ну а что, Минск это Беларусь, а Беларусь, считай, заграница, – Шурочка продолжала болтать, не отвлекаясь от шитья.
За финансовую часть их жизни отвечала Шура, да вообще за все аспекты в жизни Люси отвечала Шурочка и маленькую женщину Люсю такой расклад устраивал. Она считала, что Шура во всех вещах разбирается лучше и желает себе и ей только лучшего. С помощью финансового метода Шуры, они уже смогли накопить около 500 тысяч за всё время жизни в Москве и жили они без использования различного вида кредитных карт и непосредственно кредитов. Шурочка говорила, что кредитки-это болото и в эту кабалу они не полезут. Поэтому они брали множество заказов на пошив и больше смен в Пятерочке, особенно ночных, так как оплата за них была выше. На дворе было начало сентября и поэтому швейной работы у девушек было много, они брались за всё: за подшив и перешив школьной формы, за то, чтобы поставить заплатку и даже за те работы, которые отказывались принимать в ателье района. Помимо этого Шура где-то нашла объявление и пару раз в неделю они с Люсей бегали в один из бизнес-классов ЖК Чертаново и убирались там в небольших студиях-апартаментах, которые сдавались посуточно и использовались как мини-гостиница…
Паштет был дома, в их с бабулей квартире на Баррикадной. Он находился в своей небольшой спальне и репетировал новую связку для танца, которую планировал дать на разбор новой группе. Но быстро её отрепетировав, он встал на руки и начал на них ходить по квартире. Решив, что хождение на руках выглядит впечатляюще, пытался совершенствовать свой навык.
В дверь позвонили. Паштет всё так же стоя на руках, слегка присогнув ноги, чтобы не потерять равновесие, отправился в коридор, а там ещё около трех минут, ногами открывал замок.
– Ох ты ж ё…, – воскликнула пожилая женщина, стоя на пороге и глядя на Расписного, который тут же поднялся на ноги.
– Привет, бабка Томка, а моя бабка на работе. Но ты проходи, чаем напою, – улыбнулся Паштет.
Женщина, за столько лет уже привыкшая к выходкам парня, никак не отреагировала. Она стояла, стараясь отдышаться, будто поднялась не на пятый этаж, а пробежала марафон.
– Пашка, а я к тебе, – наконец отдышавшись сказала женщина.
– Что случилось? Дед Борис помер?
– Что эт ему помирать-то? Бухает и бухает себе, Ленку уже всю извел, она быстрее на тот свет отправится, – на этих словах бабушка Тома перекрестилась, – Прости мою душу грешную… Я по делу к тебе, надо Маньку-кошку мою к ветеринару сводить, прививку сделать. Я её проглистогонила, всё как положено, вот надо отнести её туда, прививку сделать. Я бы и сама сбегала, да ноги у меня отекают, глянь как! – она задрала штанину и оголила сильно отёкшую щиколотку.
– Да без проблем, отнесу, бабка Томка, у тебя переноска есть? – спросил он.
– Есть, всё есть. Ветеринарная здесь недалеко, вот где «пятерочка», знаешь же дом? Воот, от него наискось пятиэтажка стоит и там с торца вход. Большими буквами написано будет ветеринарная клиника «Белый медведь». Вот прям наискось и с торца, минут пять, а ты и за три добежишь, ноги же у тебя длинные. Помню, маленькАй ты был, мы с девками уже тогда, а это когда было! – она махнула рукой, – Тогда уже знали, что ноги у тебя длинными будут. У деда твоего ноги длинные были, ух ну и красавец мужчина был, а бабка твоя его постоянно лупила, вечно бегал от неё, чтобы только она тряпкой своей не влупила ему, – пожилая женщина махнула рукой и вновь вернулась к событиям настоящего, а точнее к тому как пройти к ветклинике. Томка активно объясняла, сопровождая это всё движениями рук, оперевшись телом о дверной косяк.
– Нет проблем, схожу, – согласился Паштет, делая мостик и пытаясь подняться из этого положения на ноги. Попытка не увенчалась успехом и Расписной встал через кувырок. Они попрощались и Паштет вновь встав на руки отправился в свою комнату, когда в дверь снова позвонили. На пороге вновь стояла Тома.
– Слушай, зайди ко мне, ага? Не забудь Маньку, кошку мою, – решила ещё раз напомнить она.
– Не переживай, бабка Томка, я всё помню. Сейчас пранаяму сделаю и спущусь к тебе, – Паштет посмотрев на наручные часы и закрыв дверь, встал на руки отправился ходить по квартире.
Через 40 минут он закончил пранаяму и сделав заминку, отправился в ветклиннику. Паштет, надел на уши серебряные AirPods Max и закрутив бянь-фа в пучок, шёл к ветклинике пританцовывая, в такт играющей в наушниках музыке.
– Кто последний к доктору? – спросил улыбаясь Расписной, снимая наушники с ушей.
– Мужчина, уберите собаку со скамьи! – раздался голос администратора из-за стойки.
– А это поликлиника для животинок? – поинтересовался Паштет, не понимая зачем в месте для животных убирать самих животных с металических сидений.
– Да! Мужчина я вам говорю, уберите собаку со скамьи, – последовал грубый женский голос тучной женщины.
– Не уберу. Я сейчас тут оставлю круглую сумму, вы грабеж устраиваете и за эти деньги моя собака будет сидеть на этих сраных металических сиденьях! – ответил хозяин Джека Рассела, который уселся рядом с хозяином и непонимающе смотрел на грубую женщину.
– Я что за каждым мыть должна? Уберите, – назревал скандал, за которым наблюдали все присутствующие.